Сенсоры

— Почему у тебя нет телевизора? Уилл сидел за столом. Достав две таблетки аспирина, он запил их кофе и взглянул на кружащего по кухне Ганнибала. Несколько дней назад Уилл ездил за продуктами и, чтобы не устраивать ещё одну сцену, просто предоставил Ганнибалу набирать что угодно, лишь бы оно не было абсурдно дорогим. Так что теперь тот, по-видимому, готовил яйца «Бенедикт» (и какой-то сок, который Уилл ещё не увидел). Причём очень сосредоточенно готовил. По крайней мере, Уиллу так казалось. — Телевизор? Звучит не очень-то в духе Ганнибала Лектера, — ответил он, придерживая голову руками и массируя виски. Сегодня выдался плохой день, но хотя бы не из самых худших. — Даже я время от времени не могу избежать клише. Ты когда-нибудь слышал выражение «Мы хотим того, чего не можем получить»? Приподняв голову, Уилл увидел подходящего к нему с двумя стаканами сока Ганнибала. Когда тот поставил их на стол, Уилл не удержался от гримасы отвращения. — Не смотри так, я же не кровь тебе принёс, — улыбнулся Ганнибал. Уилл с серьёзным видом на него уставился, не находя эту шутку смешной. — Это всего лишь гранатовый сок. Попробуй, он очень полезен для холестерола. — Просто чудесно. Единственная проблема, которой у меня нет. Ганнибал ушёл обратно на кухню, и Уилл украдкой попробовал сок. Как ни странно, тот оказался очень вкусным, хоть на вид и впрямь нездорово напоминал кровь. — Так всё-таки — почему у тебя нет телевизора? Уилл откинулся на спинку стула и вздохнул. — Не знаю. У меня никогда не было телевизора в детстве, так что, наверное, потом мне просто ни разу не приходило в голову его купить. — У тебя никогда не было телевизора? Уилл уже открыл рот выпалить свой привычный ответ: Ганнибал же был плодом его воображения, так зачем он задавал вопросы, на которые и сам знал ответ? Но затем Уилл решил — опять — ему подыграть. — Нет. Мы с отцом часто переезжали и у нас было туговато с деньгами. Но… не знаю, не могу сказать, чтобы мне не хватало телевидения. Ганнибал поставил на стол две тарелки, на каждой из которых лежали два идеально выглядящих яйца «Бенедикт». — Значит, ты всегда был новеньким в школе? Всегда новые города, новые дома, — предположил он, садясь напротив Уилла. — Угу. Всегда. — Для ребёнка это должно было быть трудно. Уилл взял вилку и слегка пожал плечами, посмотрев на Ганнибала. Тот выглядел искренне заинтересованным их разговором. — А что твоя мать? — спросил Ганнибал, пробуя свою порцию. — Да я мало что могу о ней сказать. Я никогда её не знал. Уилл наконец отправил в рот кусочек яйца «Бенедикт», и на секунду прикрыл глаза. Это был самый вкусный завтрак в его жизни. — Просто объедение, — не удержавшись, сообщил он. Ганнибал улыбнулся, довольный, и оставшуюся часть завтрака они ели молча. Когда часом позже Уилл ехал в Балтимор, штат Мэриленд, Ганнибал сидел рядом и как обычно переключал радио. А ещё через час Уилл прибыл в психиатрическую больницу, где восстанавливалась Эбигейл Хоббс. Вчера Джек в конце концов признался, почему он так хотел, чтобы Уилл навестил Эбигейл: он её подозревал. Когда Уилл нахмурился, Джек заметил, что Эбигейл «была бы идеальной приманкой» для жертв её отца. Согласно его теории, поскольку Гаррет Джейкоб Хоббс находил девушек в университетских городках, которые посещал вместе с дочерью, Эбигейл была к этому как-то причастна. И, поскольку тела некоторых жертв так и не нашли, Джек полагал, что Эбигейл может что-то знать. Уилл отверг его идею, но, по правде говоря, не был насчёт этого так уж уверен. Когда он приехал, медсестра повела его в комнату Эбигейл, заметив, что он её второй посетитель за сегодня. Уилл ничего не ответил, но нахмурился. — Вот эта комната, — сказала медсестра, и Уилл её поблагодарил. Постучавшись, он подождал приглашения войти. А войдя, тут же почувствовал укол вины, впервые увидев Эбигейл после того дня. Она лежала на кровати с забинтованной шеей и книгой в руках. Уилл снял и убрал в карман очки — в последнее время он их не носил, потому что у него от них периодически кружилась голова, отчего его мигрень лишь усиливалась. Но ему требовались очки, чтобы вести машину. — Здравствуй, Эбигейл. Меня зовут Уилл Грэм. Я специальный агент ФБР, — представился он, становясь перед кроватью. — Я знаю, — ответила Эбигейл, чуть наклонив голову и вперив в него пристальный взгляд. — Ты меня помнишь? — Да. Вы убили моего отца, — без обиняков сказала она, и Уилл застыл, застигнутый врасплох. — Но кроме этого, я знаю, кто вы, потому что та женщина мне сказала. Уилл на секунду нахмурился. — Женщина? Какая женщина? Рядом с ним возник Ганнибал, который тоже повернулся к Эбигейл. — Фредди Лаундс, — объяснила Эбигейл, после чего закрыла и отложила в сторону свою книгу. — Фредди Лаундс? Это… журналистка из Tattlecrime? — немного неуверенно уточнил Уилл. Он знал про Tattlecrime, но никогда его не читал. Это был криминальный таблоид; их никогда не заботила правда, лишь возможность продать тираж побольше. — Да. Она сказала, что вы не настоящий агент. Что вы провалили тест…. потому что вы сумасшедший. Уилл разинул рот, не уверенный, что сказать. — Просто... замечательно, — саркастично протянул он, чувствуя лёгкую тошноту при мысли, что кто-то, кого он никогда даже не видел, окрестил его сумасшедшим. А кроме того, хоть строго говоря это и не было правдой, Уилл не мог полностью опровергнуть данное обвинение. — Не волнуйтесь… я ей не поверила, — продолжила Эбигейл и на секунду улыбнулась. Уилл облегчённо вздохнул. Они вышли прогуляться по больничному садику. Уилл помогал Эбигейл идти, потому что она была ещё очень слаба, пролежав столько времени в постели. «Садик» находился в замкнутом помещении, что немного угнетало, но Уилл постарался об этом не думать, фокусируясь на Эбигейл. — Мне очень жаль, что я не смог спасти твою мать. Всё произошло слишком быстро, и я ничего не мог для неё сделать, — сказал Уилл, когда они присели на скамейку. — Я знаю… я видела, как он её убил. И я… ничего не могла сделать, чтобы его остановить. Эбигейл на мгновение замолчала, и Ганнибал, до этого шедший на шаг позади, выступил вперёд. — Не смогла или не захотела? Уилл его проигнорировал. — Это нормально, Эбигейл. Не думаю, что ты могла хоть что-то сделать, чтобы его остановить. Твой отец… С ним всё было очень не в порядке. Эбигейл отвела взгляд и её глаза наполнились слезами. — Угу… А теперь я тоже свихнусь, да? Из-за всего, что видела? — Спроси, так ли она себя чувствовала со своим отцом, — посоветовал Ганнибал, но Уилл его снова проигнорировал. — То, что ты пережила, Эбигейл... ты всегда будешь это помнить. К такому не привыкнешь. Поверь, я знаю, о чём говорю. Но это не значит, что ты обязательно станешь такой же, как твой отец. Эбигейл кивнула и смахнула слезинку, прежде чем та успела упасть. — На вас это… повлияло? То, что вам пришлось кого-то убить, хоть вы и должны были это сделать? — тихо спросила она. Уилл вздохнул, прежде чем ответить. — Да, я бы сказал, что... на меня это повлияло, — он краем глаза покосился на Ганнибала. — Убить кого-то было… отвратительно, — признался он. Он не стал добавлять, что чувствовал не только это. Что его поступок, несмотря на свою чудовищность, казался ему правильным. — Мне снятся про него кошмары, почти каждую ночь. Кошмары о том мгновении, когда он схватил меня и сказал… что всё исправит, что заставит всё исчезнуть, — сказала Эбигейл, и Уилл почувствовал тошноту. — Мне тоже снятся кошмары, — ответил он. — Про дела, над которыми я работаю, но по большей части тоже про него. Эбигейл ему улыбнулась, благодаря за возможность поделиться своими мыслями, и Уилл почувствовал нечто похожее, поскольку говорил о случившемся всего с двумя людьми. Один из них был ненастоящим, а с Аланой Уилл не ощущал такой связи, как с Эбигейл. Они с ней оба побывали в похожей ситуации и стали единственными людьми, которые выбрались из того дома живыми. — Тебе стоит спросить её, чем они с отцом занимались, когда посещали студенческие городки, — снова предложил Ганнибал, и Уилл попытался не обращать на него внимания. Но тот опустился на колени между ним и Эбигейл, так что Уиллу пришлось на него посмотреть. — Спроси её о том, как они ходили вместе на охоту. Спроси её… — Заткнись! — не выдержал Уилл. Улыбнувшись, Ганнибал встал и отошёл назад. И до Уилла вдруг дошло, что он только что сделал. — К кому… к кому вы обращались? — спросила Эбигейл, хотя она почему-то выглядела позабавленной. — Извини, я… Ни к кому. Я просто задумался кое о чём другом, — слабенькое оправдание, но первое, которое пришло ему в голову. Уиллу стало любопытно, обдумывала ли Эбигейл сейчас слова Фредди Лаундс о том, что он сумасшедший. — Эбигейл, можно тебя спросить… что та женщина от тебя хотела? — Журналистка? — когда Уилл кивнул, Эбигейл на секунду замолчала. — Она предложила написать книгу с моей версией событий. — Что-о? — переспросил Уилл, почувствовал прилив неожиданной злости. Если у него ещё оставались какие-то сомнения насчёт порядочности этой женщины, теперь они испарились. — Я отказалась, но… возможно, мне придётся об этом подумать, — ответила Эбигейл, и поспешила объяснить, увидев выражение его лица: — Все деньги моей семьи пойдут родственникам жертв, так что… мне ничего не останется. Я теперь не смогу поступить в университет, ну а кто захочет взять на работу дочь Миннесотского Сорокопута? Уилл хотел что-то на это ответить, но не знал что. Он не хотел отпускать какой-то сочувственный комментарий, о котором они оба будут знать, что это неправда. — Я просто хочу вернуться домой… — прошептала Эбигейл, глядя в никуда. Уилл коснулся её руки, пытаясь утешить, но чувствовал её тревоги, как свои собственные. * * * — Мне она нравится. Уилл на секунду перевёл взгляд с дороги на Ганнибала, который сидел на пассажирском сиденье и смотрел в небо. Окно было открыто, и ветер трепал его волосы, отбрасывая назад. — Эбигейл? — уточнил Уилл, снова фокусируясь на дороге. — Да. Она примечательная. — О, — удивлённо отозвался Уилл. Он не знал, как реагировать на услышанное. — Что ты собираешься сказать Джеку? — спросил Ганнибал, и Уилл понял, о чём тот спрашивал. Он не хотел расспрашивать Эбигейл про её отца (чего хотел Джек), но подозревал, что она что-то утаивала. — Не знаю, — честно ответил Уилл. Он чувствовал с Эбигейл сильную связь и ему было дискомфортно из-за всего, чему он её подверг. Последнее, чего ему хотелось — это чтобы после всего, что эта девушка пережила, она ощущала себя допрашиваемой и проверяемой. — Ты чувствуешь себя виноватым, не так ли? — спросил Ганнибал, глядя на него. — Из-за того, что ты её осиротил. Уилл уже открыл рот, чтобы запротестовать, но какой в этом был смысл? — В некоторой степени — да. Я действительно несу ответственность за её ситуацию. Я имею в виду... может, если бы я поступил как-то иначе, её мать до сих пор была бы жива, — тихо ответил он. — Слишком долго зацикливаться на прошлом бессмысленно и не приводит ни к чему хорошему, Уилл. Что сделано, то сделано. Возможно, тебе стоит подумать, что ты можешь сделать для неё сейчас. Уилл нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — В данный момент ты единственный человек, которому она может доверять. Человек, который спас ей жизнь, — заговорил Ганнибал, и Уилл почувствовал на себе его пристальный взгляд. — Возможно, ты мог бы стать для неё также некой отцовской фигурой. Направлять её и помогать ей. Уилл на мгновение посмотрел на него и улыбнулся. — Ну конечно. Я беседую с галлюцинацией серийного убийцы и она считает меня подходящим человеком, чтобы удочерить девушку, которая только что стала сиротой из-за… меня же. Он вдруг расхохотался, потому что произнесённое вслух всё это звучало так смешно. Когда он пришёл в себя, то сообразил, что машину заполнили звуки классической музыки. Уилл покачал головой, но так и не перестал улыбаться. — Ай, да ладно, только не опять… Он хотел было переключить радио обратно, но обнаружил его выключенным… И Ганнибала в машине больше не было. * * * Снова очутившись у себя в камере, Ганнибал сел на кровать и закрыл глаза, слушая классическую музыку, которая, к его удовольствию, продолжала литься из колонок. Но его мысли быстро вернулись к Уиллу Грэму и Эбигейл Хоббс. Чего бы он только ни отдал, чтобы оказаться рядом с ними физически. Он видел в них такой огромный потенциал, они напоминали два необработанных самоцвета, готовых, чтобы кто-то приложил к ним нужный нажим. Поистине досада, что он не мог находиться рядом, чтобы подобающе их направлять… Но, по крайней мере, у него оставался Уилл, для которого Ганнибал уже начал продумывать замечательные планы. * * * Приехав в Вулф-Трап, Уилл съел ланч из остатков вчерашней еды — великолепной запеканки, которую он приготовил (хотя Уилл до сих пор не совсем понимал, как это он вдруг научился готовить все эти блюда). После он вывел собак на хорошую часовую прогулку, они даже добрались до ближайшего озера. Сидя на берегу, Уилл смотрел на ещё не замёрзшую воду и думал, что очень давно не выбирался поплавать под парусом или порыбачить. Он пообещал себе до наступления зимы сходить на рыбалку, хотя со всем тем хаосом, в который превращалась его жизнь, сомневался, что и впрямь найдёт на это время и силы. Он вернулся домой продрогшим и немного нездорово себя чувствующим, поэтому решил разжечь камин — впервые с начала лета. Взяв в деревянном сарайчике возле дома несколько поленьев, Уилл уложил их в очаг, разжёг огонь и сел на диване рядом, тут же почувствовав тепло пламени. Закрыв глаза, он обхватил себя руками, потому что до сих пор чуть-чуть дрожал. Постепенно его одежда нагрелась от камина, и, неожиданно для себя самого, Уилл уснул. Он проснулся через несколько часов, резко выпрямившись. С бешено колотящимся сердцем Уилл попытался привести в норму своё дыхание. Ему приснился кошмар про то, как они с Эбигейл очутились в лесу. Поначалу всё было хорошо, но потом что-то пошло ужасно неправильно, и в итоге Уилл попытался перерезать Эбигейл горло. Он проснулся в тот самый момент, когда почувствовал, как нож рассекает её кожу. Насквозь мокрый из-за своего кошмара, Уилл пошёл в ванную, где выпил таблетку и забрался в душ. Ему стало чуть лучше, лишь когда горячая вода потихоньку расслабила его мышцы, но он всё равно чувствовал себя напряжённым и немного больным. Выйдя и переодевшись в чистую одежду, Уилл выглянул в окно и обнаружил, что на улице было уже темным-темно. Поленья в камине почти прогорели, так что он подбросил пару новых и раздул огонь. И тут до него дошло: было уже почти время ужина, а Ганнибал так и не появился. С того самого вечера, когда он возник здесь впервые, он почти ни разу не пропускал ужины. Уилл вспомнил их разговор в машине, и ему пришло в голову, что, возможно… он Ганнибала обидел? Он потёр виски — по двум причинам сразу. Во-первых, таблетка почти не подействовала. А во-вторых, он думал о своей галлюцинации так, словно та была живым человеком с настоящими чувствами. Уилл отмахнулся от этой мысли, зарыв её поглубже в недра своего сознания. Но реальным Ганнибал был или нет, когда Уилл приготовил себе ужин (замороженную лазанью, слишком долго пролежавшую у него в морозилке) и начал в одиночестве его есть, тишина вдруг показалась ему невыносимой. Всё было слишком неподвижным и слишком пустым. Даже собаки как будто вели себя тише, чем обычно. Уиллу пришлось встать посреди ужина и включить какую-то музыку в CD-плеере. Впервые в жизни он пожалел об отсутствии у себя телевизора, с которым можно было бы слышать в фоне голоса каких-то людей. * * * У Уилла зазвонил телефон, как раз когда он вытирался после быстрого утреннего душа. Выругавшись, он попытался обернуть полотенце вокруг бёдер, но в итоге плюнул и вышел из ванной, придерживая концы полотенца рукой, чтобы тут же начать рыться в своих вчерашних джинсах в поисках телефона. — Это Уилл, — сказал он, наконец взяв трубку. Он успел увидеть на экране имя Джека, поэтому догадывался, о чём окажется этот звонок. — У нас новое дело, — сообщил Джек. «И тебе доброе утро, Джек», — подумал Уилл. Полотенце начало сползать, и он безуспешно попытался его подхватить. — Хорошо, пришли мне адрес, и я приеду, как только смогу. — Договорились. Но можешь не торопиться — пройдёт некоторое время, прежде чем мы сможем освободить для тебя сцену преступления. С этими словами Джек повесил трубку, и Уилл насупился в сторону телефона. — До встречи, — сказал он в никуда, и положил телефон на тумбочку. Бросив полотенце на пол, он открыл ящик, чтобы взять чистые трусы. — Новое дело? Уилл отпрыгнул в сторону, врезавшись в шкаф. Схватив с пола полотенце, он попытался прикрыться и одновременно повернулся, чтобы уставиться на Ганнибала. Тот сидел у него на кровати, прислонившись спиной к стене и наполовину свесив ноги с матраса. — Боже ты мо… Какого хрена?! — заорал Уилл, всё ещё пытаясь стратегически разместить полотенце. Ганнибал держал на коленях его ноутбук и, судя по виду, уделял больше внимания происходящему на экране, чем Уиллу. Но при этом возгласе он поднял взгляд, и Уилл почувствовал, что покраснел как помидор. Опять-таки, настоящий или нет, но у него на кровати сидел мужчина, который, возможно, видел его голым, и который на него сейчас уставился. И Уилл почему-то почувствовал себя более раздетым, чем секунду назад. — Джек тебе что-то рассказал об этом деле? — спокойно осведомился Ганнибал. — Эй! Как насчёт минутки уединения? — спросил Уилл, показывая на себя. Улыбнувшись, Ганнибал снова сосредоточился на экране, закончив то, чем занимался (чем бы это ни было), после чего закрыл крышку ноутбука. — Разве тебе не нравится, когда на тебя смотрят? — Ч-что?.. Нет!.. Конечно же нет! — выкрикнул Уилл, пытаясь основательнее прикрыться полотенцем. — Но ты ведь утверждаешь, что я создан твоим подсознанием… и я здесь, — заметил Ганнибал, и его взгляд начал опускаться ниже, а сам он наклонил голову набок, словно рассматривая Уилла получше. Уилл почувствовал, как у него заполыхало лицо. — Прекрати! Выметайся отсюда! Ганнибал ухмыльнулся, сверкнув зубами. Затем наконец положил ноутбук на незастеленную постель и неспешно вышел из спальни, закрыв за собой дверь. Уилл готов был поклясться, что слышал, как он посмеивался. Как только он вышел, Уилл облегчённо выдохнул (потому что до этого задержал дыхание). Удостоверившись, что дверь действительно заперта, он оделся, а затем прислушался: из соседней комнаты доносился шум. Кто-то из собак бродил из одной комнаты в другую или укладывался на лежанку. Но не только это — ещё было слышно, как из кухонных шкафчиков доставали тарелки и стаканы, после чего раздался характерный звук взбиваемых венчиком яиц. Уилл улыбнулся: может, это и была всего лишь галлюцинация, но она всё равно успокаивала. Выйдя в гостиную, он сел на своё обычное место. Вскоре к столу подошёл Ганнибал с двумя стаканами апельсинового сока, после которых прибыли две чашки кофе, два омлета и тосты. Когда Ганнибал сел напротив, Уилл вспомнил предыдущий день и залпом выпил свой сок, пытаясь сдержать лезущие ему на язык слова, потому что те казались ему детскими. — Ты злишься? — наконец спросил он, и тут же об этом пожалел. Вслух это прозвучало ещё хуже. Ганнибал замер с поднесённым к губам стаканом, и медленно поставил его на стол. — Злюсь? — с лёгкой улыбкой переспросил он. — Ну-у… вчера вечером ты не приходил, — быстро ответил Уилл. — Ах, да. Прошу прощения, я совершенно потерял счёт времени. — О, понятно, — кивнул Уилл и откусил кусочек омлета. Он не хотел смотреть на Ганнибала, но в итоге ему всё-таки пришлось это сделать. Тот действительно не выглядел злящимся. Зато выглядел… заинтересованным. — А с чего бы мне злиться? — Да не с чего, просто… — Уилл, — оборвал его Ганнибал и, услышав своё имя, произнесённое этими губами, Уилл замолчал. — С чего бы мне злиться? — Ну-у, знаешь… из-за вчерашнего? В машине, когда я… рассмеялся над твоей идеей. Уиллу показалось, что у Ганнибала в глазах что-то промелькнуло, но что бы это ни было, оно тут же исчезло. Сделав глоток кофе, Ганнибал принялся намазывать тост маслом. — Я не собираюсь злиться всего лишь из-за того, что моя идея показалась тебе смешной. Это было бы смешно. Закусив губу, Уилл опустил глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Просто чтобы ты знал — дело не в… Я смеялся не потому, что твоя идея показалась мне смешной… Дело во мне. Когда он снова поднял глаза, Ганнибал смотрел прямо на него. — Ты считаешь, что идея тебя в качестве чьего-то суррогатного отца — смешна, — предположил Ганнибал, чуть наклоняя голову набок. — Из-за того… какой ты. Уилл попытался рассмеяться, но вместо этого ему пришлось бороться с неожиданно подступившими слезами. Ганнибал ведь, в конце концов, был его подсознанием, так что, разумеется, он озвучил мысли самого Уилла. Уилл всегда знал, что с ним что-то не так. Он не знал, помогала ли эмпатия отогнать прячущуюся в нём тьму, или, наоборот, её культивировала, но он боялся себя всю свою жизнь. Он всегда себя контролировал, всегда прогонял самые тёмные свои мысли из головы, всегда держал своих демонов запертыми в самом дальнем углу. Но сейчас он не знал, сможет ли и дальше с этим бороться. Что, если однажды он не сможет это контролировать — точно так же, как не мог прекратить свои галлюцинации? Что, если однажды он окажется на одной из сцен преступления, не воссоздавая её у себя в голове… а претворяя в реальность? * * * Сев в машину, чтобы поехать по присланному Джеком адресу, он избегал смотреть на Ганнибала, но всё равно видел его краем глаза. За завтраком Уилл так и не ответил на его вопрос, но не сомневался, что тот и сам знал ответ. Уилл решил включить вместо радио CD, хоть и не помнил, что на этом диске было. Поэтому когда салон заполнил голос Джонни Кэша, поющего «Hurt»*, ему пришлось напомнить себе, что его ждала сцена убийства. Наконец, под невероятно грустную и прекрасную песню, льющуюся из колонок, он завёл машину и выехал на дорогу. Уилл помнил, что в его детстве отец постоянно слушал кантри. Когда они ехали куда-то в машине или когда он работал на верфи и включал радио… это всегда было кантри. Наверное, поэтому Уилл его сейчас и слушал. Для него это было чем-то знакомым, звуками, к которым он привык. Но Джонни Кэш был любимым исполнителем его отца, и не просто в качестве музыки, играющей в фоне — Грэм-старший слушал его песни, когда не занимался ничем другим, что могло бы его отвлечь. Закрыв глаза, Уилл без труда видел своего отца сидящим на крыльце, где весенний ветерок трепал ему волосы, пьющим пиво и слушающим Джонни Кэша после тяжёлого трудового дня. Этой песни в его подборке, разумеется, не было, потому что отец Уилла умер задолго до того, как её впервые исполнили. Но она всё равно напоминала Уиллу об отце. Вдруг вспомнив о присутствии Ганнибала, Уилл мельком на него покосился. Тот смотрел в окно и у него на лице застыло выражение, которое Уилл не смог определить. — Сегодня ты не переключаешь музыку? — спросил он, пытаясь разрядить царящую в воздухе серьёзность. — Сегодня она не такая уж ужасная. Уилл снова покосился на Ганнибала, и на секунду их взгляды встретились, после чего оба отвели глаза. * * * Уилл приехал на место преступления, и Ганнибал вернулся в свою камеру. Поначалу сцены преступления были ему интересны — особенно когда он мог столько всего понять, просто на них глядя… Но вскоре ему начало становиться неуютно в моменты, когда Уилл погружался в сознание убийц. В такие мгновения Ганнибал чувствовал все его эмоции (пусть и приглушённо), и дискомфорт у него вызывали не разумы преступников, но разум Уилла. Это напоминало столкновение двух скал: две разные личности, втиснутые в один мозг. Ганнибала это явление завораживало, но чувствовать его изнутри было самым странным ощущением, которое ему когда-либо доводилось испытывать. Утро прошло быстро — как всегда, когда он рисовал. Ганнибал привык погружаться в уголки своего разума, в которых хранил всё то, что считал прекрасным. Там были удивительно красивые здания Италии, ждущие, чтобы он прошёлся по их улочкам, как делал это много лет назад. Но даже красота не хранилась вечно... Пока он обдумывал эту мысль, его сосредоточенность нарушил звук открывшейся двери. Ганнибал знал, что подошло время обеда, но подняв взгляд, обнаружил за стеклом Фредерика Чилтона. Его хорошее настроение мигом испарилось. — Добрый день, доктор Лектер, — жизнерадостно поздоровался Чилтон. — Добрый день, доктор Чилтон. — Наступил ваш любимый день. День уборки! Моргнув, Ганнибал вздохнул, стараясь удерживать непроницаемое выражение лица. — Мой самый любимый день, — иронично отозвался он. Фредерик Чилтон называл это днём уборки, но на самом деле он хотя бы раз в месяц обыскивал камеру Ганнибала под предлогом проверки, что тот ничего не прятал или не пытался прорыть из больницы тоннель пластиковой ложкой. Ганнибал знал, что Чилтон обожал эти дни, потому что мог рыскать по его комнате, расхаживая вокруг его вещей и пытаясь заглянуть к нему в голову. И Ганнибал никак не мог этому помешать. Когда в комнату начали входить санитары с охранниками, Ганнибал подошёл к стеклу, как ему было приказано, и просунул руки в специальные отверстия, чтобы охранник надел на него наручники. После этого открылись все три двери, отделяющие его камеру от помещения по другую сторону стекла, и в комнату, которую он даже не мог назвать своей, вошло как минимум пятеро человек. Двое встали охранять дверь, а ещё двое принялись везде убирать (в конце концов, им ведь нужно было поддерживать видимость). После чего по комнате принялся разгуливать Чилтон. Ганнибал стоял лицом к стеклу, поэтому не видел происходящего, но он слышал, как Чилтон подходил к его кровати, а затем к книжным полкам, доставал его книги… и наверняка ставил обратно не на свои места, просто чтобы ему досадить. — Что они делают? Ганнибал повернулся к возникшему рядом Уиллу. До него доносился неразборчивый гул множества разговоров в каком-то общественном месте, так что он слегка сконцентрировался на Уилле. Достаточно, чтобы увидеть, что тот находился в придорожном кафе, перекусывая чем-то наскоро приготовленным — по-видимому, возвращаясь со сцены преступления. Но затем Ганнибалу пришлось снова сосредоточиться на своей камере, потому что он не мог позволить своему разуму отправиться сейчас в какое-то другое место. — Красивые рисунки, доктор Лектер, — сообщил Чилтон. Ганнибал услышал, как тот берёт их со стола (несомненно небрежно) и на секунду прикрыл глаза, чувствуя, как в нём закипает ярость. Удовлетворившись тем, что перетрогал всё, что только смог, Чилтон подошёл к нему, встав на таком расстоянии, насчёт которого был уверен, что Ганнибал не сможет до него дотянуться, даже если постарается. — Мне тут пришло в голову, что нам с вами нужно почаще беседовать. Разговаривать о том о сём, может, проводить интервью, в которых вы расскажете мне что-то новенькое... И нам определённо нужно проводить больше тестов. Как вам эта мысль? — поинтересовался он. Достаточно громко, чтобы его услышал Ганнибал, но не остальные люди в камере. — Ты же знаешь, как я люблю тесты, Фредерик. — Ах да, я знаю. Поэтому я тут подумал… Каждый раз, когда вы станете отвечать саркастически или давать ответ, который мне не понравится… я буду что-то у вас забирать. Но не переживайте, у меня великодушное настроение. Первое, что я заберу — это кровать. Потом, возможно, унитаз. И… разумеется, записывать заключённых на камеру круглые сутки незаконно, но… как знать, может, мы забудем выключить камеры. Сами понимаете, мы ведь можем иногда немного отвлечься… Ганнибал чувствовал, как Уилл буквально прикипел к нему взглядом, но не мог на него посмотреть. Он ничего не сказал. — Ага, я так и думал, — Чилтон отошёл в сторону и исчез из его поля зрения. Через несколько минут «уборку», похоже, закончили, и все пошли на выход. Последними вышли санитарка, оставившая на подносе обед, охранник, снявший с Ганнибала наручники, и Чилтон, с прощальной улыбкой закрывший за ними дверь. — Что за ублюдок! — воскликнул Уилл, как только дверь закрылась. — Да что с ними такое, почему они хотят лишить тебя даже чувства собственного достоинства? Ты ведь и так уже сидишь в тюрьме! Ганнибал прекратил растирать запястья и взглянул на него. Он чувствовал, как в Уилле кипела его собственная ярость вместе с его унижением и беспомощностью… Ганнибала переполняли эмоции, и он чувствовал, как сильно Уилл злился. Пока не заметил его взгляд, после чего, похоже, слегка смутился из-за своих слов. Уилл открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но так ничего и не произнёс. — Принести вам что-нибудь ещё, сэр? — на секунду донесся голос официанта, а потом Уилл исчез. Взяв свой обед, Ганнибал отнёс его к столу (на котором переворошили и смяли все его рисунки). И молча принялся за еду, гадая, как что-то вроде эмпатии Уилла вообще могло существовать. Он лишь сейчас начал понимать, каким мощным и экстраординарным был этот дар… и сколько всего он ещё не знал о Уилле и их связи. * * * Уилл проснулся среди ночи, хватая ртом воздух, и тут же упал с кровати. Прислонившись к ней спиной, он сел на полу, и Уинстон с Тёрнером встревоженно покосились на него со своих лежанок. Всё ещё тяжело дыша, Уилл закрыл глаза и снова увидел отрывки своего кошмара. Он стоял перед найденным вчера тотемным шестом из трупов. А затем он увидел себя убивающим последнюю жертву, которая должна была украсить верхушку шеста. Во сне Уилл чувствовал, как сильно этот мужчина был перепуган, и чувствовал гордость убийцы, когда тот обозревал своё последнее творение. Законченное. С трудом поднявшись на ноги, Уилл побрёл в ванную. Включив свет, он тут же об этом пожалел и выключил его обратно: тот светил слишком ярко, слишком болезненно для глаз. Уилл пошарил руками по стенам, пока не нащупал шкафчик, а в нём — аспирин. Проглотив две таблетки, он позволил себе осесть на пол и прислонился к стене, испытав мгновенное облегчение, когда его лицо коснулось холодной кафельной плитки. У него была одна из самых сильных мигреней, которые он только помнил, но дело было не только в этом: Уилл весь горел и продолжал обильно потеть. Он забеспокоился, не подхватил ли он простуду, но у него даже не было сил встать и взять термометр. Поэтому он решил ещё немного посидеть на полу, совсем чуточку… — Уилл. Услышав своё имя, Уилл застонал и открыл глаза, чтобы обнаружить Ганнибала. Тот стоял в дверях, но внутрь не входил. Уилл несколько раз моргнул, потому что в окошко ванной лился солнечный свет, вызывая точно такой же дискомфорт, как электрическая лампа, которую он включал, войдя сюда… а как давно, собственно? — Я не сплю… — отозвался он. Опёршись на унитаз, чтобы встать, он чуть не поскользнулся, но всё-таки смог подняться на ноги. Ганнибал дёрнулся было в его сторону, но тут же замер. Его галлюцинация что, хотела подхватить его, если он упадёт? От этой мысли Уилл не смог не хохотнуть вслух. Подойдя к умывальнику, он покосился в зеркало, обнаружив там кошмарно выглядящего мужчину: тёмные круги под глазами, слипшиеся и всклокоченные волосы, да и вообще такой вид, будто он только что вернулся с войны. Стащив с себя футболку, Уилл бросил её на пол и уже положил пальцы на резинку трусов, но затем повернулся к двери — и к наблюдающему за ним Ганнибалу. — Ты так и собираешься там стоять? У него пересохло во рту, отчего выговорить каждое слово казалось подвигом. Ганнибал моргнул и сглотнул. Затем потянулся к дверной ручке и молча закрыл дверь. Душ Уилла немного приободрил, хотя его всё равно слегка лихорадило и он чувствовал себя ужасно уставшим. Выпив ещё две таблетки аспирина (хоть он точно и не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он вставал ночью), Уилл натянул первую подвернувшуюся под руку одежду и вышел в гостиную, где сидел Ганнибал. Уилл нахмурился, потому что обычно, когда он выходил утром в гостиную, Ганнибал всегда готовил. — Ты сегодня не готовишь завтрак? — практически падая на стул, спросил Уилл. — Ты выглядишь нездоровым, — игнорируя его вопрос, заметил Ганнибал. Уилл начал было смеяться, но тут же замолчал: звук отдавался у него в голове противным эхом, отчего та начинала болеть ещё сильнее. — Уверен, что я выгляжу хуже, чем «нездоровым». Положив локти на стол, он уронил голову на сплетенные ладони. Возможно, пропустить завтрак было неплохой идеей. Если он не станет ничего есть, ему нечем будет вырвать. Но, как оказалось, Ганнибал не разделял эту мысль, потому что Уилл услышал, как тот встал и принялся что-то готовить. Когда он начал расставлять всё на столе, Уилл выпрямился... и вдруг кое о чём вспомнил. — Погоди, какой сегодня день? Ганнибал как раз наливал в чашку что-то похожее на чай. Не отрывая взгляда от своего занятия, он ответил: — Среда. — Ох чёрт, нет!.. Сегодня был один из самых важных дней в университете. Настолько важный, что Джек даже сообщил, что их текущее расследование могло подождать. Сегодня был день профориентирования в Квантико, и Уилл читал лекцию о профилировании. Против чего он совершенно не возражал бы, если бы не та крохотная подробность, что ему сегодня было плохо, как никогда. — Выпей вот это, — сказал Ганнибал, придвигая к нему чашку. Уилл бросил взгляд на часы и облегчённо выдохнул: у него было полно времени, хотя ему всё равно стоило вскоре выходить. Взяв чашку, он сделал глоток, даже не глядя на содержимое. Но распробовав горячую жидкость, тут же с отвращением отодвинулся. — Что это за дрянь?! — Просто выпей. Это тебе поможет. На поверхности «чая» плавало нечто зелёное, напоминающее кусочек растения или цветка, хотя Уилл понятия не имел, какого именно. Он вздохнул, потому что у него не было времени спорить, а Ганнибал пристально на него таращился, словно желая удостовериться, что он всё выпьет. Второй глоток был таким же омерзительным, как и первый, но где-то на пятом глотке жидкость начала казаться ему не такой гнусной. Добросовестно всё выпив, Уилл под бдительным взглядом Ганнибала поставил чашку на стол. После этого он пошёл в спальню и снова переоделся, на этот раз в более формальную одежду. Затем, на пять минут выпустив собак на улицу, позвал их в дом, запер дверь и вышел. Уже стоя у машины и пытаясь открыть дверцу, он почувствовал рядом присутствие Ганнибала, а затем услышал странный звук, словно кто-то глубоко втянул носом воздух. Уилл обернулся, и Ганнибал отошёл в сторону, складывая руки за спиной и глядя на него так, словно ничего не произошло. — Ты что, меня только что понюхал? — Да, — просто ответил тот, и замолчал. Уилл чуть пожал плечами, продолжая ждать ответа. — Почему? — Я… кое-что проверял. Уиллу хотелось задать ему сотню вопросов, но было непохоже, что Ганнибал охотно на них ответил бы. К тому же Уилл вспомнил, что рискует опоздать, если не поторопится, так что он молча сел в машину, решив оставить эту тему. — Ты сможешь вести машину? — спросил с пассажирского сиденья Ганнибал. Уилл кивнул, застёгивая ремень безопасности и надевая очки. По правде говоря, он чувствовал себя немного лучше. Всё таким же уставшим и по-прежнему больным, но, по крайней мере, ему не казалось, будто он вот-вот грохнется в обморок. Уилл не знал, благодарить ли ему за это выпитое им мерзкое пойло, или же температура спала сама по себе. Как бы там ни было, он завёл машину и поехал в Квантико. * * * Когда закончилась его теоретическая лекция дня профориентации, зал взорвался аплодисментами. Уилл показал два примера, оба — случаи, над которыми он работал несколько лет назад. Первый был типичным: серийный убийца, все жертвы которого были женщинами под шестьдесят, одинакового роста, одинакового сложения, блондинки. Преступник оказался мужчиной тридцати с лишним лет, ненавидящим свою властную мать. Что (вкупе с его невылеченными психическими проблемами) закончилось восемью жертвами, прежде чем его сумели поймать. Второй случай был полной противоположностью: дело, которое никому так и не удалось раскрыть, несмотря на многочисленные профили, составленные на убийцу. Уилл закончил свою лекцию словами, что если у кого-то из студентов есть соображения насчёт профиля этого убийцы, в ФБР будут более чем рады их выслушать. Но теперь, после теоретической части занятия, пришёл черёд его нелюбимой части: вопросов. Пока Уилл маленькими глоточками пил воду (он специально взял с собой на кафедру стакан воды), первым поднял руку парень не старше двадцати. Уилл не припоминал его со своих занятий, но здесь собралось много народу. Большинство были его студентами, но кроме них наблюдалось немало людей, пришедших только ради сегодняшней лекции. — Что вы хотели спросить? — поинтересовался Уилл, глядя на этого парня. — Каков ваш метод профилирования? То есть… вы просто читаете материалы, которые вам дают — или?.. Немного неловко улыбнувшись, Уилл пожал плечами. — У каждого профайлера свой метод. Я… обычно начинаю профилирование с того, что посещаю сцену преступления, а потом… — сделав паузу, Уилл прошёлся перед первым рядом из одного конца зала в другой. — Потом я пытаюсь восстановить действия убийцы. Ещё кто-то спросил его, сколько лет уходит на то, чтобы стать профайлером. Потом ещё двое спросили о делах, которые он показывал. Но затем подняла руку какая-то девушка. — А что, если убийцу не получается профилировать? Как в случае с Чесапикским Потрошителем? Тут же подумав о Ганнибале, Уилл украдкой огляделся… И тот был здесь. Последний раз Уилл видел его в машине, но сейчас он стоял у Уилла за спиной и улыбался, гордый оказаться темой занятия. — Отличный вопрос. Я бы сказал, что Чесапикский Потрошитель — довольно уникальный случай. Кроме него ещё не было ни одного другого серийного убийцы, которого было бы настолько трудно понять, особенно после поимки. Вот почему его случай до сих пор интересует так многих, как среди преступников, так и среди обычных людей. — Но как же поймать убийцу, которого нельзя профилировать? В смысле... Мириам Ласс ведь попросту повезло, разве нет? — спросила та же девушка, на этот раз не утруждаясь поднятием руки. — Ну-у… можно попробовать их поймать, позволив им вас убить, — ответил Уилл, пытаясь пошутить, но все вдруг затихли. — Профессор, вы их пугаете, — сказал ему Ганнибал. Уилл его не видел, но не сомневался, что тот улыбался. — Это… было просто неудачной шуткой, извините. Мириам Ласс действительно повезло догадаться, что это Потрошитель, прежде чем он попытался её убить, — продолжил Уилл, припоминая факты. Молоденькая стажёрка ФБР стала тогда знаменитостью, но после всего случившегося в итоге ушла в отставку. — А отвечая на ваш вопрос: если убийцу нельзя профилировать, тогда, разумеется, вам остаётся заниматься расследованием. И ждать, пока он или она совершит ошибку. Уилл снова вернулся к кафедре попить воды, чтобы ему не приходилось смотреть на лица в зале. — А как вы считаете, у Чесапикского Потрошителя есть какие-то схожие черты с Миннесотским Сорокопутом? — спросил другой мужчина, когда Уилл указал на его вскинутую руку. — Так, позволь-ка мне, — сказал Ганнибал и шагнул вперёд. Уилл отошёл назад и просто умолк. Каким-то образом он понимал, что теперь говорил не он. Не на самом деле. — Вы имеете в виду помимо их кулинарных предпочтений? Это вызвало несколько смешков в толпе. Уилл и сам не удержался от улыбки, несмотря на мрачный характер шутки. — Нет, кроме этого, мне не кажется, что у этих двоих есть что-то общее. Миннесотский Сорокопут убивал девушек, выглядящих, как его дочь, по той простой причине, что не хотел её отпускать. Чесапикский Потрошитель… Кто-нибудь может сказать мне, каковы мотивы его убийств? Поднесла руку какая-то девушка, и Ганнибал указал на неё. — Может, он просто хотел их съесть? — Ну, это могло послужить одной из причин — но нет, мне кажется, что для него поедание частей своих жертв было лишь следующим логическим шагом после их убийства. Ещё у кого-то есть соображения? — Может, он пережил какое-то травмирующее событие? — предположил парень с задних рядов. — Это было бы таким клише, — отозвался Ганнибал, и его слова прозвучали укоризненно. — Может, он убивал просто потому, что он сумасшедший, — заявила другая девушка, и Ганнибал застыл на месте. Уилл видел, как он слегка наклонил голову набок, словно что-то обдумывая. Шагнув вперёд, Уилл вернул себе контроль над своим телом. — Я… не думаю, что всё настолько просто. И мне не кажется, что можно клеймить кого-то сумасшедшим, чтобы оправдать или объяснить его поступки. Даже когда речь идёт о серийных убийцах, — сказал Уилл, чувствуя, как его сердце забилось чуточку быстрее. — Но не расстраивайтесь из-за того, что вы не знаете мотивов Чесапикского Потрошителя. На сегодняшний день они так и не установлены. Он убивал множеством разных способов, иногда даже копируя стиль других убийц. Поправив очки, он снова хлебнул воды из своего стакана. — Ещё какие-то вопросы? — Но разве Ганнибал Лектер не находится в Балтиморской больнице для душевнобольных преступников? — настоял другой слушатель. Ганнибал снова перехватил контроль. Уилл попытался запротестовать, но, по правде говоря, ему самому было интересно, что тот ответит. — Находится, да. Но если между нами? Я думаю, что никакой он не сумасшедший, — понизил голос Ганнибал, и несколько человек рассмеялись, сочтя его слова шуткой. — А это правда, что он до сих пор является участником психиатрических организаций, публикуется в журналах и тому подобное? — спросил ещё кто-то. — Ну-у, да. В «PETA**» его явно не возьмут, — пошутил Ганнибал, снова вызвав многочисленные смешки в аудитории, — но до того, как его раскрыли и поймали, он был выдающимся психиатром, так что не слишком удивительно, что многих до сих пор интересует его мнение. Я бы сказал, что теперь оно их интересует ещё сильнее. Снова вернув контроль себе, Уилл откашлялся, но прежде чем он успел спросить, есть ли ещё вопросы, в зале вскинулись две руки. — Говорят, что он очень умный. Как же его тогда вычислили, если он такой умный? — спросила какая-то женщина, не дожидаясь его разрешения. Уилл почувствовал, как Ганнибал потянулся к браздам правления, но на этот раз воспротивился и, повернувшись, смерил того суровым взглядом. — Полагаю, вам придётся спросить об этом у него самого. Так, хорошо, ещё какие-то вопросы... — начал было Уилл, и несколько человек тут же подняли руки, — ...не связанные с Чесапикским Потрошителем? Руки опустились. * * * После ещё нескольких вопросов лекция наконец-то закончилась, и почти все присутствующие выстроились в очередь, чтобы Уилла поблагодарить и похвалить его выступление. Молоденькая девушка, которая первая задала вопрос о Чесапикском Потрошителе, даже сообщила ему, что очень хочет стать профайлером в ФБР, как он. Уиллу пришлось выдавить фальшивую улыбку, хотя на самом деле мысль о том, что кто-то будет вынужден жить точно так же, как он, вызывала у него мурашки по коже. Выслушав всех, он практически сбежал из зала в туалет, где поплескал себе водой в лицо. Взглянув на своё отражение, Уилл обнаружил колоссальный прогресс по сравнению с тем человеком, который смотрел на него из зеркала сегодня утром. Хотя он всё равно казался бледным. И устало себя чувствовал, несмотря на то, что его жар практически спал и даже мигрень давала ему передышку. Уилл вышел из здания университета, огибая огромные толпы студентов, собирающихся на другие лекции. Но когда он уже почти добрался до машины, кто-то вырос прямо перед ним, вынудив его остановиться. — Здравствуйте, мистер Грэм, — поздоровалась стоящая перед ним рыжеволосая женщина, вынимая из кармана визитную карточку и протягивая ему. Прежде чем Уилл успел прочесть, что там было написано, женщина продолжила: — Меня зовут Фредди Лаундс и я работаю в Tattlecrime. Думаю, вы знакомы с этим изданием? — Так это вы Фредди Лаундс? — прошипел Уилл, вспомнив, что ему рассказала о ней Эбигейл. — Она самая, — подтвердила женщина, после чего открыла блокнот и достала ручку. — Я слушала ваше… выступление. Это было очень познавательно. — Спасибо, — без тени эмоций ответил Уилл. — Вы сказали, что… — она прочла что-то в своём блокноте, после чего подняла на него холодный взгляд. — Вы сказали, что серийные убийцы не сумасшедшие. Не хотите прокомментировать это заявление? — Нет, я такого не говорил. Я сказал, что… — Я всего лишь цитирую ваши слова, — откашлявшись, прочла вслух Лаундс. — «Мне не кажется, что можно клеймить кого-то сумасшедшим, чтобы оправдать или объяснить его поступки. Даже когда речь идёт о серийных убийцах». Так значит, вы считаете, что серийные убийцы не сумасшедшие? — Что?.. Послушайте… Без комментариев, хорошо? Обойдя её, Уилл зашагал к своей машине. — Вы также сказали, что, по-вашему, Чесапикский Потрошитель не сумасшедший. Думаете, его многочисленные жертвы с вами согласились бы? — Сделайте мне одолжение, мисс Лаундс, и прекратите свои попытки, чем бы они ни были. Я не собираюсь ничего говорить. — Это правда, что неофициально вы снова работаете с ФБР? — спросила она, и Уилл замер. Эта информация не должна была быть публичной. Повернувшись к Лаундс, Уилл обнаружил у неё на лице торжествующую улыбку. — Это правда… — продолжила выстреливать свои вопросы Лаундс, несмотря на то, что Уилл на них не отвечал, — что вы убили Гаррета Джейкоба Хоббса во время своего первого дела после возвращения в ФБР? Данную подробность в ФБР не обнародовали. Уиллу подумалось, что, возможно, ей рассказала Эбигейл. Но всё равно было очень плохо, что об этом узнала именно Лаундс. Уилл шагнул к ней, но затем остановился. — Без… комментариев. Развернувшись, он поспешил к своей машине, и на этот раз Фредди Лаундс за ним не последовала. Сев внутрь, Уилл крепко, до побелевших костяшек, сжал руль, стараясь справиться с дрожью в руках. Немного успокоившись, он вздохнул и тихо выругался. Из-за этой женщины у него снова начала болеть голова. Стук в окно заставил его подпрыгнуть, но увидев, что это всего лишь Джек, Уилл слегка расслабился. И вышел из машины, чтобы с ним поговорить. — Уилл. Мне сказали, что лекция прошла великолепно, — сообщил Джек, глядя ему в глаза. — Угу, наверное. Всё что угодно, чтобы убедить людей подавать вступительные заявки в ФБР, — пошутил Уилл. Джек рассеянно кивнул. — Кстати, — начал он, и Уилл не смог удержаться от лёгкой улыбки. Старина Джек, который всегда чего-то хотел. — Ты ведь на днях навещал Эбигейл, да? Вчера выдался такой денёк, что я не успел тебя спросить. — Да, я к ней заезжал, — отозвался Уилл, убирая руки в карманы пальто. — И? Джек смотрел на него в упор, и Уиллу вдруг стало любопытно, не допрашивал ли Джек его. У него было время обдумать, что он собирался сказать Джеку, но это не облегчило ему задачу. — Не думаю, что она как-то причастна к убийствам, совершённым её отцом. Инстинкты говорили Уиллу, что в головоломке, которую представляло собой это дело, не хватало кусочка, но он решил, что Эбигейл заслуживала хотя бы небольшого кредита доверия. А скажи он Джеку что-то, даже отдалённо намекающее на то, что Эбигейл могла иметь какое-то отношение к убийствам… Тот не остановился бы ни перед чем, чтобы докопаться до правды. — Ты уверен? — хмурясь, уточнил Джек. — Настолько, насколько это возможно. Но я её, наверное, ещё навещу. И если вдруг что-то заподозрю... то дам тебе знать. После этих слов Джек кивнул и распрощался. Обернувшись, Уилл увидел стоящего у машины Ганнибала. Тот ему улыбнулся. * * * На следующий день Уилл сосредоточился на деле с тотемным шестом. Съездив в офис ФБР, он расспросил Беверли, Прайса и Зеллера обо всём, что те выяснили о телах. Иногда Уилл находил ответы в самых очевидных местах — и этот случай оказался как раз таким. Вспомнив, что, согласно отчётам следователей, жертв убивали в течение десятилетий, Уилл попросил их определить самую первую жертву и сравнить её с последней. Через день после этого Уилл с Джеком поехали домой к Ларри Уэллсу, мужчине семидесяти с лишним лет и их главному подозреваемому — после того, как они обнаружили связь между жертвами. Уэллс их, похоже, ждал. Он с гордостью признался в преступлениях, называя их своим «наследием». Уилл ответил, что на самом деле Уэллс убил своё настоящее наследие, поскольку первая жертва оказалась мужем женщины, с которой у него был роман… а последняя — его собственным сыном, рождённым в результате этой супружеской измены. Уэллс убил его, чтобы отомстить той женщине, не зная, что это его родной ребёнок. — Ты в порядке? — спросил Джек, когда Уэллса увели. Прислонившись к его машине, Уилл кивнул, хотя не слишком убедительно. — Не подбирайся к ним слишком близко, Уилл. Мне нужен твой дар, но только не в том случае, если он тебя уничтожит. Уилл слабо улыбнулся, зная, что Джек на самом деле имел в виду. Джеку нужен был его дар и, если тот Уилла уничтожит, Джек лишится его дара. Он постарался заверить Джека, что с ним всё в порядке, после чего молчал всю дорогу до Квантико (где оставил свою машину). Он не мог рассказать Джеку, как плохо на него влияли эти расследования, потому что тогда Джек его уволил бы. Уилл понимал, что с ним творилось что-то неладное, но если уж он сходил с ума, самое меньшее, что он мог сделать — это поймать как можно больше преступников до тех пор, пока окончательно не свихнулся. * * * Когда Уилл вернулся домой, была уже почти ночь. Он выпустил собак одних, потому что у него не было сил пойти их выгуливать. Затем переоделся в более удобную одежду, включил CD-плеер и разжёг камин. По его свисту псы, один за другим, прибежали обратно в дом, и Уилл запер дверь. Сев у камина, он попытался согреться и расслабиться под приятную музыку. Он снова чувствовал себя немного нездоровым, а его кожа с каждой минутой становилась всё более горячей, и не из-за камина. Почувствовав в комнате присутствие Ганнибала, Уилл, не открывая глаз, улыбнулся. Он Ганнибала сегодня ни разу не видел (хотя, возможно, это потому, что у него не выдалось ни единой свободной минутки). — Привет, — поздоровался он. — Привет, — повторил вслед за ним Ганнибал. Открыв глаза, Уилл увидел, что Ганнибал подошёл к нему. — Тяжёлый день? — понимающе спросил тот. — Тяжёлая неделя… — хрипло отозвался Уилл. — Я знаю, что тебе нужно. Ганнибал вышел на кухню, какое-то время поискал что-то в шкафчиках, после чего вернулся с парой бокалов и бутылкой виски. Плеснув на палец в оба бокала, он протянул один Уиллу. — О боги, да, — беря бокал, ответил тот. Ганнибал сел на диван напротив него, и они дружно отхлебнули виски. Уилл не знал, был ли алкоголь наилучшим лекарством от температуры, но его это не волновало. Он нуждался в чём-то, что помогло бы ему сегодня заснуть, и виски казался самым хорошим вариантом. Он вдруг почувствовал у себя на руке что-то влажное. Открыв глаза, Уилл обнаружил уставившегося на него Райли, который тихонько заскулил, требуя, чтобы его погладили. Уилл даже не заметил, как закрыл глаза, и теперь гадал, произошло ли это секунды, или минуты назад. — Ты голодный? — спросил его Ганнибал. — Вообще-то, да, — немного смущённо признался Уилл, потому что его желудок был совершенно пуст. Кивнув, Ганнибал встал, взял свой бокал из-под виски и направился на кухню. Заметив на столике собственный бокал, Уилл нахмурился. Он же, вроде бы, всего несколько секунд назад держал его в руках? Хотя теперь он уже не был в этом так уверен. Уилл сел, чтобы взять бокал, и ему показалось, будто его голова двигалась медленнее, чем всё остальное тело, что было чертовски странным ощущением. Потягивая виски, он смотрел на уверенно снующего по кухне Ганнибала, который доставал из холодильника и шкафов нужные ему предметы. Вскоре раздался характерный стук шинкующего овощи ножа. Закончив, Ганнибал отправил содержимое доски в кастрюльку. — А что на ужин? — Никогда не спрашивай. Это портит сюрприз. Улыбнувшись, Уилл отхлебнул ещё виски, но когда он снова взглянул на Ганнибала, то почувствовал себя завороженным. Ганнибал опять что-то резал, и ткань его серого комбинезона натягивалась и опадала в такт этим движениям. Мышцы его спины двигались, словно бьющиеся о берег волны: снова и снова, не зная усталости, в бесконечном цикле. Машинально поставив бокал на столик, Уилл поднялся и (слегка пошатываясь) пошёл к Ганнибалу. Он вдруг перестал слышать звуки готовки, бродящих по дому собак или играющую в фоне песню. Всё, что он видел и слышал — это Ганнибала. Уилл остановился у него за спиной. Он не мог оторвать от неё взгляда, чувствуя себя пойманной в паутине мухой. Он не мог ни сдвинуться с места, ни уйти. Через несколько секунд он поднял руку и очень медленно поднёс её к Ганнибаловой спине, гадая, на что окажется похожим это прикосновение. Почувствует ли он вообще хоть что-нибудь? Но ему не пришлось долго томиться в неведении, потому что, прежде чем он успел сообразить что делает, его пальцы коснулись Ганнибала. И у Уилла перехватило дыхание, потому что он определённо это почувствовал. Он понятия не имел, как что-то созданное его разумом могло быть таким реальным, но точно знал, что чувствовал Ганнибала. Медленно растопырив пальцы, он ощутил под ними ткань серого комбинезона. У Уилла на глазах выступили неожиданные слёзы, потому что он не должен был этого чувствовать. Галлюцинация не должна была казаться ему реальнее любых людей, к которым он прикасался в течение всей своей жизни… * * * Ганнибал застыл. Неподвижнее, чем когда-либо в своей жизни. Он держал в руках нож и кусок сырой курицы, который собирался отправить в кастрюлю. Но не мог пошевелить даже мускулом, потому что стоящий у него за спиной Уилл Грэм к нему прикасался, прямо между лопатками. Поначалу Ганнибал замер просто потому, что не ожидал ничего подобного, когда услышал, как Уилл встал с дивана. Но затем он его почувствовал. По-настоящему почувствовал, и у него вдруг перехватило дыхание. И побежали мурашки по коже — от того места, где Уилл к нему прикасался, к кончикам его собственных пальцев. Ганнибал старательно следил за тем, чтобы не дотрагиваться до Уилла — по ряду причин. Но в эту секунду он гадал, как они могли провести столько времени разделёнными. Как они могли друг к другу не прикасаться? Он очень медленно повернул голову, стараясь взглянуть назад, не двигая при этом спиной. И, увидев Уилла, застыл, боясь даже дышать. Тот стоял прямо за ним, положив правую руку ему на спину и не отрывая от неё взгляда. Еле дыша. Какое-то мгновение Ганнибал изучал лихорадочное, но вместе с тем восторженное выражение его глаз. Его приоткрывшиеся губы. То, как он слегка дрожал при каждом выдохе... И тут Уилл поднял взгляд. Отдёрнул руку от Ганнибаловой спины, словно обжёгшись, он шагнул назад. Ганнибал положил нож на столешницу и медленно повернулся к нему лицом. Они смотрели друг на друга, казалось, на протяжении минут, хотя на самом деле это не могло длиться дольше пары секунд. — Ты кажешься таким реальным… — потрясённо прошептал Уилл, и моргнул, чтобы не дать упасть с ресниц слезинке. Сжав зубы, Ганнибал с трудом сглотнул. — А ты — нет. Потому что как он мог быть реальным? Ганнибал сосредоточился на своей комнате в Балтиморе, и кухня Уилла исчезла.