соседи с привилегиями

- Это ничего не значит, - вилка с неприятным скрипом протащилась по поверхности голубой тарелки. Шерлок поморщился от режущего слух звука и сделал большой глоток кофе. Мужчина выглядел, словно подравшийся воробей: его волосы были в тотальном беспорядке, хлопковая пижамная футболка серо-голубого цвета сползла, открывая худые бледные ключицы. На шее детектива красовалось пурпурное пятно, еще одно такое же пятно кляксой лежало на его худом плече, словно кто-то пролил красное вино на белые простыни. - Ничего не значит? – эхом переспросил Холмс и издевательски вскинул бровь, - вчера мне показалось, что ты иного мнения. - Да? Неделю назад мне показалось, что ты мертв, - парирует София и вытирает губы салфеткой. Она кладет приборы на опустевшую тарелку и, подхватив ее, встает из-за стола. Девушка убирает грязную посуду в раковину и споласкивает руки, все это под аккомпанемент немого осуждения, исходящего от Шерлока. Детектив, последовав примеру Софи, поднимается из-за стола. Он подходит вплотную к девушке и демонстративно выбрасывает остатки яичницы в мусорку. - Яйца невкусные, - констатирует он и с силой опускает тарелку в раковину. - Ты даже не умеешь их готовить! Думаю, я лучше разбираюсь в яйцах, - София скрещивает руки на груди. - О, несомненно, - мужчина ядовито улыбается, - я в этом убедился пару часов назад. - Шерлок! – щеки Софии вспыхивают, когда перед глазами встают события прошедшей ночи. Проснувшись Софи обнаружила, что все ее тело неприятно ноет, будто она пробежала кросс. Следующим открытием этого утра стало то, что девушка проснулась совершенно голой. Еще через десять секунд она обнаружила на соседней подушке своего вернувшегося с того света бойфренда, на которого она, к слову, все еще была обижена, и вообще, ничего такого не планировала и получилось все это абсолютно спонтанно и необдуманно. Поговорить с Шерлоком и установить траекторию, по которой они собираются идти в своих отношениях, чтобы не ранить друг друга и снова вернуться к тому (и без того не особо впечатляющему) уровню доверия, которого они достигли два года назад – такой был план. Привести Шерлока в квартиру, чтобы разобрать его старую одежду, начать спорить о том, кому должна достаться бордовая рубашка и импульсивно заняться сексом в план не входило, но вышло, что вышло, да и вошло тоже. Когда Софи домыла тарелки и поняла, что не хочет более прятаться (она в собственной квартире, в конце концов!), она вышла в гостиную и увидела Холмса, сидящего на своем извечном пьедестале. Нельзя было поспорить с тем, что в черном кожаном кресле в гостиной квартиры по адресу 221Б Бейкер-стрит Шерлок Холмс смотрелся максимально уместно. Предмет мебели будто был сделан специально для него. Детектив сидел, вытянув вперед свои длинные босые ноги, его руки покоились на подлокотниках, идеальных по длине и ширине, безукоризненно ровно вмещавших предплечья мужчины. В губах Шерлока была зажата сигарета, пепел с которой он слишком часто стряхивал в стоящую на чайном столике пепельницу. Холмс слегка подергивал одной ногой, от чего его пижамные штаны громко шуршали. Нервничает. - Ты весь какой-то... как на иголках, - сказала Софи в попытке восстановить мир между ними. Она присела в кресло напротив и потянулась к пачке сигарет, лежащей на каминной полке. - С кем не бывает, - Шерлок пожимает плечами, - быть выгнанным своей возлюбленной из собственной квартиры первым делом после возвращения к жизни это немного обескураживающе, - горько протянул он, хмурясь. - Появление умершего два года назад возлюбленного на пороге твоей квартиры тоже немного обескураживает, знаешь ли. Их пальцы соприкоснулись, когда Шерлок и София одновременно потянулись к пепельнице. От неожиданности девушка вздрогнула, роняя наполовину выкуренную сигарету. - Черт, - прошипела она и измученно потерла глаза, - что происходит? - Она уже потухла, не волнуйся, ковер не прожжет, - заверил Холмс, поднимая окурок с пола. - Я не об этом, - София встает из кресла и отходит к окну. Она несколько секунд смотрит на серый Лондон, думая. Вскоре девушка разворачивается и становится спиной вплотную к подоконнику. Софи оглядывает всю комнату, от желтого смайлика на стене до рабочего стола, дверей кухни и кудрявой макушки Шерлока, сидящего к ней спиной. Будто бы ничего никогда и не менялось, будто не было в ее жизни этих двух ужасных лет, сломивших девушку, казалось, бесповоротно. В нос ударил запах виски, а во рту загорчило вкусом успокоительных. Так ярко и болезненно горели в ее разуме и на ее теле воспоминания об этом кошмаре. Вот Шерлок сидит перед ней, живой, разве не об этом она мечтала? Он снова здесь и снова любит ее, но почему же внутри никак не проходит обида на детектива? Ведь Холмс извинился, и София знает, что для него это уже огромный подвиг. Он старается все исправить, вернуть их жизни в привычное русло. Будто бы ничего никогда и не менялось, но в то же время, будто бы ничего уже никогда не будет, как прежде. Может, это не конец? Ведь хуже, чем было уже точно не будет. Даже если она даст Шерлоку второй шанс, и все обернется провалом, может ли теоретически все провалиться глубже, чем на шесть футов под землю? Она попробовала смерть на вкус, прожевала и проглотила, а теперь будет отплевываться от кислого привкуса страха? Нет уж. После всего, что между ними было, она не может взять и отступить сейчас. София шумно вздыхает. Согласиться заново окунуться в омут по имени "Шерлок Холмс" значит обречь себя на боль, но, может, она и не против навсегда в нем затонуть? Жить без Шерлока было невыносимо, но жить порознь будет еще невыносимее. Ведомая больше ноющим зудом в области сердца, чем разумом, Софи подходит к креслу и наклоняется, обвивая плечи Холмса руками. Тот слегка вздрагивает; детектив явно слышал шаги за спиной, но не думал, что его вдруг обнимут. Девушка не двигается, вдыхая запах его волос, слушая его тихое дыхание через глубокие затяжки уже новой сигаретой. Детектив не сопротивляется. - Если снова соберешься умирать, забери меня с собой, пожалуйста, - горячо шепчет Софи в щеку Холмсу, чувствуя, как ее лицо легонько колит щетина. - Договорились, - отвечает мужчина и целует ее в лоб. - Щелчок затвора, и вот, в его руке лежит новый снимок, еще не проявившийся. Он аккуратно убирает фотокарточку в задний карман джинсов, прячет полароид в сумку и поднимается на ноги, отряхивая себя от лестничной пыли. Бросив последний взгляд в окно напротив, он бесшумно сбегает по ступенькам, словно тень, спрятанный за холодом каменных стен заброшенной пятиэтажки. Входная дверь со скрипом отворяется, он выходит на улицу, встречаясь глазами с дверью напротив, по ту сторону улицы. Прежде, чем рассыпаться на абстрактные серые и бежевые пятна в стремительном потоке людей, он скользит взглядом по надписи "221Б", блестящей золотом на фоне черного дерева.