Ты с ним.

      Оказывается, не все парни умеют пользоваться собственными телами. Что особенно горько узнать, когда расстаешься буквально с Аполлоном, который душу из тебя вытрахивал, а сладкими или наоборот грязными разговорчиками заставлял тело дрожать в предвкушении. И ладно бы только это, но не каждый парень способен удовлетворить сексуальные фантазии девушки, чьё нутро жаждет доминирования кого-то сильнее, чем она, жаждет боли. Найти кого-то сильнее самой себя оказалось сложно, а неудовлетворение било в живот спазмами. Поэтому и пришлось прибегнуть к крайностям.       Стоя на пороге квартиры Куроо, девушка всё никак не решалась постучаться, не только потому что унизительно прийти к нему за сексом спустя месяц игнора, но и потому что волнительно увидеть квартиру, в которой произошло так много. Куроо был её первым партнером, который научил буквально всему, начиная от поцелуев и заканчивая крышесносным умением отсасывать. За это другие партнеры хвалили, но было противно. Расстались-то по глупости. Девушка захотела свободы, которую брюнет, к слову, ничем не ограничивал кроме своего присутствия, что логично в отношениях.       Стучать всё же приходится, иначе ничего не получит, красное лицо прячется в ворот водолазки, натянутой до самого носа. От самой себя несколько мерзко, так унижаться только из-за несчастной физиологии. Или не только?       — Да. — Куроо резко выглядывает из открытой двери и застывает. — О, какие люди. Что-то случилось?       Он спрашивает это не совсем из-за неожиданности, а скорее от искреннего беспокойства, но об этом /Т.и/ знать не обязательно. Увидеть её на пороге собственной квартиры было внезапно, а беспокойство вполне оправданно, не каждый раз девушка, которую он любит, до сих пор не подавив это чувство в себе, приходит с таким жалостливым видом.       — Могу я зайти? — /Т.и/ мнётся на пороге, но когда парень пропускает её внутрь, то в мозгу начинает метаться вполне разумная мысль.       «А что я ему скажу?» — она не репетировала, решив, что все произойдет как всегда внезапно: он затащит её в постель и сделает так, чтобы ноги дрожали и не держали хрупкое тело ещё несколько часов, пока юноша будет обходительно массировать мышцы. Он всегда заботлив после секса. Он заботлив всегда, но поняла она это, когда ушла.       Другие парни были никем по сравнению с Куроо, никто из них не мог совмещать в себе животную страсть и трепетную заботу, от которой глаза закрывались от удовольствия. Да и вообще они либо пользовались сладким женским телом, либо были чрезмерно нежны, чего девушке было не нужно, она хотела сильно, чтобы до боли в спине, но нет, только поглаживания и неторопливый темп. Раздражает.       — Так чего пришла? Кажется, у тебя всё в порядке, но судя по твоим красным ушам просьба всё же есть. — скрестив руки на груди, парень выжидает.       Какой же он проницательный.       — Мы можем... — и как это из себя можно вытянуть. — Можем...       — Неужели сладкая девочка пришла просить член того, кто оказался «не её типажом»? — наигранная жалость в голосе, совсем не нужная ей, но необходимая ему, чтобы вывести девушку, он уже заводится от её наглости. — Если хочешь чего-то, то проси как следует.       Властный тон, и только он пропускает по женскому телу дрожь, оседающую в коленях, голова кружится от прилитой к щекам крови. Выныривая из горла водолазки, /Т.и/ наконец-то поднимает взгляд на Куроо, и она буквально видит, как в горячем шоколаде его глаз мелькает неприкрытая ничем злость. Конечно, он злится, но почему-то это только распаляет жгучее желание.       Встает на колени, смотря снизу вверх на непоколебимого брюнета, и облизывает пересохшие от возбуждения губы. Все ещё немного стыдно.       — Пожалуйста, я прошу Ваш член. Господин, пожалуйста. — и столько отчаяния в этом «пожалуйста», что член Куроо дергается в домашних шортах.       — Такая приятная картина, не могу отказать милой кошечке. — пальцы парня смыкаются на челюсти девушки. — Но я очень зол, что ты так врываешься ко мне с наглой просьбой. Тебе повезло, что у меня нет планов, проходи.       Парень указывает на знакомый коридор в его комнату, где впервые девушка испытала оргазм, где впервые увидела Тецуро спящего. Порываясь встать, /Т.и/ оказывается подавленной сильной рукой и горячим взглядом.       — Разве я сказал встать? Будь послушной кошкой и ползи до кровати, разденься и жди.       Ничего кроме «да, Господин» она не сказала, лишь смиренно и униженно(но ей это и было нужно) на четвереньках уползла в спальню, где разделась и села у кровати. Ей не говорили ждать на кровати. Между ног лишь от злобного взгляда брюнета стало горячо и влажно, но трогать себя нельзя, иначе накажет, хотя сейчас она готова была на все его пытки, потому что ничего тяжелее, чем придти сюда, с ней не случалось.

***

      — Оторвешь грудь от кровати - добавлю ещё три раза. — Куроо заносит стек, и звук кожаного наконечника разрезает воздух, опускаясь на изрядно красную задницу девушки.       Привязанные к изголовью кровати руки неприятно натираются верёвкой, которая априори не должна быть такой колючей, но видимо тело стало настолько нетерпящим и чувствительным, что даже перо сейчас будет ощущаться как ледяной метал. Крепкие кожаные ремни на щиколотках притянуты к пояснице, на которой красуется пояс, не позволяя дернуть конечностями больше чем на сантиметр. Но это не вызывает ни дискомфорта, не уменьшает желания. Внутри горит от его власти.       Стонать нельзя. Под хлесткими ударами, особенно жгучими сегодня, девушка лишь выгибается в пояснице, почти до боли, которую заглушают звуки вздымающего стека. Нагло соврет, если скажет, что ей не нравится. Она хотела именно этого, чтобы красные метки оставались на нежной коже, и из глаз текли слёзы от желания. Влагалище пульсирует, прося внимания, прося большего, но Куроо заботит лишь её боль, не удовольствие. Он не сорвется на избиения, нет, выдержка у него прекрасная, но вот сделать ей больно хочет ужасно, хочет сломать её.       После уже пятнадцатого удара всё тело горит в агонии, а во рту пересохло от тяжелого дыхания, но она так и не застонала. Куроо похвалит.       — Какая умница, не проронила ни всхлипа, хотя порол сильнее обычного, неужели так хочешь получить член? — пальцы обжигающе касаются покраснений, а он шепчет в затылок то, что заставляет сжаться.       Юноша отстегивает ноги, опуская их, чтобы кровь начала поступать в затекшие щиколотки и икры, с бедрами он разберется иначе. Кусая ощутимо, клыками царапая бархат восприимчивой кожи, он слышит стон, который должен был сорваться позже, поэтому кусает ещё раз, пальцем давя на клитор, но даже не думая начать двигать рукой, чтобы доставить девушке удовольствие. Член ноет о внимании, но ещё не время.       — Господин, прошу Вас, я хочу больше. — нуждающаяся песнь срывается с женских губ, пока Куроо искусно обкусывает нежные бедра, прикрыв глаза.       — Мне нравится, когда ты просишь это причмокивая. — брюнет буквально поет это у её влагалища, дуя на складочки горячим воздухом, от которого всё сжимается. Он это видит.       И понятно, что следует за этой репликой. Рот наполняется слюной от одного лишь ожидания упругой головки на губах, а клитор начинает пульсировать под пальцем Тецуро, что означает невыносимое желание оргазма. Рука парня начинает двигаться и приносить желанное удовольствие, острое от долгого воздержания, девушка почти всхлипывает от ощущений.       — Кончи разочек, ты благодарнее после оргазма. — трение на пульсирующем клиторе невыносимо приятно, ей хватает буквально одного разрешения на оргазм и пару резких нажимов, чтобы затрястись всем телом и выстонать имя любовника.       Куроо хлопает по промежности и подходит к изголовью кровати, также освобождая и женские руки, затёкшие в приступе послушания — грудь от кровати она не отрывала. Получив немного свободы, /Т.и/ теряется, слишком много случилось за недолгие тридцать минут её чистого и ноющего наслаждения. Брюнет видит её замешательство и самостоятельно, грубо и резко, дергает её к краю кровати, чтобы лицо было напротив его члена.       И снова горячая слюна заливает рот только от вида желанного органа, толстого, оплетённого венами, из головки сочится предэякулят, девушка не может не облизнуться. Она не надеется на нежный минет, но ей он и не нужен, она готова покорно принимать каждое рывковое движение, которое Куроо даёт ей.       Входит бесцеремонно, сразу глубоко, но даже не стонет, дышит сквозь стиснутые зубы и загоняет член глубже, толкаясь в сокращающиеся стенки. По подбородку девушки течет слюна, а чавкающие звуки заглушают редкое утробное рычание брюнета. Он злится и дарит мазохистке свою злость, погружаясь глубже, прижимая её носом к паху, не давая отстраниться и дышать, горло приятно сокращается вокруг головки, но Куроо этого мало.       — На спину и разведи ноги. — строгий взгляд смиряет распаленное желание, но грубый голос подливает масла.       Девушка повинуется и ложится, как сказали, широко разводя ноги, жалостливо и покорно смотря на Куроо, натягивающего презерватив. И от этого колет под ребра, раньше они не пользовались ими, только иногда, когда адекватная мысль «детей ещё рано» проскальзывала в молодых головах. Сейчас он надевает его по понятным причинам, становится нестерпимо стыдно.       — Шире. — Куроо бьёт по внутренней стороне бедра.       Один резкий не щадящий толчок, и из горла вырывается хрип не то удовольствия, не то боли, которая все равно сменяется на тянущее наслаждение. Брюнет по-животному вколачивается в податливое тело, рукой сжимая тонкую женскую шею. Больно. Внутри дрожит пульсирующая нега и колкая боль, но /Т.и/ игнорирует её, чувствуя приближающийся оргазм, который наступает незамедлительно после пары грубых шлепков по клитору. Но темп парень не сбавляет, входя до упора, подбивая матку и краснеющими глазами смотря, как девушка под ним жадно хватает воздух.       — Такая грязная. — шепчет в губы, но не целует, лишь дразнит.       — Тецу! — третий оргазм слишком внезапен и от этого ярче, стенки уже болезненно стягиваются, и это чувство заставляет плакать, но не просить остановиться.       Куроо тоже на пределе, член пульсирует внутри и растягивает стенки влагалища, пока головка ударяется о матку. Он хочет кончить, не хочет заканчивать, но физиология берет своё. Рваные толчки, хаотичные и несдержанные движения крепкими бедрами, и парень изливается в презерватив. Рука с шеи соскальзывает, и он видит пару краснеющих полос, но его это волнует мало. С оргазмом он не выплескивает обиду.

***

      — Болит? — Куроо замазывает ожоги от стека на ягодицах девушки.       Сейчас ей снова стыдно, даже сильнее, чем прежде. Его пальцы растирают мазь по оставленным им же следам, а она жмётся в кровать, не зная что ему сказать. Наконец-то испытала оргазм, наконец-то почувствовала эмоции, живые.       — Куроо, мне стыдно. — сказать что-то нужно. — Спасибо, что..       — Молчи, ладно? Если сейчас ты начнешь извиняться, то будет тупо. Хотела потрахаться, вот пожалуйста. Забьём хер на то, что я хотел всё вернуть и собирался ехать к тебе с цветами, потому что больше не могу так. — он отчаянно стонет и откидывается на спину, закрывая предплечьем глаза.       Стыдно. Больно. Противно.       — Мне не жаль, что пришла, но жаль, что выглядит будто пришла только за этим. — девушка ложится на горячую влажную грудь парня. — Я ужасно по тебе скучала и поняла, что лучше тебя не будет никого.       И что ему теперь делать?