***
Кузьмин оторвался от компьютера и потер глаза. Уже два часа они занимались поисками Димы и Ульяны, но ничего, кроме местоположения телефонов пропавших не получилось найти. Доложив об этом Голованову, Кузя решил немного подремать, но тут влетел Шапошников. После второго разговора с матерью Ульяны он был как на иголках: племянницы нигде нет. «Определенно что-то случилось», — понял Павел и еле сдерживался, чтобы не сорваться на ком-нибудь. — Павел Ильич, я нашел, где в последний раз включался телефон Димы, — отрапортовал Кузя, желая принести хорошие новости начальнику, и развернул ноутбук. — Боже, что Ульяна с Димой там делали? — простонал Шапошников, опустившись на стул рядом. Кузьмин пожал плечами, а Павел снова заговорил, на этот раз — раздраженно: — Небось Ульянка подбила Димку еще раз осмотреть место преступления, а тот и повелся, потому что втюрился по самое не хочу. Следовательница, черт побери. — Павел стукнул кулаком по столу так громко и неожиданно, что Кузьмин подпрыгнул. — Говорил же ей не лезть! Нет, зачем слушать старших и более опытных. Мы же лучше знаем, что нам нужно. Мы же уже взрослые, ни перед кем не должны отчитываться. Найду — нос оторву, чтобы в следующий раз не совала его не в свое дело! — Павел Ильич, — спустя некоторое время сказал негромко ошарашенный неожиданной вспышкой начальника Кузьмин, — в районе пустыря только что включился еще какой-то телефон. Номер не зарегистрирован. Левый, похоже. В глазах Павла забрезжила надежда. — Попробуй отследить, — распорядился Шапошников, и тут же зазвонил телефон майора. — Слушаю. — Дядя Паша, — раздался в трубке дрожащий голос Ульяны, — мне нужно кое-что сказать… — Ульянка! — воскликнул Шапошников, знаками попросив Кузьмина вдобавок к отслеживанию номера записать разговор. — Ты где? Ты в порядке? — Дядя, убийца — Дятлов, — произнесла Ульяна. Шапошников услышал слезы в ее голосе и предположил, что она сейчас говорит с ним под давлением. — Что?! — повысил голос Павел. — Уля, ты же сказала, что это не он! — Я ошиблась, — захныкала Ульяна. — Я только что узнала, что у него в гараже — то самое пальто, где не хватает одной пуговицы. В этот момент зашли Бубнов и Ветров, вернувшиеся с обыска в квартире Александра Шапошникова. Увидев явно взвинченного Павла Ильича и такого же беспокойного Кузьмина, чьи пальцы быстро бегали по клавиатуре, они застыли на месте. Кузя жестом подозвал товарищей, а Шапошников громко продолжал разговор: — Ульяна, у Дятлова нет никакого гаража! Мы проверили. — Есть, — настаивала девушка, пытаясь глубоко дышать и, очевидно, переступая через себя. — Он его арендует. После нашего разговора я пришлю адрес в смс. Дядя, повторяю, убийца — Дятлов. — Уля, хватит врать! — Нервы Шапошникова сдали, и он сорвался на крик. — Не ври мне! Кто там рядом с тобой? Передай ему, что мы уже знаем, кто убийца. Поняла меня? И не пытайся мне врать! — Дядя Паша!.. — воскликнула Ульяна, желая сказать что-то еще, но в трубке тут же раздались короткие гудки. Лицо Павла поменяло оттенок сначала на полностью белый, затем на сероватый и наконец стало бледным с нездоровым румянцем. Крылья носа быстро-быстро вздрагивали, а рука сжимала телефон так сильно, что вполне могла его сломать. Подчиненные переглянулись и поняли: дело плохо — Павел Ильич в сильнейшем гневе. — Урод, — прошипел Шапошников, испытывая сильнейшее желание швырнуть мобильник об пол. — Мразь. Мало того, что убил ни в чем не повинных девчонок, так еще и дочку родную под дулом пистолета заставляет клеветать. Сволочь! — И Павел ударил кулаком в стенку. — Он и так уже закрыл ей доступ в полицию, совершив то, что совершил! Ладно себе жизнь испоганить, но Ульянке, Ульянке-то за что?!.. Обессиленный вспышкой гнева, Шапошников съехал вниз по стене и закрыл лицо руками. Кузьмин, Ветров и Бубнов с сочувствием наблюдали за начальником. В их глазах он вовсе не потерял авторитет из-за срыва — наоборот, младших сотрудников очень удивило, как сильно Павел Ильич переживает за судьбу племянницы. Он никогда этого не показывал — ни до прихода Ульяны на практику, ни во время. Шапошников даже не рассказывал о том, что у него есть племянница, дочь брата, о котором он тоже не рассказывал. Да и Ульяна не слишком торопилась демонстрировать теплые чувства к своему дяде. Такие у них общие черты — сдержанность, жесткость, иногда даже холодность. Но когда-то и самый сдержанный человек срывается. Сейчас это происходило как раз с майором Шапошниковым. — Павел Ильич, — несмело окликнул начальника Бубнов, — на квартире вашего брата… — Он не мой брат, — зло прервал коллегу Павел. Тимур понимающе кивнул и продолжил: — В квартире Александра Шапошникова было найдено пальто без пуговицы. — Пуговицы с этого пальто совпадают с пуговицей, найденной на месте убийства Дмитриевой, — добавил Ветров. Павел посмотрел сначала на Ветрова, потом на Бубнова, затем встретился глазами с обеспокоенным Кузьминым и произнес: — Кстати, Голованов так-то допросил Киреева. Тот во всем сознался и указал на… — Александра Шапошникова? — догадался Тимур. Павел сделал жест, обозначавший, что Бубнов попал в точку, и подтвердил: — Бинго. — Как успехи, господа офицеры? — поинтересовался внезапно появившийся Голованов. — Нашли следы наших пропавших голубков? — Борисыч, ну какие они голубки, — поморщился Шапошников. — Охотники за приключениями на… всем знакомое место, не более. — Паша! — Голованов попытался призвать младшего коллегу к порядку, но подполковника тут же отвлек Кузьмин. — Андрей Борисович, телефоны Димы и Ульяны в последний раз точно были тут, — протараторил тот в своей обычной манере и ткнул в точку на карте. — В том же районе десять минут назад был активен незарегистрированный номер, с которого поступил звонок на мобильный Павла Ильича. — С него Ульянка звонила. — Шапошников был будто в прострации — смотрел перед собой и не видел ничего. — Попыталась заслать нас в гараж Дятлова, где якобы пальто без пуговицы лежит. Ее явно заставляли пустить нас по ложному следу и оклеветать невиновного. Наверняка ее отец рядом стоял и контролировал, чтобы она не сболтнула нам лишнего. Вот только, — холодно и торжествующе улыбнулся Павел, — он не знает, что мы опередили его. — Да, мы все-таки оказались быстрее, — с победным видом объявил Тимур. — На квартире Александра Шапошникова мы нашли то самое пальто без пуговицы. Эксперты подтвердили, что пуговица, найденная на месте преступления, идентична пуговицам с этого пальто. Потожировые на пальто принадлежат, собственно, Александру. — Так, а чего сидим тогда? — сурово спросил подполковник. — Руки в ноги и вперед, на пустырь! А Паша остается здесь, — Голованов посмотрел на недоумевающего майора, — во избежание, так сказать, необдуманных последствий. Тебе как лицу заинтересованному не стоит там появляться. — Борисыч… — попытался запротестовать Шапошников, но Голованов его не слушал. А Кузьмин исправил некорректно сформулированную фразу начальника: — Необдуманных поступков, Андрей Борисович, — и неловко улыбнулся, когда подполковник перевел на него суровый взгляд. Голованов ничего не сказал, лишь махнул рукой: — Поезжайте. — Андрей Борисович, а как же мы без Павла Ильича? — спросил Ветров. — Нас всего двое остается. — Преступников тоже двое, — парировал Голованов. — Справитесь. — Андрей Борисович, так если Павел Ильич поедет с нами, у нас же преимущество будет, — объяснил Бубнов. — Ну, в числе. Мы еще группу захвата подключим. И ОМОН… — Делайте что хотите, — махнул рукой Голованов. — Только ОМОНа не надо. Двух человек из группы захвата и вас будет вполне достаточно. — Посмотрев на подчиненных, он кивнул: — Вперед. Выручайте товарищей.***
Дима открыл глаза и сразу же ощутил сильную боль в ноге. Через несколько секунд он вспомнил, что в него стреляли и, видимо, ранили. Попытавшись приподняться, Красавченко зашипел сквозь зубы — было довольно больно, плюс путы на руках и ногах страшно мешали двигаться. И вдруг краем глаза он увидел Ульяну — та сидела прямо перед ним, связанная, напуганная и довольно замерзшая. Когда она увидела, что Дима начал шевелиться, на ее лице появилась улыбка. — Дима, — радостно прошептала она. — Ты живой?! — Да, Ульян, — откликнулся Красавченко с улыбкой. Они оба живы, это не могло не радовать. Когда мужчина наконец перевернулся на спину, простреленная нога сразу отозвалась болью, и Дима стиснул зубы, чтобы не закричать. Ульяна, увидев исказившееся гримасой боли красивое лицо Красавченко, заволновалась: — Ты ранен. Я видела кровь у тебя на штанине и на волосах… — Все нормально, — заверил ее Дима. — Не волнуйся, я в порядке. — Кое-как сев, он наконец-то посмотрел ей в глаза. — Ты-то как? Замерзла, да? — Угу. — Ульяна пошевелила связанными руками и попыталась подышать на них. Дима немедленно поинтересовался: — Ты видела похитителя? — Да. — Несколько секунд молчания. — Это мой отец. — Черт, — ругнулся Красавченко. — Ты с ним разговаривала? — Пришлось. — Ульяна часто заморгала. Заметивший это Дима снова задал вопрос: — Что ты ему сказала? — Ничего, — выдохнула Ульяна. — В основном он говорил. Пытался убедить меня в том, что Дятлов — убийца. Заставил позвонить дяде Паше и сказать, будто у Дятлова то самое пальто с отсутствующей пуговицей. — И что, ты сказала то, что он просил? — ужаснулся Дима. Ульяна кивнула: — Да. Он… Он угрожал сбросить тебя с этого здания, если я не повинуюсь. И меня потом тоже. А я… Я испугалась… И за себя, и за… за тебя. Даже в полумраке Дима заметил, что по лицу Ульяны покатились слезы. Красавченко был удивлен и тронут беспокойством Ульяны за него. А еще она неплохо держалась — истерик не закатывала, не кричала, лишь тихо плакала. «Конечно, — подумал Дима, — как тут не испугаешься, когда тебя похищает собственный отец и шантажом заставляет оговорить невиновного». Ульяна, видимо, расценила его молчание как недовольство и спросила: — Дим… Ты сердишься на меня, да? Я не должна была говорить? — Нет, нет, что ты, — поспешил он ее успокоить, — все нормально. Ты же пыталась тянуть время? Ну вот. Не переживай, Ульян. И не плачь. — Он осмотрелся. — Все будет хорошо. Мы обязательно выберемся отсюда. — Дим, а если мы умрем? — вдруг спросила Ульяна. Красавченко ужасно не хотелось разочаровывать или, что хуже, пугать ее, но все-таки он сказал: — Нам уже будет все равно. Ульян, — Дима вновь увидел, что она в ужасе съежилась, — никто не умрет. Не бойся. — Я не выдерживаю, — прошептала Шапошникова, шмыгая носом и всхлипывая. — Мне страшно. У меня сильно замерзли руки. Я хочу домой. — Тише, Уля, тише. — Красавченко принялся, как мог, двигаться в ее сторону, и спустя минут десять оказался рядом. — У тебя перчатки с собой? Хочешь, я достану и надену? — Давай. Дима вытянул руки и отодвинулся так, чтобы можно было хотя бы двумя пальцами подцепить и вытянуть перчатку из кармана Ульяниного полушубка. Ульяна же сначала наклонилась так, чтобы Диме было удобнее дотянуться до ее кармана, затем выпрямилась и повернулась другой стороной, чтобы Красавченко вытащил вторую перчатку. Достав обе рукавицы, Дима с трудом натянул их на Ульянины ладони. Ульяна в свою очередь старалась их максимально выпрямить, что было затруднительно — мешала веревка, плюс руки успели замерзнуть. Связанными и замерзшими руками орудовать было тяжело, но через полчаса Красавченко и Шапошникова справились. Ульяна поблагодарила Диму и вдруг ахнула: — Дим, твоя нога… — Почти не болит, — заверил ее Красавченко и прижался ближе. — Не возражаешь? — Нет. — Ульяна прижалась крепче к нему и прикрыла глаза, вдыхая знакомый запах одеколона. С Димой было спокойнее, хотя они были в похожем положении, а Красавченко — даже в более худшем. Но, несмотря на раны, Дима храбрился, всем своим видом пытаясь вселить в Ульяну спокойствие и надежду. — Дим, в тебя же стреляли, — через несколько минут прошептала Шапошникова. — Ты, наверное, много крови потерял. Как ты себя чувствуешь? — Неплохо. — Дима ободряюще улыбнулся, и Ульяна подумала, что такие мужчины, как Дмитрий Красавченко — благородные, смелые, добрые и умные, — редкость. «Жаль, у нас разница в целых одиннадцать лет», — подумала с некоторым сожалением Шапошникова. — «У нас наверняка могло бы что-то быть». Примерно через час Ульяна почувствовала, что Дима стал каким-то слишком уж тяжелым. Он лежал на ней, как мешок, и она впервые смогла увидеть рану на его голове. — Дим, — прошептала она, — Дима, тебе плохо? — Нет-нет, я в норме, — сонно отозвался Красавченко. Ульяна запаниковала: — Дим, не спи! Я очень тебя прошу! Дима! — Я не сплю, — подтвердил Дима, но его голова склонялась все ниже на Ульянино плечо. Шапошникова осторожно прижалась к его голове и потерлась об нее щекой. — Дим, — шепнула она. — Димочка, не умирай. Держись, пожалуйста. Ты сам сказал, что мы обязательно выберемся. — Конечно, — слабо улыбнулся он. Ульяна закрыла глаза и шмыгнула носом. Она ужасно не хотела, чтобы Дима погиб тут, прямо рядом с ней. В основном Ульяне было страшно остаться одной на этой стройке, где ее не факт, что найдут. Но она также не могла себе представить, что будет с коллегами Красавченко, если тот умрет. Да и своей реакции Ульяна боялась — она симпатизировала Диме, пусть только и как другу. — Ульян… — прошептал Красавченко. — Ульяна… — Что, Дим? — с беспокойством откликнулась Ульяна, желая пошевелиться, но боясь случайно ткнуть своим плечом Диму в висок. Красавченко не отвечал, и Шапошникова повторила: — Дима, что такое? — Ульян, я… Мне больно. — Дима попытался выпрямиться, но внезапно зашипел и застонал. Через некоторое время он добавил: — Ужасно болит нога. И у меня такое чувство, что она опухла. — Дим… — Ульяна очень хотела ему помочь, но чем, она не знала. Придвинувшись ближе к нему, она потерлась о его плечо и прошептала: — Потерпи, пожалуйста. Нас найдут. — Угу, — слабо откликнулся Красавченко. — Ульян… Ты только не паникуй, хорошо? Сохраняй спокойствие. — Постараюсь. Дима и Ульяна прижались еще ближе друг к другу в надежде согреться и как-то защититься от происходящего. Через некоторое время послышался беспокойный топот, затем где-то в отдалении — крики «Стоять!», и в пространство, освещаемое лишь уличным фонарем, влетел Александр Шапошников. Его глаза были еще более безумными, чем раньше, а в его руке был пистолет. — Шапошников, стоять! — раздался откуда-то снизу знакомый голос. «Ветров?», — изумленно подумал практически отключившийся Красавченко. Подняв глаза, он встретился с бешеным взглядом похитителя, и Александр крикнул, обращаясь к бегущим за ним полицейским: — Уходите отсюда! Иначе заложники будут убиты! Для пущего эффекта Александр сначала нацелил пистолет на Ульяну и Диму, но затем резко выстрелил в дальнюю стену. Ульяна вскрикнула от испуга и крепче прижалась к Диме, тот попытался хотя бы немного прикрыть ее своим телом, но похититель навел пистолет на Красавченко и выстрелил в другую его ногу. Дима вскрикнул от боли, а Ульяна с ужасом выкрикнула его имя. — Ну что, Улечка, — злобно прошипел Александр, за шкирку оттаскивая Красавченко подальше от дочери, — сейчас и ты наконец-то умрешь. Посмотрим, с какого раза я попаду тебе в голову. Обещаю, будет весело. — Пап, хватит! — сквозь слезы завопила Ульяна, оставшаяся теперь единственной мишенью для отца. Тот принялся стрелять в ее сторону. На самом деле он хотел только напугать Ульяну, убить или серьезно ранить он планировал только полицейских. Пули проскальзывали в опасной близости от Ульяны, а та свернулась в комочек и плакала, отчаянно желая, чтобы этот кошмар скорее закончился. Вопреки готовности умереть, выраженной на словах, Ульяна умирать не хотела. Тем более когда полиция прибыла их спасать. Полицейские прятались за колоннами, укрываясь от бешеных пуль, неконтролируемо выпускаемых Александром. — Брось оружие! — раздался властный голос майора Шапошникова откуда-то из-за колонны. — На землю пистолет брось, я сказал! Александр направил пистолет на Павла и крикнул: — Думаешь, сможешь посадить меня, Пашенька?! — затем выстрелил, а потом снова навел пистолет на Ульяну, которая буквально онемела от ужаса. Майор Шапошников успел укрыться за колонной и оттуда крикнул в ответ: — Саш, ты с ума сошел? Родную дочь готов убить? Бросай оружие и сдавайся! Твоего подельника уже повязали! Всех удивило умение обычного экономиста, никогда ранее не связывавшегося с криминалом, так мастерски владеть пистолетом и так быстро перезаряжать его. Полицейские продолжали перестрелку и старались не ранить случайно заложников, один из которых и так уже был ранен, а другой лег на пол, чтобы закрыться от пуль. Александр отстреливался от полицейских до тех пор, пока пули не кончились. Едва он понял, что его оружие ему не поможет и что он фактически проиграл, мужчина шустро огляделся в поисках спасения. Александр отлично понимал, что ему грозит за все деяния, и потому не хотел сдаваться добровольно. Решение пришло сразу же: Александр ринулся к краю, но в последний момент его схватили Бубнов с Ветровым и оттащили в сторону. — Ну что, Александр Ильич, — торжествующе поинтересовался Тимур, — доигрались? — Я не пойду в тюрьму! — выкрикнул вконец обезумевший мужчина. Ветров защелкнул наручники на его запястьях и подтолкнул Шапошникова-старшего к выходу: — Еще как пойдете. И срок у вас будет точно немаленький. Вперед. Когда Ветров и Бубнов вместе с задержанным вышли, Ульяна попыталась встать, несмотря на связанные и замерзшие ноги, но тут же осела на землю. Спустя несколько секунд к ней подошел Шапошников, освободил ее от веревок и помог ей подняться. — Дядя Паша. — Ульяна всхлипнула и прижалась к нему. Она поверить не могла, что все наконец-то закончилось. Больше не нужно сидеть в неудобном положении на холодном, еще не отделанном полу. Не нужно пытаться угадать настроение похитителя. Не нужно искать способ закрыться от пуль. Весь этот кошмар позади. По крайней мере, Ульяна очень на это надеялась. Павел Ильич мягко погладил ее по спине. — Все хорошо, Ульянка. Все закончилось. — Дядя Паша… Дима… Ему нужна помощь. — Ульяна жалобно посмотрела на Павла. — Он потерял довольно много крови. Но он же не умрет? Вы же ему поможете? — Поможем, обещаю. Ты как, в порядке? Сама дойдешь до машины скорой? Шапошникова кивнула, и тут Павел достал что-то из кармана и протянул ей. — Твое? Мы нашли по дороге к стройке. — Да. Спасибо. — Ульяна приняла из его рук свой мокрый телефон — видимо, выпал из кармана в снег, когда отец положил ее себе на плечо и понес на недострой. В руках дяди она увидела и свою сумку, которую отец бросил на пустыре. Ульяна хотела было взять и ее, но Шапошников не позволил, аргументируя это тем, что сумка довольно тяжелая, а у Ульяны сильно замерзли руки. — Лучше погрей их, — посоветовал он. — Прямо в перчатках их в карманы засунь. Все же теплее будет. Пожалуй, это был первый раз за взрослую жизнь, когда Ульяна все-таки вняла совету дяди. Засунув ладони в карманы полушубка, Ульяна осторожно принялась сжимать и разжимать пальцы. Павел взял ее под руку, и они медленно пошли к выходу из жуткого места, где еще совсем недавно развернулась настоящая драма.***
Несмотря на позднее время, Голованов все еще был в отделении и ждал новостей от подчиненных, уехавших спасать Красавченко и Шапошникову. Ожидание было утомительным, а в одиночестве — утомительным вдвойне. Поэтому он решил пройтись по отделению и заодно проверить, не засиделся ли кто. Постучавшись и потом войдя в кабинет, где размещался убойный отдел, Голованов заметил Кузьмина — тот головой лежал на столе и, видимо, крепко спал, потому что никак не отреагировал на хлопок двери. Лампа, стоявшая на столе Кузи, освещала его темные волосы, бледное лицо и длинные густые ресницы, слегка подрагивающие во сне, как и сам Кузьмин. — Володя, — потряс подчиненного Голованов. — Володя, чего ты тут сидишь? Иди домой. Поздно уже. — Андрей Борисович, я не сплю! — встрепенулся Кузьмин, живо протер глаза и выпрямился. — Я новостей от ребят жду. — Дома можешь подождать, — сказал Голованов. — Заодно поспишь. Дома-то удобнее. — Андрей Борисович… — хотел было поспорить Кузьмин, но тут его телефон пиликнул, уведомляя о новом сообщении. Прочитав смс, Кузя издал торжественное «йес!» и шустро засобирался. — Что, нашлись Дима с Ульяной? — спросил Голованов. Кузьмин слегка улыбнулся в ответ: — Да, Андрей Борисович. Я загляну к ним. Их полчаса назад в больницу привезли. — Володя, поезжай-ка ты лучше домой, — настаивал подполковник. — Хочешь друзей напугать своим уставшим видом? Да и тебя наверняка туда не пустят. Диме с Ульяной сейчас отдых нужен. — Андрей Борисович, я отлично себя чувствую, — заверил его Кузьмин. — До завтра! — До завтра, — эхом отозвался Голованов, когда Кузя умчался.