соседи с привилегиями

Сырость. Кажется, она пропитала собой каждый дюйм помещения, осела в воздухе, в легких, обрастая омерзительной вуалью плесени, запуская процесс гниения изнутри. Сырость липла к ладоням, путалась в волосах и застревала в ноздрях, смешивалась с коркой засохшей на лице крови. Во рту – сплошная сырость, отвратительно-горькая. В белесом пухе плесени утонули звуки, грибок покрыл стены, будто пленка, создавая абсолютную звукоизоляцию. Или это не плесень? Или тут всегда была молчаливая мягкость на холодных стенах? Мозг дернуло в сторону, отбрасывая на месяц назад, на кухню, в запах чая. Резкий звон чашек – Шерлок, в порыве озарения, смахнул со стола сервиз, и тот разбился. Софи закатывает глаза и садится на колени, чтобы собрать осколки. Щелчок, и картинка резко меняется – год назад, Шотландия, они с Джоном стоят посреди бесконечного зеленого поля. Ватсон учит ее играть в гольф. С пронзительным свистом мячик рассекает воздух и приземляется в паре метров от лунки. Друг хлопает Софи по плечу, пытаясь приободрить. Внезапно, зеленый газон белеет, в нос врезается запах стирального порошка. Глаза привыкают к темноте, и перед ними появляется нечеткий контур: ровный нос, острые скулы и безумный клубок спутавшихся во сне кудрей. Шерлок тихо дышит на соседней подушке, его дыхание тепло касается кожи Софии. От него пахнет табаком, кедровым деревом и свежевыстиранной пижамой. Софи протягивает вперед слабую руку и касается щеки мужчины. Она с облегчением кладет на его лицо свою ладонь и нежно проводит большим пальцем по скуле. София закрывает глаза и выдыхает – приснилось. Это все ей лишь приснилось, все в порядке, она в порядке. Девушка вновь проводит ладонью по лицу Холмса, но вместо привычной гладкой кожи ее пальцы вязнут во влаге. Испуганно отдернув руку, София смотрит на нее и видит, как влажная ладонь начинает медленно покрываться болезненной зеленью. За считанные секунды ее ладонь оказывается окутана плесенью, разрастающейся по ее телу, по лицу Шерлока, по постельному белью и стенам. Запах сырости заполняет горло Софи тягучей тошнотой, и девушка кричит, пытаясь освободить легкие от веса грибка, паразитирующего на ее теле, снаружи и внутри, на ее сердце. Резкая боль в районе челюсти, яркий белый свет. И запах сырости. - Прекрати орать, ты действуешь мне на нервы. Темная фигура грузно опустилась на стул, стоящий у стены напротив Софи. Девушка опустила взгляд на пол и увидела свои разбитые ноги, бессильно вытянутые на бетонном полу. Все тело ломило, особенно лицо. Опухшие веки не хотели подниматься, правую ноздрю заложило пробкой из засохшей крови, волосы спутались и висят бордовыми сосульками. - Зачем ты это делаешь? Ни часов, ни календаря, конечно же, в подвале не было, но София знала, что находится здесь уже три дня. Каждый день «Он» делал снимок девушки на полароид, один день – один снимок. Каждый день резкая вспышка вонзалась в ее глаза, вырывая из измученного сна, заставляя цветные пятна плясать на стенах и обратной стороне век. - Я всегда был злопамятным, - «Он» отвернулся к пробковой доске и принялся снимать красную нить, по одному выдергивая белые гвоздики, - даже ребенком не мог забыть и отпустить обиду. - Чем я тебя обидела? – София попыталась повернуть голову, но резкий разряд боли, прошедшийся по ее шее, заставил девушку сжать зубы и обессиленно откинуться на твердую стену. - Ты меня не обидела, - облаченная в черную перчатку рука аккуратно снимала фотографии с пробковой доски и складывала их в стопку на столе, - тебе просто не повезло. - Не повезло? - Не повезло, что Шерлок Холмс полюбил тебя. Каждый раз, когда имя детектива слетало с губ похитителя, сердце Софии пропускало удар. Только надежда на то, что он найдет ее заставляла девушку держаться. Если она еще жива, значит «Он» не получил свое, значит, у Шерлока есть время. - Понимаешь, Софи, - девушка сморщилась, слыша собственное имя, произнесенное ненавистным ей голосом, - у всех в жизни есть герой. У детей – супергерои, у Америки – деньги, у тебя – Шерлок. Вот и у меня был герой, - стопка полароидов полетела в мусорное ведро, а вслед за ней, в ведро упала зажженная спичка, - пока Холмс не отнял его у меня. София молчала, не желая тратить драгоценные силы на диалог с «Ним». Судя по тому, как охотно «Он» вступал в диалог, друзей у «Него» было не много. «Он» постоянно носил с собой травму, обиду, о которой никому не мог рассказать. Никому, пока не появилась Софи. - Он был моим кумиром. Примером для подражания, он был безумцем, гением, богом. Он был богом, и он избрал меня, - в «Его» одержимых глазах отражался огонь, полыхающий у ног Софии, - и когда его не стало по вине твоего ангела-хранителя, я поклялся закончить начатое им дело. - Какое дело? – девушка чувствовала, как проваливается в сон, неспособная более держать глаза открытыми. - Тебе понравилось в кино, София? – сердце замерло, а в горле встал ком, - жаль, что ты не досмотрела фильм. Но не волнуйся, очень скоро ты узнаешь, чем все кончилось. В мусорном ведре догорали фотографии, на которых Шерлок и Софи еще были вместе. По щекам девушки потекли слезы, когда последнее напоминание о Холмсе серым пеплом застлало пол, разлетевшись из опрокинутого «Им» мусорного ведра. Серые хлопья взмыли вверх, прилипая к разбитым ногам, бессильно вытянутым на бетонном полу, опухшим векам, и волосам, спутавшимся и висящим бордовыми сосульками. Запах гари смешался с запахом сырости, вытесняя из помещения остатки кислорода, и Софи, рвано вдохнув, отступила в темноту.