Stolen By Force

18+. Музыкальное сопровождение: Mareux - The Perfect Girl (The Motion Retrowave Remix) slowed Из воспоминаний Шива Косинги Палпатина, ныне Владыки ситхов, Дарта Сидиуса. Набу. Молодой человек паркует лэндспидер, возле озера с маленькой пристанью для рыбацких лодок. Игнорирует повторный вызов по комлинку. Закутывается в черный плащ с глубоким капюшоном, дабы скрыть лицо наследника благородных кровей. Ладонь левой руки медленно поглаживает капот совсем новенькой, гоночной модели, подаренной отцом. Пальцы обводят выпуклую фару и замирают. Водная гладь озера пребывает в покое. Отражает звезды в небесах, как расплавленное мистическое зеркало. Туман медленно спускается с высоких лесистых холмов, подобно ленивой сытой змее. Он слышит ритмичные звуки музыки, доносимые издалека. Свет от голограммных проекторов плавно меняется, завлекая зрителей яркостью цветов. Среди природных красот Озерного Края, вдали от остальных вилл местных богатеев, с наиболее плодородной почвой и увесистыми стенами лабиринта из живой, цветущей изгороди, расположен дворец главного советника короля Веруны. Точнее его избалованного сынка. Именно туда направляется юноша. Неспешная походка хищника, осторожные шаги с едва уловимым дыханием прекрасно сочетаются с ночной тишиной. Рукоять светового клинка прицеплена к поясу. Нет нужны ее прятать, ведь сегодняшняя тренировка прошла, не так плодотворно, как рассчитывал аколит. Настойчивая боль в районе лопаток это подтверждает, напоминая упрямцу о наказании строгого учителя. Охрана пропускает гостя на закрытую вечеринку, доступную избранным с потока будущих законодателей. Запах экзотических цветов раздражает чрезмерной приторностью. Плеск воды в фонтанах доносит влажную свежесть, от которой огненные пряди закручиваются в очаровательные кудри. Сегодня Шив отказался собирать волосы в традиционный хвост, позволяя локонам свободно трепетать от прохладного ветра на плечах. Слуги провожают новоприбывшего по широкой белой лестнице, ведущей в большой зал, где вовсю развлекаются друзья молодого хозяина. Помимо изысканных угощений, столы завалены алкоголем и ампулами с курительными трубками. В воздухе плавают струйки белого ароматного дыма, обретающие замысловатые, гибкие очертания. Три ряда широких голограммных щитов отражают запись с обнаженными телами представителей разных рас, ласкающих друг друга в непристойном танце. Помимо табачных смесей, узнается шелест пакетиков со спайсом, который многие успели попробовать. Расслабленные в блаженной истоме гости кажутся ожившими статуями из мрамора, коими так любит восторгаться Косинга. Кто-то раздет догола, другие вяло пытаются избавиться от остатков одежды, предаваясь плотским утехам на виду остальных. Любовники, рабы и высококлассные шлюхи господ, как правило завсегдатаи подобных мероприятий. Их тела неустанно извиваются, одурманенные наркотиками. Именно так, в неизменном калейдоскопе разврата, молодой Палпатин застает будущую элиту родного мира. Вряд ли в других уголках галактики по-другому. Имеющие власть по рождению, всегда страдают неутолимой жаждой удовольствий. «Их пороки станут нашим оружием и нашим ресурсом, Сидиус. Оттачивай это мастерство, если хочешь стать непобедимым.» — наставление Плэгаса дает пищу для анализа текущей ситуации. Организатор разгульных гуляний и однокурсник по совместительству, замечает пришедшего, которого ждал больше остальных. Отталкивает в сторону настойчивого приятеля с густой золотистой шевелюрой, присыпанной блестками. Приближается с выдержанной нахальной ленцой, отрепетированной не раз перед зеркалом. Держит в руке бокал с вином, жадно оглядывает молодого ситха и прочесывает пальцами угольные пряди волос, старательно завитые слугами. Выпячивает голую грудь, прикрытую распахнутым халатом из тонкого, прозрачного шелка. — Наконец изволил явиться, — его речь замедленна и манерна, за счет выпитого алкоголя с возможным приемом наркотиков. — Что скажешь? — прикасается к плечу аколита. Плотно, нетерпеливо, без всякой осторожности. Между пальцев зажат сверток с непонятным травяным куревом. Хозяин дворца делает глоток напитка и довольно вздыхает. На щеках образуются ямочки. Шив хранит молчание. Проходит вперед к открытой террасе с выходом на другую сторону сада. Более темную, окруженную лабиринтом. Оттуда доносятся протяжные стоны уединившихся парочек. Голограммные щиты моргают несколько раз, подвергаясь влиянию ауры одаренного. Он стоит спиной к собеседнику, игнорируя происходящую, великосветскую оргию. — Я уже говорил... — продолжает худощавый брюнет. — В моих владениях можно все. — допивает вино. Отвлекается, разглядывая старания молоденького темнокожего раба в оральном ублажении, для плохо реагирующего парня, развалившегося на диване. Напротив располагается целая группа отдыхающих, утратившая контроль над своими желаниями. Обнаженная девушка с золотистым ошейником рабыни, громко взвизгивает, когда господин резко входит в нее сзади и несколько раз шлепает по ягодице. Другая дева сидит на лице незнакомца, самозабвенно играясь с сосками. Третья готовится принять в себя сразу двоих. — Вижу, тебя таким не удивить. — молодой человек затягивается несколько раз и вновь приближается. — Отец одержим идеей сделать из меня нового короля Набу. — небрежно признается, а когда замечает, мелькнувший в глазах Палпатина интерес, продолжает с большим энтузиазмом. — Надо поддерживать его амбиции, но забота о грязи с низов претит. — брезгливо морщит нос, привычным жестом откидывает голову назад, чтобы шея казалась длиннее. — Раньше, мои вечера казались особенными, запоминающимися. Здесь не нужно притворяться. Достаточно быть тем, кто ты есть на самом деле. — оборачивается на стоны очнувшегося парня, который хватает раба за волосы и начинает активнее двигать бедрами, толкаясь ему в рот. — Но сейчас, рядом с тобой, я понимаю, как все обыденно на самом деле. Наше окружение, только и делает, что прожигает жизнь, да трахает все подряд. — выговаривает с растущим внутри волнением. Передает аколиту подожженный, недокуренный сверток. — Вырастил сам, в родительском саду. — начинает смеяться, посчитав собственные труды садовода за величайшую глупость. — Трудно было достать семена. Меня заверили, что прямиком с Датомира. — сокращает расстояние, нашептывая Шиву на ухо. Намеренно трется о его плечо, как голодная потаскуха. — Торговец упомянал каких-то ведьм и начал рассказывать небылицы про магию с колдовством, представляешь? — усмехается в конце. Молодой ситх принимает сверток, разглядывает некоторое время, а потом затягивается. Медленно и глубоко. Прикрывает глаза, задерживает во рту густой, плотный дым и выдыхает. Поворачивается к однокурснику лицом. Прямо в момент смены цвета от голограммных щитов. Алые переливы подсвечивают лицо Палпатина, добавляя точеным линиям загадочность. В синих глазах на короткий момент мерцает оранжевое пламя. Рыжие кудри мягко обрисовывают острые скулы, отчего у хозяина имения пересыхает во рту. Он давно ждал момента, когда сможет заинтересовать самого серьезного и успешного на потоке студента. Шив только начал учиться, но уже подает большие надежды, со слов многих преподавателей. — Вырастил? — наконец спрашивает Палпатин, приподнимая уголки губ. — Как настоящий творец. — опять засматривается на сад внизу, пока позади раздаются громкие шлепки и стоны жаркого соития, предвещающего оглушительный финал. — Теперь тебя можно звать Клеон рукотворный. — снова затягивается, а потом бросает окурок вниз, не заботясь о манерах. В это время девушка, сидящая на лице незнакомого гостя, начинает активнее выгибаться. Вертит головой с короткими всхлипами, сотрясается в оргазме и падает на пол. Парень резко переворачивает ее на спину, разводит ноги и толкается вперед. Хватается за спелую грудь, начинает двигаться, изливаясь во влажное, сокращающееся лоно. Со стороны дивана разносятся глухие стоны. Голова молодого раба прижата к паху господина, который начинает рычать, дергаясь в конвульсиях. Аромат курительных смесей выбивается запахом наслаждения и его подхватывают остальные совокупляющиеся. — Только с твоей подачи, Шив. — не сразу отвечает собеседник охрипшим голосом. Более выразительно тянет имя однокурсника. Интерес к рыжеволосому усиливается, обрастая страстным желанием плоти. — Покажи. — просит аколит, чуть сощурив глаза. Они покидают зал удовольствий в разгар квинтэссенции экстаза. Идут по, выстеленной гранитным камнем дорожке. Сворачивают в конец лабиринта, где нет искусственного освещения. Только звезды на ясном летнем небе. Уголок с ростками дурманящей травы скуден и выглядит заброшенным. Ситх склоняется, прикасаясь к поникшим листочкам, свернувшимся на кончиках. — Я сразу понял, что ты другой, как только увидел тебя. — проговаривает Клеон, используя их уединение. — Нам мало почитания и восхищения. Мало успехов с достижениями, о которых без устали твердят родичи. — дожидается, когда рыжеволосый поднимется и вновь посмотрит на него своими удивительными, переменчивыми глазами. — Мы же боги... — рука оказывается на плече аколита. — И должны держаться вместе. — подходит критично близко, выдыхает, сочащиеся высокомерием слова в лицо. Облизывает губы кончиком языка. Шив улавливает громкое сердцебиение собеседника. Его потемневшие из-за порочного желания глаза, но благодаря неприкрытому восхищению глупца, каждое слово с прикосновением ощущается настоящим признанием. Предсказуемым, жалким и безвкусным. — Хочу быть рядом... — ладонь Клеона переходит с плеча на грудь Сидиуса. Пальцы забираются в ворот плаща, мнут ткань тренировочной униформы, а затем поглаживают. — Познать больше твоих тайн, оберегать их. — произносит сбитым, чувственным шепотом. Отваживается забраться рукой под тунику, дабы ощутить рельеф твердых мышц под кожей. — Как оберегаю ту, с историком. — забывает про осторожность. Высказывает свои предположения, относительно недавней смерти профессора. Тянется к губам Палпатина и накрывает их своими. Они почти одного роста, что оказывается очень удобно. Молодой человек трепетно целует замершего однокурсника. Намеревается снять одежду, прикоснуться к огненным волосам и поддаться чувствам, давно клокочущим внутри. Подогретый вином интерес, становится одержимостью. Шив не двигается. Никак не отвечает на открывшуюся страсть хозяина дворца, но при этом не отталкивает с возмущениями. Клеон немного отдаляется, пытается уловить, хоть какое-то изменение в мимике ситха или расцветающий на бледной коже румянец, подтверждающий готовность к продолжению. — Женские сиськи тебя не волнуют. — грубо сообщает в губы, не желая мириться с ролью отвергнутого. Прикасается к лицу рукой. — Иначе остался бы там. — имеет ввиду зал с другими приглашенными. Готовится скинуть халат и распустить шнуровку своих брюк. — Не волнуют. — повторяет Сидиус ровным голосом. Рукоять светового клинка ложится в мозолистую ладонь. Оружие активируется, через тело организатора вечеринки. Легко движется вправо ярко-алым лучом, прорезая обожженную плоть с внутренностями и позвоночником. Идеально выполненный прием Сай Ток, с непрерывным зрительным контактом. Без лишней шумихи, дополнительных вращений и подходов. Клеон раскрывает дрогнувшие губы, выдыхает в последний раз и разваливается надвое, после легкого толчка Силы. Шив остается стоять на прежнем месте, сплевывает вниз. Любуется своим мечом и ощущает странную тяжесть в голове. Оказывается, дурманящий сверток травы может воздействовать, даже на адепта Темной Стороны. Взгляд еще ясный, только ноющие от упорных тренировок мышцы приятно расслабляются с медленной волной мурашек по коже. В самый неподходящий момент. Хотя в таком состоянии, аура аколита все равно быстро улавливает натяжение незримых нитей Силы в пространстве. Распознается фоном растущего, постороннего страха. Юноша резко вытягивает вперед правую руку, переступает разрубленный труп и направляется к источнику, притаившемуся за поворотом в густых зеленых ветвях. Светловолосый любовник убитого проследил за ними, а теперь беспомощно кряхтит от плотной удавки на шее. Царапает ногтями кожу, пытается сделать спасительный вдох и отчаянно болтает ногами. Взирает на ситха, распахнутыми от ужаса глазами. — Я чувствую, как ты боишься. — скрипит Шив, пребывая в довольстве произведенным эффектом. Его трясет от напряжения, тяжесть в голове не проходит, но благодаря титаническим усилиям воли, концентрацию в руке удается поддерживать. Злость за собственную слабость начинает захлестывать, подобно высоким волнам со смертоносными грозовыми ветрами. Золото в глазах сияет ярче, пока дыхание тяжелеет, как после изнурительной пробежки. Жертва продолжает кряхтеть и вертеться, точно туша в охотничьих силках. Время на расправу затягивается, да и новые свидетели могут появиться в любой момент. Никаких сомнений, а тем более милосердия. Тьма подсказывает, кричит и беснуется, желая получить новое подношение. Задрожавшие пальцы аколита подгибаются, а затем сжимаются в кулак. Щелкают в конце, сворачивая шею несчастного до резкого хруста сломанных позвонков. Обнаженное тело падает на каменную дорожку. Палпатин пятится назад, ощущая слабость. Кое-как отключает меч, смотрит на изгородь, мысленно оценивая точную высоту. Решает сократить время за счет прыжка Силы. Риск нарваться на стражников Клеона велик и они могут раскрыть личность убийцы. Лишние вопросы не возникнут, если хорошо постараться над слухами про эти самые вечеринки. Сплетни с жаркими подробностями уже во всю гуляют в институте. Следует только подвести их к трагедии с поучительным выводом. Ибо разгул порока невозможно контролировать... Юноша возвращается в родовой дворец. Бросает лэндспидер за воротами. Прячет передатчик с рукоятью в тайник и спешит в свои покои. Встречает по пути начальника стражи в компании личной ищейки Косинги. Нанятый не так давно, он забавляет Шива своим присутствием. Работающий на отца и тайно подкупленный сыном для удобства. Нет смысла думать, кому достанется первенство в этом раунде. Палпатин старший вздумал отследить теневую деятельность наследника, но провал не заставил себя ждать. Тонкие губы аколита растягиваются в довольной улыбке. Ведь сейчас, его ненавистный родитель утешается стаканом крепкого алкоголя, дабы потом по традиции, перейти к излюбленному выяснению отношений. Через кулаки с оскорблениями. «Ничтожество.»— думает ситх, скидывая одежду. Забирается в душевую, включает воду взмахом руки. Теплые капли смывают грязь с волос и лица, но не избавляют от тяжести в голове. Она будто твердеет, уводя разум по спирали в глубины Силы. Видения нельзя контролировать, они случаются спонтанно и редко, поэтому особенно раздражают молодого человека. Плэгас упоминал важность подсказок Великой, но предупреждал об ошибочности ориентира. На предвидение нельзя опираться, иначе все труды окажутся напрасны. Великий Замысел не должен строиться на загадках и предположениях. Плечи Шива дрожат. Опираясь ладонями на узорную перегородку, он закрывает глаза, погружаясь сознанием в водоворот неизвестности. Короткие вспышки оставляют боль в висках. Вереница, плохо разборчивых лиц, гаснущих в свете алого клинка. Сияющие в лучах солнца верхушки небоскребов Корусанта. Храм джедаев, слепящий взор изобилием света. Странный чумазый мальчишка с копной нечесаных, пшеничных волос на фоне бескрайних песков. Большая Печать с эмблемой галактической Республики. Поток сбивается, последняя вспышка ударяет по зрительным нервам. Заставляет сильно зажмуриться и сцепить зубы. Женская шея, украшенная кровавыми рубинами. Локон темных волос, качнувшийся на ветру. Тонкая рука с фамильным кольцом его Дома. «Сидиус... » — голос тонет в глухой тьме, из которой на него взирают зеленые глаза. Такие невозможные, переполненные чувствами и яркие, как проросшая весной молодая трава, по которой желаешь пройтись босыми ногами. Они жгут избытком живительной теплоты, разгоняют кровь в реакции, ускоряя сердцебиение. В гневе и нетерпении, Шив ударяет себя по щекам несколько раз, прогоняя наваждение. Его возмущает увиденное, возмущают ощущения приятного трепета внутри. Стоило заслышать голос. Ласковый, хитрый, влекущий. Рой вопросов начинает кружиться в голове ураганом. Кто эта незнакомка? Как смеет звать тайным именем, дарованным учителем? Да так спокойно и легко, будто ей известно, кто он на самом деле. Будто нет и намека на страх. Напор воды меняется, пока юноша упрямо анализирует. Ледяные капли ударяют по коже, вызывая покалывание. Пары минут хватает для успокоения и возвращения к прежней собранности. Нити Силы вновь натягиваются, предупреждая о незваном госте. Молодой ситх вытирает мокрые волосы, заворачивается в полотенце и выходит из душевой. Направляется к умывальнику, рассматривает свое отражение в зеркале. — Тебе нужно спать. — говорит, прочесывая гребнем вьющиеся пряди. Не поворачивает голову к маленькой тени у прохода. — Тебе тоже. — тихо бормочет девочка, выглядывая из укрытия. — Для таких, как я, сон непозволительная слабость. — Шив продолжает думать о таинственной женщине. Голос не кажется знакомым, а это значит, что она не входит в круг его общения. Пока не входит. — Таких... — незваная гостья хмурится, тяжело вздыхая. — Это те, что с огнем в глазах? — осторожно ступает вперед, придерживая подол длинного халата. Из-за болезненной худобы, наряд выглядит чрезмерно тяжелым и свисает с острых плеч. Юноша отвлекается, поворачивает голову к собеседнице. Оценивает ее состояние, через Силу. Прислушивается к ударам маленького сердца, ослабленного недугом. Просто следует привычке, а не приписанной моралью братской заботе. С самого момента ее рождения. — Уходи, Камилла. Я не одет. — сухо и строго, без дополнительных прелюдий. Проходит мимо ребенка, направляется к выдвижному шкафу с одеждой. Достает костюм с курткой и забирает с полки ключи от лэндспидера. — Мне страшно, Шив. — признается сестра дрожащим голоском. Склоняет голову и отворачивается, дабы не смущать брата. — У тебя на спине ожоги. Ты стал чужим и холодным. — шмыгает носом, растирает вспотевшие от волнения ладони. — Может этот путь?.. — Я был рожден для него. — перебивает молодой человек, не желая больше разговаривать. — Этого достаточно. — держится отстранено, переводит взор к полкам старинных книг, которые успел выкупить на аукционах. — Я думала, что справлюсь... — девочка топчется на месте, не решаясь приблизиться. Терпеливо ждет, когда он приведет себя в порядок. — Значит, получится у нее. Руки Сидиуса замирают на горловине рубашки, после ее слов. Влажные пряди на плечах отсвечивают медью. Сила пребывает в покое, хотя смрад отцовской ненависти уже начинает портить воздух. Одаренность сестры незначительна, но порой так неудобна. Мысль о том, что в маленьком, тщедушном тельце сосредоточены знания, идущие далеко вперед его собственного провидения, вызывают позорную зависть. Ведь Плэгас упоминал о ней, с настоянием уничтожить раньше обряда посвящения. И тем не менее, она в курсе, без каких-либо намеков. Пусть с наивной детской непосредственностью, с жалобным бормотанием, которое раздражает до закатывания глаз. Сейчас в их разговоре впервые прослеживаются хлипкие ростки угрозы. — Нее? — переспрашивает аколит, полосуя взором детскую спину. Маленькое сердечко сбивается с ритма. — Она будет видеть, как я. — заверяет Камилла, оборачиваясь. Бледнеет на глазах, складывает ладони в молитвенном обращении. — Видеть тебя, брат. — грустная улыбка трогает ее губы. Это их последний разговор наедине.