Ты с ним.

      Кот мурчит о чём-то своём, лёжа в ногах на тёплом пледе, изредка потягивается, задевая переплетённые ноги хозяев. Тёплый закат мягко освещает комнату и окрашивает привычные светлые стены в коралловый, огибая каждую неровность в уголке. Суна прижимает к себе крепко, согревая лучше любого пледа, и это, пожалуй, самое прекрасное чувство из всех — быть рядом с ним.       У /Т.и/ больше нет её растений в горшках, стоящих на высоких полках и подставках, теперь это ИХ растения. Когда на кухне появилась его кружка, в гардеробе его рубашки и кофты, тогда девушка поняла, что этот парень, с забавными «ушками» из тёмных волос, идеально вписывается в её тихий мир с неторопливым течением событий, словно медленная река. Всё было спонтанно, начиная с первого поцелуя на остановке метро, спешно, почти через закрытые двери, и заканчивая решением жить вместе.       Дома всё чаще, благодаря парню, появлялись разнообразные чаи, которые он заваривал каждый вечер, потому что кофе можно только по утрам, чтобы запустить организм, девушка была недовольна запретом на кофеин в вечернее время, но Суна изумительно заваривал чай, он был вкуснее, чем тот, который делала себе /Т.и/. Или всё кажется другим, пока рядом он?       Аромат его парфюма чувствовался по всей квартире, от каждой мелочи веяло Ринтаро. Он не менял духи с их первой встречи, с которой миновало уже четыре года, так что этот мятный запах казался естественным для парня и не вымывался никаким гелем для душа. Суна был мятным. И это так вписывалось в уютную светлую квартиру, вписывалось в тихую жизнь под неторопливую джазовую мелодию.       Вместо привычных домашних штанов и топа теперь /Т.и/ надевает мягкую черную рубашку из акрила, которую Суна с большим удовольствием накидывает на плечи любимой, а затем обнимает, согревая ещё больше, и шорты, которые тоже были взяты из гардероба парня, а все упреки об их новизне /Т.и/ пропускала мимо ушей. Не важно было насколько новая вещь, главное, что она от Ринтаро.       В магазине девушка всегда брала фруктовое желе разных вкусов, нет, она не любила есть эту сладость, но любила губы Суны после неё. Готовила она тоже на двоих, даже если парень уезжал на сборы, то еды было на одну порцию больше, по привычке. Он не любил слишком острое, поэтому перец дома почти не заканчивался, смотреть на коробочку со жгучей специей становилось смешно и грустно, она была такой одинокой и забытой. А /Т.и/ одинокой больше не была. На кровати под мягким пледом, сплетая ноги, лежат два влюбленных человека, которые вот уже сколько лет становятся друг к другу ближе. Теплая ладонь юноши гладит девушку по спине, пальцами касаясь позвонков, выпирающих из-под бархатной кожи. /Т.и/ лежит на его плече, а тонкими пальчиками выводит замысловатые узоры на щеке, которую, совершенно точно, скоро поцелует. Не целовать Суну невозможно.       Всматриваясь в любимые глаза, прикрытые от приятных поглаживаний, но смотрящие на неё в ответ, девушка понимает насколько она счастлива быть с ним, таким тягучим и медленным, как и её ритм жизни, но рядом с этим человеком вся эта привычная размеренность приобретает новые краски, пускай они пастельные, но не серые, не мрачные, они нежные и скользящие по коже, как его мягкие руки, тонкие влажные губы, которые девушка пачкает своим бальзамом.       —Ты у меня красивее звёзд. —Суна целует в нос, задерживаясь, а отдаляясь, снова смотрит очарованно.       —Подлизываешься? — /Т.и/ поднимает уголки губ, и Ринтаро касается маленьких ямочек пальцами.       —Нет, просто люблю тебя. — И в ощущении этой любви каждой клеткой сложно не раствориться.       У него не было планов на совместную жизнь с кем-то, парень был уверен, что ещё очень долго будет один, не женится и даже никогда об этом не подумает, для его маленького мира была бесконечность на существование. Но по счастливой случайности он столкнулся с девушкой, которая показала ему, что он не одинок в своих чувствах и быть отшельником тоже нормально. Такие похожие они соединились в единую мелодию, сочетая ноты в настоящую гармонию. Без слов понимая друг друга, они просто остались рядом, не планируя ничего, пуская всё на самотек.       Поднимаясь на локте, /Т.и/ прижимается к Ринтаро ближе и целует трепетно и плавно, облизывая родные губы, сладкие от мандаринового желе, которое он съел совсем недавно, пока девушка допивала чай, кажется, он был с мелиссой. В поцелуе нет страсти, только нежность и спокойствие, которое царит в их уютном маленьком мире, где теперь всё окрашено в теплые тона.       Солнце садится за горизонт, прячась, отдавая время луне. Теперь в комнате полумрак, и блеклый свет улиц зарывается в шторы и теряется там, едва пробиваясь полоской на гладкий пол. Ринтаро обнимает /Т.и/, водя зацелованными губами по нежной шее, отчего девушка льнёт ближе и зарывается в мягкие волосы с этими нелепыми, но такими полюбившимися ушками, и от них пахнет сладковатой мятой, пленяющей.       —У нас с тобой есть одна на двоих бесконечность. — девушка шепчет, не желая потерять эту романтичную тишину.       —Я сделаю эту бесконечность ещё бесконечнее, чтобы быть с тобой.       Голос у Суны тихий, но /Т.и/ слышит его всегда, улыбаясь даже на его ругань с котом полушепотом. Суна мягкий и надежный, влюбленный и родной.        Суна чай, а /Т.и/ сахар, который в нем растворяется без остатка.