Вервольф

*** POV. Автор        Лязг цепей, лаяние собак, вой, крики, удары и раны. Бесконечный ночной круговорот, но Фредерике в удовольствие находится в нём. Острые ощущения, чувство превосходства над другими, конечно, если очередной чех не возьмёт вилы или не зажжет факел. Эта женщина создана для того, чтобы властвовать что в человеческом, что в волчьем обличии. Совершив рейд на деревню, волк вышел на дорогу, где вдалеке светились яркие огни, очевидно, фар. — Aus dem Weg! — донёсся немецкий возглас. Волк понял, что едут немцы и уступил дорогу патрулю. Проезжающие нацисты заметили желтые глаза оборотня и приостановились. Фредерика ушла в кусты. — О, так это случайно не та монашка? — сказал водитель мотоцикла. — Отто, осторожно подходи к ней, — ответил немец, сидящий в коляске, надвинув пилотку на глаза. Зверь заскулил от неожиданности и испуга. — Милая, не волнуйся, мы тебя не тронем, — утешительно сказал немец, подтянув перчатки и подходя к волку. — Она тебя может укусить, зачем тебе это нужно? — проговорил спящий нацист. Когда водитель потрогал волку морду, тот нервно дёрнулся и зарычал. — Она может превратиться обратно в девушку, — не унимался немец в коляске. — Ну тогда с ней можно будет поговорить, — Отто в последний раз погладил волка по пушистой спине, которая после этого сразу стала шершавой из-за ткани рясы. Фредерика Новак выскочила из-под рук Отто и приосанилась. — Ну что, господа! Чего же Вы меня не берёте? — начала она. — А оно Вам это надо? — спросил с ухмылкой Отто, — поверьте, над Вами тогда будут ставить опыты, изучать вашу биографию, будут допрашивать вашу семью. Дорогая, оно Вам надо? — Конечно нет, хотя… Мою семью можете допрашивать сколько угодно, все равно я не вернусь туда, — ответила Новак и вальяжно села на раму мотоцикла. — Почему же? У Вас обеспеченная семья, согласитесь, что жить в роскошном особняке в центре прекрасной Праги гораздо приятнее чем в прогнившем монастыре с тесными кельями, — сказал Отто, подходя к Фредерике. — Думаете, я Вам за Ваши красивые глаза буду вещать о домашнем насилии? — ухмыльнулась аббатиса. Немцы переглянулись. — Всё ясно с Вами. Идите, время покажет, — махнул рукой спящий в коляске немец. Фредерика поклонилась и вскинула руку.        Была глубокая ночь, в монастырь идти не было никакого смысла: все равно там интриги и сплетни по поводу нее и Гейдриха, поэтому монахиня ушла в глубину леса и завалилась спать под упавшее дерево. Была середина апреля, и в ночном лесу было промозгло и сыро, но тем не менее это не мешало Фредерике спать на траве, спиной к твёрдому стволу дерева. В ту ночь ей даже снился сон, хотя они давно ей не снились, так как казалось, что её жизнь была похожа на долгий мучительный сон… Ей снился ярко освещённый зал, похожий на тот, где Христофор всегда проводил свои балы и оргии. Она сидела в лёгком платье, не скрывающем её обнаженного тела, и в короне святого Вацлава между Гейдрихом и мессиром за огромным столом, ломившемся от яств. Гости «пиршества» веселились и придавались всевозможным утехам, только она сидела не смев пошевельнуться и не самым приятным взглядом смотрела на ситуацию. — Выпей хоть что-нибудь? Почему ты так сидишь? Неужели тебе не нравится? — слащаво говорили её мужчины, но она отмахивалась и пыталась убежать из-за стола, но ноги как будто бы приклеились. — Сейчас прибудут ещё гости, умоляю, милая, будь открытой! — попросил Христофор, но Фредерика сердито вздохнула и, собрав волю в кулак, выбежала из-за стола, уронив корону, которая упала на пол, расколовшись на две части. Вслед ей донеслись истерический смех и вопли. — Чёрт, что со мной происходит? — думала про себя женщина, пока не споткнулась об ступеньку на узкой лестнице. Кубарем скатившись с лестницы и порвав платье, которое и так ничего не скрывало, она вжалась в угол в ожидании чего-то ужасного. Минуты казались вечностью, сердце замирало в страхе, и во рту становилось сухо. Совсем скоро сзади послышались шуршания, заставив монашку оглянуться. Сзади к ней подползла огромная змея, которая с любопытством разглядывала её. — Кыш, уходи, — Фредерика нашла в себе силы сказать это змее, пытаясь оттолкнуть её, но животное не слушалось. Вслед агрессивному шипению змеи послышались шаги. — Кого ты тут учуял? — Фредерике показалось, что этот голос она раньше слышала, но на всякий случай она вжалась ещё сильнее, боясь что-то сказать. Окончательно её чувство самозащиты разбила худая костлявая бледная рука, которая легла на её плечо. — Ааа, Фредерика! Главный пёс Господень, какими судьбами? — холодное дыхание обдало тонкую кожу, заставив вздрогнуть чешку. — Мы встречались? — спросила она. — Скорее всего ты не помнишь меня, — продолжал приятный мужской голос, — я Людвиг. — Ваше имя ничего не даёт мне, и зачем я Вам нужна? Просто оставьте меня, и змею свою заберите! — воскликнула Фредерика Новак. — Не начинай пожалуйста, оборотни психически устойчивые и выносливые, — мужчина приблизил к ней своё лицо и схватил сильнее за плечо. — На меня покушался мессир, о чем Вы говорите? — сглотнула она и спрятала глаза. — Мессир давно тобой интересуется, но если ты хочешь избавиться от его преследований, то ты должна сделать кое-что для нас. — И что же? — заинтересовалась она, но вмиг все исчезло: и змея, и мужчина, и винтовая лестница, и окно с витражом… ***       Когда она проснулась уже брезжил рассвет и сквозь деревья пробивались солнечные лучи. Фредерика с трудом раскрыла глаза и сев на колени, помолилась. — Странный сон! Тот мужчина… Я ведь его где-то видела? — вспомнила она про сон и задумалась. — В любом случае надо дойти до монастыря, незамеченной пробраться в келью и привести себя в порядок, — сказала она сразу после этого и стала искать выход из леса. Она брела по сырому лесу, оглядываясь по сторонам, в туфлях неприятно хлюпала влага, а в округе стояла тишина словно всё давно вымерло. Вскоре она дошла до деревни, в которой она промышляла ночью, и полагаясь на то, что её вряд ли узнают, она решила не обойти деревню стороной, пройдя по лесной дороге дальше, а наоборот войти в деревню. Но тут была её главная ошибка… Фредерика спокойно шла по полупустым улицам, пребывая в спокойном размеренном настроении, пока её путь не преградили две женщины, судя по всему, приживающие в Лидице. — Что вы хотите от меня? Я иду к себе в монастырь, — начала аббатиса, встав в важную позу. — Ночью кто-то пробрался в хлев и убил половину скота, мало того, что война и моя семья держится буквально на хлебе и воде, так ещё и оборотень какой-то завёлся! Уничтожает ценные продукты! — ответила одна из деревенских жительниц. — А мне с этого что? — недовольно сказала монашка, пытаясь протиснуться. — А с того, что по слухам тот оборотень— монахиня, и очень похожая на тебя! — ответила вторая женщина, пытаясь грубо оттолкнуть Фредерику, — у неё такие чёрные волосы, а ещё ходит в вечно грязной полуразорванной рясе, и у неё шрамы на лице. Фредерика прорычала крепкие чешские ругательства и хрустнула пальцами. — Значит так, волк, или ты больше не трогаешь нас, или мы попросим наших мужей, чтобы они как следует отходили тебя, — сказала все та же собеседница, пригрозив Фредерике вилами. Но разумеется, на Новак такое обращение никак не подействовало, поэтому, промолчав, она демонстративно прохохотала и проскользнула через женщин, начав напевать мотивы народной песни. POV. Фредерика       В храме меня встретило пять озлобленных лиц молодых монашек. Мне даже стало не понятно: то ли от ревности на меня стали косо смотреть, то ли просто весь монастырь встал против меня. — Сегодня приходил, я видела, аж взгляд помутнел от чувств, — где-то в отдалении послышался голос Иванки. — Да, да, я тоже видела, — закивала Ярослава, тоже бросив осуждающий взгляд в мою сторону. Я сразу поняла, что они говорят о Гейдрихе, поэтому я заторопилась в свою келью, чтобы скрыться от лишних разговоров. Придя к себе, я закрыла дверь на ключ и подошла к окну. Мои глаза упали на подоконник, где лежал скромный, но не лишённый страсти букет: бордовые розы и белые хризантемы были перевязаны чёрно-золотой ленточкой. Рядом с цветами лежала маленькая открытка, на которой были изображены целующаяся пара, сидящая на скамейке, а над ними парили маленькие купидоны. —Эх, Рейнхард, какой романтик, а по нему и не скажешь! — подумала я про себя и взяла в руки открыточку: на ней были написаны время, место встречи и подпись. — Нам нужно поговорить, сегодня в час дня у Пороховой башни. Всегда твой, Рейнхард, — я перечитала эти слова словно самую сильную молитву и закружилась по комнате, заливисто смеясь. Ах, мой Рейнхард, я снова увижу его! Мне… Мне ни с кем так хорошо, как с ним, ах, любовь! Я кружилась по комнате, потом упала на кровать и разглядывала открытку, потом взяла в охапку его цветы и прижала к своей груди. И хотя шипы неприятно царапались и вонзались в кожу, мне было в удовольствие держать букет, уткнувшись лицом в пышные розы. — Я люблю его, никогда так сильно никого не любила, — говорила я сама с собой. Я долго лежала на кровати, вдыхая аромат роз, лежала пока настало время не идти. Моё сердце трепетало и сжималось до, казалось бы, мизерных размеров. POV. Автор       Когда Фредерика подошла к обозначенного на открытке месту, она стала невольным свидетелем ужасной сцены: двое нацистов тащили за волосы молоденькую еврейку, которая в истерике извивалась и пыталась вырваться. Монахиня замерла в смятенном состоянии. Крики женщины неприятно доносились до ушей монашки и резали слух. Она стеклянными глазами смотрела на данную сцену и настолько была шокирована, что даже не заметила как к ней сзади подошёл Гейдрих. — Ау, Фредерика, ты чего? — окликнул ее мужчина, от чего она ахнула и «врубилась». — Да… Скажи пожалуйста, в чем провинилась та женщина? — спросила Фредрика про еврейку. Тем временем один из немцев поставил на колени заплаканную женщину и нацелил на неё пистолет. — Не могу с тобой об этом говорить, — ответил Рейнхард, обняв Фредерику за плечо. — Почему? Неужели ты боишься меня? — поинтересовалась аббатиса. — Нет, ты просто не поймёшь этого, — сказал немец. — Не надо… Не надо врать мне, лучше скажи как есть, они с ней так поступают потому что она еврейка, — сказала за него Новак. — Какая ты догадливая, Фредерика, — вздохнул Гейдрих, после чего раздался выстрел, и кровь фонтаном брызнула из головы женщины. Мужчина решил не портить настроение своей любимой и отвёл её подальше от кровавой сцены. — Спасибо за цветы, — вспомнила Фредерика. — Знал, что понравится, — улыбнулся Гейдрих и чмокнул монахиню в худую впалую щёку. Девушка улыбнулась и немного покраснела: она не могла скрывать свои чувства. — Ты знаешь в своём окружении Людвига? Хоть какого-нибудь? — спросила Фредерика, вспомнив про свой сон. — Да как не знать, знаю, у меня таких полно! А зачем тебе? — ответил мужчина. — Сон приснился ужасный, — начала женщина и вкратце пересказала увиденное. — Что ж, а ты пойдёшь лично на бал? — спросил Гейдрих, — а про Людвига ничего сказать не могу, потому что мне нужно его внешнее описание. — Да, я понимаю, но я не видела его лица, только руки и голос, но вряд ли это может что-то дать, учитывая, что во сне все гиперболизировано, — Фредерика села на скамейку. Рейнхард предложил девушке сигарету, от чего она не отказалась. — Ты же вроде не куришь? — удивился немец. — Да это сейчас захотелось, нервы, — ответила она. Фредерика попыталась сделать первую затяжку, но подавилась сигаретным дымом и бросила сигарету на каменную мостовую, придавив её туфлей. — Ничего страшного, мне тоже было поначалу неприятно, — мужчина аккуратно приобнял девушку чтобы ей стало легче, — так что с балом? Мне пойти с тобой? — Кхах, — откашлялась она, — иди, я тоже пойду! Вместе посмотрим на грешников! — И ты будешь Королевой Бала, — добавил Гейдрих. — У мессира на каждый бал новая Королева. Поэтому для меня это уже ничего не значит, — ухмыльнулась Фредерика. Пара гуляла до вечера, когда стемнело, то Фредерика сказала что пойдёт в монастырь, но нацист остановил её под предлогом что в монастыре могут снова высказывать недовольство. — Тебе хочется чтобы эти монашки высказывали тебе свои претензии? Фредерика, милая, ты выше их всех! Неужели ты сама не замечаешь этого? — недовольно пояснил Гейдрих, — всё, будешь со мной всё время. — В первую нашу встречу ты так не говорил, ты считал что я такая же как они, — усмехнулась чешка и пихнула в бок Гейдриха. — Забудь, ты достойна большего чем просто удовольствия, — Рейнхард притянул Фредерику к себе и поцеловал тонкие девичьи губы…