Ты с ним.

В какой-то момент кажется, что голова касается не мягкой перьевой подушки, а ледяной стали наковальни, тонкой кожей ощущая все неровности жесткой поверхности. Учеба не единственная причина состояния полной изнеможденности, да, сложно бывает всем и всегда, но если нравится то, чем занимаешься, тогда и проблем становится в разы меньше. Основным фактором выгорания молодой девушки становится обучение на том факультете, желание поступить на которой было нулевым, а может и вовсе отрицательным. Она ни за что не поступила бы туда по собственной воле, но у каждого правила есть исключения, а у каждого «Я НИКОГДА» есть цена договора. Слово родителей, которые контролируют жизнь своего ребенка, перекрывая доступ к кислороду, оказалось весомым аргументом в выборе специальности. /Т.и/ не смела перечить им, запуганная и затравленная такими жалкими, мелочными фразами : «Мы обеспечиваем тебя, пока ты носишь нашу фамилию, ты живешь по нашим правилам». Обидно, не так ли? Девушка следует по вытоптанной для неё дороге, не смея свернуть даже на миллиметр в бок, не смея остановиться, словно она бежит по беговой дорожке. Она играет на пианино, состоит в университетском кругу музыкантов, посещает званые ужины и всегда ходит по струнке: её так научили. А точнее выдрессировали, ведь непослушание неизбежно влечёт наказание, при чём совершено непохоже на предыдущее. Здесь был не кнут и пряник, а только кнут. Распластавшись на кровати, она затылком приминала наковальню, стараясь раскрошить череп и выпустить оттуда все дурные мысли, не имеющие права находиться там. Нельзя думать о смерти, нельзя расстраивать родителей, они же так много делают для неё. Захлёбываясь от собственной безысходности, /Т.и/ тихо рыдала, вздрагивая от перенапряжения. Дома она была одна, но даже сейчас отдаться искренним чувствам и пожалеть себя - непозволительная роскошь. На фоне неслышного плача тихим скрипом половицы отзывались чьи-то неспешные шаги в коридоре. Девушка их не слышала, продолжая искать ответы на вопрос, такой очевидный и запутанный: «как быть дальше?». Она оторвалась от созерцания потолка, лишь когда блеклая полоска света потревожила темную комнату, а на пороге появился он, человек, которого здесь быть не должно априори. —Привет, у тебя незаперто, я принес распечатки с прошлой недели, которые ты забыла. Голос парня звучал в этой комнате как-то неправильно, нарушая всю картину страданий, запертых здесь. Он не должен был увидеть этот храм отчаянья, Суна никогда не должен был узнать. Для него и лишь для него /Т.и/ оставалась сильной, потому что слишком берегла друга, дорожила и не хотела обременять своими проблемами. Она талантливо прикрывалась фальшью, но, видимо, обман раскрылся. —Привет, да, спасибо, извини, что пришлось идти до меня. — Голос предсказуемо хрипел, но девушка все ещё старалась звучать жизнерадостно. Ринтаро не собирался уходить, он лишь прошел в комнату, закрывая за собой дверь на замок, ленивым, но пронзительным взглядом, впиваясь в отекшее от слез лицо его подруги. Кулаки сжались рефлекторно, осознавая, что он явно затянул с раскрытием её преступления. —Прекращай этот цирк. Я прекрасно знаю, что ты ненавидишь всё, чем занимаешься, что тебе тяжело, расскажи мне. Его руки оказались чертовски манящими для /Т.и/, больше всего на свете желающей поддержки и понимания. От его слов в, немного, резком тоне она задрожала, отдавая телу ведущую роль над разумом. Упав с кровати на пол, она оказалась на коленях перед Суной, вся ситуация была неловкой, пока он не сел рядом и не укутал содрогающееся тело спасательным кругом - руками. —Я хочу умереть. Это единственное, чего я желаю. И это то, за что мои родители уже ничего мне не сделают. Плач обрел звук, хриплый, надрывистый звук, грызущий уши молодого человека, внемлющего каждому всхлипу. Он держал в своих руках важного для себя человека, говорящего о решительном желании умереть, парень был растерян и потрясен, но от сверстников его отличало умение брать себя в руки в такие моменты. —А если отбросить мысль о трагичной смерти, чего бы ты хотела? —Вязать детские вещи. Звучит омерзительно горько и просто, на что Суна усмехается, прижимая дрожащую подругу теснее к своему плечу, ощущая мокнущую ткань. Он поглаживает мягкие волосы, пахнущие чистым постельным бельем, что довольно забавно. —Давай вместе, у тебя загруженное расписание, но несмотря на это мы найдем время. Даже если придется сидеть под лестницей и держать тебе пряжу - я готов. Не ищи выход в смерти, хотя даже тогда я обязательно последую за тобой. Голос Суны проникает в, трескавшуюся от боли, голову и ласкает какой-то больной участок, облегчая страдания. Он готов быть с ней, зная, что она обречена, он готов помогать и быть спасательным кругом. /Т.и/ начинает рыдать сильнее, сжимая ткань плотной рубашки на его предплечьях, не пытаясь остановить нескончаемый поток слез, она отдается эмоциям, позволяя себе открыть свою жалкую сторону этому человеку. Сильный Суна Ринтаро, держащий не только пряжу, но и её саму на ниточке от смертельного шага, становится парнем, оберегающем драгоценный цветок от огня и дыма.