Ты с ним.

      Со временем в некоторых людях удается разочароваться и это больно, особенно, если этими людьми являются твои близкие друзья, которым ты доверял практически всё, но их вины в этом, на самом деле нет. Дружба бескорыстна? Тогда ты, видимо, неправильно дружила, потому что делая добро друзьям, подставляя своё плечо в нужный момент, помогая всеми силами, ты ожидала ответного от них. И как же неприятно было узнать, что после вашего долгого расставания, связанным с разъездом в другие города, они устроят вечеринку в честь возвращения, но тебя не пригласят, да и не напишут вовсе.       И их вины здесь нет, действительно, это ведь ты чего-то ожидала, например банального внимания, поддержки и так далее. Твоя вина, что делала, что не разобралась в людях за столько лет и от этого было так горько, что даже заплакать было трудно, просто хотелось кричать. Будто все покинули тебя, и сейчас вокруг пустота. Или внутри?       Но все же один человек был с тобой, ты знала, что можешь придти к нему с проблемой, он обязательно поможет решить, если сможет, конечно. Сакуса всегда создавал вид надежного человека, на которого точно можно положиться. Он не любил тусовки, шум, толпы и микробов, наверно, в нескольких пунктах вы сошлись, поэтому и начали встречаться ещё на втором курсе университета, притерлись друг к другу и съехались, чтобы избавиться от тяжести жизни в общаге. Слишком грязно и никакого личного пространства.       Ты лежала на диване в зале без настроения глядя в белый натяжной потолок, плакать хотелось, но не могла, наверно нужно было просто высказаться кому-то, избавиться от гнетущего чувства некого предательства. Предательства самой себя? Была даже какая-то злость по отношению к себе, поэтому не желая оставаться одной, ты направилась в спальню, где после тренировки отдыхал парень. Он уж точно выслушает и успокоит.       — Сакуса…       Ты устало плюхнулась на кровать рядом с парнем от которого вкусно и так по-домашнему пахло гелем для душа и каким-то кремом, и уткнулась в его живот носом, вдыхая глубже.       — Сакуса, я такая дура, они все веселятся, а про меня даже не вспомнили, это обидно, но ещё я так злюсь на себя, потому что заранее ожидала от них чего-то, да и требую дружить со мной. Может, я плохой друг? Что не так? Ведь я всегда на их стороне, всегда помогаю и никогда не отказываю. Так почему тогда? Это ведь мои лучшие подруги, как так жестоко можно поступить, если бы предупредили, то не так обидно, а тут втихую, так ещё и компания небольшая, очевидно же, что они не позвали не потому что много народу!       И вот они, соленые слезы, которые, оказывается, сдерживались лишь языком. Как только начала говорить, торс парня сразу начал мокнуть от жидкости из глаз, что лилась не переставая. Так хотелось, чтобы сейчас Сакуса утешил, как всегда прижал к себе, осторожно, но крепко стискивая в родных объятиях. Но сейчас, видимо, не тот момент, когда ты могла на него рассчитывать.       — Прекрати ныть, это всего лишь кучка людей.       И больше ничего. Киёми даже не удосужился погладить по голове, лишь недовольно хмыкнул, поправляя собственные мокрые кудри. Ты не ожидала такого, конечно, характер парня не сладкая вишенка, но чтобы так нагло обесценивать твои переживания. Что-то новое. Внутри разгоралась печаль, если печаль горит, а не застывает, сковывая легкие.       — Но они важны для меня, я хочу поплакать, мне очень грустно.       — Нечего плакать из-за таких пустяков.       Тон все ещё холодный, а глаза смотрят как-то надменно. Ты поднимаешься с живота парня, который был уже весь влажный, как и твоё лицо, ничего не говоря вытираешь слезы, что предательски стекают заново, заставляя кожу обжигаться о них.       — Да, ты прав, это ерунда, да и вообще мои проблемы не так важны, пойду приготовлю ужин. Извини, что побеспокоила.       И удалилась на кухню, не поднимая взгляда на парня. Не хотелось. Он так нагло проигнорировал тебя, что в сумме с недавними событиями разреветься захотелось сильнее. Даже нож, которым ты резала морковь хотелось воткнуть под ребра, не желая чувствовать обиду и разочарование. Очевидно, что ужин будет со слезами и морковь однозначно выйдет солёной.       Сакуса был груб иногда, но все его недостатки меркли на фоне того, как он часто заботился о тебе, проявляя это в мелочах. Заставлял носить средства гигиены с собой, всегда покупал их для тебя, проверял насколько тепло ты одета и есть ли какие-либо травмы на теле, лечил, если болела, помогал с учебой. Он редко делился чувствами, да и на словах поддерживал мало, очевидно, что это не самая сильная его сторона, но ты замечала всё в мелочах. Даже ревновал своеобразно и это было мило. Он считал, что если ты рядом с ним, то ты его всецело и был прав. Ты тоже отдавалась ему полностью. А правильно ли это было? Может ты и ему приписала качества, которых заведомо нет?       Встряхнув головой, ты с комом в горле продолжила готовить, старательно отгоняя негативные мысли, которые каждый раз возвращались. Ты не чувствовала обиды, теперь только разочарование в себе и злость, что шептала «ты просто всем надоела, перестань так вести себя».       Из мыслей вывели теплые руки, заботливо уместившиеся на слегка подрагивающих плечах, поглаживая их. Оперевшись одной рукой о столешницу, на которой уже стоял ужин, ты тыльной стороной ладони вытирала подтеки слёз. Он ведь просил не плакать. Ты повернулась к парню, натянув улыбку, чтобы он не видел твоего состояния, не хотелось его расстраивать, конечно, красные опухшие глаза она плохо скрывала, но все же. И улыбаться больно, словно лезвия втыкаются в губы, потому что неискренне, потому что неправильно так решать проблему.       — Милая, я...       — Всё хорошо, я не обижаюсь, давай ужинать? Я приготовила собу и…       Ты отвернулась показывая парню результаты часового нахождения на кухне. Он не продолжил начатое предложение, потому что был грубо перебит, а тебе и слушать его не хотелось. Не понимаешь почему. Ужин прошел в тишине, также в тишине ты убрала посуду, в тишине легла в кровать не прижимаясь к парню. Не хотелось. А вот он был настроен иначе. Крепкие руки, жилистые и сухие от вечного использования спиртовых антисептиков, обхватили талию, прижимая твоё хрупкое, по сравнению с волейболистом тело к себе. Его кудри щекотали плечо, а дыхание опаляло нежную кожу шеи.       — Милая, я не должен был так говорить, мне стоит быть более внимательным к твоим чувствам. Пока ты не говорила со мной, пока так фальшиво улыбалась, у меня внутри всё как-то ныло, неприятно, что я причина такого поведения. Как я могу помочь тебе не чувствовать такое? Ты злишься?       И ты снова плачешь, но теперь потому что он заметил, потому что так несвойственно искренне сказал такие вещи, потому что утыкаться носом в его грудь сейчас - мило и до колющего ощущения внутри необходимо.       — Обними меня и всегда обнимай, и целуй. Я не злюсь на тебя, просто было обидно. Но сейчас всё хорошо, я рада что ты понял. Ты иногда бываешь колючий как кактус, но я все равно тебя люблю, Киёми.       Кажется, ты ощутила как, целующие твою макушку губы, дрогнули в улыбке, и как мозолистые ладони гладят нежную кожу открытых плеч мягче, чем ранее. Сакуса теплый и пускай не вишенка, но для тебя он будет самым лучшим на свете, потому что готов меняться, да и принимать человека хоть и сложно, но справившись с этим открываешь для себя новый мир.       — Я люблю тебя с каждым днём сильнее и покажу тебе, что это правда.       Покажет, потому что говорить такое не в его стиле.