излишнее внимание к неудосуженной персоне

воздух в квартире чимина пропах шоколадным печеньем и свежезаваренным кофе, резко контрастируя с подъездным климатом. чонгук по-свойски стягивает с ног кроссовки, не утруждаясь даже развязать шнурки. тэ же несколько секунд мнётся на пороге — из кухни слышится звук открытия крышки духовки и тихое «щ», в гостиной подпрыгивание собаки, пока с ней играет один из гостей, а в ванной что-то с грохотом падает и раздаётся цыканье, долетающее даже до кухни, где парень в мягком большом свитере бурчит что-то наподобие «господи, лиён» и выходит встретить гостей. — добрый день, чонгук, ты купил то, что я тебя просил? — он забирает пакет из рук чона, заглядывая туда. — я так понимаю, липтона не было? — твой липтом — ссанина, это признала даже холли, — девушка в клетчатой рубашке с пятном пасты на щеке перемещается по коридору в зал, где, как оказалось потом и находилась холли с её одним из любимейших гостей. — холли — собака, если ты забыла. о, ты — тэхён правильно? — он достаёт из шуршащего пакета упаковку месива из крабовых палочек, попутно замечая присутствие незнакомца в квартире. — да, а ты чимин? — хосока он вроде видел один раз, да и парню, лет двадцати это имя подходило лучше, чем что-либо. — приятно познакомиться… — чон-и, ты предупредил его об отсутствии алкоголя, синтетики и прочего дерьма на нашей домашней вечеринке? — пак прерывает радушие тэ, юрким вопросом уже убежавшему мыть руки чонгуку. из ванной слышится громкое «да» и чимин осматривает тэ с ног до головы. — как себя чувствуешь? — я? а как я должен себя чувствовать? — он вешает пальто на крючок, прислушиваясь к запаху из кухни. — я чувствую себя морально убитым, ведь новый год — это не праздник радости, счастья и пресловутого гостеприимства. — я тебя понимаю, но ты позволишь исправить сложившуюся у тебя модель восприятия этого дня? в этой квартире можно чувствовать хоть что кроме возбуждения. — боюсь интересоваться. — хозяин этой квартиры демисексуал, поэтому патлы не на кого не складываем, если это только не холли, но тут тоже вопрос риторический — знаешь, наверное, что у каждого животного свой характер и прочее, — бежевый комок с вьющейся шёрсткой выбегает из главной комнаты и начинает петлять вокруг ног парней. — запрет на касания — убожественен, чимин, — чонгук поправляет ворот чёрной водолазки, красиво и элегантно обтягивающую мускулы второкурсника. — сам прикладываешься на хосока каждый раз, когда чуть устал или для тебя закон не писан? — хосок — это другое, — чимин не выглядит смущённым вопросом, отчего быстро сматывается на кухню — подальше от лишних вопросов в лоб от проницательного и внимательного чонгука. — не в твоих интересах стебаться надо мной — ты же знаешь, я коварнее даже лиён, — кричит чимин из кухни, продолжая готовить салат. тэ не до конца понимает всю подноготную этой фразы, аккуратно проходя в зал и оседая на краю дивана. — чего ты как бедный родственник, садись ближе и давай знакомиться, — хосок убирает собачьи игрушки в коробку. — хосок — барабанщик группы, основанной сухо и хороший друг чонгука, с которым пройдены огонь, вода и полиметаллические трубы. люблю старые сериалы нетфликс и кофе с пенкой, играть с холли и барабанить услышанные мелодии. — лиён — вторая вокалистка после чонгука, — девушка, ранее увиденная в коридоре заходит в комнату, держа телефон и зарядку от него в руках. — по совместительству девушка сухо и смогу всучить тебе тот самый чек-лист из инстаграмма, — она подходит к розетке, всовывает штекер в два проёма и удостоверившись, что телефон заряжается, отходит от стены и садится рядом с хосоком, подзывая холли пальцем. — что о себе можешь рассказать? — тэхён, учусь на лингвистическом в нашем универе, пытаюсь не потерять вкус жизни и одновременно написать курсовую без лишнего стресса, — являясь самым старшим в компании, его привлекают больше те свечи, стоящие у чимина на комоде, чем открытая реклама своего же бизнеса. — корейский или американский рынок развлечений? — чон подобрал ноги под себя. — мешанина? — полувопросительно отвечает тэ, осматривая комнату. он замечает шкаф тухло-зелёного цвета, стоящий около окна, часы без секундной стрелки и тот самый комод, что стоит около дивана, на которым они расположились. белые стены напоминают ему больницу. — а можно спрашивать про вашу группу? — естественно, — чонгук, из коридора услышавший вопрос, заходит с двумя бокалами тёплого киселя, один из которых он протягивает тэ. тот послушно берёт его в руки, нюхая содержимое и осторожно отпив, кивает парню, словно подтверждая, что он будет пить. немного приторный, с кислинкой и пахнущий ароматизированной клубникой, напиток даёт лёгкий согревающий эффект — лучше, чем виски, но недотягивающий до бурлящей смеси молоко и мёда с базара. чонгук жестом просит хосока подвинуться правее, освобождая себе место рядом с тэ и коротко касается его ступни в новом, купленном буквально месяц назад, носке. тэхён не чувствует отторжения, потому что этот короткий жест приносит ему маленький выброс серотонина — он оглядывает рядом сидящего парня немного уставшим, но тёплым взглядом. чужие действия производятся в самый нужный момент, именно тогда, когда тэ этого не предполагает и ради которых он готов подвинуть не только хосока. — спрашивай всё, что тебя интересует, мы постараемся на всё ответить максимально ёмко. — тэхён, не пугайся — кружка с киселём — это традиция, соблюдение которой я очень внимательно контролирую, — чимин заходит в комнату последним, здесь же находя глазами хосока и холли, навскидку рассматривая себе потенциальное место. — каждый, кто заходит в эту квартиру, особенно во время общих сборов, должен выпить её, но если ты против химозины, то я могу сварить тебе его из бабушкиных ягод, только потому, что ты должен его выпить. — только потому, что это традиция? — тэ хлопает глазами. — только потому, что это традиция и про ягоды он не шутил, — хосок достаёт откуда-то из полы плед и стелет его на пол, чтобы чимин уместил свою массу на него. — я однажды пришёл к нему после концерта и сказал, по глупости, что химозину пить не намерен, так он достал из морозилки мешок малины и поваренную книгу, ради одного стакана и действительно сварил за полчаса мне стакан киселя. чимин улыбается где-то снизу. — пока тэ допивает кисель, предлагаю послушать мой рассказ о том, как я закрывала прошедшую сессию, — лиён хлопает ладонями и поудобнее усаживается на диване. — честно, я не знаю, что хуже — пересдача или пять зачётов в день у одного и того же преподавателя, я думала, я выживу из ума. у меня как поставлено было — три в понедельник, два во вторник и пять в среду у госпожи сан. первые два дня пролетели, как фанера над парижем, я успевала только заряжать повербенк, — тэ думает, что у неё какие-то нескончаемые проблемы с аккумуляторами. — закрыла на четвёрки, мамке всё равно, та то, что я появляюсь на парах расценивает, как сдачу. третий день был чем-то сродни игры «сдохни или умри», в которой я выбрала «сдохни». она изнасиловала мой мозг по пяти разным дисциплинам и закончила рассказами о прошлых студентах — я просто хотела сдать и уйти, я провела у неё почти три часа, не считая нравоучений. женщины страшнее, я не встречала в своей жизни, почему во всех преподавательниц на три дня вселяется сам сатана и они готовы свернуть всем шеи. — ты физ-ру сынгину не сдавала, — хо подхватывает цепочку рассказа, пока тэ старается пить так, чтобы не обжечь себе глотку, добираясь так до середины стакана. — при росте почти метр девяносто, по его «нормативам», которые он откровенно достал из собственного зада, я должен прыгать почти три! взрослый человек, окончивший универ, написавший диплом и радостно работающий на любимой работе, не всегда в силах прыгнуть столько, а ему нужно, чтобы это сделал третьекурсник, только вчера убивший ноги на концерте от слишком эмоциональной музыки! это, наверное, то немногое, что в системе образования я не пойму, даже если переучусь на физрука! — хосок говорил громко, почти кричаще, с ярко выраженным недовольством и возмущением, так что выражал лицом все эмоции, которые человек способен выдать за две минуты. — а мы говорили тебе, береги ноги для зачёта, как итог — хилая четвёрка, вымоленная у тридцатилетнего мужика, — чимин же выражался тихо и спокойно, не показывая огромное количество эмоций и пребывая в нейтрально-умиротворяющем состоянии. может, пускал прямолинейные фразы, бьющие в сердцевину, но не кричал и кажется, забыл, что значит гнев. — сам же виноват. — я один, кроме чонгука, кто сдал всё почти на отлично? — тэ отставляет кружку с допитым растворённым киселём на кофейный столик, решая поделиться собственным опытом, вот как уже пятой сессии. — нет, я тоже только философию на четыре закрыл, — буркает чимин, не стесняясь и умещая голову между чужих коленей. хо пускает в светлые волосы пятерню. — ты у ли что-нибудь закрывал? — основы языков национальной культуры, — вспоминает ким, находя чимина глазами. — ли — зверь. — особенности английской грамматики, — почти стонет чимин и тэ сочувственно хмыкает — сам прошёл через эту дисциплину на прошлом курсе и за время сдачи выучил отче наш. — мне даже не интересно, где это может мне пригодиться, но я не понимаю одного — зачем такой объём, если там всё проще, чем он давал, зачем мне углубленное изучение окончания инг, если я не помню, к какому это времени относится и какую цель он преследовал, давая нам самостоятельные из учебников магистров и сдав это, я забыл всё, что с ним связано, как страшный сон, — честно признаётся чимин, замечая пустую кружку на столике. — так, тэ допил, теперь мы можем перейти к основной части развлекательной программы, — пак нерасторопно встаёт с насиженного места, забрав кружку и унося её на кухню. — хо, достань монополию, пожалуйста. хосок без труда находит потрёпанную коробку с игрой под шкафом и устраивает её на уже известном кофейном столике. тэ смотрит на игровое поле несколько секунд, во время которых хосок достаёт карты и прочие неизвестные ему штуки из мешочков, после которых наклоняется к чонгуку и многозначительно вздыхает. — объясни хотя бы правила, пожалуйста, — тэ чувствует себя растеряно, когда осознаёт, что в подобное будет играть в первый раз. — конечно, ты только не волнуйся, мы не мухлюем, — чонгук пододвигается ближе, начиная тихо и размеренно объяснять самые основы, посыл и замысел, а так же распределение заработанных очков. со стороны выглядит, что они замышляют заговор о совместной игре и присваивания себе всех денег, но тэ просто старается разобраться, как работает банк. — чимин всегда мешает колоду, — хо сажает собаку на колени, осведомляя гостя. — это как кисель — непоколебимое и не нарушаемое. игра идёт размеренно — чонгук помогает новичку сделать так, чтобы уйти хотя бы в ноль, сам в это время сравнивая счета с хосоком — у обоих по одинаковой площади и оба настроены решительно. тэ вроде фокусируется на игре, но в то же время его внимание привлекает рука чимина, блуждающая по коленке парня с собакой в ногах — он чувствует будто не знает чего-то важного или очень тщательно скрываемого. чонгук и лиён делают вид, что всё как всегда, а в тэхёне играет скромность узнать что-то явно его не касающееся, так что мысленно он для себя сминает эту ситуацию. они смеются, шутят и лиён рассказывает анекдоты, подтекст которых понимают только он с чонгуком, что делает их весьма атмосферными. холли мечется в ногах хосока, немного раздражая чимина, но один лишь хосоков взгляд смягчает раздражённость пака в разы, чем почти, что трогает сентиментального тэ. чонгук выигрывает две партии подряд, поднимая волосы на загривке другого чона ввысь. тэ перестаёт быть чужим после нескольких кружек крепкого чая, который он так щедро нахваливает, заставляя чимина малость засмущаться. с лиён он находит общие темы в обсуждении увлажняющих масок для лица и даже помечет в заметках пару рекомендаций от девушки, похоже разбирающейся в данном вопросе лучше всех здесь присутствующих. с хосоком так таковых общих тем для бурного обсуждения они не находят, но сходятся в мнение о кино, которое компания села смотреть после пяти долгих партий игры, убранной в итоге на место. «назад в будущее» тэ смотрел раза три за жизнь, но чонгук, с непониманием смотря на заставку наводит его на логичный вопрос: — ты ни разу не смотрел? — слышал, но смысла не понял, — он отставляет руку в сторону, освобождая плечо для чужой головы. тэхён не думает и полсекунды, удобно умещая затылок на подставленном плече. чонгук не хочет залезть ему в трусы, что тэ понимает когда тот смотрит несколько секунд изучающе, осторожно подмечая чужое напряжение в шее и сам расслабляется в несколько раз, позволяя другому сделать тоже самое. никакого подтекста. простое желание сделать времяпрепровождение комфортнее, так, чтобы не было стеснения в движениях. открытое ранее окно позволяет морозному воздуху волочиться по полу, отчего тэ натягивает носки выше и вздрагивает. чон не оставляет это незамеченным, здесь же почти что подрываясь на месте и тихо интересуется, не замёрз ли он. — да волочёт по ногам чего-то, — так же тихо отвечает он, потирая глаза кулаком. чонгук поднимается с дивана и уходит в одну из комнат, возвращаясь оттуда уже с красно-оранжевым пледом в руках и аккуратно, чтобы не потревожить лишними звуками остальных смотрящих, садится обратно, пододвигаясь ещё на сантиметр ближе, почти обнимая тэ со спины. тэ, пригревшись, не замечает, как прикрывает слипающиеся глаза, падая в сонную негу, удобно устроившись на чужом мускулистом теле, и перестаёт видеть происходящее на экране, откровенно слепившихся между собой чимина и хосока, а ещё лиён, тихо о чём-то шепчущейся с чонгуком, рука которого осторожно касается его кончиков пальцев. так безопасно он себя не чувствовал последние полгода точно. чонгук прощупывает — тэ поддаётся. расходятся спать они часов в одиннадцать, когда поев — тэ не в силах отойти от чонгука хотя бы на полметра, держится рядом, отчего ест почти что с чужих рук, чем обеспечивает себе спокойствие, накопившееся в районе груди и нежно-бережно охраняющееся отсутствие тревожности и беспокойства — уходят в разные комнаты, так что чимин и хосок засыпают в главной спальне, тэ с чонгуком боем отбивают гостевую комнату, выиграв схватку с лиён, вынужденную уйти спать в гостиную. зайдя в гостевую и осмотревшись, он всё же отлипает от чонгука, решившего переодеться — чужая продуманность взяла две футболки, одна из которых без слов достаётся тэ. переодеваются молча, не стесняясь остаться в одних боксерах — оба парни всё-таки, чего стесняться? расправив двуспальную кровать, они падают на новые простыни, наслаждёно выдыхая. тэ наощупь находит выключатель и тушит свет — чонгук укрывает его до самых плеч. — можно я поплачу чуть-чуть? я тихо, в кулак, — спрашивает тэ, смотря в глаза чону. — почему ты хочешь плакать? тэ шмыгает непробитым носом. — я не думал, что мне настолько понравится ваша компания — вы все такие драгоценные, чонгук. взять хотя бы хосока, так громко кричащего и чимина, что выравнивает его баланс; лиён, очень желающую материться и эту игру, рассказы, истории, общие проблемы, традиции — «кисель» и «колоду мешает чимин». это буквально то, чего мне так не хватало в подростковом возрасте, то чего я боялся, думая, что обожгусь, а оно…такое крутое, — делится эмоциями тэ, заглядывая в глаза напротив. — я попросту не хочу уходить. я всегда первый уходил со вписок, потому что мне было неинтересно, я понимал, что мне нужно ещё выучить формулы, даты и теоремы, а единственный момент, когда им пригодилась химия — это разбавить водку соком или водой с солью. я никогда не был в той компании, которую я мог бы назвать искренне «своей». я и вас пока такими не могу назвать, но вы зарождаете надежду на то, что когда-то я действительно смогу сказать это. а вы ведь не делаете ничего сверхъестественного — вы просто следуете тем вещам, которые всем принесут комфортную обстановку, — он замолкает на некоторое время, во время которого чонгук находит его ладонь и осторожно переплетает пальцы — тэ сжимает сильнее. — чонгук, — он рассматривает чужое лицо, находящееся непозволительно близко и тихо вдыхает. — почему я? почему ты считаешь, что именно я подойду вашей компании? — нашей, тэ, — быстро исправляет его парень. — потому что ты прикольный? ты такой ранимый, стильный во многих сферах, умный от природы и сам по себе клёвый? может поэтому, а может потому что я никого другого не вижу в этой роли? ты словно последняя маленькая часть пазла, словно щепотка соли в рассольник, тот маленький суффикс, понимаешь? как капля воды для почти умершего цветка — так необходимое и важное, — он видит, как дрожат чужие ресницы в темноте. — ты важен для нас, ты важен для меня, — тэ не выдерживает и прижимается вплотную к чужому тёплому торсу, желая выть. — позволишь обнимать себя, пока спишь? — тэ поднимает макушку, утыкаясь глазами в чужой подбородок. чонгук только крепче сжимает, сплетаясь с тэхёном руками и ногами. тэ хватает пары минут, чтобы отключиться, как котёнок, почувствовав тепло рядом с щекой. ночью они спят спокойно, засыпая с пониманием, что на январские им никуда не нужно выезжать, идти и не придётся светить лицом на парах. это выматывает периодами, пусть основная университетская деятельность и заключается в подобном показушестве.

***

проснувшись, первое, что тэхён ощущает собственной кожей становится хлопковая наволочка для подушки, пахнущая постиранными вещами. воздух душный, нагретый обогревателем в углу комнаты и тяжёлый. по ощущениям — давит на тело лежащего, потягивающегося тэ, оставляя невидимые синяки и кружит голову. быстро поднявшись с кровати и размяв затёкшие мышцы — ему всё же за двадцать — по памяти начинает искать в квартире кухню. в доме приятная утренняя тишина, оглушительно разрывающаяся скрипом пола от его медленных шагов. видимо — кроме него и куда-то пропавшего чонгука никто ещё не проснулся, не считая холли, крутящей хвостом при виде тела, чьи руки имеют возможность дотянуться до верхней полки, на одной из которых есть мешок с сухим кормом. выключатель находится спустя несколько похлопываний по стене, свет здесь же заполняет маленькую комнатушку, вчера казавшуюся больше по размерам — от сонливости — и его взгляд утыкается в чонгука, стоящего спиной к входу. на нём надетая вчера спальная футболка и те чёрные боксеры, облегающие чужие половинки красивым силуэтом. неожиданно включившийся свет заставляет чона заторможено повернуться на источник и, опустив поднятые от удивления брови, расслаблено выдохнуть при виде ещё немного сонного тэхёна. тот осторожно подходит к нему, несколько секунд полувопросительно смотрит в глаза и, обдумав свои дальнейшие действия, чужую реакцию и последствия, осторожно утыкается своим лбом в чужое плечо, давая себе минутку на проснуться окончательно. молча, тихо, спокойно и трепетно они стоят в данном положении чуть больше минуты, пока не начинают раскачиваться из стороны в сторону. чонгук тихо смеётся, позволяя тэ обнимать себя, признаваясь себе, что ему нравятся чужие прикосновения. он медленно напоминает ему, что они оба пришли завтракать, поэтому тэ отстраняется, отходя. проснулись. в крайнем случае — получили фантомную зарядку на ближайший день. из практичных соображений они не открывают холодильник, из которого могли бы достать продукты для приготовления завтрака, вместо этого чонгук разогревает вчерашние бутерброды, щедро обсыпанные сыром, и решает завести приятный разговор, не касающийся откровенных и душещипательных тем. как ни странно, темы для обсуждения находятся достаточно быстро — завтрак проходит спокойно. из других комнат медленно, один за другим появляются люди, с телефонами в руках и желанием просто помолчать. у чимина на запястьях натёртые красные следы, а у лиён — немного опухшие щёки, которые она всячески старается убрать, делая себе растирание лица по массажным линиям. последним на кухне появляется хосок, перед этим забежавший в ванную. чимин смазывает запястья бепантеном, с нежностью смотря на вошедшего в комнату парня, но кинув быстрый взгляд на тэхёна, сразу же тушуется. вопросов у тэхёна появляется только больше, но чонгук, заметив, что все собрались в одной комнате, прерывает его раздумья. — поедим куда-нибудь? — хосок хлюпающим звуком отпивает купленный сок из литрового цетропака, к которому вчера никто не притронулся. он молча переводит взгляд на чимина, умственные позывы которого начали крутиться. — конечно, — через несколько секунд раздумий кивает он, начиная собирать пустые тарелки со стола, перемещая их в раковину. — тэ, ты не против? — смотря, куда вы меня потащите. — чонгук предложил, пусть чонгук и решает, — от этой фразы тэхён чувствует запах чего-то стоялого, приевшегося, повторяющегося из раза в раз. — только не боулинг. — я смотрела, фильмов нормальных нет, — подаёт голос ли, закончившая со своими утренними ритуалами. — клубы ещё закрыты, круглосуточные магазины днём — тухляк, на базы отдыха недалеко от сеула мы не попадём, ибо бронировать места нужно было заранее, можно только в какой-нибудь забегаловке отсидеться. — сегодня не обещали снега, — добавляет хосок, вспоминая вчерашний выпуск новостей, транслирующий прогноз погоды. — так что решаем-то в итоге? — поехали на набережную, — предлагает чимин, но все собравшиеся понимают, что утверждения в предложении больше, чем предположения. хосок и лиён молча соглашаются, холли вертит хвостиком, предчувствуя, что её поведут на улицу, а чонгук начинает составлять список продуктов, за которыми нужно заехать, чтобы организовать небольшой перекус в машине или на одной из лавочек в пешеходной зоне. тэхён же пытается понять, что может быть интересного в прогулке по набережной, но решает уточнить это у чимина, единственного свободного из всех, кто мог бы чем-то заниматься. хо насыпает собаке еду, меняя воду и тормошит чужую шёрстку на загривке, лиён принимает звонок по телефону от сухо, решая уйти в гостиную, успев только пробормотать чонгуку что-то про сырные снеки и почти что перепрыгивая через стулья, стоящие на пути, скрывается в коридоре. чонгук принимает чужие пожелания, попутно убирая вынутые из холодильника тарелки с бутербродами, а тэ семенит за чимином, решившим проветрить помещения, из комнаты в комнату. — ты хотел что-то спросить? — чимин отодвигает штору, кашляя, и кладёт руку на ручку от оконной рамы. — чем вы обычно занимаетесь на набережной? — вместе с вопросом, чимин открывает окно с характерным звуком, после чего осматривает тэхёна пару секунд. — смотрим на замёрзшую ханган, дышим свежим воздухом и рассказываем весёлые истории, можем играть в города или трёхстишия, правду или действия, если ты хочешь, я могу взять шашки или игральные карты, если заехать к лиён на квартиру, то у нас в арсенале будет колода таро и натальная книга. она может тебе составить натальную карту, рассказать тебе твои сильные и слабые стороны на основе твоего знака зодиака, асцендента и положения солнца. мне интересно, что ты представлял под «поехали на набережную»? — ничего такого, просто сам бываю там крайне редко и обычно компании ходят куда-то в шумные места, а набережная это немного о другом. — о чём же? — они идут в другую комнату, в ту где спали тэ и чонгук. — боже, — чимин открывает прикрытую дверь и начинает гнать руками воздух. — как вы тут не задохнулись? — да нормально, у меня в родительском доме всегда было может, чуть прохладнее, но мои ноздри привыкли к такому, — он видит малость удивлённую гримасу чимина. — понимаешь, набережная настолько романтизирована, что представить, что туда можно съездить просто так, потому что ты этого захотел, практически невозможно. это место приятной грусти, холода от неизвестных вод и их глубин и счастливых отношений с кем-то, — он аккуратно берёт свои вещи, думая переодеться, когда чимин отходит к выходу. — интересные ассоциации, но мы постараемся их развеять, если ты не против. можешь начинать собираться и хочешь знать одну вещь? чоны соберутся самыми последними, это я тебе, как человек знающий говорю, вот увидишь, что так и будет, — он выходит из комнаты, оставляя тэ одного. быстро переодевшись, он вешает данную ему чонгукову футболку на спинку стула и когда решает выйти, то сталкивается в дверях с обладателем футболки. в руках у него листочек с названиями продуктов, немного помятый по краям и ручка, которую он крутит между пальцев. заметив тэ, он оживляется, начиная что-то тараторить ему о прошлогодней вечеринке, но тэхён, самому себе не давая полного отчёта в том, что он делает, заглядывается на голую мускулистую спину, перекатывающиеся по ней мышцы и сглатывает вязкую слюну. в глубине души он даже рад, что чонгук отвернут от него спиной и чужого откровенного подглядывания не замечает, может внешне этого и не заметно. дослушав, тэ позволяет себе покинуть комнату и направиться к выходу, где всех уже ждал чимин с холли на руках. на шее у собаки затянут поводок, она виляет хвостом и желает вырваться из рук хозяина, но чимин, крепко держащий её под попой, не даёт ей совершать лишних движений в порывах мыслей о побеге. — тэ, погуляешь с собакой минут пятнадцать? мне квартиру закрыть нужно, а эти цацы будут собираться дольше всех. лиён! — он окрикивает девушку из гостиной. — можно чуточку быстрее, а то тэ одному будет скучно выгуливать холли, пока господа чоны изволят собраться. — не ворчи, хосок уже застёгивает ширинку, — выбегает в коридор ранее окрикнутая девушка и схватив с вешалки пальто и целлофановый пакет, вынутый из верхнего ящика комода, начинает одеваться, пока чимин аккуратно передаёт тэ собаку, которая в чужих руках чувствует себя в разы спокойнее, чем в руках хозяина. чимина это не впечатляет, он лишь рассказывает любимые места в их дворе по мнению холли и инструктирует его, что потом нужно подойти к машине чонгука и усадить собачку на задние сидения. чонгук, учуявший носом, что с его машиной собираются что-то делать и усаживать кого-то четвероногого на задние сидения, выбегает в коридор со странной причёской и тихо напоминает, что химчистку будет покрывать в худшем случае чимин, причём самостоятельно, потому что хосок, по своей немного жлобской натуре не будет скидываться на чужую неосмотрительность. не дослушав чужие пререкания, он с лиён выходят на улицу, отпуская собаку на пол. та обнюхивает чужие сапоги и осторожно ведёт носом по новому снегу, с каждым шагом ускоряя ход. шлейки поводка хватает только на три метра, кажущиеся бесполезными, ведь собаку, учуявшую знакомый запах бесполезно сдерживать в движениях. они отбегают от подъезда на метров двадцать, но проходит не больше чем десять минут, прежде чем тэхён с животным возвращается назад, заметив выходящего из подъезда хосока, натягивающего шапку по просьбе чимина и чонгука, роящегося по карманам в поисках ключей. собака в итоге едет на коленях у хосока, приласканная чимином. тэхён по немой просьбе чонгука усаживается на переднее, оставляя компашку из трёх собачников на задних обсуждать очередного преподавателя из их универа и сравнивать их с богами из древней греции. тэ предлагает подумать, кто может быть дионисом или герой, на что они дают ему ответ сразу же, прировняв божеств к двум явно раздражающим философам. чонгук старается аккуратно вести машину, чтобы не потревожить разгоревшуюся беседу кочками. они заезжают к лиён на квартиру, снимаемую вместе с сухо, чтобы парень вынес им колоду таро и натальную книгу по нескромной просьбе чимина. поход в магазин и закупку продуктов на компанию ребята доверяют чонгуку и тэхёну — один разбирается в скидках, а у второго есть некая сумма на карте, если скидок в масмаркете не окажется. парни проходятся по стеллажам, внутри находясь в удовлетворении от компании друг друга и тихо обсуждают рок-музыканта из америки, быстро получившего популярность и потерявшего её по неосторожности от сказанных слов, попутно сходясь во мнении о натуральных продуктах и желанию заехать в кафе по дороге, чтобы взять поднос свежезаваренного кофе. в цене выигрыша не будет, есть большая вероятность уйти в минус, но кофе принесёт им чуточку меньше вреда, чем черри кола в двухлитровой банке. — кто попросил взять милку с орехами? — тихо интересуется тэ, чтобы не мешать чонгуку сверять содержимое тележки со списком в руках. — я, — коротко отвечает он, вычёркивая пункт под названием «дешёвые суши». — возьми две, — он отворачивается к холодильнику с мороженным, чтобы взять оттуда пломбир, запрашиваемый хосоком. чонгук улыбается широко и кладёт в тележку вторую шоколадку, чувствуя что-то тёплое в районе живота. — я тоже люблю милку с орехами. — больше ничего не хочешь? — они подъезжают к кассе, последний раз сверившись со списком. — сегодня я не чувствую себя так плохо, как вчера и всё благодаря вам, — он начинает выкладывать продукты из тележки на катящуюся ленту. — я рад, что один вечер смог поднять твоё настроение, — чонгук помогает ему, улыбка не сходит с его лица и тэ подхватывает чужой позитивный настрой, как сёрфер волну, тоже улыбаясь. может не так широко, но чувство тяжести за собственные эмоции пропадет на некоторое время и он чувствует себя лучше. лучше от того, что есть с кем эти эмоции разделить. выйдя из магазина и пройдя пару метров по парковке, чонгук сгружает пакеты в багажник, освобождая тэхёна от тяжести и впивающихся в руку ручек. усевшись и заведя машину, он выруливает с парковки, медленно направляясь на набережную, проверяя краем глаза состояние пассажиров. чимин и хосок слушают что-то по одним наушникам, лиён лыбиться в телефон, переписываясь с сухо, а тэ травит анекдоты, с которых пару раз смеётся лиён и сам чонгук, но в общем обстановка спокойная, даже расслабленная. доехав до набережной, чонгук оставляет машину за полкилометра от входа на набережную, выпуская пассажиров на улицу. замёрзшая ханган распространяет по всей территории лёгкий морозец. они идут по заметённому бетону попарно — лиён и холли идут самые первые, потому что собака тащит девушку быстрее средней человеческой скорости — хосок и чимин идут близко друг к другу, если присмотреться, то можно заметить ладошку чимина в аккуратных пальцах хосока, надёжно спрятанную в карман, чтобы не замёрзла, а чонгук и тэ идут завершающие, на небольшом расстоянии от плеч друг друга. тэ подходит к ограждению и несколько минут смотрит на лёд и мост неподалёку, переосмысляя, как он оказался в двенадцать часов дня первого января на набережной в окружении интересных людей и приходит к выводу, что данный расклад его устраивает куда больше, чем любой другой. никто ещё так крепко не обнимал его за плечи ночью и не радовался тому, что у него хорошее настроение. в родительском доме его бы испортили за относительно быстрый промежуток времени и проявлять какой-то тактильный контакт не стал бы никто. даже в неком количестве понимающий его плачевную ситуацию брат. после конца праздничной процессии и ухода гостей, оставивших сладкие подарки, родители с облегчённым вздохом для себя снимали маску приличных людей и спускали накопившийся гнев на не заслужившего этого тэхёна. изводя ребёнка замечаниями о непослушном поведении и слишком громком смехе, они питались чужими реакциями и слезами, а насытившись — не думали извиняться. зачем, он же ребёнок и делать ему замечания о том, что можно делать только взрослым людям — веселиться на праздниках и немного переступать формальные черты — нормально. мама же тоже отчитывала за это, значит это в действительности неправильно и отругать словами мало — лучше выпороть, но сил после такого длинного спектакля притворств не осталось. тэ не замечает, как падает в эти раздумья и отшатывается, как от разряда тока, когда чонгук касается его предплечья. — о чём задумался? — осторожно интересуется он, вставая рядом и устремляя свой взгляд подобно тэ. — ты минуты две недвижимо стоял, хосок испугался. — о родителях вспоминал, — честно признаётся тэ, поворачивая голову на чонгука. — ты так обрадовался, что я попросил взять себе такую же шоколадку, которую ты себе взял. тебе стало хорошо, потому что мои предпочтения совпали с твоими и чувство радости не покидало тебя до самой кассы, что я даже подумал, что тебе так приятно узнавать обо мне новое, что это почти твоё хобби. узнавать моё самочувствие, предпочтения, уровень комфорта и поддерживать в том, в чём я не слишком уверен. как бы ты это назвал сам? — я не скрываю того, что ты интересен мне как человек, как личность, как тот тэхён без консилера и тяжёлой сумки с тетрадями. мне интересно, что ты чувствуешь, когда находишься в окружении новых людей, интересов и занятий. мне интересно, мысли о чём могут заставить тебя плакать, радоваться, анализировать, застывать недвижимостью или какие мысли ты предпочитаешь игнорировать вовсе. сейчас тебе же важно, чтобы я проговорил это всё? значит, тебе нравится откровенность, я прав? если люди именно это называют чем-то зарождающимся наподобие интереса и желания удержать кого-то как можно на дольше рядом, то тэхён чувствует именно это. ему опять хочется прикоснуться к чонгуку, завладеть всем его вниманием и выговорить всё, что происходило с ним каждый год его жизни и чувствовать вместо подушки его плечо, когда не в силах сдерживать слезы, он уткнётся в него. — чонгук, когда в следующий раз будешь говорить что-то настолько серьёзное, — он смотрит в округлённые глаза напротив. — возьми меня за руку. чонгук смотрит на него несколько секунд, послушно беря за руку, но так, чтобы не видел чимин или всезнающий хосок. уместив аккуратную ладонь в своей, немного нашарканной от долгой и частой игры на гитаре, он видит что-то в глазах напротив, но не может назвать это чем-то, чему он мог бы дать название. в глазах тэ плещется благодарность наравне с живучим интересом. что чувствовал тогда сам чонгук известно лишь ему одному, но он не похож на бездумного человека, чтобы вот так без осмысления прыгать в чужие цепкие руки. доверять людям без веской на то причины — грешно, но с тэхёном мысли, что он в какой-то момент станет не интересен, пропали и желание общаться заняло лидирующие позиции. от таких дум в груди собиралось волнение, выражающееся в бегающих зрачках и совсем немного потных руках. но чонгуку это определённо приходилось по вкусу. просидев с друзьями чонгука до шести вечера и пешком обойдя всю набережную вдоль и поперёк, они решают разъехаться по домам. у многих на завтра планы, дописывание курсовой, репетиции, родственники — накрайняк — отчего в полседьмого из машины чонгука выпрыгивает лиён, после чимин и хосок просят остановить их около торгового центра, а тэхёна довозят в целости и с хорошим настроением. — тебе понравилось? — чон отстёгивает шлейку ремня, ставя машину на ручник. — лиён написала, что ты клёвый. тэ улыбается. — заедь за мной в любой свободный день. — хочешь покататься? — без ребят. только с тобой, — он видит странный блеск в глазах напротив и добавляет. — просто дружеская встреча. не хочешь заводить машину, можешь пешком дойти до моего дома, покатаемся на качелях во дворе. — нас не сгонят? — мы же не пубертатные подростки, которые будут лизаться на этих качелях. — тоже верно, — он замечает, что тэ хочет открыть дверь автомобиля. — до встречи, не забывай, что если случится что-то интересное, то ты можешь написать мне. тэ в последний раз улыбается ему и выпрыгивает из машины. в собственной квартире ютиться одиночество с разряженным ноутбуком, грязными вещами в стирке, сгоревшим ночником и уже начавшей новую цивилизацию чашкой кофе на рабочем столе. зайдя домой, не успев снять верхнюю одежду, его вдруг озаряет, насколько же тихо в его квартире и насколько же она похожа на гадюшник. и дело ни в чистоте полок, ни в сантиметре пыли на полу, ни в давно не мытом зеркале — дело в том, что он не ощущает себя дома. несколько десятков квадратных метров, обжитые им, но в них будто нет ничего того, чего он так долго добивался. здесь уютно, удобно, все предмет расположены так, чтобы он смог достать до них с минимальными усилиями, но осознание того, что все эти два года он жил в бесконечно пустующей квартире и самолично продавливал поскрипывающий пол, не ощущая себя при этом полностью защищёно, орошают его кипятком. с чонгуком и его компанией в его груди появляются вовсе другие чувства. впервые увиденные пенаты чимина, незнакомый район, новые люди и сон на чужой кровати всколыхнули отнюдь не чувство полной беспомощности и апатии. то спокойствие, которое психиатр попытался воссоздать в этой квартире, неожиданно даже для самого тэхёна проросло совсем в другом месте. в чужой дорогой машине, с подогревом сидений, с чужой рукой в своей, на одном диване и кровати с ранее абсолютно незнакомым человеком, в простых фразах и искренних словах. всё это время он искал не то. не того.