приступ сокджина, произошедший прошедшей весной, заставил его близких людей прибегать к частым проявлениям бдительности по отношению к его поведенческим особенностям и изменчивости эмоций. в особенности собственная мама расспрашивала отпрыска о самочувствии в несколько раз чаще и в конечном итоге сдалась под давлением пресса, заключившего в составе её горькие мысли. намджуну пришлось попотеть, подбирая необходимые слова для поддержки взрослой женщины, винящей себя в случившемся. она не понимала, какие действия в воспитании могли привести к такому отвратительному исходу. она тратила столько сил для заработка денег, чтобы ребёнок ни в чём не нуждался, ведь в её детстве нехватка средств и ресурсов граничила с отравляющей бедностью. в голову, подобно ящерицам, забегали домыслы, ранящие больное сердце сильнее любого известного в современности металла — неужели методики взращивания ребёнка не оправдали свою действенность, и в глазах сокджина роль родительницы отзывается единственным словом «плохая»?
она не умеет определять свою значимость по независимым внутренним ощущениям, полагаясь на внешние отклики об устраивающем поведении, словах и мнениях, эмоциях и проявлениях чувств. единственным способом проявления любви к сыну осталась глупая привычка раздавать советы без особенной необходимости. она полностью лишила его внутреннего стрежня и взгляда на относительно посредственные вещи, заменив ему воздух. женщина не могла представить самостоятельное существование ребёнка вне стен родительского гнезда, чем обеспечила неприкосновенность и защищённость. она показывала его глазам страшный, мрачный, готовый сорваться в любое мгновение с окровавленной цепи, вокруг лап, мир, не желая отдалять внимание сына от своих изящных кистей на беспечную секунду. по первой возможности, в особенности беря в учёт данных прошедшую ночь, её материнское сердце готово замуровать дитя в самые высокие башни, а стены сооружений окутать множеством острейших заборов. ей было боязно потерять единственного человека в этой стране, доверять которому она банально могла, без единого опасения.
сокджину было достаточно чужих растраченных денежных купюр, но ему не хватало того, чего эмоционально холодная женщина не могла отдать, не заставляя себя. любовь и внимание невозможно восполнить деньгами, поездками и подарками. желание любить никогда не включает в себя алчность и корысть, что намджун доказывал на протяжении многих месяцев. он мало чем отличался от матери сокджина, что и стало причиной их несомненной схожести в понимании общего владения сокджином. выпускник не имел однородного понятия о своей личности, отчего завладеть его вниманием, впоследствии и доверием, не составило труда у обеих персон. он подчинялся их мнениях и указаниям, чувствуя правильность в показанном направлении. ему, как неопытной рыбёшке бесконечно нужен наставник, имеющий над ним минимальную власть. его голос обязательно прорежется, крича о несправедливости наравне со всеми, но когда он переезжал к намджуну, в его глотке не нашлось даже зачатков связок. он бессилен перед эмоционально сильными людьми, может он пока и не принимает уровень собственной ничтожности.
переезд знаменовался полным отрешением от материнской заботы, начинающейся в обеспечении их хилой хижины и оканчивающейся телефонными разговорами вечером выходных. мама сокджина находилась в не оканчивающемся стрессе из-за принятых решениях сына. внутри она не хотела мириться с взрослением сокджина в ментальной стороне вопроса, потому что для неё он навсегда останется тем маленьким ребёнком, не умеющим завязывать шнурочки и пачкающимся в купленном клубничном, до рвоты приторном, мороженом. в подростковом возрасте он не сильно отличался от уменьшенной версии — всё так же требовал большее внимание и заинтересованность в каждом собственном шаге, не давая ей работать в полную рабочую смену в офисе или смещать ориентир. мама не научилась отказывать, потакая его прихотям полноценно. с возрастом не менялось поведение, менялся уровень запросов — с каждым годом приближения конца учёбы её кошелёк приобретал меньшие размеры. моментами, в дни, когда со счёта списывались особо крупные суммы, она задумывалась в правильности совершаемых поступков, но, замечая чужую довольную мордашку, сомнения тонули в горящих глазах и округляющихся щеках. она занималась тем, на что способна, а о последствиях должна задумываться явна не владелица карты. сокджин должен сам расставить приоритеты в отношении к разным вещам его существования, но если он не справится самостоятельно, то они сделают это вместе. на горизонте мелькает намджун и изначально — он напрягает своей неожиданностью, но спустя время, она начинает ему доверять. на конечной станции переезда, стоит сыну пропасть с радаров, женщина полностью расслабляется. сокджин старался сбежать от режима жизни, продиктованного мамой, но она, в силу опыта или знания сокджина с пелёнок, понимает то, до чего сокджин дойдёт только с психотерапевтом. он не сможет жить в полной свободе, ведь с самого рождения сидел в конуре на короткой привязи. намджун не изменит его сознание, он всего лишь поменяет материал верёвки на более приятный к коже.
она будто бы смотрела в воду.
к специалисту они отправляются вместе, ибо старший считает своим долгом находиться рядом с сокджином, сопровождая каждый его шаг. психотерапевт назначает несколько ознакомительных встреч, чтобы определить спектр чужих проблем. намджун впивается в его фигуру пылким и серьёзным взглядом, предавая сказанным фразам врача гораздо больше значимости, чем его парень, слушающий речь с лёгкой улыбкой на губах. абитуриент сам недавно закончил основной курс собственных сессий, продолжая медикаментозное лечение, отчего у него появилось время, обращать внимание на чужие проблемы. на все вводные вопросы психотерапевта отвечает намджун, дотошно рассказывая о приступе. доктор ан спокойно качает головой, редко моргает и делает миниатюрные пометки на листочке, прикреплённом к чёрному матовому планшету, выслушивая подробный рассказ второго парня. намджун рассказывает последовательно, описывая непозволительно точные ощущения сокджина во время того странного периода. возможно, чужая специальность наделяла навыками экстрасенсорики, но моментами студенту казалось, что инородная сущность пробралась в голову и забрала из мозга необходимые сведения, диктуя награбленное врачу. сокджин чувствует себя неуютно, ковыряя заусенец на пальце. единственная коммуникация с третьим человеком в помещении происходит, когда тот выписывает сокджину рецепт на следующую встречу, вскользь упоминая, что она должна быть личной.
— понимаете, сокджин, — он наблюдает, как другой парень выхватывает коричневатую бумажку из рук своего парня и сводит брови к переносице. — в дальнейшем сессии придётся проводить наедине, ведь, при таком раскладе, вы сможете открыться мне больше, чем при присутствии вашего друга, — специалист неуверенно произносит последнее слово, продолжая. — я буду помогать конкретно вам, сокджин, не учитывая проблемы второго, — сокджин немного с боязнью смотрит на доктора, повязывая лёгкий шарф вокруг шеи. доктор знает это выражение лица, оно свидетельствует о неожиданной информации — может он ошибочно думает, что подобная реакция на вполне понятные вещи слишком яркая. бесплатный ознакомительный сеанс позволяет присмотреться к пациенту, не углубляясь в озвученные проблемы, отчего о степени травмированности пришедшего парня судить рановато. — при любом вашем решении, я буду ждать от вас сообщения на внутреннюю почту нашего отделения, — морщины на лице мужчины поднимаются вверх, стоит ему вежливо улыбнуться на прощание. сокджин ощущает лишь неприятную тягу в груди, в силах только проконтролировать не прищемил ли он себе подбородок скользящим бегунком молнии. на коридорном полу он замечает краем глазницы вздувшийся линолеум, треснувший ровно посередине. он стопорится на месте, фокусируя максимальное внимание на маленьком, в соотношении с остальной площадью помещения, кусочке пола, перестав моргать. необузданное ощущение внутри подговаривает его на телесный контакт с расплывшимся квадратиком, но он замирает недвижимым горельефом. намджун легко толкает его в плечо — он быстро моргает, чувствую неожиданную слабость в мышцах.
— давай пойдём медленнее, — шепчет парень, впиваясь самой сильной хваткой в предплечье своего бойфренда, пока тот подхватывает его под локоть. они медленно движутся по лестнице, добираясь небольшими шагами до первого этажа. быстро крутя головой, намджун отыскивает лавочку и автомат с кофе и всякими перекусами, с бешеной наценкой. усадив еле передвигающего стопами младшего на металлическую лавочку с симметричными дырочками в спинке, он подходит к автомату с чёрным корпусом, быстро вбивая нужные позиции в панель. он делает несколько уточнений, заплатив лишние несколько вон за вторую порцию сахара, предполагая, что у сокджина проблемы с давлением.
— чего грустный такой? — тихо спрашивает намджун, протянув обжигающий пальцы картонный стаканчик с растворимым кофе и усевшись на соседнее место. сокджин прилагает максимальное количество усилий, чтобы удержать воняющую картонку пальцами, не смыкая глаза. — может с давлением связанно? у тебя нет никаких хронических заболеваний?
— нет, просто стало плохо неожиданно. позавтракал скромно, наверное, — удаётся выговорить сокджину, прежде чем он отпивает маленький глоток автоматовской бурды. она неприятно щекочет язык, заставляя скривить лицо в характерное выражение. с сахаром и пылью явно переборщили, на внутренней стороне щёк остался привкус тротуара, на который уронили сахарную вату. — поехали домой, мне нужно отдохнуть.
в общественном транспорте его укачивает, отчего он постыдно надрывает глотку в клумбу престарелой соседки, пока намджун покорно стоит рядом, держа подмышкой тёплую шапку, придерживая второй кистью капюшон дутой куртки. младший не помнит, как добирается до съёмной квартиры, преодолевая лестничные пролёты на грани сознания, но постоянно чувствует чужие тяжёлые руки на своём теле. вероятно, благодаря им он избегает предполагаемого обморока, но стоит голове коснуться подушки, сокджин здесь же проваливается в глубокую дрёму, не просыпаясь до самой ночи.
время переваливает за полночь, когда его глаза разлипаются. неприятные скопления около слёзного канала зеленоватого цвета скатываются подушечками пальцев в шарики, размером со спичечную головку, сброшенные через несколько секунд на ворсистый ковёр. намджун старался объютить их спальню уведенными в американских комедиях вещами — на стене, к которой приставился стол, висела, приколотая иголочками гирлянда, постоянно светившаяся приятным жёлтым цветом. глазницы младшего жителя квартиры уставали при долгом мелькании различных неоновых оттенков освещения, поэтому он, как растение воспринимал только один вид подсвечивания лампад. у них был один общий признак — кто-то постоянно производил видимость заботы над ними, даже если горячо любимым растением оказывался декоративный плющ.
после пробуждения он отказывается принимать пищу даже с рук намджуна, не ощущая чувство голода. старший смотрит вместе с ним глупое телешоу по кабельному, пытаясь напоить болеющего водой — он терпит неудачу, и сокджин вновь проваливается в сон, игнорируя собственное местонахождение в гостиной на диване. старший перестаёт измерять протяжённость чужих отключений от реальности, каждый час проверяя, дышит ли он.
за те трое суток, в течение которых сокджин пропадал, его успели потерять в университете, а так же сокджинова мама чуть не сделала намджуну выговор по причине безответственности по отношению к своему сыну, человека, которому она доверила своё чадо. в свою очередь намджун начинает беспокоиться сильнее чужой родительницы, находя в поведение парня схожие черты предсмертного периода своей матери. он не понимает дальнейший алгоритм своих действий, позволяя себе прочувствовать страх, идущий глубоко изнутри, полностью, назначив дополнительную встречу со специалисткой. он боится потерять контроль над чужим состоянием, упрашивая собственного отца присмотреть за сокджином, по возможности, постараться накормить. в любом случае, папе он доверяет.
в самом начале сессии специалистка даёт ему маленькое упражнение на выпуск скопившихся эмоций, умещая в его руках кипельно белый листок и ручку с инициалами основателя их больницы вдоль корпуса. он задумчиво пишет рассуждение несколько минут, заломив брови. в момент, ощутив порыв, он замахивается рукой над листком, но понимает, что написать словами творящую внутри канитель не в силах. будто бы аналитическая способность пережала навык воспроизведения словесности, позволяя пальцам беспомощно сжимать пишущий прибор. она сдержанно ожидает, предполагая наличие определённых вопросов к собственному состоянию пациента.
закончив, он обводит последнее слово в кружочек, перемещая фокус обратно к врачу. врачиня принимает исписанный грубым большим подчерком листок, пробегаясь взглядом по начерченным рисуночкам на полях. закончив чтение немногословного, но достаточно творческого ответа намджуна, она поднимает глаза.
— вы беспокоитесь о чём-то? — она держит лист двумя руками с разных сторон, смотря на его безликую фигуру через оправу очков.
— состояние моего парня ухудшилось, я испытываю страх за дальнейшие обстоятельства, — непривычно быстро выпаливает парень, теребя между пальцев шнурок от капюшона толстовки. он чувствует неприятное ускорение сердцебиения, начиная размереннее дышать. — возможно, из-за предрассудков, я вижу в нём отличительные особенности поведение своей матери перед смертью, что заставляет меня испытывать большую тревогу, нежели обычно, — девушка внимательно смотрит на него, поддаваясь минимальному анализу его позы. он скрещивает руки на груди, закинув правую ногу на колено левой, малость сгорбившись. возможно, он недостаточно честен с ней, но она не может заставить его раскрываться ей. специалистка высшей категории здесь она, составляет план сессий так же она, но судить об эффективности терапии следует, опираясь на состояние её пациентов, ибо они находятся под
её присмотром.
— у вашего партнёра есть психологические заболевания или расстройства различного спектра? — она убирает листок в выдвижной шкафчик стола, доставая блокнот на кольцах. сделав несколько пометок, она возвращает своё внимание на пациента. — у вашей матери были проблемы с ментальным здоровьем, но это не значит, что другой близкий вам человек проживает тот же сценарий. я предполагаю, что ваш страх основан на не полностью проработанных травмах, связанных с вашей мамой. возникало ли у вас желание контролировать распорядок дня своего партнёра?
— в связи последних событий, я замечал за собой подобные намерения, но из-за превышающего типичные показатели волнения, я не могу сфокусировать своё внимание ни на одной проблеме. я просто бесконечно тревожусь, раздражая своим поведением его маму. я понимаю, что она не должна лезть в наши отношения, но он слишком привязан к ней. думаю, нам стоит обсудить этот момент? — она замечает изменения в лице намджуна, когда он упоминает мать своего партнёра, но они не демонстрируют положительной характеристики. в целом, они достаточно редко обсуждают чужие отношения, посвящая терапию именно расстройству намджуна, но его откровения помогут ей сместить спектр освещения проблем.
— я посоветовала бы вам так же рассказать о своих страхах. я думаю, он сможет лучше понимать вас, если будет знать ваши чувства по этому поводу. я надеюсь, что следующий мой вопрос не вызовет в вас негативного отголоска, намджун. какой характер и какую продолжительность носят ваши отношения с партнёром? — она видит мелькнувший блеск в глазах напротив, делая пометочку о положительной реакции на вопросы о партнёре.
— у нас романтические отношения, — он раскрывает руки, устраивая их на подлокотниках стула. — мы начали встречаться в апреле этого года, — его губы расползаются в миловидной улыбке, а глаза он устремляет на кактус в лиловом горшке, стоящий на столе у специалистки. спустя несколько секунд, пока девушка делает пометки в своём блокноте, покусывая кончик ручки, он поднимает брови в заинтересованности. — это имеет какое-то влияние на терапию?
— я пытаюсь определить вещи, приносящие вам радость, чтобы в дальнейшем сопоставлять состояние ваших взаимоотношений с партнёром с вашим ментальным. к счастью, ваша мимика и физиология положительно отзываются на упоминания о подобном контакте, но если вам нужна более подробная диагностика ваших взаимоотношений, то сообщайте мне по возможности. я поняла ваш запрос на сегодняшнюю сессию, и, с вашего позволения мы начнём основную часть.
он мягко улыбается, чувствуя доверительную связь с психотерапевткой. струящиеся диалоги не доставляют ему дискомфорта, испытываемого ранее при общении с иными людьми на тему своих чувств и ощущений. смотря на неё, он понимал, что её уровень достаточно высок для владения определёнными навыками и умениями, но большая часть мыслей, сгруппировавшаяся после прошедших сессий уклонялась в альтернативную сторону. готовясь в ближайшем будущем работать по профессии, его альтруистичная натура искала ориентир, положившись на опыт которого, он заимеет достаточную массу знаний для собственной карьеры. женщина, поучающая его правильно валидировать эмоции, не понимала, какова величина её значения в личных успехах пациента, но прилагала все усилия для построения грамотного курса лечения. намджуну хотелось верить в правдивое сочувствие его проблемам, но понимание вида их отношений вгоняло его в тоску. даже при самой сильной ментальной связи, он платит деньги за помощь, а не за неэффективную поддержку на уровне отстранённого зрителя. никто никогда не может быть полностью уверен в удачном завершении событий, навсегда оставаясь серой массой положительных лиц.
с подобного рода мыслями он ждёт маршрутку для обратной поездки домой. проверяя телефон, поставленный на беззвучный режим в целях уважительного отношения к услугам специалистки, он натыкается глазами на пропущенный звонок от сокджина. сердце ускоряет свой ритм, малосимпатично стараясь вырваться из оков грудной клетки, но пальцы успевают набрать потребную комбинацию цифр. приложив гаджет к уху, спрятанному под шапкой, намджун замечает приближающуюся машину маршрутки. гудки идут несколько секунд, после являя осипший голос парня.
— намджун-а, мне стало легче, — парень, стоящий на улице, чувствует по интонации улыбку на чужих губах. — ты скоро приедешь, мне нужна помощь в оформлении изъявления о моём плохом самочувствии на протяжении этих нескольких дней для деканата.
— я уже расплатился за проезд. а на сайте университета нет образца для заполнения подобных бумаг? — он слышит лёгкое копошение, предполагаемое передвижение по комнате. — если мы найдём образец, то мы сможем сделать это после того, как я закончу со своей домашкой.
— за те три дня, пока я выздоравливал, ты не мог найти лишний час для приготовления таких банальных вещей? я же вроде ясно выразился, что надобность этой бумаги определил орган в моём учебном заведении, — он сдвигает брови к переносице, удобнее усаживаясь на кухонном стуле.
— важность твоей бумаги равносильна важности сданной сегодня до пяти вечера домашней работы в виде серьёзного проекта, над которым я работал около недели. твой деканат работает до шести, тем более, я не думаю, что оформление справки от мамы о пропуске физкультуры не может обождать несколько часов. я же не отказал тебе, я обозначил свои планы на этот день, — намджун старается говорить спокойно, может и чувствует подступающее к гландам раздражение.
— то есть сдача очередного твоего исследования, сколько мальчиков подростков в возрасте до пятнадцати лет курило за школой, скрывая это от родителей, важнее, чем помощь своему парню в оформлении важных для продолжения его обучения документов? я же вроде не попросил напрягать свои умственные способности и рукописно выводить каждую строчку каллиграфическим подчерком, намджун? я попросил помочь мне в заполнение одной бумажонки, которой деканат потом подотрёт свой нос, а ты кидаешь меня одного на разбирательства с этой волокитой строчек?
— я не кидаю тебя, — он прикрывает глаза. — я просто думаю, что мои рассуждения на этот счёт тебе не понравятся, отчего их не озвучиваю. они останутся у меня в голове, не спрашивая твоего мнения, — он чувствует, как сжимаются зубы, но игнорирует это. — я не хочу ругаться с тобой, пока мне в плечо упирается чья-то промежность, так что отложи свои пререкания до момента, пока я не приеду домой.
— твой отец ушёл двадцать минут назад, потому что я сумел поесть. если твой план был оставить меня злого и раздражённого посередине рабочего дня в кромешном одиночестве, то можешь поставить галочку напротив последнего пункта, — намджун открывает рот, чтобы вставить несколько слов, но чужой голос потухает, а оператор связи сообщает об отрицательном балансе.
ещё никогда он не был так счастлив бедности.
«в фильмах обычно бьют тарелки»
в помещении, снимаемом ими на протяжении нескольких месяцев совместного сожительства, подозрительно глухо. в большой комнате, принятую считать гостиной, выключен телевизор, работающий нескончаемую протяжённость часов из-за новостных каналов, нравящихся сокджину. единственный источник звука обнаруживается на кухне, представляя из себя кофеварку, в измену гостиной шарманки не включаемую неделями. кофеварением у них в паре никто не увлекается, но подарок от озабоченной чужим благополучным бытом мамы, не поставить на столешницу, значит обречь себя на многочисленные подначки со стороны её многоуважаемого в этой квартире мнения.
сокджин явствует в той же части квартиры, показываясь вошедшему парню в позе, опирающейся задней стороной бёдер о столешницу. футболка, прикрывающая телесное естество, свободно висит на едва заметно раскрасневшемся юноше. при виде своего парня, намджун стопорится. они смотрят друг другу в глаза много мучительных секунд, боясь произвести лишний взмах ресниц. опомнившись, намджун прочищает горло:
— насколько ты готов сейчас разговаривать? если ты злишься или испытываешь раздражение, то нам лучше отложить данную беседу на несколько часов, пока я буду заниматься своим проектом о проценте домашнего насилия среди бедных семей, а ты за это время успеешь привести себя в порядок.
— в моих планах было оседлать тебя, но я забыл, что сегодня у тебя была дополнительная встреча с твоим специалистом, поэтому ты держишь в своей голове мысль, что своими разговорами ты сможешь всё решить, — он грозно сводит брови к переносице, увеличивая громкость голоса. — ты серьёзно считаешь, что мы должны обсуждать твоё безответственное отношение ко мне, может данное является лишь твоей проблемой?
— не нужно прививать мне необоснованное чувство вины за свои естественные обязательства, — проговаривая это с нечитаемым лицом, намджун проверяет время на наручных часах, некогда подаренных отцом. — моя учёба действительно только моя проблема, ты не можешь вмешиваться в неё, но я всё ещё могу помочь тебе заполнить бумагу после завершения своих обязанностей. ты крайне раздражён, а я не хочу вступать в дискуссию с изначально злобно настроенным человеком, — сокджин открывает рот, чтобы возмутиться на счёт выдвинутых предположений, но старший поднимает указательный палец, указывая замолчать. парень глупо моргает глазками. — я предлагаю не напрягать обстановку, потому что у нас есть иные дела, на которые мы должны потратить свою энергию.
— а как же экологичное и взаимоуважительное общение, во время которого мы должны слушать и слышать другого человека? ты буквально запрещаешь мне высказывать свою позицию, почему ты думаешь, что имеешь больше прав в разговоре?
— я этого не говорил, прекрати из раза в раз надумывать, — намджун устало складывает руки на груди, понимая, что они вновь возвращаются к злободневному разговору о его безразличие к проблемам и волнениям младшего.
— думаешь, учёба на психологическом позволила тебе лучше понимать моё состояние?
— мы работаем над твоим состоянием, если у тебя не хватает в голове места из-за лишней выдуманной информации, то напоминаю, что меньше недели назад мы ходили к врачу, назначившему тебе личные встречи, — он видит, как из-за колкости уголки рта сокджина опускаются, говоря о возмущении. — нам пора закончить этот разговор, иначе очередной ссоры не избежать.
— ты снова хочешь убежать от разговора, — кофеварка позади него пищит, сообщая о готовности продукта. — я могу предположить, что тебе всё равно на мою потребность обсудить сложившуюся ситуацию, намд-
— просто объясни мне, что я должен сделать, чтобы ты поверил, что мне не всё равно на тебя? — парень перебивает его, наблюдая, как чужие губы смыкаются в тонкую линию. сокджин органически не переносит перебивание своей речи. — я записал тебя к врачу, я готовлю тебе завтраки, обеды и ужины, я стираю твоё бельё, я плачу за нашу квартиру, я управляю нашими финансами, я пишу твоим преподавателям письма с извинениями о твоём отсутствии, я чаще тебя общаюсь с твоей матерью, чтобы узнать больше о твоих особенностях питания, поведения, реакций и предпочтений! я смотрю с тобой показы мод, не понимая ни слова, но ты говоришь об улучшении настроения, поэтому я делаю вывод, что тебе нравится это! — намджун не намеривался срываться на крик, но сокджин искусно давил на рычаги, запуская несдерживаемое возмущение. — я не озвучиваю тебе и половину того, что думаю о твоей беспомощности, лишь бы видеть улыбку на твоём лице! я устаю на учёбе, но всё равно спешу домой, чтобы увидеть тебя! я погряз в твоих проблемах глубже, чем в собственных, моментами мне кажется, что ты просто физическое проявление этих неурядиц, но никак не человек, обязанный разбираться с ними! сокджин, я в шаге от выворачивания наизнанку, но берегу себя ради твоего счастья!
— а ты не думал спросить, чего хочу я?! ты делал так, как хотел, не учитывая моего мнения, — он подходит к нему вплотную, тыкая пальцев в накаченную грудь. — ты подговаривал меня на поход к специалисту и продолжению общения с матерью, ты написывал моим несчастным преподам ради своего спокойствия, потому что учёба волнует меня в меньшей степени. в конце концов, ты сам выбрал увязнуть в моих проблемах, за неимением своих, — его сжатые челюсти держат глотку от рвения.
— я весь во внимании послушать твои желания о том, как мне проявлять заботу!
— просто находись рядом, прекрати дотошный контроль каждого моего шага, проверку телефонных звонков и переписок. прекрати делать из меня беспомощного, позволь заиметь хотя бы минимальное право голоса в этих отношениях!
— оно всегда было у тебя, я не виноват в том, что твоя мама не научила тебя обслуживать собственное величество. ты каждый раз обжигаешься, когда подходишь к плите или заливаешь кухню, когда решаешь помыть посуду. вся домашняя техника для тебя — один сплошной монстр. я помогаю тебе в силу своих возможностей, но тебе этого вновь мало!
— я тоже не виноват, что помимо бытовой инвалидности моя мама наградила меня тревожным типом привязанности, при проявлении которого основной признак — это недоверие к собственным ощущениям и партнёру. ты можешь смотреть дальше моей задницы? если сумеешь, то увидишь, что мне нужно максимальное твоё внимание! ты же учишься на психолога, неужели ты этого не понимаешь?
— я понимаю только, что у тебя есть проблемы, сокджин, требующие решения! если для их решения тебе нужен я, то просто скажи это, прекрати надумывать себе, что ты мне не нужен, пожалуйста, — он хватает сокджина за плечи, пока по лицу того начинают скатываться солоноватые слёзы, — я буду уделять тебе всё своё внимание, только скажи, что тебе это нужно!
младший направляет наливающиеся слезами глаза на намджуновское лицо, желая уловить в выражение его физиономии усмешку, но на него смотрят только уставшие от происходящего глазницы. возможно, он не осознаёт значимость сказанных рядом стоящим человеком слов, но отказаться от шанса завладеть всем вниманием близкого ему не позволяет наличие травматичного опыта. его мама позаботилась об этом.
— я не могу понять свои точные желания, — из него вырывается всхлип, когда он прижимается к чужой груди. намджун обвивает руками его талию, не спеша прижимать парня вплотную, чувствуя необоснованное отторжение к желанию прикоснуться. он оставляет мнимый сантиметр между их одеждами, являющийся единственной границей, отделяющей их личности.
после случившегося не меняется ничего, потому что то, что для сокджина теперь обоснованно и осознанно, для него всегда было константой. защищать, предостерегать и останавливать от необдуманностей — точно так же естественно, как спать, есть и дышать. являются ли первые миротворческие желания происходящим в их взаимоотношениях, намджун осознает последним, словно погоревший о пожаре, неподвижно сидящий с горящим рубашечным воротником.
теплота не всегда означает комфорт.
«приёмы — радушные и болеутоляющие»
следуя ранее обговоренным желаниям сокджина, старший сопровождает его до дверей клиники, не имея возможной вероятности просочения во врачебный кабинет. намджун менее волновался бы, если бы лечащим специалистом его парня была бы женщина, похожая на его специалистку, но им не предоставили даже иллюзии выбора. вспыхивающее чувство в груди он не идентифицировал как ревность, скорее банальное волнение за безопасность и личные границы возлюбленного, сам между тем, часто их нарушающий. наивысшим страхом, заводящим моторчик сердца в наибольшую активность, заставляющим орган больнюче ударяться о кости опоясывающие грудную клетку, была допустимость всеобщего узнавания о проблемах в их отношениях, так тщательно скрываемых намджуном. убедить сокджина в нормальности некоторого ненормального в здоровых и качественных отношениях, в разы легче, чем продолжительно и качественно работать над исправлением неурядиц.
психотерапевты ради подобного получают профессию и повышают квалификацию, так почему он должен препятствовать чужой отменной работе?
сокджин пропадает за громоздким куском дерева, прикрученного к стене на шарниры, оставляя намджуна сидеть в коридоре с белёсыми стенами на металлической лавочке. ближайший час он собирается потратить на выполнение маленького домашнего задания по непрофильному предмету, сроки которого немного подгорают. в тишине больницы намджуну кажется громким собственное дыхание.
в кабинете у господина ана почти пустые стены, исключая круглые электронные часы на правой от входа стене, не стандартные по размеру, малость отстающие от времени на сокджиновом смартфоне. в середине кабинета расположены два кресла с мягкой обивкой, достаточно низкие для среднестатистического человеческого роста. за ними, плотно приставленный к дальней стене, специалист расположил рабочий стол с несколькими выдвижными шкафчиками, содержание которых интересовало парня в последнюю очередь, потому что в большом и высоком, упирающимся в самый потолок, шкафу было раз в пятнадцать больше полок и выдвигающихся ящиков, с мягкими передними частями с отверстиями для рук. сокджин более осознанно рассматривает наполняемость помещения, пока не останавливает свой взгляд на добродушно улыбающемся специалисте.
— доброе утро, сокджин. вы хорошо спали сегодня? — он наблюдает, как пациент снимает с себя верхнюю одежду, направляясь ко второму свободному креслу.
— я не просыпался сегодня, но всё ещё не ощущаю отдыха после пробуждения. а что было бы если бы я сказал, что плохо спал? — он задумывается на пару секунд, прежде чем спросить это.
— я спросил бы, как долго вы уже не можете наладить режим и качество сна, но меня удовлетворил ваш ответ, — он видит промелькнувшее сомнение в глазах напротив устроившегося парня. — ваши ответы могут не удовлетворять меня, но это будет говорить только о качестве выбранного способа терапии, что никак не зависит от вас. на прошлой сессии ваш друг сказал мне, что вы испытываете перепады состояний. наблюдали ли вы что-т подобное в течение этого месяца? — лицо сокджина непроизвольно меняется на последнем вопросе, но огорчённого вида перед старающимся мужчиной он не показывает.
— меньше недели назад, после нашей встречи, я впал в непонятное мне состояние. у меня произошёл серьёзный упадок сил, хотя я нигде не мог перетрудиться и тем утром я чувствовал себя выспавшимся. потом я не просыпался на протяжении трёх дней, но сейчас ощущаю себя нормально, — он замечает, как врач начинает что-то помечать на листке и чувствует напряжение в собственных мышцах.
— вы умеете контролировать свои эмоции? существуют ли у вас какие-то механизмы, чтобы справляться с ними?
— не думаю, я предпочитаю проявлять все свои эмоции, — он наблюдает за чужой ручкой, быстро двигающейся в шершавых пальцах. — иногда я думаю, что их слишком много, но я не понимаю, как определять их допустимое количество.
подобный сценарий, когда сокджина о чём-то спрашивают, а он старается ответить, не зажимаясь и не замыкаясь в себе, проигрывается на протяжении самого долгого часа его жизни. выйдя из кабинета врача, он чувствует пропасть в собственной грудине. всю сессию он ощущал себя максимально некомфортно — он никогда не задумывался о качестве приёмов пищи, зависимостях и желании заниматься повседневными вещами. он жил на тяге прошлых родительских надежд и представлений о своей жизни, никогда не чувствуя окрыляющего запала даже к самым любимым увлечениям. тепло в районе рёбер ему удалось ощутить лишь во время заболевания бронхитом. он искренно не понимал врача, когда тот говорил о позитивных эмоциях от отношений или учёбы. сокджин все года просто выполняет мамин план о его успешной жизни, а удовольствия от процесса не получал никогда. его мозг слишком травмирован, чтобы обрабатывать такое огромное количество эмоций и дифференцировать их функции. кабинет он покидает выжатый сильнее лимона, на одной инерции добираясь до квартиры.
сокджин не рассчитывал, что сессии будут настолько продолжительными. он посещает господина ана каждую неделю на протяжении уже нескольких месяцев, но врач замалчивает окончательный диагноз, если он присутствует или из гуманных соображений держит парня на расстоянии вытянутой руки, не торопясь ускорять их еженедельные встречи. сокджин именно мучается, получая домашние задания помимо университета, выполнение которых откладывает на самый последний момент. как выяснилось, восстанавливать в памяти прожитые дни для записей в дневник эмоций сложнее, чем пропускать неделю за неделей, вытесняя её из памяти. принося заполненный на несколько страничек блокнот, сокджин не понимает кому лжёт сильнее, но заставить себя заниматься психотерапией полноценно ему не подвластно. скорее всего, думает он спустя четыре месяца активной терапии, он подойдёт к данному занятию основательнее, когда узнает свой окончательный вердикт. для не него не имел важности сам процесс ментального лечения, он хотел видеть и ощущать результат, долгоиграющий и быстро пришедший. исходя из продолжительного посещения и отсутствия видимого, стоящего перед ним результата, сокджин непозволительно часто задумывался о прекращении сессий конкретно с данным специалистом. вместо бесцельных блужданий от одних предположений к другим, он, находящийся всегда в подвешенном состоянии с самого начала осени, занялся бы поиском наилучшего специалиста. он ждал от врачей запрашиваемой направленности мгновенного пояснений того, что с ним происходит. его мама всегда приступала к удовлетворению потребностей сокджина сразу же после их объявления, а с намджуном они несколько месяцев назад поругались на похожую тему. он платит этому человеку, его положение на социальной лестнице полностью зависит от количества купленных пациентом сессий, отчего парень не мог понять чужого упорства. господину ану он мог только намекать н ускорение работы, но не позволял себе открыто хамить специалисту — может, чужая зарплата и уменьшиться без его доли, но мужчина старше его в два раза. банальное уважение не давало сокджину спускать себя с вожжей, крепко удерживая их в натруженных руках. ещё больше его огорчало то, что даже перед специалистом, предлагающим свою вроде бы эффективную помощь, он должен притворяться. он должен носить маску нормальности, но даже наигранно натянутая улыбка не может моментами сдержать образовавшийся гнев или раздражение. иногда ярость, затапливающая черепную коробульку, отлетала на господина ана, но тот, являясь очень грамотным в своей профессии человеком спокойно просил уважать собственные границы. сокджин не понимал, как рассказы из детства, содержащие негативный и травмирующий опыт, например, физического насилия со стороны отчима, того самого поклонника античной греции, могут помочь сокджину спустя больше пятнадцати лет прожить те эмоции, которые он испытывал во время порки. боевики и документалки по истории он ненавидит с самого детства, но каким образом это отражается на его эмоциональной стабильности. многое в терапевтическом подходе к своему психическому здоровью не укладывалось в его голове, но он же отдаёт за это некую сумму, на которую в месяц можно смело самостоятельно прожить, так что жалуется на отвратительность происходящего он только собственной матери грустными вечерами, прислонив телефон к уху, пока намджун на кухне готовит что-то похожее на ужин.
психотерапевт, готовившийся огорчить парня тем самым «вердиктом», пригласил его на день раньше назначенной встречи. сокджин забегает в его кабинет растрёпанный, запыхавшийся от возможности опоздать. пытаясь привести дыхание в порядок, он оседает на мягком кресле, удобно располагая ноги.
— у вас есть новости? — насколько, получается, осторожно интересуется сокджин, поправляя кольцо на пальце. в милане недавно взорвалась тенденция на наручные украшения.
— я приготовил несколько для вас, сокджин, — он перелистывает свои записи, доставая оттуда две бумажки светло-горчичного цвета. количество синих чернил на предполагаемых направлениях заставляет пациента напрячься. — я дам вам направления и поподробнее расскажу о каждом слове, написанном там, — в следующее мгновение бумаги оказываются в сокджиновых руках. он сводит брови к переносице, стараясь разобрать чужой корявый подчерк. — первые несколько строчек после ваших личных данных занимает ваш диагноз, на постановку которого у меня ушло несколько месяцев, из-за вашей многогранности травм. вы знакомы с понятием «пограничное расстройство»?
руки парня одолевает тремор, его глаза глупо утыкаются в специалиста. ещё секунду он держит толику сомнения того, что ослышался, но понимает, что в отличие от рукописных букв оральная речь получается у мужчины гораздо лучше. с крепко сомкнутыми губами сокджин качает головой в разные стороны, показывая своим жестом отрицание.
— рассказывать вам об этом научным языком я не вижу смысла, поэтому я постараюсь объяснить доступно. данное расстройство характеризуется импульсивностью и неустойчивостью эмоций. из ваших рассказов я сумел предположить, что эти признаки соответствуют вашему поведению. данное расстройство опасно тем, что имеющие его не могут полноценно распознать собственные эмоции, возможно, вы крайне тревожны, о чём я тоже могу предполагать из ваших историй про семью. основная опасность заключается в вашей агрессии, чаще неконтролируемой. я понимаю насколько сложно вам это слышать, но как у специалиста, моя задача помочь вам совладать со своим внутренним миром и выйти даже в минимальную, но ремиссию.
парень слушает его сквозь пелену слёз, неожиданно образовавшуюся на глазах. одной рукой сокджин старается утереть капающую жидкость слёзных канальцев, второй сжимая злосчастную бумажонку. он не готов был к такому быстрому наступлению того самого дня включения серьёзности. он казался слишком далёким и неопределённым, отчего сокджин не понимает собственной реакции.
— мы можем остановиться на этом? — мягко спрашивает доктор. парень отмахивается рукой, разрешая специалисту продолжить свою речь. — второе направление на медикаменты. они нужны для комплексного воздействия на вашу психику. там два препарата, дополняющих друг друга, от частых приступов тревоги, наблюдающихся у вас. на них ваш организм может выдать специфические реакции, но это считается нормой. получить вы их можете внизу в аптечном отделении, но так же можете приобрести в любой аптеке города.
по истечению получаса, парень покидает врачебное помещение, направляясь немного заторможенными шагами в рекомендованное аптечное отделение. он достаёт телефон из кармана, набирая телефон близкого человека, первого пришедшего на ум, стоит его ноге оказаться на ступеньке.
— представляешь, он говорил это даже не сострадательным тоном. словно это обыденность, я понимаю, что для него объявлять подобное банально просто, но он даже не подумал, что я чувствовал в этот момент. я понимаю, что он объяснял мне то, что другие люди не могут читать эмоции и чувства по поведению и выражению лица, но он же специалист, почему он даже не сочувствовал мне?
сокджин получает две картонные коробочки и спешит направиться домой. скорее всего, его существование будет немного иным, но это не значит, что оно прекратиться. когда-нибудь он сможет снова просыпаться без грамма ответственности и бегать голыми ногами по горячей гальке. в крайнем случае, сложнее всего начать что-то делать, потому что любое действие приводит даже к самым малозаметным и малозначительным переменам.
