Сенсоры

Первое, что Уилл заметил по пробуждению — это что у него снова раскалывалась голова. На секунду он почувствовал соблазн не открывать глаза и лечь обратно спать. Но затем он сделал второе наблюдение: в доме крайне аппетитно пахло кофе и едой. Что было необычным. Его желудок требовательно заурчал, и Уилл с трудом встал с кровати, надел пижамные штаны и побрёл прямиком в гостиную. Войдя туда, он приподнял брови. По его кухне, в фартуке, о существовании которого он даже забыл, уверенно сновал Ганнибал Лектер. Что-то готовя. Уилл открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не смог издать ни звука — при виде этой картины он лишился дара речи. — Доброе утро. Садись, пожалуйста. Уилл на секунду зажмурился, а когда снова открыл глаза, то решил подыграть происходящему. Несмотря на столько часов сна, он чувствовал себя чертовски уставшим и у него не было сил — ни физических, ни моральных — задавать вопросы или пытаться сопротивляться. Не сегодня. Он прошёл к кухонному шкафчику, достал оттуда баночку аспирина и сел за стол. Лектер сразу же поставил перед ним чашку кофе. И вторую — перед сиденьем напротив. Вздохнув, Уилл отхлебнул кофе. Тот оказался лучше, чем обычно. Снова решив не задавать никаких вопросов, Уилл сделал новый глоток, побольше. Через минуту Лектер вернулся с двумя тарелками и повторил свой предыдущий манёвр: поставил одну тарелку перед Уиллом, а вторую перед сиденьем напротив, на которое и сел, сняв фартук. На тарелках оказался омлет, присыпанный чем-то похожим на петрушку. — Прошу прощения за аскетичность завтрака. Я сделал что смог с тем… что у тебя было, — сказал Лектер, делая глоток кофе. Этим утром его волосы выглядели иначе. Растрёпанными, словно он их не причесал, так что при движении пряди падали ему на лоб. — Я хотел приготовить яйца «Бенедикт», но… В общем, у тебя не оказалось почти ни одного ингредиента. Уилл попробовал кусочек омлета — по-настоящему вкусного. Снова подняв голову, он поймал на себе выжидающий взгляд галлюцинации. — Так как всё это работает? Я что, готовил во сне? — уточнил он. Лектер лишь улыбнулся и принялся за собственный омлет. Открыв баночку с таблетками, Уилл взял себе две. Когда он запил их кофе, то снова перехватил взгляд Лектера. — От чего это? — Это ты мне скажи, Лектер. Разве ты не плод моего воображения? — поинтересовался Уилл, впервые произнося его имя вслух. Тот кивнул, как будто только что вспомнил эту маленькую подробность. — Можешь звать меня Ганнибал. — Что?.. Лектер откусил ещё кусочек омлета, и Уилл последовал его примеру, желая, по крайней мере, занять чем-то рот. — Ты назвал меня «Лектер», — прожевав, объяснила галлюцинация. — Мы вместе завтракаем, так что, по-моему, мы можем обращаться к друг другу и по имени. Издав смешок, Уилл покачал головой и сосредоточился на завтраке. Он надеялся, что сможет потом вспомнить, как приготовить такой кофе, потому что тот был просто обалденным. Когда они поели, Ганнибал убрал со стола, а затем почему-то закатал рукава своего серого комбинезона и начал мыть посуду. Уилл наблюдал за ним с любопытством и приподнятой бровью. — Ты же знаешь, что вон там стоит посудомоечная машина? В смысле, разумеется, ты знаешь, потому что я это знаю. Так что… Ганнибал слегка улыбнулся, но не прекратил своего занятия. — Знаю. Но я не возражаю что-то поделать для разнообразия. — Для разнообразия? Покосившись на Уилла, Ганнибал ненадолго замолчал, словно что-то обдумывая. — Верь или нет, но тюремное заключение не позволяет заниматься множеством вещей. Уилл кивнул, улыбаясь. — Точно. Ты ведь находишься в заключении, я совсем забыл, — полным сарказма тоном ответил он. Словно в подкрепление слов Ганнибала, Уилл услышал звук открывающейся двери, и они вдруг очутились в другой комнате. В той комнате в тюрьме. — Доброе утро, доктор Лектер, — сказал входящий в дверь мужчина и подошёл к стеклу. Уилл стоял в углу комнаты, так что он осмотрелся по сторонам. Ганнибал Лектер сидел на стуле, скрестив руки на металлическом столе — пустом, в отличие от прошлого раза, когда Уилл видел его усыпанным рисунками. — Здравствуй, Фредерик, — поздоровался Ганнибал, и Уилл сразу почувствовал к вошедшему неприязнь, хотя они даже не были знакомы. — Надеюсь, вы сегодня бодро себя чувствуете, потому что у меня для вас маленький тест, — сообщил тот, становясь перед передаточным лотком. И тут Уилл его узнал. Это был тот самый мужчина, которого он видел во время своей первой галлюцинации. Он тогда проводил тест Роршаха. Шагнув к стеклу и к этому Фредерику, Уилл помахал у него перед лицом ладонью в качестве проверки. Как он и ожидал, тот его не видел — он смотрел только на Ганнибала. — Разумеется, Фредерик, — ответил Ганнибал, вставая со стула и складывая руки за спиной. — Ничто меня так не порадует этим прекрасным утром, как прохождение теста. Уилл подавил улыбку от его тона. — Осторожнее, доктор, — предупредил Фредерик. — Вы же знаете, что произойдёт, если вы будете плохо себя вести. Ганнибал кивнул, без новых комментариев, и Фредерик бросил в лоток несколько листов бумаги и фломастер. Затем снова покосился на Ганнибала и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Ганнибал покинул свой пост у стола, подошёл к прорези и взял бумаги. — Так как именно это работает? — спросил Уилл, снова нарушая своё утреннее правило не задавать вопросов. — Я галлюцинирую о Ганнибале Лектере и его типичном дне, где остальные люди не могут меня увидеть? — он подошёл к Ганнибалу, который снова сел за стол, держа перед собой бумаги. — Боюсь, тебе придётся выяснить это самому. В конце концов, я ведь всего лишь твоя галлюцинация, так что у меня те же ответы, что и у тебя. — И то верно, — пожав плечами, кивнул Уилл. Он сел на стол, а Ганнибал сосредоточился на листах с тестом. Уилл не мог разобрать слов, но ему вдруг стало любопытно. — А о чём этот тест? — не в силах сдерживаться, наконец спросил он. — Это тест на эмпатию, — не отрываясь от изучения листов, ответил Ганнибал. Фыркнув, Уилл покачал головой. — Ну конечно же, это тест на эмпатию. В детстве они составляли непременную часть моего типичного дня, так что, разумеется, я обязан был галлюцинировать сейчас ещё один. Теперь Ганнибал поднял на него взгляд и несколько секунд его рассматривал. — Не пройдёшь его за меня? Конечно, я могу просто написать фальшивые ответы, но мне кажется, так получится интереснее. Уилл уже хотел спросить, как это сработает («Разве не я буду проходить этот тест в любом случае?»), но закрыл рот. Какой смысл был спрашивать, что происходит, если по сути он спрашивал себя самого? — Просто любопытства ради, — сказал ему Ганнибал и протянул фломастер. Уилл вздохнул, но кивнул и взял его. Ганнибал встал, освобождая для него стул, и Уилл сел на его место, в то время как Ганнибал пошёл к кровати и сел на краю, глядя на него. Уилл сосредоточился на тесте, читая вопросы. Некоторые были точно такими же, как в тестах, которые доктора и психотерапевты заставляли его проходить ещё в детстве, когда его поведение начало отличаться от поведения других детей. «Я с лёгкостью могу определить, когда кто-то хочет присоединиться к разговору», «Я предпочитаю животных людям», «Я бы никогда не стал нарушать закон»… Эти утверждения нужно было оценить от «Совершенно согласен» до «Категорически не согласен». Уилл принялся заполнять поля ответов. На некоторые вопросы он мог ответить без колебаний, другие заставляли его на минутку задуматься. Закончив, он потянулся, разминая слегка ноющий из-за неудобной позы позвоночник, и положил фломастер поверх листов. Он уже хотел было встать, но обнаружил, что уже стоит, снова оказавшись в углу. Он повернулся к Ганнибалу, который как раз вставал со стула. Но это ведь Уилл там только что сидел… В этот миг открылась дверь, и в неё снова вошёл Фредерик Чилтон. — Готово? — с ухмылкой спросил он. Ганнибал взял тест и бросил в передаточный лоток. После чего повторил своё предыдущее движение: встал за металлическим столом, выжидательно сцепив руки за спиной. Чилтон забрал бумаги и кивнул, убедившись, что те заполнены. — Очень хорошо. Я вернусь завтра, чтобы обсудить результаты. И если вы будете хорошо себя вести, возможно, вас ждёт особенный ужин. Сглотнув, Ганнибал кивнул, и Уилл вдруг ощутил резкую вспышку ненависти к Чилтону. Закрыв глаза, он подождал, пока она схлынет. Он и не помнил, когда в последний раз так сильно кого-то ненавидел, и эта эмоция оставляла у него во рту странный привкус. Немного напоминая случаи, когда ему приходилось погружаться в разум убийц, и привкус, который у него после этого оставался. Его руки коснулось что-то мокрое. Открыв глаза, он обнаружил лижущего ему пальцы Уинстона. Он снова находился у себя дома и Ганнибала Лектера здесь больше не было. Уилл погладил пса по голове, отчего остальные члены стаи тоже принялись вставать со своих лежанок, требуя внимания. Уилл решил вывести их на прогулку. Уже перед выходом он бросил взгляд на кухонную раковину и увидел лежащую там посуду: половина была вымыта, а вторая половина осталась грязной. * * * Ночью ему снова приснился кошмар, хотя (впервые за долгое время) Уилл его не запомнил. Но всё равно проснулся мокрым от пота, так что ему пришлось повторить свой утренний ритуал: выпить обезболивающее, сменить простыни и принять душ. Выйдя из ванной, он надел свой лучший костюм (хотя не то чтобы тот был так уж хорош. По правде говоря, костюм был староват и великоват, но всё равно являлся его лучшей одеждой). — Вот теперь ты действительно похож на профессора колледжа. Обернувшись, Уилл обнаружил стоящего у двери Ганнибала и не удержался от смешка. Ганнибал скрылся в гостиной. Костюм был с заплатками на локтях и, возможно, в самом деле смотрелся малость стереотипно. Но поводом послужила не одна из его лекций — сегодня Уилла ждал сеанс с Аланой, так что он хотел произвести на неё как можно более адекватное впечатление. Повязав галстук, Уилл вышел в гостиную, где Ганнибал уже ждал его с готовым завтраком на столе, окружённый требующими подачек псами. Уилл прищёлкнул языком и, когда собаки повернулись к нему, кивнул головой в направлении их лежанок. Опустив хвосты, животные побрели на свои места. Уиллу стало интересно, что они видели: как Уилл делает несколько вещей сразу, принимая время от времени две разные позы? Или внимание своих собак к Ганнибалу он тоже галлюцинировал? — Сколько их у тебя? — глядя на псов, спросил Ганнибал, пока Уилл усаживался на своё привычное место. — А почему ты сам не сосчитаешь? — отозвался Уилл, хотя на этот раз без недовольства. У него банально не было настроения начинать всю эту «Разве ты сам не знаешь? Ты же плод моего воображения» тираду. — У меня не получается. Каждый раз, когда я думаю, что сосчитал их всех, появляется новый пёс или они куда-то переходят. Слабо улыбнувшись, Уилл отправил в рот кусочек омлета, затем откусил от одного из выложенных в центре стола тостов и сделал большой глоток кофе. Тот оказался ещё лучше, чем вчера. — Так значит, у тебя сегодня встреча с Аланой Блум, — сказал Ганнибал, и Уилл не был уверен, являлось ли это вопросом, или утверждением. — Ага. Джек настоял. — Ходить к психотерапевту — это хорошо, Уилл. В этом нет ничего постыдного. — Я и не стыжусь, — слегка хмурясь, ответил Уилл, и это было почти правдой. — Мне просто не слишком нравятся психиатры. Ганнибал поднял на него взгляд. Уилл продолжал смотреть в тарелку, но краем глаза видел, что тот за ним наблюдал. — Я психиатр. Разве тебе не нравятся наши разговоры? — Наши разговоры? — Уилл фыркнул. — О да, я просто в восторге, беседуя сам с собой. Он взглянул на Ганнибала, который чуточку улыбнулся. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока Уилл не почувствовал себя неловко и снова не уставился на свой завтрак. Как галлюцинация могла казаться такой… непростой? * * * По дороге в Квантико (Джек ему вчера позвонил сообщить, что его сеанс с доктором Блум пройдёт там, после чего Уилл снова задумался, как часто и подробно эти двое его обсуждали) Ганнибал снова переключил радио, заявив, будто не может поверить, что Уилл готов мучить свои уши подобной музыкой. В ответ Уилл лишь вздохнул и закатил глаза. Он не собирался спорить о своих музыкальных вкусах с Ганнибалом. Приехав на место, он зашагал к зданию в одиночестве, надеясь, что Ганнибал не появится в разгаре его сеанса. Беспокоиться из-за одного реального психиатра плюс одного несуществующего? Не его любимый сценарий. Отыскав дверь с номером, который ему сказал Джек, Уилл встал перед ней, занеся руку. Пытаясь подготовить себя к тому, что его ожидало внутри. — Ты собираешься постучаться или как?.. — поинтересовался Ганнибал. — Господи Иисусе, — подпрыгнув, прошептал Уилл. Сосредоточенный на другом, он даже не почувствовал, как тот появился. — Не делай этого сейчас. Ганнибал выглядел позабавленным, но ничего не сказал. И в этот миг дверь открылась, явив аккуратно одетую и улыбающуюся Алану. — Уилл, — поздоровалась она, отходя в сторону, чтобы его впустить. — Мне показалось, будто я услышала твой голос. — Да, я тут… беседовал сам с собой, судя по всему, — немного смущённо пробубнил Уилл. Он сел перед усыпанным бумагами столом. Надо полагать, Алана консультировала ФБР по некоторым делам. Выполняя работу, которую должен был делать Уилл — вот только его навыки были полезнее в полевых условиях, а не за рабочим столом. Из-за чего Джек и вытащил его из отставки. — Ну… Так как ты? — спросила Алана, садясь напротив него. — Э-э-э… — Не мямли, веди себя уверенно, — сказал ему Ганнибал, сидящий на стуле рядом с Уиллом. Уилл чуть было на него не посмотрел, но в последнюю секунду успел себя обуздать. — Я в порядке. Ну, настолько в порядке, насколько вообще могу быть, наверное. — Уилл, — Алана чуть подалась вперёд, — расслабься. Не нервничай, мы просто побеседуем о случившемся. Я не стану расспрашивать тебя о твоём детстве или чём-то подобном. — Но ты всё равно будешь задавать мне вопросы наподобие «И что ты по этому поводу чувствуешь?», верно? Или мне стоит начать беспокоиться? — пошутил Уилл. — О да. Это негласное правило среди психиатров — мы обязаны задавать этот вопрос, всегда. Они дружно засмеялись, и Уилл слегка расслабился, хотя его всё равно беспокоило присутствие Ганнибала. — Ну, хорошо, — Алана взяла со стола несколько листов и бегло просмотрела. — Почему бы нам не начать с чего-то простого? Расскажи мне, что произошло. Начиная с фактов. Уилл поёрзал на стуле. — Ладно… Ты знакома с этим делом, надо полагать? — Я знаю подробности, да, — кивнула Алана. — Этого хватит. Я поехал в Миннесоту, расследуя дело, и… Ну, как я и сказал Джеку, у меня появилась догадка насчёт одного подозреваемого. Я заходил на стройку, связанную с одним из убийств, и личное дело Гаррета Джейкоба Хоббса показалось мне странным: он оставил свой домашний телефон, но не адрес, — объяснил Уилл и на секунду покосился на Ганнибала. Тот выглядел очень заинтересованным его рассказом. — Вот я и решил сходить к нему домой — на следующий день после того, как выяснил его адрес. — Джеку ты об этом не сказал, — это не было вопросом. — Нет. Это была всего лишь догадка, так что… я думал, что схожу к нему, поговорю с ним пару минут, и тогда... — И тогда? — переспросила Алана, когда Уилл на мгновение замолчал. — И тогда узнаю, он ли это. — Но всё пошло наперекосяк… — Но… всё пошло наперекосяк, — повторил вслед за ней Уилл. Кивнув, Алана терпеливо подождала, пока он снова заговорит. — Когда я пришёл к нему домой, он… думаю, он запаниковал. Или, может, он всегда собирался это сделать, если его когда-нибудь поймают. Он убил свою жену… а потом попытался проделать то же самое с дочерью… Он перерезал им горло. Закрыв глаза, Уилл снова увидел у себя под веками эту сцену. Он увидел Гаррета Джейкоба Хоббса, стоящего у своей дочери за спиной и полоснувшего ножом по её тонкой коже в ту самую секунду, как Уилл вошёл на кухню. И кровь, там было так много крови… Открыв глаза, он попытался выровнять дыхание, но у него получился придушенный вздох. — Уилл, — услышал он голос Ганнибала, но не стал к нему поворачиваться. — Вот, выпей, — Алана протянула ему стакан воды из кулера в углу. Уилл осушил его полностью, хотя ему даже и не хотелось пить. А потом они с Аланой посмотрели друг на друга, и Уилл прочёл в её глазах сочувствие. Он это ненавидел, поэтому опустил взгляд на собственные руки. — И что произошло потом? — спросила Алана через несколько секунд. Сглотнув, Уилл повертел в ладонях пустой пластиковый стаканчик. — А потом я его застрелил. — Почему столько раз? Нахмурившись, Уилл поднял на неё глаза. — Прошу прощения? — В отчёте написано, что ты выстрелил… — она снова взяла в руки бумаги, ища нужную цифру. — Девять раз. Почему так много? — Потому что я в него выстрелил, но он снова попытался атаковать свою дочь. Он почему-то решил, будто должен её убить, так что он не остановился бы, — объяснил Уилл, оправдываясь. — А после этого тебе казалось, что ты совершил хороший поступок? Уилл попытался определить её тон, но не смог. Она что, его обвиняла? — Скажи ей правду, — заговорил Ганнибал. — Скажи ей, что ты чувствовал. Уилл на секунду уставился в пол, чтобы лучше видеть Ганнибала. Тот смотрел прямо на него. Уилл повернулся к Алане. — Мне казалось, что это было… справедливо. Кивнув, Алана выпрямилась. — Это нормальная реакция, Уилл. Вполне в человеческой природе хотеть заставить кого-то заплатить за содеянное. Но… тебе жаль? Хотя бы… немножко? Уилл издал смешок и снова поднял на неё взгляд. — Я не собираюсь начинать всех убивать направо и налево, если ты об этом. — У меня не было таких мыслей, — немного улыбнувшись, ответила Алана. — Но тебе жаль? Сглотнув, Уилл на миг задумался. — Да. Но это было правдой лишь наполовину. Он жалел, что так с собой поступил, что теперь ему придётся с этим жить до конца своих дней. Но он ни капли не жалел об убийстве Гаррета Джейкоба Хоббса. * * * В конце их сессии Алана сказала, что одобрит его возвращение к полевой работе, но потребовала обещания немедленно к ней обратиться, если Уилл почувствует себя как-то не так. Уилл заверил её, что так и поступит, и покинул её кабинет так быстро, как только мог, оставив Ганнибала позади. Он надеялся никого больше не встретить, потому что одной такой беседы ему хватило на целый день. Но у самого выхода, когда он уже обдумывал ждущую его сегодня лекцию, в лобби обнаружился подозрительно прогуливающийся Джек. — Уилл, — поздоровался он, зашагав рядом. — Ты не против, если я пройдусь с тобой к университету? — Конечно нет, Джек. А что, что-то случилось? — спросил Уилл, и прищурился от солнца, когда они вышли на улицу. — Нет, всё в порядке. Как прошла сессия с Аланой? Уилл улыбнулся. Ну, по крайней мере, Джек сразу взял быка за рога, не рассусоливая. — Хорошо, по-моему. Она одобрила моё возвращение к полевой работе. При этих словах Джек остановился, сунув руки в карманы. — И ты собираешься? Возвращаться к полевой работе, в смысле. Знаю, я сказал тебе, что это будет разовым делом, но… — Но я тебе нужен, — закончил за него Уилл. Джек убедил его вернуться обратно «в поле», показав подробности дела Хоббса. Гибли женщины, девушки не старше восемнадцати лет, а у ФБР почти не было никаких зацепок. И как Уилл мог отказаться? Но когда он наконец-то согласился, то знал, на что подписывается. Увидев его возможности, люди всегда хотели ещё: ещё одна сцена преступления, ещё один убийца, ещё одно дело. Уходя несколько лет назад в отставку, Уилл знал, что к нему обратятся снова, поэтому когда после одного из его занятий к нему подошёл Джек, это было в некотором роде ожидаемым. И когда Джек попросил его вернуться обратно к полевой работе… Уилл с самого начала знал, что это произойдёт. — Да, — признал Джек. — Ты нам нужен. Мы можем раскрывать эти дела, рано или поздно мы почти всегда их раскрываем… Но с тобой мы можем предотвратить множество убийств. Уилл кивнул, прикусив щёку изнутри. — Тебе не нужно меня убеждать, Джек. Я уже вернулся к этой работе. Взглянув на Джека, Уилл увидел, что тому было тяжело его об этом просить. В какой-то степени Джек понимал, как эта работа на него влияла. Но в то же самое время Уилл знал, что Джеку легко было принять решение. Всё сводилось к простой математике: множество жизней или психическое здоровье Уилла. * * * Солнце уже садилось, поэтому небо приобрело тёмно-голубые тона. Сегодня там плыло несколько облаков, и он смотрел, как они медленно меняли цвет с белого на оранжевый, словно это он их раскрашивал на одном из своих рисунков… В этот миг ведущая в коридор дверь резко распахнулась, и видение исчезло. Внутрь вошёл Фредерик Чилтон в сопровождении пары санитаров. Одной из них была Луиза, женщина, которая обычно приносила ему ужин, а второго он раньше не видел. Затем в комнату вошёл четвёртый человек, вот только не через дверь. Уилл Грэм просто появился внутри, непонимающе озираясь по сторонам. — Ну, я должен признать, — фальшиво рассмеявшись, начал Чилтон, — это было очень смешно, доктор Лектер. Ганнибал отошёл и встал между столом и стулом — туда, где ему всегда говорили становиться, когда в комнате находился кто-то ещё. — Что именно, Фредерик? — спросил он, притворяясь, будто не знает. — Тест на эмпатию. Ваши показатели оказались гораздо выше средних. Очень смешно, — повторил Чилтон, на этот раз более серьёзным тоном. — Я не специально, но рад, что тебя это повеселило, — слегка скривив губы, ответил Ганнибал. — Ну что ж, раз у вас столь хорошее настроение, я выполню своё обещание, так что сегодня вас ждёт очень особенный ужин. Фредерик Чилтон сделал знак Луизе, которая послушно подошла к стеклянному приёмнику и оставила там его ужин. Ганнибал видел, что Уилл наблюдал за всем происходящим: с интересом, но в то же время с некоторым беспокойством. — Надеюсь, вы любите овсянку, потому что это всё, что вы будете есть в течение недели, — сообщил Чилтон, и Ганнибал сглотнул, продолжая удерживать непроницаемое выражение лица. Затем Чилтон подал знак второму санитару, который подошёл к стене и нажал на кнопку, после чего в камере погасли все лампы. Единственным источником света оставалась открытая дверь. — Вы знаете, что я заберу в следующий раз, — сказал Чилтон, и Ганнибал знал, что это не было предупреждением. Это было вызовом. Когда они вышли, всё погрузилось в темноту. Закрыв глаза, Ганнибал сосредоточился на человеке рядом с ним — и обстановка изменилась. Вокруг материализовалась гостиная Уилла. Сам Уилл, в очках, сидел на диване, а на маленьком деревянном столике рядом с ним стоял забытый стакан с виски. — Оно… оно того стоило? Твоё «любопытства ради»? — неловко откашлявшись, спросил Уилл, прежде чем взять свой стакан и сделать глоток. Ганнибал слегка улыбнулся, потому что Уилл считал его продуктом своего воображения… и в то же самое время, в лабиринте, которым являлся разум Уилла, Ганнибал мог уловить, что Уилл ему сочувствовал. Нет, не сочувствовал. Чувствовал вместе с ним. Из-за своей эмпатии Уилл практически не мог игнорировать состояние другого человека, даже если считал, что того не существует. Ганнибал никогда в жизни с подобным не сталкивался. Он подошёл к дивану и тоже сел. — Да. Это было довольно забавно, — сказал он, чувствуя, как тают остатки его недавнего раздражения. Уилл кивнул и сделал очередной глоток. Ганнибал втянул носом воздух, чувствуя аромат виски вместе с сотнями других запахов. — Ну, до тех пор, пока тебя это развлекает… — сообщил Уилл, и его поза немного расслабилась. Да, подумалось Ганнибалу. Впервые за очень долгое время, происходящее его развлекало. * * * Эта и следующая недели стали вереницей сплетающихся друг с другом дней. Некоторые из них были для Уилла плохими. Некоторые — отвратительными. Почти каждое утро он просыпался от кошмаров, а в те дни, когда ему удавалось ночью немного поспать, ему не давала покоя голова, заставляя весь день чувствовать себя выжатым как лимон. Вообще-то, его головные боли никогда не прекращались, просто в какие-то дни боль была терпимой, тогда как в другие Уиллу казалось, будто кто-то пюрирует его мозг изнутри, и ему хотелось скрести свой скальп до тех пор, пока он не доберётся до источника боли и не вытащит его наружу. У них с Ганнибалом выработался негласный распорядок. Каждое утро Ганнибал ждал его на кухне с готовым или почти готовым завтраком. Они ели молча или обсуждали что-то, заставляющее Уилла гадать, как именно работали галлюцинации — но это лишь в те дни, когда ему не казалось, будто он вот-вот потеряет сознание от боли. Во время поездки на работу Ганнибал появлялся в машине и неизменно переключал радио. Уилл начинал подозревать, что он это делал исключительно с целью ему досадить — после чего задумывался, как можно интерпретировать тот факт, что его собственный мозг пытался устроить ему саботаж… и от этой мысли у него ещё сильнее болела голова. В течение дня, пока Уилл работал, Ганнибал обычно оставлял его в покое, хотя иногда всё равно наведывался. А по вечерам он объявлялся почти ежедневно, и они всегда что-то готовили. Или, точнее, Уилл смотрел, как Ганнибал готовил… Примерно через два дня после сеанса с Аланой Джек сообщил, что у них появилось новое расследование. Дело Гаррета Джейкоба Хоббса отодвинули в сторону — хоть тела всех девушек и не нашли, неофициально расследование закрыли. Джек продолжал настаивать, чтобы Уилл навестил Эбигейл Хоббс, и Уилл обещал вскоре это сделать, потому что действительно хотел её увидеть: он чувствовал некоторую вину за сложившуюся с ней ситуацию, и самое меньшее, что он мог сделать — это её проведать. Новое расследование Джека оказалось о фармацевте, который погружал диабетиков в кому и хоронил живьём, поддерживая в этом состоянии, чтобы в них до самой смерти росли грибы. Уиллу снились кошмары о том, как его закапывают заживо, а затем начинают разрывать изнутри грибные нити, но когда он смотрел на человека, забрасывающего его землёй, то видел себя самого. После чего его сны неизменно возвращались к Гаррету Джейкобу Хоббсу, сколько бы ночей ни длились другие кошмары. В следующем деле, над которым Уилл работал, ему встретился убийца, укладывающий людей в ритуалистического вида позы, надрезая и выворачивая кожу у них на спине так, чтобы та напоминала ангельские крылья. Когда Уилл приехал на одно из мест преступлений, Ганнибал появился рядом, завороженно всё рассматривая. По крайней мере, Уиллу так показалось — в конце концов, его галлюцинация ведь была серийным убийцей, любившим превращать тела некоторых своих жертв в произведения искусства. После того, как они нашли самые первые трупы и Уилл погрузился в разум этого создателя ангелов, ночью он проснулся на крыше собственного дома, гуляя во сне. Когда он вернулся в дом, Ганнибал возник внутри и, ничего не говоря, начал готовить завтрак. А через две недели Уиллу пришлось признать несколько фактов сразу. Первый: он больше не мог продолжать откладывать визит к Эбигейл Хоббс. Второй: приближался день профориентирования в Квантико. Третий: его галлюцинации длились всё дольше и дольше, так что теперь он проводил с Ганнибалом всё больше времени каждый день. И четвёртый: ему становилось хуже.