«Привет, почему не спишь так поздно?»
Прочитано почти моментально, это удивительно. «Проснулся. Не могу уснуть больше.» Кагеяма отвечает коротко, почти холодно по меркам привычного общения с кучей ненужных скобочек, но /Т.и/ находит это удобным. Спрашивать его почему проснулся, может ли она помочь ему разговором, или просто сказать, что есть медитации для сна, очень глупо, Кагеяма не ведется на такое, да и заботу о себе даже словесную принимает напряженно. /Т.и/ поражено думает, что на этом диалог окончен. «А ты почему не спишь? Кошмары?» Помнит. Как-то она обмолвилась в их практически одностороннем разговоре, что никак не может выспаться из-за кошмаров, но быстро перевела тему, Кагеяма ничего ей не сказал на это, будто не услышал, тогда девушке было это на руку, не хватало ещё жаловаться. А сейчас он припоминает это, становится почти неловко.«Не спится, хочу есть, думаю прогуляться за булочкой»
В какой-то степени есть хотелось. Невероятная особенность ночи. «Если есть тяжелую пищу на ночь, то будут проблемы со сном.» «Я тоже голодный.» Это смешно. Голодный и не спящий Кагеяма Тобио—невообразимая редкость, но /Т.и/ повезло наткнуться на него. И это веселило, она почти слышала его недовольное бурчание по поводу того, что есть на ночь вредно, но если есть хочется, то нужно. В чём угодно, но в еде Кагеяма отказывал себе редко.«Тогда вперед за булочками!»
«Никуда не иди, там темно. Я сам приду.» Щеки залились румянцем и это смущение могло бы сейчас работать вместо отопления. Такой жест не был для девушки мелочью, придти, пускай и на соседнюю улицу, в три часа ночи просто чтобы поесть булочек вообще не мелочь, это самый лучший жест на свете, самый доблестный поступок в мире. /Т.и/ сконфужено и послушно остается дома, на следующее сообщение Тобио отвечая, что больше любит булочки с вишней. В какой-то степени она не верит, что он придет, но все те немногие беседы с волейболистом и недолгие прогулки до перекрестка, напоминают ей, что он словами не бросается, такой человек, это даже мило в какой-то степени. Если сказал, что принесет булочку с вишней, значит принесёт. В три, мать его, часа ночи. Прямо под двери дома. Прямо в домашней одежде и накинутой сверху куртке. «Выходи, я стою за забором.» Не прочитано, потому что /Т.и/ увидела его ещё на подходе и уже спешила вниз, хватая термос с горячем чаем, предусмотрительно налитым за пару минут до прихода парня. Действительно пришел, действительно с пакетом. На щеках снова цепкий румянец. —Привет, классная пижама.—Кагеяма садится на скамейку у ворот и усмехается, окидывая девушку взглядом. Да, она не переоделась, уж слишком думала о реальности происходящего, да, у неё на пижамных штанах авокадо, а на кофте странная мордашка косточки, ну и что, зато удобно, зато сейчас она покушает. —Не такая классная как куртка молодежной сборной. Девушка перенимает булочку, садясь рядом, ей немного неловко и прохладно, но термос неплохо греет руки, уйти сейчас от Кагеямы она не сможет, это запрещено, оставить его хоть на долю секунды она себе не позволит, потому что время с ним ей дорого, потому что его компания единственная, которую она хочет видеть чаще, чем пять часов в школе и полчаса по дороге домой. Волейболист как-то грустно выдыхает «ага» в прохладный осенний воздух и открывает свой сэндвич, сосредотачивая взгляд на нём. На лице отчетливо видна какая-то тревога,/Т.и/ слишком наблюдательна, чтобы не отметить это. Его скулы напрягаются не только, когда он жуёт, но и когда прекращает, они будто напряжены перманентно. Прожёвывая своё угощение, девушка решается всё же спросить его, всё ли хорошо, не потому что она спасатель, а потому что волнуется. —Всё в порядке? Ты какой-то задумчивый. Соглашается, продолжая жевать, /Т.и/ уже готовится оставить его в покое и завести тему о том, что счастье этой ночи скрывалось в вишневой начинке, но Кагеяма неожиданно начинает говорить. —Скоро очередной просмотр в японские команды, нужно выложиться на все сто, я знаю, что хорош, но нет гарантии, что я лучший. Вишня застревает в горле и /Т.и/ торопливо кашляет, поднимая руки, парень встревоженно стучит по спине, он не ожидал этого, а /Т.и/ не ожидала откровения. Она знала Кагеяму как уверенного в себе игрока, допускала мысль, что и он сомневается в себе, но что бы услышать это так напрямую и искренне—никогда. Он смотрел на неё сейчас не так, будто ожидает поддержки, он мягко оглядывал её красное, не только от неловкости, лицо и молчал, потому что всегда был не особо разговорчив, да и потому что говорить сейчас уже ничего не хотел. Кагеяма высказывался коротко. —Я в норме.—/Т.и/ мягко касается его локтя, убирая руку со спины.—Сомневаюсь, что ты хочешь моей поддержки и вообще наверно просто хотел высказаться, но я тоже скажу. Будь ты лучшим, то ты бы не выкладывался каждый раз на тренировках, потому что зачем, я же лучший, значит и так сойдет. Быть лучшим почти приговор, как по мне, гораздо круче быть ниже «лучшего», но постоянно стремиться к вершине. Кагеяма моргает и смотрит перед собой, пока девушка пытается хоть что-то разглядеть на прикрытом тенью лице. —Банальная мысль, добавлю ещё и такое тебе. Я верю, что ты справишься и попадешь туда, куда хочешь, потому что ты сильный, Кагеяма Тобио. Иногда улыбка одного человека может быть тенью для столь яркой луны, светящейся прямо над головой. /Т.и/ улыбается, по-доброму, совершенно искреннее и поддерживающе, так, как улыбаются, когда действительно хотят подбодрить и когда действительно верят. Кагеяме приятно, что в него верят. Он слышит это везде, всегда, но почему-то именно слова девушки, которая комично подавилась булочкой, на губе у которой вишневый джем, а на одежде странные авокадо, так необходимы ему сейчас и вливают силы и уверенность в его взволнованное тело. —Спасибо, это важно. Пакет шуршит и падает со скамейки, его шорох как напоминание о ночном перекусе прямо на улице у дома, где днем дети будут пачкать скамейку своими ножками, а бабушки устало присаживаться после прогулки. Кагеяма и /Т.и/ сидят ночью совершенно спонтанно сведенные классическим «привет» и неклассическим «я приду сам» от Кагеямы. Так странно и так хорошо. В прочем сидят ещё недолго и в тишине, Кагеяма уже не выглядит таким напряженным, делится с девушкой тем, как недоволен, что проспит утреннюю пробежку, тихо смеется, когда она рассказывает, что просыпает утреннюю пробежку всю жизнь, но никогда не пропускает вечерний чай. Когда они встают чтобы разойтись, то девушка смущенно раскрывает объятья, приглашая Тобио, но не настаивая, зная, что телесный контакт не для всех приемлем. Но Кагеяма с какой-то искрой в глазах поддается вперед, ему приходится наклониться, чтобы девушка смогла обхватить его шею руками, а он смог погладить её по спине, разница в росте забавляла его, но шутить он пока не планировал, потому что пару раз видел как /Т.и/ гневно смотрела на юмористов за метр семьдесят пять. Её дыхание щекочет щёку, а пальцы прохладой ласкают шею и голову, она прижимается близко, не хотя отпускать. —Ты справишься, Кагеяма. Короткий поцелуй на щеке заставляет время остановиться, а легкие Кагеямы выйти из строя вместе с руками, теснее сжимающими девушку в объятьях. Он даже не представлял как слова /Т.и/ могут заставить трепетать, и как поцелуй в щёку мог заставить его расчувствоваться. Волейболист прижимает к себе и поднимает вверх без права выбраться. /Т.и/ улыбается и целует в щёку ещё раз, но смущенно прячет лицо в изгиб шеи парня, сердце грохочет в ушах, но она отчетливо слышит: «ещё раз». Ноги касаются земли и объятья нехотя исчезают, оставляя после себя легкое тепло, Кагеяма оставляет свой парфюм, впитавшийся во все его вещи, на домашней одежде /Т.и/. —Кстати, —парень роется в карманах куртки и достает блистер с таблетками.—когда не могу уснуть, то пью мелатонин, немного помогает, попробуй. —Обязательно, спасибо, что пришел. Они оба смущены до предела, но Кагеяма немного смелее юной /Т.и/. —Поцелую на удачу, чтобы получилось уснуть. Трепетно касается лба губами и сдержанно улыбается, когда отворачивается и уходит в сторону своего дома, забрав пакет со скамейки. Кажется после его счастливого поцелуя /Т.и/ вообще забудет о бессоннице и кошмарах.