Ты с ним.

      У Сакусы бёдра вскинуты высоко вверх, и мышцы на ногах напряжены, видно все чёткие линии, каждый изгиб; руки заведены за спину, и кисти скованы наручниками, застегнутыми наспех, мышцы спины красиво перекатываются под бледной кожей. Юноша недовольно мычит, но, к его несчастью, а может и к счастью, во рту неприятно мокнет синий кляп, слюна стекает на пол и коврик у кровати, до неё они так и не дошли.       Он может встать, может прекратить это в любой момент, сила у него определенно есть, и если бы хотел, то просто бы оттолкнул /Т.и/ от себя даже ногой, изнасиловать его бы не получилось. Только вот он не хочет. Не хочет заканчивать сладкую пытку, которая пытка на самом деле, потому что иначе для него это не назвать.       Струи прохладного массажного масла стекают по бедрам, по мошонке, по спине и они, кажется, везде, на каждой части тела, пачкают его, делая кожу липкой и мокрой, это почти противно. Он не признается, но жидкость на теле, не важно на чужом или его собственном, его заводит. Пускай и подтёки несколько противны, и его чистоплотность совершенно не соотносится с подобным фетишем, ему плевать на это. Сексуальные предпочтения формируются по разным причинам. В начале он пытался понять откуда странное возбуждение от жидкости на теле, но потом пришел к выводу, что в этом лучше не копаться, а просто принять. Вот и почти принял, но всё равно недовольно урчит.       Урчит и хмурится, если позволяют.       /Т.и/ готовится к их вечерам не хуже Сакусы, но его подготовка больше моральная, чем физическая, а жаль, но на проникновение он все ещё не согласен. Стек, также измазанный маслом, скользит по ровной спине, очерчивает линию позвоночника, невесомо и гладко скользя, но переходя на поясницу давление становится ощутимее, и Сакуса невольно сжимает все мышцы, видимо напрягаясь.       — Я не сделаю тебе больно. — рука сама заносит стек, и он обжигающе ложится на ягодицу. — Или сделаю.       Она играет, не позволяет расслабиться, подбрасывая всё более неожиданные удары по бледной коже или водя кисточками по телу парня, щекотя каждый маленький участок. Ей нравится та власть, которая дана ей сейчас лишь двумя металлическими кольцами наручников и стеком, кляп здесь лишь аксессуар или же последняя частичка, сдерживающая поток ругательств, а может стонов.       Между ягодиц стекает масло, оно каплями сочится на мошонку, и парень мычит, возможно, даже неосознанно водя бедрами вверх вниз. /Т.и/ наслаждается картиной. Рука в перчатке, потому что так ощущения острее, непривычнее, это не мягкая кожа, а плотный латекс, не пропускающий ничего, спускается к стоящему органу Сакусы. Каждая венка жадно пульсирует, и это ощущается дрожью в коленях. Его желание такое сильное, но он не смеет сказать об этом. Ненужная никому гордость.       — Говорил, что против такого совсем недавно, а сейчас так откровенно машешь бёдрами. — рука на члене сжимается, и Сакусу трясет, хотя трясет его и от бархатного мягкого голоса.       Сейчас он крайне чувствителен, и почти каждое прикосновение — электрический разряд. Но он все равно не сдаётся, не просит вытащить кляп, чтобы умолять о чуть более интенсивных движениях руки, о поглаживаниях дрожащего живота, о поцелуях в эрогенную зону, за ухом, потому что не может так просто проиграть.       — Тебе, наверно, больно вот так опираться на плечи и знать, что ничего не можешь сделать. — /Т.и/ с хищным взглядом опускается к ягодицам парня. — Тебе же нельзя.       И двигаться ему правда нельзя, без разрешения уж точно, максимум он может нетерпеливо вильнуть бёдрами, чтобы рука девушки была ещё быстрее, но за это он обязательно получает шлепок или укус. Сейчас укус. /Т.и/ кусает его за ягодицу, вкус масла на языке неприятный, но это не важно, сейчас важен только Сакуса, который почти задыхается, когда язык широким мазком проходится прямо между ягодиц, по сжимающемуся колечку мышц. Глаза парня закатываются так сильно, что даже смешно, но у девушки нет времени смеяться. Она неторопливо, но с присущей жадностью, собственнически водит языком между подтянутых ягодиц Сакусы.       Гортанные стоны вырываются приглушенные кляпом, но всё же громкие, когда /Т.и/ слегка покусывает кожу на бедрах, ускоряя движения руки и затем снова возвращается к колечку мышц, лаская его языком. Это даже не противно, ей сейчас всё равно даже на привкус массажного масла на языке.       Киёми дёргается, всё тело пробивает дрожь, и он готов излиться в ладонь девушки, но этого не позволяют. Конечно нет. У /Т.и/ другие планы. Она сведёт Сакусу с ума и даже лично потом восстановит его психическое здоровье. Девушка раздражающе медленно подползает к лицу парня. Всё же она понимает, как ему тяжело, аккуратно поднимает его плечи, и Сакуса встает на колени. Теперь он выше /Т.и/, но все равно такой покорный.       Мокрые пряди чёрных волос прилипли к лицу, а щёки зардели. По подбородку течёт слюна, и это выглядит так развратно, так пошло, никто не представляет Сакусу таким. А если представляют, то /Т.и/ хочет заставить их прекратить воображать своего мужчину, потому что он только её.       — Так соскучилась по твоему голосу, милый. — /Т.и/ вытягивает мокрый кляп, расстегивая его. — Только не говори ничего, что может меня расстроить.       И, конечно, он не скажет, он не в силах вообще говорить хоть что-то кроме «пожалуйста, сильнее» и «ещё», по крайней мере только эти две фразы существуют в его голове.       — Пожалуйста. — хрипит парень.       /Т.и/ подносит к губам воду и набирает её в щеки, он должен выпить её во время поцелуя и никак иначе. Прижавшись к губам, влажным от слюны, девушка выливает в рот парня воду, набранную в щёки. Даже если ему противно эту большую часть времени, то сейчас он не сможет противиться ничему.       — Какой умница, а теперь ложись.       Ложится на спину, как и сказали, бровью не ведёт — не может. Устал от однообразной позы, а сейчас будут болеть руки, но нет, /Т.и/ кладет подушку, и это смягчает ощущение. Но нужно ли было это делать если сейчас Сакуса ощущает лишь язык на своих яйцах и пальцы, дразнящие вход.       Брюнет снова просит о чём-то, и девушка догадывается о чём, но переспрашивает, ей слишком хочется услышать ответ дрожащим, хриплым голосом.       — Дай мне кончить, пожалуйста, я всё сделаю, просто позволь… — срывается на хрип, когда девушка погружает в рот головку.       Вышло красноречивее, чем она думала, но это лишь плюс, ей самой уже хочется поскорее достигнуть разрядки и наконец-то расстегнуть наручники Сакусы, чтобы он обнял её, а потом, может быть, поставил бы её на место, доказав, что она доминирует лишь иногда.       Погружая твёрдую плоть всё глубже в горло, /Т.и/ слышит стоны, громкие и стыдливые, это побуждает лишь быстрее заработать головой, насаживаться грубее и активнее работать рукой внизу, растирая клитор, весь перепачканный в смазке. Грязные по звучанию причмокивания вперемешку с низкими стонами парня просто сводят с ума, и девушка берёт глубже. Стенки горла сдавливают чувствительную плоть, упругая головка скользит глубоко и бьётся внутри, это возбуждает до пятен перед глазами.       Ноги волейболиста дрожат, он вскидывает бёдра в попытке быть ещё глубже, но девушка отдаляется от этой грубости и посасывает лишь головку, языком выводя на ней узоры, чередуя их с вакуумом. Рука двигается быстро на члене парня, и он громко выстанывает ругательство, содрогаясь и выплёскивая в рот девушки солоноватое семя.       /Т.и/ тоже больше не может терпеть, рука устала от рваного темпа, и она садится на бедро парня, судорожно потираясь промежностью об его ногу. Так пошло, но она знает, что Сакусу это заводит. Он смотрит, как она кончает с закусанными губами и жмётся ближе к его бедру, трясясь.       — Сними сраные наручники. — он едва соображает, а уже ругается, но сейчас девушка повинуется, зная, как затекли руки.       Только освободившись, Сакуса не встает, а притягивает /Т.и/ к себе. Они мокрые, грязные, перемазанные в масле и смазке, но им плевать. Сейчас это всё не имеет значения, потому что /Т.и/ снова возбужденно жмётся к Киёми.       — Я тебя убью когда-нибудь. — Сакуса усмехается, зная, что не сможет.       — Я быстрее. — /Т.и/ целует в плечо, зная, что повторит эту пытку ещё не один раз.       Сакуса не умеет отказывать ей.