Идеальный шанс

      Снег ложился на утренний Детройт, как пепел, рассекающий здания лезвием, вытанцовывая в особо сильных порывах ветра угрожающий танец. Ему удалось полностью накрыть город собой в считанные часы, к чему жители не были готовы. Процент аварий на дорогах повысился в два раза, а число травм из-за внезапного оледенения тротуаров увеличилось втрое.       Не удивительно, что больница Форд оказалась почти переполненной, когда туда доставили в бессознательном состоянии Гэвина с таким количеством травм. Ему повезло, как говорили врачи. Ещё чуть-чуть, и осложнения уже не за горами. По их прогнозам, если бы он умудрился подхватить простуду тогда, на сорок втором этаже, вися в промокшей одежде на высоте птичьего полёта, как бельё на верёвке, лечение проходило бы тяжелее. Все надеялись, что обойдётся парой процедур, перевязок и инъекций, и так оно и было: судьба на стороне детектива.       Заря, следующая лучами за ветром, вихрем вломилась через балкон в палату. Маленьким сквозняком занесло и пару снежных хлопьев, которые, стоило коснуться койки, мгновенно растаяли, однако одной снежинке всё-таки удалось скользнуть чуть дальше, прямо на нос пациента, послужив тому причиной пробуждения.       Глаза защипало, когда Гэвин с трудом их разлепил и встретился с белыми тонами палаты. Свет настолько яркий, что он сначала подумал, что в конечном счёте откинул коньки и теперь лежит в раю. Только единственным ангелом (ни разу на него не похожа) оказалась медсестричка, которая покинула палату, не заметив пробуждения пациента.       Детектив поморщился, взглянул на левую руку и приуныл — средний палец в гипсе, а следовательно он ещё нескоро сможет его демонстрировать тем, кто ему не по душе. Тостер-говнюк!       Двигать плечом не очень приятно — его зафиксировали в повязку так же туго, как и грудную клетку. Ну, по крайней мере, Гэвин уже не ощущает дикую боль, с которой он переменно просыпался посреди ночи, а дышать стало намного свободнее и спокойнее. Страшно представить, что у него с лицом: наверное, сплошная гематома. А на ладонях, должно быть, прибавится шрамов от осколков. Щиплет, но терпимо, подумал он, когда пытался подвигать пальцами правой руки.       Кстати говоря, сейчас бы он отдал всё за стакан хотя бы воды: в глотке пересохло — видимо, из-за отступившей температуры.       Краем глаза Гэвин заметил что-то пёстрое с левой стороны, повернулся и непонимающе вскинул брови. Цветы и открытки. Самые разные, но с одинаковым посылом: «Скорейшего выздоровления!». Конечно, нашёлся один шутник, который притащил похоронный венок, и Рид уже догадался, кто такой оригинальный, и без подписи к открытке: «Если что, передавай сатане привет от Джеффа». У детектива, кажется, задёргался глаз. Его бывшие коллеги были здесь? Да и не только они, судя по идеально ровному почерку на одной из записок с благодарностью: его приходили навещать и андроиды. Вот же ж нонсенс, фыркнул Гэвин. Может, он всё ещё спит?       Андроиды! — осознал Рид, подскочил и тут же поплатился болью в суставах, что ему пришлось улечься обратно с недовольным мычанием и осмотреться. Ричарда и Коннора рядом не оказалось, зато Гэвин, на мгновение испугавшись, обнаружил неизвестного из-за ярких лучей спящего гостя на стуле. Стоило детективу прищуриться, как глаза округлились в удивлении.       Дэвид. Мать твою, Дэвид, прямиком из Чикаго, судя по костюму с иголочки, сидит в его палате на чёртовом стуле и дрыхнет, как ни в чём ни бывало.       Его сводный брат превосходил его по всем параметрам, и это бесило. Умён, амбициозен, красив, ничего не скажешь. Совсем как какая-нибудь жестянка. У матери Гэвина отличный вкус, раз она вышла замуж за его отца.       Дэвид заносчив и упрям, вечно издевался над младшим и старался вывести того на эмоции. И у него получалось. Так же, как у Рида получалось хорошенько заехать ему пару раз по лицу всякий раз.       Кого меньше всего детектив хотел увидеть перед собой в первую очередь при пробуждении, так это именно его, поэтому он осмотрелся в поисках чего-то тяжёлого. Вазу бросать не хочется — ради даже такого говнюка, как Дэвид, не хочется портить цветы. Тогда он схватил первую попавшуюся музыкальную открытку потяжелее и запустил прямо в лицо незваному братцу. Заиграла весёленькая мелодия, Дэвид всполошился и опрокинулся назад вместе со стулом, что вызвало злорадную ухмылку на лице Гэвина.       — Гэв! — мужчина уставился на него большими голубыми глазами, всё ещё валяясь на полу. — Ты очнулся! Ты как?! — его будто вовсе на заботило то, каким образом детектив только что пробудил его.       — Лучше некуда, — закатил глаза тот. — Что ты здесь, чёрт возьми, делаешь?       — Прилетел первым рейсом, как только смог, — Дэвид потянулся, встал и поднял стул. — Ты не отвечал на звонки, тебя не оказалось дома, поэтому я поехал в полицейский участок, где узнал, что тебя уволили. Потом я узнаю про эту суматоху с вирусом, а затем то, что ты в больнице! Что здесь происходит каждый год, позволь спросить?!       — Сам удивляюсь, — безразлично пробубнил Гэвин, наконец нашёл глазами стакан воды и сделал большой глоток. — Теперь ты убедился, что я в порядке, поэтому летел бы ты обратно в Чикаго, дружок. Тебя в офисе все обыскались поди. Да и мама переживать будет.       — Она хочет видеть тебя, — брат сел на стул и сморщил жалобную мину. — Все мы.       — Да что ты? Кажется, мне ясно дали понять в последний раз, что видеть в отчем доме меня не желают.       — Мы же уже обсуждали это по телефону. Мы повздорили, Гэвин, бывает. Не будь ребёнком.       Рид промолчал и упрямо отвернул лицо, тогда Дэвид придвинулся ближе и заговорил мягче.       — Ты знаешь, что то, что тебе удалось уцелеть — чудо? Я мог бы не успеть сказать тебе «прости».       Детектив опешил и взглянул на сводного братца, как на идиота. Ему что, мозг пересадили: откуда столько сострадания и вежливости? Или это называется этапом «мальчик повзрослел»?       — Между нами часто… ладно, всегда были разногласия, — продолжил он. — Мы отказывались понимать и воспринимать друг друга как настоящих братьев. Но сейчас я понимаю, через что тебе пришлось пройти, мне рассказала мама. Мне жаль, что так вышло, Гэвин. Прости.       Рид не знал, что и сказать в ответ. Слова брата, произнесённые таким непривычным тоном, сбили его с толку, выбили из повседневного равновесия. Так он совсем раскиснет и превратится в расчувствовавшегося мальчика. Но возможно Ричард и был прав: Дэвид раскаивается, и почему бы не извиниться в ответ? Губы детектива сжались, грудь сковало смущением, но он взял силы, чтобы выдавить:       — Всё путём. И ты… прости, что назвал тебя адвокатской крысой.       — Сурком, — поправил его тот.       — Какая разница!.. Прости…       Дэвид по-доброму усмехнулся, словно понимая смущение брата, а затем взглянул на кучу цветов и поздравительных открыток и добавил:       — Я ошибался насчёт тебя. Похоже, ты лучшее, что случилось с полицией Детройта. Ладно, не лучшее, но, возможно, не самое худшее.       — Пошёл ты, — беззлобно фыркнул в ответ на язвительный тон Рид.       На душе Гэвина удивительно резко полегчало, словно с его души сошёл камень. Все эти годы он нёс на себе бремя обиды и желание обскакать братца ради того, чтобы потешить собственное эго, чтобы родители стали говорить о нём. А в конце концов эта жажда стала его тюрьмой угрюмости и злости. Теперь он понимал свои эмоции, теперь он понимал, почему ему легче. Похоже, общение с андроидами на него плохо влияет, ибо один из них как раз стал голосом совести.       — Мир? — уточнил Дэвид, протянул руку и тут же отпрянул. — Ой, извини.       Рид хотел кинуть в ответ что-то ядовитое, когда вдруг дверь в палату распахнулась и в неё вломился Хэнк. Он тут же застыл в дверном проёме, кинув удивлённый взгляд сначала на Дэвида, а затем на Гэвина, и после расплылся в довольной улыбке. Ещё одно лицо, которое детектив не готов был увидеть, однако он не мог отрицать, что рад видеть старика в добром здравии после событий в «Иерихоне».       — Помешал? — добродушно спросил он.       — Нет, Дэвид уже уходит, — Рид скорчил самую что ни на есть вежливую рожу и с намёком взглянул на офигевшего братца. Тот понял сразу, осклабился, подскочил и отправился на выход, не забыв пожелать скорее поправляться.       — Если не приедешь на рождество, ждём тебя в любое другое время, — напоследок проговорил он.       — Замётано. Иди уже, — поторопил его Гэвин и неловко выдохнул, когда дверь закрылась, а Хэнк с отцовской физиономией уселся на место Дэвида.       — Твой брат? — лейтенант поднял открытку, и когда та заверезжала, быстро закрыл и отложил в сторону, недовольно буркнув.       — Не родные, — прикрыл глаза детектив и устроился поудобнее. — Пришёл убедиться, не умер ли я?       — Что-то вроде того, — Андерсон неловко почесал затылок. — Рад, что ты в порядке, раз настроение язвить уже имеется. Хорошенько тебя покромсали.       — Ага, скажи своему тостеру, чтобы убавил мощности в следующий раз, — фыркнул Гэвин. — Кстати, ты тоже неплохо выглядишь. Где Тина?       — Она в порядке, — кивнул Хэнк. — У Маркуса был план, поэтому всё прошло, как по маслу. Его народ не так уж и просто пробить, знаешь ли.       — На личной шкуре убедился, — не удержался тот, а затем вдруг замолк и насупился. Андерсон сразу понял причину его беспокойства, и сказал с таким же смурным выражением лица:       — Спасибо тебе, Рид, и прости. Я был не прав насчёт тебя. Ты спас не только Коннора, но и всех андроидов. Я ценю это.       — Это всё только благодаря Ричарду, — заупрямился Гэвин.       Он хотел спросить насчёт напарника, но не решался. То ли из-за неловкости перед стариком, что его заботит кто-то, кроме себя самого, то ли из страха услышать плохие новости. Не обнадёживали и глаза Хэнка, который метался на стуле взад-вперёд, скрестив руки на груди, словно родитель, что долго решался сообщить ребёнку, что любимый хомячок скончался. Он закашлялся и вдруг неуверенно заговорил:       — Ричард, он… деактивировался.       — То есть? — оживился рыком тот.       Этого он и боялся. Это он и представлял в худшем исходе. Но такого не может случиться. Даже если тот не обещал восстать из андроидской могилы. Гэвин поймал себя на мысль, что сам его достанет оттуда, если потребуется.       — Его и Коннора направили на диагностику. Если у Коннора были выявлены незначительные повреждения, то у Ричарда… ты сам знаешь, я думаю. Пока мало что можно сказать насчёт него.       — Его подлатают, — словно безумец, вставил тот с кивком. — Это же «Киберлайф».       Андерсон недоверчиво наблюдал беспокойство на лице детектива. Словно того чем-то огрели по голове, и теперь он беспокоится о судьбе напарника, с которым цапался почти каждый божий день в участке. Конечно, их отношения многие называли чем-то вроде их идиллии, но Хэнку было трудно поверить, будто бы такой засранец, как Рид, сам проникся чувствами к машинам, когда до последнего считал, что у них нет души. Лейтенант прищурился, но всё же поверил ему. Даже ощутил какую-то снисходительную симпатию. А может того и правда ударили: с такими синячищами он бы не удивился.       — Организация этого Перси рухнула, — Хэнк решил сменить тему, ибо глядеть на детектива, проявляющего эмпатию к андроидам, довольно жутко. — Все соучастники получат соответствующее наказание, а этому Аррону ещё долго придётся оттираться от всей грязи, что развёл сам. Мы также проверили информацию на директора: он понятия не имел, что такое происходит прямо у него под носом. Ожидаются переговоры с Маркусом, а Маркус жуть как недоволен. Ты бы его видел: я уже подумал, что он возьмёт и соберётся войной на человечество.       Гэвин съёжился, вспомнив, что и ему придётся отвечать перед лидером андроидов головой за то, что полез во внутренности одного из них. Хэнк, пресекая волнения, мягко улыбнулся и указал на здоровенный букет цветов — вернее, их красивую неоновую голограмму. Рид всё понял и раскрыл рот.       — Он благодарен тебе. «Киберлайф» от него сейчас так просто не отделяются, они сделают всё для того, чтобы привести те машины в благой вид. А если бы не ты, жертв было бы в разы больше.       Ахренеть. Маркус приходил в палату к Гэвину, а тот видел третий сон!       — Сколько я был в отключке? — неуверенно поинтересовался он.       — Дня два. Я потерял счёт времени, разбираясь с бумажной волокитой, — Хэнк подошёл к дверце балкона и захлопнул её. Солнце вновь зашло за тучи, снег усиленно стал набирать обороты. — Кстати говоря, о госпитализации не волнуйся. «Киберлайф» об этом также позаботились.       Рид с сомнением принял этот факт, учитывая то, что её сотрудники — пусть и уже бывшие — творили в компании. Но отказываться не стал: с деньгами будет туговато, ведь он всё ещё числится уволенным взашей. И плана у него не было. Возможно, обернувшись всё иначе, Фаулер написал бы хорошую рекомендацию, и Гэвин бы рванул из Детройта куда-нибудь в сторону юга. Вместе с Ричардом, если бы тот захотел. Если бы тот вошёл сейчас в палату целым и невредимым.       — Думаешь, они вернутся? — вырвалось у него.       Старик понял, о ком речь. По его лицу и не сказать, что тот уверен в то, во что верит. Скорее, он надеялся, чем думал. Он прочистил горло, облокотился о стул руками и усмехнулся:       — А RK — разве не та серия, которая всегда возвращается, даже если их в утиль сдать, м?       Гэвин шутку оценил и прыснул смешком вместе с Хэнком. Второй даже подумать не мог, что кто-то вроде Рида может посмеяться над безобидной шуткой. Тот ржал обычно только с юмора, основанного на смерти, — и то, надо постараться, чтобы это было по-настоящему смешно. Поэтому-то с детективом никто и не шутил.       Андерсон улыбчиво сжал губы и подошёл ближе.       — Поправляйся, Рид, — он потрепал того за волосы. Гэвин заупрямился и отвернул голову. — И да, как выздоровеешь — сообщи. Тут в честь закрытия дела хотят вечеринку устроить, а без тебя никак.       Детектив надломил брови и уставился на Хэнка.       — Я ведь больше не часть коллектива.       — Без тебя бы дело не закрыли, помнишь? Не пререкайся. Ждём тебя.       Дверь захлопнулась, оставляя за собой недоверие и сомнение в глазах Гэвина. Навряд ли кто-то хотел бы видеть его после всего дерьма, что он принёс в участок. Детектив не собирался предупреждать о своём выздоровлении, как и о том, что долго в больнице не задержится. Максимум неделю, а затем как-нибудь сам, лишь бы не в объятиях запаха валерьянки.       А после он примет решение, останется в Детройте или нет. Кажется, малая толика надежды на возвращение Ричарда исчезла вместе с Хэнком за дверью. В груди неприятно сжалось, и он сжал зубы.       Через неделю, как и планировалось, несмотря на рекомендации врачей, Гэвин буквально сбежал из больницы домой. Естественно, его маленький план потерпел крах, так как это не осталось незамеченным, ведь Тина, когда ей удалось навестить его, обнаружила пустую палату. В тот же вечер в мобильник детектива посыпалась цепочка звонков и сообщений от неё и Хэнка в том числе. Какие только благие слова он не услышал в свой адрес, но с этим те уже ничего не могли сделать, потому что в то время Рид уже валялся на диване и смотрел в потолок, покуривая долгожданную сигарету, наплевав на наказание медсестры воздержаться от вредных привычек ещё на месяц-другой. Он также изъявил нежелание появляться на вечеринке, ибо у него совершенно другие планы.       Ребро, ещё спустя пару дней, уже не беспокоило, а вот палец с плечом временами давали о себе знать. Они добавили значительное неудобство в повседневную жизнь детектива: с этим бандажом с нерабочей рукой он то и дело сбивал что-то с кухонной тумбы, когда пытался что-нибудь приготовить; на то, чтобы сделать перевязку самому себе, уходило по меньшей мере полчаса, а ванные процедуры — отдельный разговор. Это пытка.       Он отчаянно ждал возвращения Ричарда, но от него ни одного сообщеньица. Рид всегда держал мобильник под рукой, чтобы если что вдруг ответить, но каждый раз обжигался о тот факт, что пишет ему только Тина. Временами, когда пробивала тоска, он перед сном строчил напарнику маленькие послания:       «Железка, ты пообещал вернуться, ведь так?»       «Ответь хоть что-нибудь. Хотя бы смайликом!»       Пушок, которого за неделю откормила Тина, найдя запасной ключ в укромном месте рядом с дверью, улёгся в ноги и защекотал хвостом пальцы. Гэвин прекрасно знал, что Ричард не употребляет смайлики, но попробовать стоило.       «Мне тоскливо без твоей надменной рожи».       «Я скучаю, Ричи. И не ржи там, если читаешь».       Гэвин выдохнул. Ничего в ответ. Может, нужно перестать надеяться на то, что его напарник вернётся, и пора собирать вещи, чтобы свалить поскорее от всего этого? Готов даже повезти одной рукой. В перерывах между отдыхом и… отдыхом он шерстил сайты со съёмом квартир где-то вблизи Колумбуса и уже даже нашёл парочку хороших вариантов. Вот только с рекомендацией Фаулер не спешил. Всё оттягивал и оттягивал, хоть Рид и очень просил поторопиться, даже прорвался написать увольнительную по собственному. Джеффри объяснял ситуацию тем, что сейчас им всем совсем не до этого: нужно разгрести кучу документов после дела с вирусом. Гэвин мало этому поверил: если уж решил увольнять, так увольняй, чёрт возьми!       Несмотря на весь напряг, среди плохих вестей были и хорошие: Дангам смягчили наказание, но с условием, что Мина согласиться поработать в качестве подмастерья Камски. Элайджа, узнав о способностях девчонки, заинтересовался ей, а та и не стала отказывать тому, кем восхищалась и вдохновлялась все десять лет. Изи, конечно, повезло меньше, но по крайней мере его не посадят в тюрьму. Ему нужно всего лишь выплатить штраф и отбыть срок на обязательных работах. Несмотря на это, брат и сестра были довольны такими условиями, но обида на Гэвина всё ещё сохранялась. Рид и не был против: он вполне заслужил такое отношение.       В один из спокойных мучительных вечеров, часов в шесть, когда детектив только наложил повязку после ванны, мобильник разразился настойчивым звонком. Это был Джеффри:       — Добрый вечер, Гэвин, — серьёзно начал он. — Тебе будет удобно подъехать сейчас? Твоя рекомендация готова.       — Конечно, — выдавил Рид сквозь зубы и закрыл глаза.       Где-то в глубине души он надеялся, что Фаулер передумает насчёт его увольнения. Видимо, зря.       В то же время на детектива снизошло умиротворение, ведь теперь он может спокойно уехать из города. Чемоданы с вещами на первое время он собрал ещё два дня назад, заранее, а о машине, что осталась тогда на тротуаре, позаботился ещё раньше, чтобы её привезли вместе с бензином. Возможно, стоило бы выдвинуться прямо сегодня, тянуть ему было незачем. Ехать всего три часа, да и ночью пробок нет. Рука его вовсе не беспокоила, проблем быть не должно.       Сидя в машине на парковке перед полицейским участком, на том самом месте, где сказал Ричарду самое обидное, что мог бы услышать девиант, он сжал руль и зажмурился, словно пытаясь оправиться от сна. Затем детектив взял телефон и замешкался.       «Тебе никогда не стать человеком, Ричард», — вот, что он тогда сказал ему.       Рид, набравшись духу, принялся строчить сообщение напарнику, уже не надеясь на ответ:       «Я не хотел обидеть тебя, сказав те слова на парковке. Просто вырвалось. Ты куда человечнее, чем тебе кажется».       Гэвин выдохнул и нажал кнопку «отправить». За последние две недели, кажется, от него окружающие услышали больше откровений, чем он говорил за всю жизнь. Немного не по себе. Либо это от того, что он отпустил обиду на Дэвида, либо из-за Ричарда, о жизни которого он сейчас парился больше, чем о своей. Он потянулся, чтобы написать ещё одно, прощальное, о том, что уезжает, но так и не решился написать ни слова. Если напарник и вернётся — он найдёт его. Это же RK всё-таки.       С этими мыслями он вышел на мороз, закрыл машину и маленькими шажками, чтобы не сломать себе на льду ещё и ногу, направился к участку.       Зайдя внутрь и миновав стойку регистрации — андроиды которой провожали его удивлённым взглядом, — он отряхнул снег с плеч и волос в коридоре и шагнул в отдел. Никого — странно. Гэвин напрягся и нахмурился: рабочий день ещё не подошёл к концу, а со слов Фаулера они вообще сверхурочно остаются последние две недели. А сейчас всех будто сквозняком выветрило. Только кабинет, чья прозрачность снижена, шефа оказался открыт. Напоследок Рид пожал здоровым плечом, вошёл и в тот же момент подпрыгнул на месте и заорал.       Все, абсолютно все оказались возле стола Джеффри. Ждали Гэвина, чтобы поаплодировать и посвистеть, когда тот войдёт. Даже Хэнк с Тиной. Вторая, не дав оправиться от шока, радостно обняла детектива и затрепетала на ухо что-то вроде поздравлений. С чем — Рид так и не понял, да и спросить не успел, так как Фаулер, обступив визжащую толпу, встал перед ним и заулыбался.       — Могли бы и не провожать с такой радостью, — слабо улыбнулся в ответ Гэвин.       — А кто сказал, что мы собираемся тебя отпускать после того, что ты сделал?       — Эм… не понял? — приподнял бровь тот.       — Скажу так, Рид, — начал капитан. — Поднасрал ты нам, конечно, знатно. Но кто ж знал, что за этим последует такой подвиг. От самого Гэвина Рида.       Факт геройства рассмешил коллег, но детектив продолжил хмуриться.       — По идее я должен был уволить тебя сразу же после закрытия дела, — загадочно продолжил Фаулер. — Но, видишь ли, сам «Иерихон» настаивает на твоём возвращении в участок. Да и те, что повыше, выразили нашему участку особую благодарность в раскрытии природы этого вируса. Иными словами, мы сейчас на вершине, благодаря тебе, Рид.       — Эм… не понял? — повторил Гэвин, из-за чего Джеффри закатил глаза и вскипел:       — Гэвин Рид, согласен ли ты вернуться на работу с условием небольшого повышения?       В венах забурлил адреналин и детектив раскрыл рот. Хотел бы ущипнуть себя, вот только застыл на месте, не в состоянии двинуться. Он прочистил ухо и переспросил:       — Повышения?       — Придётся отвыкнуть от «детектив Рид», конечно, но, думаю, ты не будешь против, если звание изменится до «лейтенанта». Может, скажешь уже хоть что-то? Мы, вообще-то, давно тебя ждём.       Гэвин наконец ущипнул себя, а затем привычно для себя потёр переносицу. Не сон, всё вполне реально. Коллеги наряду с Фаулером смотрят на него заворожённо, ожидая исключительно положительный ответ. Губы дёргаются, но от шока не могут произнести ни слова. Ему и не нужно, так как в следующую секунду в кабинет вбежал запыхавшийся радостный офицер и закричал:       — Лейтенант Андерсон! Лейтенант… Андерсон! Ой, мне никто не сказал, что у нас сегодня вечеринка.       Новичок — именно так оценил его Рид, ибо раньше его никогда не видел — был встречен любопытными взглядами и перешёптываниями, а сам он искал Хэнка. Судя по растерянной физиономии, парень в душе не информирован, как выглядел лейтенант. Тот же, в свою очередь, хмуро вышел из толпы и поинтересовался:       — Что стряслось, приятель?       — Там, это… взгляните сами?       Хэнк недоверчиво покосился на мальца, и тогда Фаулер подошёл к рабочему столу и нажал на кнопку, из-за чего кабинет вновь принял прозрачный вид. Все повернули голову вправо и разом ахнули. Возле стола Андерсона спиной к ним стоял Коннор собственной персоной. Андроид, словно услышав всеобщий возглас, повернулся и встретился с помутневшим взглядом лейтенанта. Хэнк выдержал паузу, а затем быстрее пули вылетел из кабинета, скручивая в ту же секунду Коннора в крепкие объятия. За стариком понеслась и остальная толпа, только Гэвин, Тина и Джеффри, не желая толпиться, терпеливо вышли из кабинета и замерли неподалёку. Рид не верил своим глазам: кажется, лейтенант всхлипывал — вон, Коннор снисходительно хлопал его по спине и смеялся. Затем андроид заметил детектива, счастливо и несколько невинно улыбнулся и добродушно помахал ему. Сначала Гэвин подумал, что столь тёплый приём адресован не ему, но всё же он невольно махнул рукой в ответ и улыбнулся. Затем же быстро опустил руку и прочистил горло: он понадеялся, что его минутную слабость никто не увидел. Но Тина заметила. Заметила, но ничего не сказала.       Коннор стал центром всеобщего внимания. Отпустив своего старика, он принялся приветствовать всех, кто подходил к нему и хлопал по плечам, включая Тину, не скупившуюся на объятия. Он и правда вернулся, хмыкнул Рид, и готов ловить ублюдков дальше. А значит…       Значит ли это, что с ним вернулся и Ричард? Гэвин в надежде распахнул глаза и стал выискивать в округе напарника, неловко бродя вокруг толпы и заглядывая за неё и за Коннора. Однако ни одного признака RK900 ни в одной стороне, ни в другой. С каждой неудачей в поисках его огонёк энтузиазма помаленьку гас, а к концу вообще прекратил своё существование. Гэвин перестал улыбаться, раздражённо прикусил губу, ссутулился и опустил взгляд в пол.       Ричард не вернулся.       — Так каков твой ответ?       Вопрос Фаулера вывел его из одного потока мыслей в другой. Рид, привыкнув к работе исключительно с Ричардом, не видел смысла в том, чтобы продолжать работу там, где всё бы напоминало о нём. Напарника нет больше недели, о нём ни одной новости, от него ни одной весточки. Был ли смысл вообще ожидать чего-то насчёт него — Гэвин не знал. Казалось бы, то самое долгожданное повышение, которое, по его мнению, он давно заслуживал, и которое должно принести неимоверную радость на лице. Но почему эта новость не вызывает в нём той живой дрожи внизу позвоночника, той жгучей радости, какую он представлял в самом начале? Потому что без Ричарда этого повышения бы не было. Эта должность стоит на крови напарника. Без него ничего не имело смысла.       — Это большая честь, капитан, — вяло начал Рид. — Но боюсь, что вынужден отказаться.       — Ты серьёзно? — удивился Джеффри. — Мне казалось, ты стремился к этому годами.       — Дело в том, что я уезжаю. Семейные дела, знаешь ли, — фыркнул Гэвин и вновь взглянул на по-щенячьи радостного Коннора. — Мне будет достаточно хорошей рекомендации.       — Как давно ты решил уехать? И когда?       — Давно. Хотелось сегодня, но, как вижу, придётся немного задержаться. Всё-таки наш тостер вернулся, надо отметить, — прыснул смешком в своей манере Гэвин.       — Это по-нашему, — посмеялся в ответ капитан, но затем резко погрустнел. —       Послушай, Рид, я не собираюсь уговаривать тебя остаться, но… ты бы подумал день-другой. Ты же здесь столько лет, они этого не переживут.       Он указал на толпу коллег, и детектив опешил. За все года он и подумать не мог, что кому-то в этом отделе есть до него дело. Да его должны ненавидеть за его мерзкий характер и выходки, а, получается, совсем наоборот, исходя из того, сколько людей собрались ради него. И чем он заслужил такое почитание среди них? Гэвин покосился на капитана: не похоже, что тот врёт, однако Рид непреклонен. Чтобы не обижать Фаулера, он слабо улыбнулся и согласно кивнул. Такой ответ устроил Джеффри как никогда, поэтому он легко похлопал его по спине и двинулся к остальным, не забыв при этом пригласить за собой.       А Гэвину вместо этого неутолимо захотелось курить. В кармане он покрутил пачкой сигарет и стал тихо, чтобы его никто не заметил, выдвигаться на крышу — место, где началось их неприятное знакомство с Ричардом.       «Куда вы идёте, детектив? Парковка в другой стороне».       «Туда, где могу хотя бы десять минут не видеть твою пластиковую рожу».       «Мы спешим на место преступления».       «Ты спешишь, жестянка, а мне нужно подумать, как взять себя в руки и не застрелить тебя прямо здесь. Чего замер? Я пошутил».       «Детектив, я буду вынужден доложить руководству о том, что вы отказываетесь работать со мной. У вас будут неприятности».       «О господи… кому ж я так поднасрал в жизни…»       Как они дошли от уровня «напарников по несчастью» до «лучших напарников Детройта» всего за год? Гэвин не верил, что всё это — последствия адаптации Ричарда к его модели поведения. Рид смутно помнил какое-то событие, которое перевернуло его отношение к дроиду моментально, но сложить паззл из этих частичек воспоминаний он никак не мог. Словно его нарочно удалили из памяти, как съёмный блок. Остановившись возле железной двери, он всё не мог решиться дёрнуть ручку, словно за ней его кто-то ожидал. Он знал, что это не так, но горько хотел бы верить, потому что Ричард всегда ходил за ним тенью, а иногда даже опережал его на несколько шагов.       Сейчас детектив потерял свою назойливую говорливую тень.       «Двадцать четыре градуса тепла. Днём ожидается дождь».       «Словно ношу с собой переносной прогноз погоды. Жестянка, поговорим о чём-нибудь ещё?»       «Вам хотелось бы поговорить о предстоящем деле?»       «Нет. Ты не понял. О чём ты хочешь поговорить?»       «У меня нет желаний».       «А ты подумай. Это весело, думать. Но и вредно в то же время».       «Люди испытывают что-то необычное, словно биокомпоненты бурлят, когда дело касается чего-то, что им важно, верно?»       «Ого, заговорил о людских чувствах. Прогресс на лицо. Продолжай, я заинтригован».       «Когда вы закрыли меня собой во время перестрелки, о чём вы думали?»       «Я? Ну… не знаю, честно говоря. Думал о том, что мне не хотелось бы, чтобы ты пострадал».       «Но я не могу пострадать. Я ведь не живой».       «Если ты относишься к себе, как к вещи, то потом не удивляйся, что окружающие вытирают о тебя ноги, жестянка. К чему этот вопрос вообще?»       «В тот момент, когда вы спасли меня… во мне что-то словно перегорело».       «Вот оно что. Это называется страхом, дружок. Похоже, наша «устойчивая к девиации» машинка потерпела программный сбой».       Точно, первый признак девиации Ричарда. На том деле Гэвин, не подумав, по инерции решил подставить спину напарнику, из-за чего в последствии его и подстрелили. Детектив ещё не видел RK таким испуганным до того момента. Казалось, в его программу вообще не включены эмоции. А тот испугался, пронёс через себя эмоциональный шок. А затем, после того как перенёс Рида в безопасное место, сам бросился под пули, и взгляд у него был боевой, злой до одури. Это был не страх, осознал Гэвин только сейчас. Это была ярость. Из-за него.       Какой ж он всё-таки идиот. Детектив фыркнул и шагнул на крышу. Подошёл к краю и облокотился о заграждение. Снежинки, подталкиваемые ветром, быстро легли на волосы Гэвина, и тот отряс себя. В последний раз он наслаждается видом на мегаполис, вечно подсвеченный огнями, как в любой обычный рабочий день, на эту злополучную башню, величаво стоящую, как ни в чём не бывало, словно мясорубки недельной давности там и не происходило.       Вспомнив о желании курить, он вытащил сигарету и зажигалку и с большим трудом ему удалось закурить только через пару секунд. Он выдохнул долгожданный ядовитый дым и прикрыл глаза.       «Эмоции, которые я испытываю всё чаще, мешают мне работать, детектив. То и дело даю волю чувствам, пренебрегая заданием, а после меня посещают мысли, что я сломан, что я не могу выполнять свою задачу, как надо».       «А кто сказал, что ты обязан выполнять свою задачу, «как надо»? Ты обрёл своё собственное мнение — это абсолютно нормально, с точки зрения твоей девиации. Как переходный возраст, у своего собрата можешь спросить. Вот что, жестянка, ты не обязан следовать тому, чего от тебя ожидают. Всем всегда будет чего-то не хватать, всем всегда будет что-то не нравиться. «Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить её пить». Посмотри на меня: я делаю всё наоборот, и счастлив».       «Это называется пассивной агрессией, детектив. Вы всегда делаете всё наоборот, когда от вас этого строго требуют».       «Я тебя тут, вообще-то, поддержать пытаюсь!»       «Спасибо. Мне важно было услышать это от вас».       — Я так и думал, что найду вас здесь.       Гэвин распахнул глаза и повернулся. В дверном проёме стоял Коннор, ёжился, будто испытывал холод, и глядел на него с юношеским любопытством. Похоже, нет уже такого места на Земле, где бы детектива не настиг Коннор или Ричард. В любом случае он был рад его увидеть, пусть и удивлён, что андроид не празднует своё возвращение вместе с остальными, а вместо этого вдруг решил поискать детектива.       — А, это ты, тостер. С возвращением в наш бренный мир, — лениво усмехнулся Рид, когда Коннор встал рядом в неестественной для машины позе: облокотившись спиной о заграждение.       — Я хотел поблагодарить вас лично за своё спасение, — вежливо сказал он. Гэвин в ответ лишь махнул рукой, будто он каждый день по сто андроидов выручает. Всё равно доказывать, что в этом нет его заслуги, смысла не было. — Вы выглядите неважно.       — Да ну? Может, потому что кое-кто сломал мне палец и подарил растяжение? — уже живее посмеялся тот.       — Простите за это: я не контролировал себя. Но я не об этом, — Коннор внимательно проследил за тем, как детектив совершает очередную затяжку, не глядя на собеседника, и неловко продолжил. — Ричард не связывался со мной. Возможно, вы уже в курсе, что, когда вы потеряли сознание, он автоматически деактивировался из-за излишнего количества машинного масла и красного льда в его тириуме. Более того, когда нас привезли на диагностику, мастера сделали вывод, что его компоненты и программное обеспечение критически повреждены и подлежат только замене.       — Это значит..?       — Его могут починить, но вероятнее всего от этого пострадает блок памяти. Вероятностью в… восемьдесят процентов.       Грудь сжало обидой, и Гэвин молча сжал губы. У него не было сил на то, чтобы возмущаться или плакаться, но эти эмоции так сильно вгрызлись в душу, что детектив, молча проглотив новость, поник головой. Возможно, уехать из Детройта — лучшее решение, и такие обстоятельства только тому подтверждение. Он не хочет видеть, как Ричард не узнаёт его, как не признаёт в нём что-то большее, чем напарников. Наверное, такие же щемящие чувства испытывал и RK, когда Гэвин игнорировал его «странное» поведение.       — Вот как… — промямлил он, а затем, выдержав долгую паузу, решился на вопрос. — Скажи, тостер… Ричард когда-нибудь говорил с тобой о чём-то, помимо работы?       — Он говорил, что вы невыносимый, излишне самоуверенный и самый что ни на есть ворчливый детектив во всём отделе.       Прямо в лоб. Гэвин даже чуть было сигарету не уронил, когда Коннор с улыбкой продолжил:       — Но когда он смотрит на вас, то не может подавить в себе чувство, будто тириум то вскипает в трубках, то тут же остывает. Ему до безумия хотелось прикоснуться к вам, но он не мог, потому что того не предписывает программа. Он испугался, что сломался, когда впервые ощутил, что готов убить каждого, кто причастен к вашей травме в перестрелке с поставщиками красного льда. Он почувствовал, что собственноручно сломал своё программное обеспечение, проломив эти рамки, в которых был заперт.       Эта беспардонность Коннора когда-нибудь убьёт кого-нибудь, если не Гэвина, который в ту же секунду смутился и попытался скрыть красноту лица за ладонью, что потушила перед этим сигарету. А этот довольно лыбился ещё.       Вот, почему Ричард был так зол, когда зализывал ему раны в последний раз. Вот, почему он так старался отговорить Гэвина от миссии. Не из собственной выгоды, а из соображений заботы о нём. Он едва сдерживал желание сломать руку-другую этим мастерам, а детектив даже не допускал таких мыслей.       Ему действительно мешали эмоции. Если бы не они, то он бы не кинулся к Гэвину, когда к его подбородку подставили пистолет. Он бы не поддался на эту глупую провокацию так просто. Всё эмоции, всё чувства. Они всё портят. И причиной этому стал он сам.       — Знаешь, тостер, не думал, что скажу это андроиду, который уже второй раз мне накостылял, но… ты даже представить себе не можешь, как я его сейчас понимаю…       — Детектив…       — Не хотелось этого признавать, но похоже, что кровь в моих венах так же «бурлит и остывает», когда он выкидывает что-то диковинное…       — Детектив Рид…       — Я понимал это, но не желал признавать, ведь это означало бы, что я симпатизирую чёртовой машине — всё моя гордость. А когда он, ну мы… не важно. Когда это случилось, я словно сам сломал собственные границы. Собственную стену и поддался эмоциям и чувствам.       — Детектив Рид!       — Ну что?!       — Кажется, вам нет необходимости говорить это мне.       — Чего? Мне казалось, ты сюда пришёл в качестве психолога-консультанта.       — Повернитесь, детектив.       Коннор как-то подозрительно хитро давил лыбу, глядя на дверь, и Гэвин осторожно повернулся, ожидая увидеть какую-то подлянку, но этого не случилось. Он не поверил собственным глазам, когда увидел. Он вдруг прочувствовал всю суровость морозной погоды, холод которой не трогал его секундой назад. Изнутри его моментально согрел жар, расплывшись от груди по позвонкам. Рид задержал дыхание на вдохе, а затем выдохнул разгорячённый пар в разряженный воздух.       Как давно за ними наблюдал Ричард — наверное, с того момента, когда детектив исповедовался о своих чувствах к нему. Грёбанный тостер, мог бы пихнуть ради приличия. Виновник неловкой ситуации, естественно, поспешил смыться. Коннор прошёл мимо двойника, кивнул ему в ответ на добрый взгляд, и затем оставил напарников наедине в неловкой тишине.       Ричард молча улыбнулся Гэвину, когда за спиной закрылась дверь. Рид проглотил язык. Он осторожно подступил к андроиду, как к миражу, недоверчиво, и протянул руку к лицу.       — Рич?       Если его память стёрлась, детектив не выдержит. Под холодной ладонью почувствовалось привычное тепло пластика. Пальцы аккуратно очертили его скулы и уши, целые щёки, тонкие губы и острый нос. Его серо-голубые глаза снова прежние. Без леденящей душу темноты и страха. Преданные и горячие.       — Гэвин?       Стоило ему произнести имя своим привычным низким голосом, как детектив тут же объял его целой рукой и прижался. Так сильно, что почувствовал боль под повязкой, но его это не волновало. Андроид без лишнего стеснения стиснул напарника, вставшего на носочки, в объятиях, прижался губами к уху и облегчённо выдохнул.       — Я думал, что никогда тебя больше не увижу, — прошептал Рид, одаривая его шею горячим дыханием. — Коннор сказал…       — Мои компоненты действительно в критическом состоянии, и я ещё должен проходить долгую реабилитацию, — подтвердил RK и немного дал волю движениям напарника. — Но моя память в порядке. Мне повезло, что выстрел не пришёлся в голову.       В воспоминаниях снова он, с ног до головы покрытый выстрелами и тириумом. Гэвин больно сжал зубы и прижался лбом к груди Ричарда, отгоняя эти осколки, как кошмар. Когда рука Ричарда легла на его волосы и убрала остатки снега, он немного успокоился и потёрся носом.       — Я не мог не вернуться. Особенно после твоего последнего сообщения, — андроид осторожно приподнял Рида за подбородок и взглянул тому в глаза. — И ты прости меня. В том числе за долгое ожидание.       Детектив снова обнял его, забираясь рукой под куртку и оглаживая того по крепкой спине. Он вжался грудью в грудь, желая ощутить его искусственное сердцебиение, ощутить, как его сердце бьётся в унисон с его насосом. Он замолчал и вслушался, ловя себя на приятную тёплую мысль, что Детройту всё-таки придётся потерпеть его год-другой.       Именно в этот момент дверь скрипнула и открылась.       — Детектив Рид, Ричард..!       Фигурка Коннора в недоумении замерла в проёме, ощутив всю неловкость ситуации и то, что прибыл он не в очень подходящий момент. Гэвин, осознав, в каком он смущающем положении, оживлённо замахал рукой и закричал:       — Уйди, тостер! Тебе ещё рано на такое смотреть! Кыш! Чего уставился?!       Коннор смог закрыть дверь только после того, как рот детектива заткнули настойчивым глубоким поцелуем, а сам он перестал яростно махать ладонью спустя мгновение, отдаваясь долгожданному горячему ощущению внизу живота. Он запустил пальцы в каштановые волосы и слабо их взъерошил, когда Ричард аккуратно прикусил его нижнюю губу и лизнул. Затем RK оторвался, невесомо коснулся скулы Гэвина и томно уставился на него.       — Кажется, мы только что сломали хрупкую детскую психику Коннора, — пролепетал Рид, раскрывая глаза.       — Простите, лейтенант Рид, не удержался.       — Знаешь, что, железка?       — Да?       — Условимся, что ты с этого момента всегда называешь меня по имени.       — Тогда у меня тоже есть условие.       — А?       — С этого момента ты называешь меня просто Ричардом.