«я чувствую себя энергетическим вампиром,
когда нахожусь рядом с тобой,
только пока не до конца понял,
кто из нас страдает больше»
в четверг утром сокджин впервые открыл упаковку антидепрессантов и дневных нейролептиков. намджун сидел напротив него, с лёгкой тоской смотря на белые коробочки, различающиеся между собой только наполнением и чёрными выбитыми буквами названия. в первой коробочке оказался всего только один блистер, но количество таблеток превышало предполагаемое оценочное. тридцать миниатюрных белых драже, покрытых, как оказалось приятной на вкус, немного сладковатой оболочкой имели массу не более ста грамм, но цена больно кусала за загривок. нейролептики же, представляли из себя шесть блистеров по десять таблеток в каждом и из-за своего размера, имели небольшую насечку посередине каждого микропрепарата. специалист выписал рекомендуемый суточный приём и посоветовал не прибегать к прочтению инструкции в разделе «дозы», так как сокджин не имел симптомом для полноценных приёмов таблеток. намджуна удивило только то, что господин ан не выписал пациенту транквилизаторы, потому что из-за курса монотерапии у сокджина могут быть крайне специфические побочные. препараты должны сочетаться между собой по граммам действующего вещества, но оказавшиеся на их обеденном столе лекарства вызывали у начинающего психотерапевта огромное количество вопросов. так же, господин ан посоветовал сокджину чаще ловить себя в состоянии момента, поэтому приёмы пищи превращались в некоторый ритуал медленного пережёвывания мелконарезанных кусочков индейки или сочных овощей. сокджин не в состоянии сам организовать заботу о самом себе, отчего намджуну приходится контролировать его рацион, стараясь соблюдать полноценность и качественность в вопросе подбора продуктов. тем более, им не плохо было бы посетить гастроэнтеролога, для удовлетворения интереса насчёт влияния таблеток на слизистые желудка. заработать язву ценной психического здоровья из-за некомпетентности психиатра не входило в планы сокджина. ножиком, относительно плохо заточенным, он осторожно касается мякоти свежесваренной курицы, отрезая небольшую частичку. сглатывая образовавшуюся слюну, парень перемещает мяско на вилку, после чего медленно укладывает сочный кусок в рот. язык двигает продукт от одной части челюсти к другой, позволяя всем ноткам специй пробежаться по вкусовым соскам. сокджин закрывает глаза, чувствуя, как слюна смешивается с пережёванной курицей и, через несколько пережёвываний, он проглатывает кусок. попивая через трубочку налитую в стакан бутилированную воду, сокджин поглядывает на своего парня. тот проверяет в телефоне сводку новостей, перемещаясь в беседу университета, сохраняя невозмутимость в выражении лица. трапезу они заканчивают через полчаса, перемещая посуду в раковину. первые блистеры препаратов оказываются в руках парней. сокджин представлял себе происходящее немного иным способом, основываясь на просмотренных американских сериалах. даже форма выпуска его таблеток не выглядит так зловеще безнадёжно – белые коробочки не похожи на оранжевые тубы с белыми крышечками. ощущения при приёме отличаются от показанных в кино – мгновенное чувство облегчения не затопляет весь его мозг, скорее, он беспокоится, не прилипнет ли таблетка к стенкам пищевода. вот и всё. своими ощущениями от медикаментозного лечения он делится со специалистом, сессии которого не прекращаются, пусть сокджин и чувствует себя погано во время их протекания. внутри, в районе желудка, постоянно тянет под ложечкой – ему иногда кажется, что давно в детстве, играясь дома со столовыми приборами, его маленькая версия имела неосторожность проглотить металлический объект, десертного сорта, присосавшийся к кости, соединяющей рёбра. иного объяснения отыскать за двадцать лет слишком чётких физических проявлений какой-то эмоции не удалось. заниматься самолечением и ставить себе психосоматические диагнозы не давали частые депрессивные эпизоды, затормаживающие интерес к жизни. во время сессий он мог терять концентрацию, выпадая из собственного монолога на середине повествования или не слушать ответы специалиста, воображая себе, что тот говорит исключительную ложь и делает это лишь для того, чтобы сокджин чаще занимался мыслительными процессами, приводящими не к самым устраивающим выводам. часто, покидая стены кабинета господина ана, в его голове мелькала мысль о бесполезности психотерапии, таблеток и всего лечения в общности. он не чувствует себя лучше, в его весьма странной интерпретации данного слова, но он посещает больницу стабильно два раза в неделю, покупает заканчивающиеся таблетки, даже установил себе приложение с шагомером, потому что врач рассказал об эффективности захвата всех сторон здоровья для улучшения результатов тестов на довольность от жизни. с появлением новой константы он всё чаще ловил себя на желание сбежать от постоянства и обязательств, потому что они стягивали его хотелки о беззаботном студенческом существовании, постоянно напоминая, что он не может позволить себе ночные вписки или пить утром понедельника односолодовый виски. шататься по улочкам с бутылкой вина, обнимая намджуна за плечи – непозволительно, потому что он на медикаментозе. всё его жалкое существование утыкалось в таблетки или психотерапию, словно он бесчувственный робот с запрограммированным расстройством личности над которым ставят различные испытания какие-нибудь американские учёные. основная проблема крылась в его нетерпеливости. намджуну приходится ежедневно напоминать грустному парню о том, что таблетки имеют накопительный эффект, но он будто разговаривает со стеной. сокджин его даже дослушивать не имеет желания, ведь это совсем не то, на что он рассчитывал, когда вставал на путь излечения. он чувствовал разочарование и злость, чего очень стыдился. стыд, как эмоция сопровождала каждое его действие, каждую мысль и тонкой рыбачьей сетью покрывала события, отложившиеся в памяти, являясь преградой для полноты эмоций и чувств. плачет он или смеётся – полностью окунуться в прожитие возникших эмоций не позволяет мысленный запрет, родом из детства. на образование мифической стены повлияли взрослые люди, проживающие тогда с ним на одной территории. отчим, тот самый, который проявился в его воспитании лишь нервной рябью, однажды избил мальчика за слишком отчаянные слёзы, посвящённые разбитым локтям после езды на велосипеде. дедушке, с которым он провёл только три воскресенья за всё проживание матери в родительском доме, не понравился яркий детский смех над мультиком по кабельному – старик отругал ребёнка, используя не самые ласковые для детского восприятия слова. бабушка никогда не скупилась на обзывательства подобные «нытику» и «истеричке», стараясь воспитать из пятилетки «мужика», но сокджин наотрез отказывался пить брусничный морс, предпочитая, подобно любому ребёнку, закатывать громкие истерики, продолжающиеся до получения желаемого. главным же цербером для юного члена общества оставалась мама, находящаяся ментально и физически ближе всех родственников. имея непосредственную власть над собственным продолжением, она пользовалась чужой покладистостью и выращивала удобного для самой себя сожителя. идеальный сын не плачет по мелочам (или вообще не знает, что из слёзных каналов может выделяться какая-либо жидкость), не расстраивается из-за первых неудач (не обращает внимания на настоящее, а живёт мечтой прогресса), не повышает на родительницу голос (имеет нездоровые отношения с агрессией, не позволяя себе проявлять гнев), отлично учится (не видит смысла в образовании, страдает синдромом отличника и достигаторства с самого раннего детства), не держится за сердце из-за увиденной смерти голубя (не обладает даже минимальным чувством эмпатии, имеет сложности в построении доверительных отношений) и в целом, соглашается с любым мнением своей мамы (не имеет собственного взгляда даже на банальные бытовые вещи). сокджин же не соответствовал и половине выдвинутых критериев. как минимум – во время проявления таких эмоций, как страх/грусть/счастье у него могло сводить колени от переизбытка испытываемых эмоций или в особенно стрессовых ситуациях маленькое сердце готово было проломить рёбра. как максимум из-за формирующегося расстройства он не мог долговременно концентрировать собственное внимание на одних и тех же целях и стремлениях. с возрастом не менялось поведение, менялись события, за счёт которых он мог производить реакции с использованием эмоционального интеллекта. помимо стыда присутствовала так же путаница в своих ощущениях. словно он испытывал весь спектр эмоций разом, но одновременно иссушал свою немногочисленную ресурсность даже скупыми слезами над душераздирающей мелодрамой. он чувствовал слишком много, чтобы считать это безразличием, но неумение обозначать словами испытываемые эмоции приводило к обесцениванию любого эмоционального опыта. человеческий мозг устроен таким образом, что он может воспроизводить эмоции из любого времени существования человека из-за отсутствия временных установок, то есть способен на запоминание и пополнение чувственного фонда. психотерапевт сокджина выделял обратную особенность своего пациента вне поставленного диагноза и обосновывал её травматичным опытом и частыми депрессивными эпизодами, влияющими на состояние мозговой активности больного. парню пришлось смириться с особенностью своего восприятия, потому что любое воздействие, направленное на попытки изменения существующего поведения приводило к боли – физической и ментальной. дневники эмоций не помогали особенно даже господину ану в попытке установить закономерность определённых эмоций в жизни пациента, что уж говорить про сокджина, для которого вспомнить вчерашние ощущения от похода в магазин – испытание хард уровня. с появлением и дальнейшим пребыванием намджуна в его повседневности, ситуации, когда им приходилось сталкиваться с чужими эмоциями в штыки происходили практически ежедневно. в состояние ступора студента мог вводить вопрос об отношении к жареной курице на ужин или понравилась ли ему еда из доставки. честный ответ почти всегда слетал с языка впереди здравым мыслям. «не знаю». звучало как плевок к стараниям намджуна запомнить вкусовые предпочтения своего парня в кимчи, но будущий психотерапевт с пониманием относился к подобной позиции. осуждать или упрекать сокджина не имело смысла – это равносильно унижать альбиноса за белые ресницы. намджун не желал выглядеть глупым в глазах всегда малость потерянного и отчаянного возлюбленного, отчего он бросил собственные силы на обеспечение комфорта сожителя, позволив ему в редкие вечера усталости игнорировать подобные вопросы. в вечера иного расположения духа сокджина, усевшись в позу слипшихся котов на мягком диване смотреть цифровое телевидение, старший слышал от рядом сидящего человека редчайшие вопросы о необходимой реакции на показанные мелькающие новостные картинки. «вот попал человек в реанимацию – я же не знаю этого человека, значит мне должно быть всё равно, - намджун переводил на него заинтересованный взгляд из-за полуоткрытых век. – с другой стороны – этот человек сломал себе шею, наверное, я должен испытывать жалость из-за произошедшего несчастья в его жизни. как мне лучше себя повести?» или «озеленили парк у нас в городе – но я же никогда не был в этом парке и вряд ли побываю когда-либо. нужно ли мне быть гордым за властей нашего города, точнее, за их вклад в инфраструктуру?». намджун старался отвечать развёрнуто, насколько ему позволяло его внутреннее желание поддерживать диалог на подобную тему, всегда открытую в их отношениях. в глубине души намджун лелеял надежду о постоянстве таких разговоров, потому что это означало минимальную деятельность сокджина в собственном эмоциональном фоне, но, возвращаясь в действительность, его мысли были заполнены иными догадками – комфортно ли сокджину начинать такие беседы и не испытывает ли он давление со стороны специалиста, желающего, в силу выбранной профессии, иметь более полное представление о внутреннем мире пациента. сокджин начинал разговаривать непринуждённо, но с каждым предложением сила его голоса ослабевала, а интонации становились едва ощутимыми. к окончанию вечера парень переходил на бормотание, вслушиваться в которое удавалось с трудом. подобные вечера знаменовали один вывод, осознать который намджуну позволяло долгое знакомство со своим сожителем – сокджин не ощущает тревожности в данный момент времени, а значит обстоятельства в его скромном существовании, на которое была возложена груда надежд, не подвергают его перегрузкам. в их отношениях наступал мрачный период, если обстановка приобретала иные оттенки. настроение участников отношений всецело определяло характер существующих взаимоотношений. настроение младшего зависело от большинства внешних раздражителей, но могло подвергаться внутренним терзаниям. основной характеристикой поведения и настроя сокджина являлась изменчивость и наполненность. у старшего настроение было немного стабильнее из-за качественной медикаментозной терапии и умения передавать содержание своей черепной коробки словами. в их отношениях была особенность, походящая на нечто нездоровое, но и они не самые психически стабильные люди – сокджин подстраивался под эмоциональную обстановку их квартиры и её обитателей. наверное, приобретая себе чужие эмоции, ему было проще обрисовать свою идентичность. та пятница стала очередной перегрузкой, выходящей физическим проявлением на поверхность из самых тайных крайностей внутреннего баланса. в четверг у него не получилось написать промежуточный тест по простетской дисциплине, в среду он услышал расстроенный тон в словах господина ана, когда тот затронул тему их успехов в терапии, а во вторник собственная мама сказала, что приедет на выходные погостить. первые два пункта являлись простыми жизненными пустяками, коих за одно обучение в университете может произойти сотни, но они обозначали предательство. сокджин разочаровал своим поведением преподавателя и психотерапевта, а значит он вновь должен испытывать ещё больший стыд, чем за каждое своё действие. данные известия держат его в подвешенном состоянии вторую половину недели. вторниковая новость должна его обрадовать, потому что с матерью он не виделся месяца два с последних каникул, но ничего кроме искривления лица сокджину она не принесла. её нахождение в квартире обозначало дотошный контроль бытового вопроса и то, чем сокджин занимался в свободное время. признаться, он собирался проваляться с намджуном все два дня в кровати, желая чувствовать себя слишком маленьким для размеров вселенной, но взаместо этого они должны будут выйти хотя бы в парк, чтобы прогуляться, ведь его маму удушало постоянное нахождение в их пыльной обители. выходные пойдут насмарку. он раздумывает о надобности влажной уборки на всех поверхностях квартиры, когда ждёт еду из доставки – чтобы не применял намджун, как способ приобщения своего парня к бытовым вещам, сокджин не показывал положительных результатов, поэтому они просто смирились о невозможности. курьер, подобно намджуну, задерживался минимум на пятнадцать минут, но сокджин слишком увлёкся просмотром какого-то телешоу, пропуская ход времени. доставщик и намджун заходят в одни двери, опаздывая ровно на час своего предполагаемого появления на пороге. первый перепутал адреса, второй оплошался в чём-то перед деканатом. сокджин расплачивается с первым низким мужчиной, забирая котомочки с едой, а второго смеряет усталым взглядом. они ужинают медленно, потому что сокджин словно не способен пережёвывать пищу интенсивнее. в течение вечера он ведёт себя заторможено, почти не разговаривает с намджуном, находясь в раздумьях о приближающихся выходных, не желая прикасаться к находящемуся слишком близко возлюбленному. он не знает, чего ему хочется больше – одиночества или не проснуться завтрашним утром только для отсутствия возможности выслушивать нескончаемые пререкания. намджун замечает чужие сведённые брови в полумраке комнаты, решая уточнить поведение сокджина: - всё хорошо, солнц? – его рука осторожно касается чужого бедра, опускаясь в коленке. – если у тебя что-то случилось, то мы можем обсудить это сейчас или немного позже. сокджин поднимает едва заинтересованные глазницы, фокусируя их на чужом обеспокоенном лице. желание общаться даже на отстранённые темы отсутствует в минимальном количестве, но внутренняя плотина, выполняющая роль сдерживателя всех недовольств, неприятно заныла. перед ним сидит единственный человек, та сфера жизни, которая не успела разочаровать его за эти проклятые пять дней своим поведением и он готов выслушать любую формулировку образовавшейся проблемы. сокджин не умеет начинать осторожно, сдержанно и постепенно посвящать в информацию, бросаясь из крайности своих особенностей голоса в крайность, поэтому он выпаливает предложение слишком громко: - эта неделя была одним сплошным недоразумением, - он поворачивается всем корпусом на месте, оказываясь лицом к лицу с намджуном, готовым хвататься за каждое слово. – я не смог написать нормально тест, господин ан недоволен моими результатами в терапии, а моя мама должна приехать не более, чем через двенадцать часов, но вместо уборки, я сидел и недвижимо смотрел какую-то нелепицу по телевизору, - намджун перемещает свои ладони на ладони сокджина, переплетая пальцы, и позволяет себе немного сжать их. – я подставил за эти пять дней всех, кого мог подставить. даже сейчас – ты должен тратить ресурсы на разговор со мной, хотя мы могли уже пылесосить. намджун, удостоверившийся, что его парень закончил свою часть диалога, обозначив её замолканием, решает идти по пути рассказа сокджина: - то, что ты не смог написать тест на хорошую оценку, не делает из тебя предателя. так сложились обстоятельства, и, если ты захочешь, ты сможешь исправить его в дальнейшем. господин ан сказал тебе о неудачных этапах психотерапии, чтобы ты смог проанализировать свои ошибки и исправить их. он не преследовал цели унизить тебя или пристыдить, - на этих словах сокджин утыкается своей головой ему в плечо, устраиваясь так, чтобы была возможность слушать. – приезд твоей мамы мы будем переносить вместе, ты же помнишь? если она будет говорить что-то, что будет оскорблять тебя, я постараюсь с ней поговорить. я не понимаю, как я могу помочь тебе сейчас, но я хочу обнимать тебя, потому что я думаю, что таким образом ты сможешь почувствовать моё присутствие и это поможет тебе почувствовать себя лучше. сокджин, более не силах сдерживать внутренний образовавшийся поток эмоций, находит правильным оставаться молчаливым, не считая всхлипов и шмыганий носом, производимых в верхний слой одежды намджуна. глубочайшая дыра в определение своих потребностей, не имеющая возможности заполняться её хозяином, внимала в себя то физическое тепло, отдаваемое другим человеком. оно было редким, но достаточным для поддержания эфемерного баланса. если дыра заполнялась, то она, подобно любому другому сосуду, могла опустошаться, требуя постоянной подпитки. подпитка происходила реже, чем растрачивание, что, соответственно приводило к дисбалансу, отражающемуся на их отношениях рикошетом. заполнение дыры не происходило постоянно из-за нескольких причин, некоторые из которых упирались в извечные открытые вопросы – словно двери со щеколдой никогда и не намечалось – и мешали производить изменения в поведении персон. первой причиной был недостаток совместно проведённого времени в течение недели. оба кима расходились в отношении к учёбе почти кардинально. для младшего, почти сразу после окончания выпускного класса и сдачи непосильных экзаменов, образование перестало иметь какой-то вес, поэтому выбранное направление в университете не касалось его интересов ни одной гранью условного куба, если представить концепт образования в три де моделирование. молодого лингвиста больше прельщала возможность играть в казуальные игры, накрывшись по плечи тёплым одеялом у себя в квартире, а выполнение домашнего задания всегда шло последним делом в его списке дел, составлять кои он ненавидел. для будущего психотерапевта, всей душой и телом отданного мыслям о дальнейшей работе в сфере ментального здоровья, образование играло большую роль в жизни. парень старался учиться на отлично, что требовало немалых временных затрат, чтобы не потерять имеющееся бюджетное место. во-первых, нахождение в числе лучших студентов университета приятно прокатывалось слоем вожделения по собственному эго, а так же иногда могло сыграть на руку в вопросе общественной деятельности – от студенческого союза активистов он был освобождён по причине отличной успеваемости. ректорат рассматривал это, как «господин ким уделяет много личного времени образованию, чего не делают большинство студентов, поэтому у него физически не остаётся времени на внеурочную занятость». намджун может и не был против, когда его просили посидеть для количества в помещении актовой аудитории, но для таких случаев он брал справку с подписью ректора университета, освобождающую его от обязательного присутствия. данная бумажка выступала не только приятной плюшкой его успеваемости, но и оказывала положительное влияние на отсутствие недовольств со стороны сокджина. его возлюбленный постоянно не получал удовольствия от задержек намджуна в университете, даже если в расписании старшего утверждённо стояло пять лекционных пар в среду. иногда, будущему специалисту, желающему получить хорошую университетскую базу, интересно было разобрать некоторые темы подробнее, отчего он оставался в библиотеке минимум на час после конца основного рабочего дня. сокджин реагировал скромно, насколько ему позволял его эмоциональный интеллект – пускался в отстранение и часто банально игнорировал намджуна. тот, хоть и считывал подобного рода манипуляции с одного взгляда, не мог заставить другого человека выйти на разговор, если чувство обиды было выше осознанного взгляда на ситуацию. в такие дни намджун старался заниматься учёбой, не отвлекаясь на мысли о разгорячённом чужим личным пространством сокджине, потому что они поговорят. может, не сегодня вечером и не завтрашним утром, но стычка всё равно случится и сокджин, скорее всего, как часто случалось, не сдержится и вновь накричит на него. крики сокджина были бесплодными – намджун расставил свои приоритеты не так, как ему бы виделось, отчего он несомненно злился. невыпущенная агрессия и раздражительность в детстве, подавленная взрослыми, не менее травмированными, желала выпускаться на других людей (намджун радовался в глубине души тому, что она не перешла в аутоагрессию и самоповреждение, что было частым вытекающим из его расстройства).«сыр бор»
ссоры тонкой вуалью покрывали их отношения, тянясь балластом из-за дня в день, когда сокджин испытывал сильные приступы несправедливости. казалось, что можно обсудить с человеком, которого считаешь своим партнёром буквально всё, но иногда чужие даже самые правильные и подходящие слова шли фоном, пропускаясь в течение разговора и опускаясь в своей значимости до уровня пяток. сколько не старался намджун объяснить сокджину банальные мысли, содержащие контекст признания намджуна самым обычным человеком, парень не желал слушать и дослушивать до окончания, постоянно пропуская это при чужой очередной, пусть и не многократной, но оплошности. причин для слишком ярко выражающейся раздражимости было несколько десятков и с условием того, что они продолжали жить вместе на одной территории, преодолевая период притирания. намджун мог и не обращать на это такого сильного внимания, но реакции сокджина не были необоснованными – они хранили в себе давно забытые, вырывающиеся наружу обиды на матерь, отчего парню приходилось считывать каждое чужое движение и неосторожно кинутую фразу, чтобы не потерять бдительность в следующий раз. но как бы сильно намджун не старался заучить каждую последовательность действий сокджина при очередном маленьком недовольстве, всегда случались дни и ситуации, когда намджун был бессилен перед систематикой и фактически бросался телом на амбразуру. грубейшей ошибкой намджуна случилось то, что он иногда забывал, что к сокджину необходим индивидуальный подход – подбирать слова, грамотно реагировать на чужие всплески, пробирать из клочков слов действительный смысл, но без этого получать минимальное удовольствие от общения с сокджином было практически невозможным, потому что сокджин показывал ту сторону личности, которой слишком стыдился, чтобы подвергать её изменениям. от своей забывчивости парень страдал последний месяц весны, когда у самого случились преждевременные университетские зачёты, небольшой рецидив собственного расстройства, спровоцированный нововведённым препаратом, с меньшей дозой, ведь «показатели улучшились» и редкими разговорами с сокджином, упавшим в учёбу. наверное, именно в этот месяц за ним нужно было следить гораздо серьёзнее, чем в остальной учебный промежуток, но потеря бдительности привела к непоправимым последствиям. от стресса накопительный так долго эффект таблеток стал ослабевать, чем приводил сокджина и господина ана в негодование, потому что сокджин в общем был не самым успевающим пациентом. показатели от приёма таблеток не особо подпрыгивали в улучшающую сторону, они не сдвигались в принципе и проблема была не в сокджине – он стабильно принимал разные препараты, на которые намджун посматривал с явным подозрением – его мнительность впоследствии была оправдана, но вскроется это лишь через два с половиной года монотерапии после депрессивного эпизода и смена психотерапевта – а участие в терапии принимал максимальное, насколько его эмоциональный движок мог выдать. и даже спустя четыре года сокджин часто не понимал своих чувств, вызываемых явлением намджуна в его жизни, постоянно мотыляясь от нестерпимого раздражения к благоговению и благодарствам, что его парень до сих пор не сбежал, старается интересоваться им, какие качества характера он не показывал бы. тэхён не видел проблематики в отношениях своего друга. и скорее всего, в этом и крылась суть их взаимодействия – это лишь фикция, походящая на здоровые отношения лишь на людях, но съедающая их обоих в стенах съёмочной квартиры. рыба гниёт с головы, но сокджин никогда сам её не разделывал, поэтому определить качество доставшейся особи представлялось невозможным.