Дело Петровского района

      Утро в Петровском РОВД началось суматошно: то и дело раздавались телефонные звонки, все куда-то бежали, на всех этажах здания можно было почувствовать яркий аромат кофе. На все отделы неожиданно навалилось много работы, и теперь каждый сотрудник был занят. Примечательно, что все это началось как раз после четырнадцатого февраля. Неужели сразу после дня влюбленных у всех преступников одновременно поехала крыша?       В убойном отделе каждый тоже занимался своим делом: Красавченко спешно дописывал отчет; Ветров аккуратно поедал биточки, доставая по одному из ящика под столом, — так, чтобы начальство в лице майора Шапошникова не заметило; Бубнов уехал опрашивать потерпевших по новому делу; Кузьмин тарабанил по клавишам своего ноутбука в поисках информации о жертве. Шапошников закрылся в своем кабинете — через стекло, отделявшее его от других сотрудников, было видно, как он сосредоточенно читает какие-то документы. Его брови были сдвинуты к переносице, как будто он был чем-то обеспокоен или недоволен.       Внимательный Кузьмин заметил, как майор положил бумаги на стол, сцепил руки в замок и положил на них подбородок. Взгляд мужчины блуждал и в конце концов встретился со взглядом Кузьмина. Володя смутился и отвернулся, вновь уставившись в компьютер.       Вдруг Шапошников схватил бумаги, которые так долго изучал, и вышел к коллегам.       — Павел Ильич, что-то случилось? — поинтересовался Кузьмин. Очень уж обеспокоенным выглядел майор. Как-то не похоже на него.       — Что? — переспросил Шапошников. — А, да ничего. Просто… сегодня к нам должна прийти стажироваться одна студентка, а я вспомнил об этом только сегодня утром.       Едва он это сказал, все взгляды обратились на него: Ветров смотрел с недоумением, Кузьмин — с удивлением, Красавченко — с неприкрытым интересом. Шапошников моментально этот интерес считал и произнес:       — Дим, можешь даже не надеяться. Практикантка идет сюда работать, а не шашни крутить.       Оперативники негромко засмеялись, а Красавченко слегка смутился и вернулся к отчету.       — Да вы что, Павел Ильич! Я даже не думал об этом.       — Ну да, я так и понял.       — Павел Ильич, почему же вы раньше не говорили об этом? — удивился Кузьмин. Шапошников развел руками:       — Совсем забыл об этом. Вот что значит работы много — самых важных вещей иногда не помнишь.       Раздался стук в дверь, и в дверном проеме показался Голованов.       — Доброе утро.       — Доброе утро, Андрей Борисович, — отозвались опера, и подполковник Голованов вошел в кабинет. Вслед за ним прошла совсем молоденькая девушка. Держалась она достаточно уверенно, но все-таки было заметно ее волнение.       — Так, с сегодняшнего дня эта милая девушка — стажер в нашем отделе, — заговорил Голованов. — Студентка Санкт-Петербургского университета МВД Шапошникова Ульяна Александровна.       Услышав знакомую фамилию, оперативники переглянулись между собой и уставились на Шапошникова, который в свою очередь пристально смотрел на Ульяну. Кузьмин с Красавченко тут же заметили, что девушка внешне чем-то напоминает Павла Ильича. Тот же цвет волос и глаз, то же строгое выражение лица, та же манера держаться уверенно… Они даже одеты были одинаково — оба в водолазках и джинсах. При взгляде на майора и практикантку сразу можно было понять, что они родственники. Но тогда почему Павел Ильич смотрит на Ульяну так, будто впервые ее видит? Не хочет ее смущать? Или себя хочет спасти от смущения?       Голованов тем временем продолжал:       — Прошу любить и жаловать. И не обижать: девушек у нас и так немного, если и Ульяну спугнете — плохо будет. Вам. — На этих словах все улыбнулись, так как знали, что подполковник просто так шутит. — Ульяна у нас на три недели, преимущественно будет заниматься документацией. Очень надеюсь, что эти три недели мы проведем спокойно и без всяких там… экзерсисов…       — Эксцессов? — с радостной улыбкой уточнил Кузьмин, и Голованов посмотрел на него.       — На твоем месте, Володя, я бы так не радовался. Ты запрос в вуз, где училась погибшая, сделал?       — Работаю над этим, Андрей Борисович, — уже более сдержанно ответил Кузьмин. Голованов критически осмотрел своих подчиненных.       — Вот то-то и оно. — Повернувшись к девушке, Голованов смягчился:       — Ульяна, в принципе мужики у нас хорошие. Скорее заступятся, чем обидят. Но если вдруг обидят — ты все равно говори.       — Хорошо, Андрей Борисович, — сдержанно откликнулась Ульяна.       — Если какие-то вопросы возникнут — задавай их майору Шапошникову. Удивительно, — улыбнулся Голованов, переводя взгляд с майора на практикантку, — вроде не слишком распространенная фамилия, а у нас в отделе теперь двое Шапошниковых. Какая удача. — И подполковник ушел, оставив подчиненных разбираться с делами и практиканткой. Едва за Головановым захлопнулась дверь, Ветров спросил:       — А вы родственники, что ли?       — Нет, просто однофамильцы, — с сарказмом ответил Шапошников, кивая Ульяне в сторону его кабинета. Глаза Ветрова чуть не выкатились из орбит:       — Да ладно?!       — Ага. Ульяна, — Павел смотрел на нее сурово, — следуй за мной.       — Павел Ильич, это реально просто совпадение? — не унимался Ветров. Красавченко, закончивший наконец свой отчет, поднял утомленный взгляд на коллегу.       — Тох, ты разве не видишь, что они похожи?       Ветров заглотил последний биточек и кинул взгляд, полный сомнения, сначала на начальника, затем на практикантку. И еще раз. Кузьмин, который тоже задумчиво рассматривал Шапошникова и Ульяну через стекло, произнес:       — Действительно похожи. Не как отец и дочь, но сходство между ними определенно есть.       — Мужики, а прикиньте, если это на самом деле дочь Павла Ильича, — с восторженными огоньками в глазах предположил Антон, и Кузьмин с Красавченко с улыбками переглянулись. Они уже поняли, что Ветров просто шутит. Но несмотря на это, Антон никак не хотел угомониться:       — Не, ну смотрите: по идее он вполне может быть ее отцом. По возрасту подходит…       — По-твоему, Павел Ильич стал отцом в восемнадцать? — хохотнул Красавченко. Ветров не понял:       — Это еще почему? Ей вот сколько лет? Двадцать, может, меньше…       — Тош, ей двадцать два, — огорошил коллегу Кузьмин, занимавшийся все это время наведением справок об Ульяне. — Она на третьем курсе.       — Двадцать два?! — громче, чем нужно воскликнул Ветров. — Да ну!       — Да я правду говорю, — начал оправдываться Кузьмин. — Вот, не веришь — сам посмотри. — Володя развернул ноутбук, и Красавченко с Ветровым подошли поближе.       — Хм… Действительно, — подтвердил Дима, — ей сейчас двадцать два года. А Павлу Ильичу сорок. Отнимаем возраст Ульяны — восемнадцать получается. А Павел Ильич отцом стал, когда ему было только около тридцати. И у него всего один ребенок, да еще и сын. Так что, Тош, ошибся ты немного. Всего-то на двенадцать лет.       — И отчество у Ульяны другое, — подхватил Кузьмин. Ветров пожал плечами:       — Может, она его внебрачная дочь?.. Может же такое быть?       — Нет, Ульяна точно не дочка нашего Павла Ильича, — заверил Кузьмин. — Посмотри. Ее отец — Александр Ильич Шапошников, экономист в одной очень крупной компании. А еще…       — … у него есть младший брат Павел Ильич Шапошников, — ошарашенно закончил Красавченко. — Майор полиции. На пять лет младше. Ничего себе. А ведь Павел Ильич нам не рассказывал, что у него брат есть.       — Наверное, они не общаются давно, — предположил Кузьмин. А Ветров снова поглядел в сторону кабинета Шапошникова и помотал головой:       — С ума сойти…       — Кто тут собрался с ума сойти? — полюбопытствовал Бубнов, влетая в кабинет. Кузьмин ввел его в курс дела, и челюсть Тимура практически встретилась с полом.       — Да ты что! — изумился он, подходя к Володе и глядя сначала на монитор, затем украдкой бросая взгляд в сторону кабинета Шапошникова: майор и практикантка сидели за столом; судя по мимике и жестам, Павел Ильич что-то спрашивал у Ульяны, а та отвечала. Ее ответ, видимо, удовлетворил Шапошникова, потому что он кивнул и слегка улыбнулся. Бубнов посмотрел на своих товарищей и сказал так, будто никто раньше этого не говорил:       — Реально похожи!       — Как считаете, Голованов в курсе, что они родственники, или специально изобразил удивление, типа, вау, однофамильцы в одном отделе? — поинтересовался Кузьмин. Тут распахнулась дверь кабинета Шапошникова, и оттуда вышли майор и Ульяна.       — У нас еще один труп, — объявил Шапошников, надевая куртку. — Ульяна, пока разбирайся с документами, на вызов с нами поедешь в следующий раз.       Взгляд практикантки резко потух. Но она, стараясь не показывать, что расстроена, лишь сказала:       — Хорошо, Павел Ильич. А кому мне задавать вопросы, если что? Ну, пока вас не будет.       — Можешь Володю спрашивать, — не моргнув сказал Шапошников, и Кузьмин поперхнулся чаем. — Он много знает. Особенно по компьютерной части. Ты не бойся его, Уль. Кузьмин абсолютно безобиден. Правда, Кузя?       — Правда, Павел Ильич.       Кузьмин отчетливо увидел, как лицо Ульяны на мгновение исказилось, когда Шапошников назвал ее Улей. Впрочем, уже через несколько секунд ее выражение было абсолютно бесстрастным. Когда все, кроме Кузьмина, уехали, Ульяна пошла в отведенную ей каморку рядом с кабинетом Шапошникова и захлопнула дверь. Ей так хотелось поехать на вызов сразу же, но новый начальник, он же ее дядя, мгновенно обломал все ожидания.       — Давай, Уля, сразу проясним, — начал майор, едва Ульяна закрыла дверь и села на один из стульев, — на вызовы ты с нами ездить не будешь совсем. Твоя основная работа — бумаги. — Шапошников разместился в своем кресле и пристально посмотрел на племянницу. — Ты, наверное, считаешь, что я вредничаю и просто не хочу давать тебе возможность попрактиковаться в полевых условиях. Это не так. Просто ты попала в горячий, можно сказать, сезон: убийства идут одни за другим. Работы много, трупов — тоже. Боюсь, к такому ритму ты пока не готова.       — А когда буду? — возмутилась Ульяна. — Дядь Паш, я знаю, что ты хочешь уберечь меня от ужасов полицейской работы, но я вообще-то отлично представляю себе, где хочу работать.       — В убойном отделе? — усомнился Шапошников. — Уля, я так-то всегда считал, что тебе больше подойдет расследование финансовых преступлений. Ну или административных правонарушений. В общем, я не могу представить, что ты раскрываешь убийство или задерживаешь особо опасного преступника. Уж извини.       — Дядя, — пошла в наступление Ульяна, — я тоже хочу кое-что прояснить. Я ненавижу, когда меня называют «Уля». И ты об этом прекрасно знаешь. Давай договоримся, — ее глаза заговорщически засверкали, — я тебя в рабочее время называю по имени-отчеству, а ты меня — полным именем. И почему ты считаешь, что я не готова к ужасам? Ты знаешь, сколько я книг изучила? Сколько ужастиков посмотрела? Мне ничего не страшно.       — Дорогая моя, жизнь так-то еще страшнее ужастиков, — усмехнулся Шапошников. — Ты не можешь быть уверенной, что твоя психика не пошатнется от того, что ты увидишь на месте преступления.       — Пока не увижу — конечно, не могу, — пожала плечами Ульяна. — Ты думаешь, раз я девушка, я обязательно вся такая ранимая и в обморок падаю при виде крови? Между прочим, — с победным видом добавила девушка, — я всегда с удовольствием сдавала кровь.       — Уля… Ульяна, — оговорился Шапошников, искренне недоумевая, зачем племянница с ним спорит: лишь бы поспорить или все же хочет его переубедить? Поэтому он решил подкрепить свою позицию примером.       — Послушай. Есть у нас капитан Красавченко. Блондин, — пояснил майор, заметив, как Ульяна украдкой рассматривает его сослуживцев через стекло в попытках понять, о ком идет речь. — Так он в самом начале готов был падать в обморок даже от пыли, я уж не говорю про пятно на пиджаке или мусорный бак, в котором нужно покопаться на предмет улик. И его половая принадлежность тут ни при чем.       — Ну так со временем он привык, наверное, — развела руками Ульяна. — И я привыкну.       — Осторожней, — наконец предупредил Шапошников, не знающий уже, как ее отговорить. — Вдруг разочаруешься.       — Дядь Паш, ты сейчас серьезно? — закатила глаза Ульяна. — Я шла к этой профессии с шестого класса. Ты правда считаешь, что один труп может меня напугать?       — Ну так-то трупов у нас несколько, как правило, — рассказал майор. — И иногда они… гм… в очень уж плохой форме.       — Ладно, не волнуйся, — сдалась девушка, улыбнулась, и Шапошников слегка улыбнулся в ответ. — Так уж и быть, я поработаю с бумажками. По крайней мере, когда устроюсь на постоянную работу — уже это хотя бы буду уметь. Но на вызов, — Ульяна хитро сузила глаза, — я бы хотела как-нибудь съездить. Хотя бы на один! Дядь Паш…       — Уля, я уже сказал, что твоя основная работа — бумажки, — не терпящим возражений тоном произнес Шапошников. — И, прошу тебя, выполняй эту работу как можно лучше. Не хочу, чтобы все думали, что ты сюда попала благодаря нашим родственным связям.       — Ну так-то оно так, — подтвердила Ульяна, и Шапошников грозно посмотрел на нее. — Вряд ли я бы попала сюда без тебя и твоих хороших отношений с подполковником Головановым. Многие мои однокурсники хотят тут хотя бы постажироваться, не то что работать.       — Тем более, — понизил голос Шапошников. — Я поручился за тебя, так что будь добра, не подведи.       — Не подведу, дядь Паш, — с энтузиазмом отозвалась Ульяна. Майор поморщился:       — Да, и с «дядьпашканьем» заканчивай давай. Мы так-то на службе.       — А ты называй меня Ульяной, а не Улей. Мы же договорились, — напомнила Ульяна. Павел Ильич благосклонно кивнул, и вдруг ему позвонили. Судя по изменившемуся выражению его лица, опять что-то произошло.       — Снова труп, — кратко пояснил он, положив трубку, и поднялся, а племянница — вслед за ним.

***

      Ульяна сидела за столом в каморке по соседству с кабинетом дяди и разбирала отчеты. Это было довольно утомительно — скопилось так много всяких бумажек, и все надо было распределить и перенести на электронные носители. А потом еще разнести макулатуру по отделам, откуда эти бумаги поступили. Спустя два часа работы Ульяна остановилась перевести дух и размяться. Едва она это сделала, ее старенький ноутбук вдруг завис.       — Эй! — воскликнула она, в отчаянии клацая мышкой и барабаня по клавишам. — Эй! Очнись! Отомри! Мне так-то работать надо! Вот черт, — застонала Ульяна, расползаясь по стулу. Нажав несколько раз на кнопку питания, затем выдернув из розетки шнур, она поняла: все, на этом компьютер сложил свои полномочия — даже не выключался теперь. Нужно было срочно найти человека, который помог бы ей разобраться с капризной техникой — денег на новый мощный ноутбук у Ульяны не было, придется работать с тем, что есть. Ну или воспользоваться одним из довольно старых компьютеров отдела. Правда, Шапошникова сильно сомневалась, что эти компьютеры тоже не зависнут в самый неподходящий момент.       Внезапно ее осенило: ее дядя же рассказывал, что в их отделе работает парень, который разбирается во всем, что касается компьютеров. И сегодня тоже говорил что-то о нем. Как же он его назвал-то… Кузя вроде. Значит, фамилия, скорее всего, — Кузьмин. Стоп, а по имени? Нехорошо как-то обращаться по фамилии к малознакомому человеку, да еще и к тому, которого хочешь попросить о помощи.       Ульяна немного стеснялась — все-таки первый день в новом коллективе, она еще никого не знала, — но все же взяла себя в руки и вышла из кабинета. Из всех остался только тот симпатяга-брюнет, который, по словам дяди, безобиден. Отлично, он — тот, кто ей нужен. Кузьмин сразу заметил растерянную Ульяну и поднял голову.       — Владимир… — неожиданно вспомнила она его имя. — Владимир, у меня проблема.       — Что случилось? — поинтересовался Кузьмин, слегка улыбаясь. В его темных глазах плясали веселые искорки. «Какой обаяшка», — невольно подумала Ульяна. Она не удержалась — улыбнулась ему в ответ — и объяснила:       — Мой ноутбук завис. Совсем, — с некоторой неловкостью уточнила она. — Не выключается даже. Вы… ты… вы не могли бы посмотреть? И желательно реанимировать его. Пожалуйста.       — Вообще без проблем, — заверил ее Кузьмин. — Кстати, можно на «ты» и «Володя». Или «Вова». А вообще меня все в отделе Кузей называют.       — Хорошо, Володя. — Ульяне очень понравилась его теплая улыбка и искреннее желание помочь. — А ты можешь называть меня просто Ульяна. Со мной тоже можно на «ты», мы ведь… ты ведь вроде… не намного старше меня.       — Ладно, Ульяна, — сказал Кузьмин, вставая и потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы, — пойдем посмотрим, что там у тебя.       Внимательно осмотрев ноутбук практикантки, Володя улыбнулся:       — Как ты вообще на нем работаешь? Ему же сто лет. Давно он у тебя?       — С девятого класса, — развела руками Ульяна. — Я бы с радостью поменяла его, но сейчас нет такой возможности: я мало работаю — учусь в основном, а родителей напрягать не хочу. Да и они говорят, что обеспечат меня самым необходимым, но на свои хотелки — в том числе на новые гаджеты — я должна уже сама зарабатывать.       — Сурово, — заметил Кузьмин, принимаясь за спасение старенького компьютера. Ульяна забеспокоилась:       — А все сохранится? Я просто много уже сделала, и тут компьютер завис…       — Если ты сохранялась во время работы — все сохранится, — успокоил ее Кузя, и Ульяна расслабилась. Она сохранялась. Значит, все должно быть нормально.       — Ульян, а расскажи о себе, — вдруг попросил Кузьмин. — Как ты дошла до того, что хочешь в полиции работать? Не пойми неправильно, я не против, просто удивительно. Ты одна из немногих девушек, которые хотят работать в убойном отделе и, главное, не боятся этой работы.       — Мой дядя — майор полиции, конечно, я не боюсь, — пожала плечами Ульяна. — Когда я просила рассказать страшилку, он всегда мне рассказывал что-то из своей практики. Я думаю, во всех семьях, где хотя бы один человек работает в органах, так же.       — Круто. Я считаю, тебе повезло иметь такого дядю, как Павел Ильич, — произнес Кузьмин. Ульяна тихонько засмеялась:       — Какого? Который не пускает меня в полевые условия, хотя знает, что я пришла именно за этим?       — Да нет, я имею в виду, что Павел Ильич — профессионал своего дела, и круто, что он может передать тебе свой опыт и знания, — пояснил Кузьмин и поднялся. — Так, компьютер включился. Посмотри, все ли сохранилось и, пожалуйста, не тыкай больше по многу раз, если ноут опять затупит. Он у тебя старенький, соображает медленно. Нужно проявлять немного терпения.       — Все на месте, — подтвердила Ульяна, не заметившая, как за разговором новый знакомый реанимировал ее ноутбук. Она повернулась лицом к Кузьмину и обдала его приятным ненавязчивым ароматом духов. — Спасибо, Володь. Ты буквально спас меня.       — Ой да ладно, — начал скромничать тот. — Просто нужно подольше подождать. И еще, — добавил Кузьмин, — я могу дать тебе номер своего университетского приятеля и адрес его магазина. Колян торгует подержанными ноутбуками. Они хорошие, но их уже использовали какое-то время. Позвонишь, скажешь, что от Кузьмина, и он тебе скидку большую сделает.       — Спасибо, — с благодарностью повторила Ульяна. — Ноутбуки не краденые же?       — Нет, конечно. Колян просто скупает технику у людей, которые ее каждый год меняют. У него там целая база поставщиков уже, — рассмеялся Кузьмин и протянул Ульяне бумажку с наспех начерканным номером и адресом.       — Спасибо, позвоню и загляну. — Ульяна убрала бумажку в карман брюк, а Кузьмин вернулся к своим делам. Быстро закончив работу над остатками отчетов, Шапошникова закрыла ноутбук и вышла к Володе. Тот краем глаза заметил ее и, не отрывая взгляда от экрана, спросил:       — Опять что-то с ноутбуком?       — Да нет, я просто уже закончила. — Ульяна развернулась вполоборота. — Ты не против, если я немного побуду здесь? Я не буду тебе мешать?       — Нет, конечно.       Повисло неловкое молчание. Наконец Шапошникова решила его нарушить:       — Расскажи мне о моем дяде, пожалуйста. Какой он на работе?       — Ну-у… Павел Ильич… по-моему, он хладнокровный. — Кузьмин, которого удивила просьба, взглянул на собеседницу. — Это основное, что я могу о нем сказать. Он не боится трудностей. В самую опасную ситуацию он всегда идет первым, прикрывает других ребят. А еще он не слишком разговорчив. — Ульяна кивнула, давая понять, что слышит, что говорит Кузьмин. — По жизни он не такой?       — Да в принципе такой же. — Ульяна медленно мерила шагами кабинет, подходя то к одному шкафу, то к другому и пытаясь рассмотреть надписи на корешках папок. — Единственное что — о моем двоюродном брате и обо мне он печется максимально сильно. В случае Игоря это оправдано — ему всего одиннадцать. Но меня, если честно, подбешивает, когда дядя Паша — то есть Павел Ильич — чересчур опекает меня и старается уберечь даже от самых мелких трудностей. Я, конечно, очень ему за это благодарна, — пояснила она, увидев удивленный взгляд Кузьмина, — но мне все-таки пора уже взрослеть. Да и дядя Паша — блин, Павел Ильич! — он ведь не всегда будет рядом, чтобы защитить меня. Поэтому я хочу научиться самостоятельно справляться с трудностями.       Услышав, что Ульяна против того, чтобы Павел Ильич пытался оградить ее от сложностей, Кузьмин искренне удивился, хоть и уважал ее стремление к самостоятельности. Тем не менее он считал, что те, о ком родители и близкие продолжают заботиться даже после совершеннолетия, — везунчики. Его же буквально выставили за порог, едва ему стукнуло восемнадцать, и он все должен был решать сам, сам брать ответственность за себя и свой выбор. Володе всегда казалась заманчивой перспектива как можно дольше побыть ребенком, чтобы было хоть что-то, что нужно решать не ему, а старшим родственникам.       В случае с Ульяной Кузя не понимал ее недовольства заботой родных. Видимо, Ульяна была достаточно близким для Павла Ильича человеком, иначе не объяснить его стремление защитить ее от превратностей судьбы. Может, дело было еще в том, что Ульяна — девушка, довольно юная причем, и Шапошников беспокоился, как бы она не натворила чего из-за отсутствия внушительного багажа знаний и жизненного опыта. Но это, думал Кузьмин, даже немного мило.       Решив сделать перерыв, Кузя решил выпить чаю. Извинившись перед Ульяной за то, что прерывает ее интересный рассказ, он вышел к тумбе, где стоял электрический чайник, несколько упаковок кофе и лежали пакетики с чаем. Набрав воды в чайник, Кузьмин поставил его разогреваться. Когда вода вскипела, он взял несколько пакетиков (на будущее) и чайник и пошел в кабинет.       — Вы с Павлом Ильичом, наверное, близки? Ну, как родственники, — поинтересовался Кузьмин, возвращаясь, наливая чай себе и жестом предлагая Ульяне. Та принесла свою чашку, и Кузя и ей налил горячего и душистого напитка, после чего отнес чайник на место. Когда Кузьмин вернулся, Ульяна благодарно кивнула и ответила:       — Да, мы довольно много общаемся. Я как-то всегда была ближе к нему, чем к отцу.       — Павел Ильич никогда не рассказывал, что у него брат есть, — произнес Кузьмин, отпивая немного из кружки. Ульяна пожала плечами:       — Они давно не общаются. Не знаю, что там случилось у них. Вроде Павел Ильич посадил какого-то папиного знакомого, тоже экономиста, за убийство партнера по бизнесу. А папа с этим экономистом был довольно дружен. Вот и затаил обиду на… на Павла Ильича. Ну, и общаться с ним перестал.       — А у тебя какие отношения с папой? — спросил Володя и тут же прикусил язык. Они знакомы всего несколько часов, а он уже в душу ей лезет. Впрочем, Ульяна не смутилась.       — Сложные. Мой отец долго изменял маме, а лет пять назад они наконец-то развелись. Общаются только ради меня и моей сестры — ей всего шесть, и им очень хочется, чтобы она чувствовала, что наша семья полная. Но мне кажется, Аня — моя сестра — чувствует, что что-то не так. Она даже спросила у меня как-то, почему мама с папой нервничают, пока говорят друг с другом.       — Да уж. Дети понимают даже то, о чем взрослые не говорят, — резюмировал Кузьмин. Ульяна согласилась.       — Это точно. А еще мой папа всегда с трудом скрывал свое недовольство из-за того, что я часто общаюсь с дядей. Папа его конкретно ненавидит, — понизила она голос, хотя ни ее отца, ни Павла Ильича здесь не было. Отпив из чашки, Ульяна продолжила:       — Для моего отца самое худшее оскорбление — это когда кто-то говорит, что я больше похожа на моего дядю, чем на него. Папа прямо-таки бесится от этого. Я понимаю, почему он так себя ведет, но справедливости ради скажу, что дядя почти всегда проявлял ко мне и моей жизни гораздо больше интереса, чем мой отец. Павел Ильич фактически заменил мне папу в какой-то момент. И я ему за это очень благодарна. Именно благодаря ему я все-таки поверила в себя и решилась поступить в университет МВД. А родители хотели, чтобы я пошла в педагогический, — невесело усмехнулась Ульяна. Ей явно было непросто рассказывать даже о давних событиях. Судя по всему, измены отца матери и его явная ненависть к ней, к Ульяне, наложили свой отпечаток, и теперь Шапошникова изо всех сил старается сама о себе заботиться. Ульяна между тем сказала:       — Не знаю, зачем я тебе все это рассказала, если честно. Такое чувство, будто я просто хочу свалить все с больной головы на здоровую.       — Да ладно тебе, все нормально, — успокоил ее Кузьмин. — Еще чай будешь? — Получив утвердительный кивок, он долил ей кипятка и протянул новый чайный пакетик. — Мне правда интересно. И еще интереснее узнать, какой Павел Ильич вне работы. Оказывается, не такой строгий, как здесь, с нами.       — Ну нет, он все-таки строгий. Но справедливый, — заверила Ульяна. — А вместе с этим очень добрый и заботливый. Он спокойно отнесся к тому, что я плохо сдала выпускные экзамены, единственный не ругал меня за то, что я предпочла поступить на следующий год и туда, куда хочу именно я. Дядя поддержал меня в выборе профессии, хотя сам всегда считал, что девушкам в полиции, особенно в убойном отделе, — не место. И он абсолютно нормально воспринял мое желание совмещать подготовку к экзаменам и работу в магазине, в то время как родители запугивали меня тем, что я так и не поступлю никуда, всю жизнь проработаю на кассе и так далее. — Ульяна насмешливо улыбнулась. — Но я-таки поступила и учусь уже на третьем курсе. И я далеко не единственная, кто поступил не сразу после выпуска из школы. Самому старшему моему однокурснику аж двадцать восемь! Самому младшему — двадцать один год. Так что, как всегда говорил дядя, учиться никогда не поздно.       — Он прав. — Между ними повисло молчание. Затем Кузьмин вдруг спросил:       — Ульяна, а у тебя есть парень?       — Был, — с легким недоумением ответила Ульяна. — А что?       — Да так, ничего. Интересно просто. — Щеки Кузьмина залились румянцем, и Шапошникова залюбовалась новым знакомым. Молодой лейтенант сам по себе был очень симпатичным, а когда смутился — стал еще более очаровательным. Ульяна определенно симпатизировала ему. Да и он ей, судя по всему, тоже. А еще он ей кого-то очень напоминал, но кого — она не могла вспомнить. После недолгого неловкого молчания Кузя сказал:       — Извини. Не очень-то вежливо такое спрашивать.       — О, не беспокойся, все хорошо, — заверила Ульяна. Затем добавила:       — Я разочаровалась в нем сразу же, как узнала, почему он хотел расстаться.       — И почему же? — с любопытством в глазах спросил Кузьмин. Ульяна загадочно улыбнулась, затем ответила:       — Меня взяли на стажировку в Петровское РОВД, а его — нет, — и неожиданно засмеялась. Кузя не поверил своим ушам:       — Серьезно?! Он расстался с тобой только из-за этого?       — Ага. Обзавидовался бедняга.       — Ну дурак, — искренне выдал Володя, и Ульяна засмеялась еще громче. Кузьмин тоже заулыбался: ее смех был очень приятным и в то же время заразительным. Наверное, потому что Ульяна смеялась от души.       — Так, а я не понял, — неожиданно раздался голос Павла Ильича, — Ульяна, у тебя закончилась работа? Уж больно весело тут у вас.       — Да, Павел Ильич. — Ульяна резко оборвала смех и покраснела. — Я все сделала.       — Быстро ты, — отметил он, переводя взгляд с племянницы на подчиненного и обратно. Тут в кабинет вошли двое полицейских из других отделов, нагруженные бумагами, и Шапошников сказал:       — Вот тебе еще работенка нашлась. До семи вечера ты, конечно, вряд ли справишься, но у тебя еще примерно двадцать дней, чтобы успеть.       Ульяна хотела было ехидно улыбнуться, но вспомнила, что они с дядей не одни, поэтому вернула своему лицу нормальное выражение. Смерив племянницу ироничным взглядом, Шапошников отправил ее на обед.