Сенсоры

Уилл вышел из ванной, пытаясь высушить полотенцем волосы после душа. И застыл, увидев лежащего у него на кровати Ганнибала с ноутбуком на коленях. — Нам что, опять стоит поговорить о личном пространстве и возможностях уединиться? — спросил Уилл, возвращаясь к вытиранию волос и одновременно пытаясь прикрыться полотенцем. После того раза, когда Ганнибал застал его голым, Уилл обзавёлся привычкой брать с собой в ванну трусы. Так что сейчас он был не совсем обнажён, но кроме трусов на нём ничего не было. Ганнибал оторвал взгляд от экрана и не без веселья посмотрел на Уилла. — Как бы ты себя чувствовал, если бы я появился сразу после того, как ты принял душ, и просто на тебя таращился? — поинтересовался Уилл, но как только произнёс эти слова, сообразил, каким был бы ответ. Ганнибал безуспешно попытался подавить улыбку, так что Уилл предупреждающе вскинул руку. — Нет, не отвечай. Просто... заткнись. — Да ладно тебе, Уилл… Я видел тебя и менее одетым, чем сейчас. — Угу, напомни-ка мне об этом, а то я совсем забыл, — саркастично отозвался Уилл. Снова улыбнувшись, Ганнибал вернулся к ноутбуку, и Уилл (встав к нему спиной) принялся одеваться. — Сегодня твой первый день возвращения в университет, не так ли? — через мгновение спросил Ганнибал, пока Уилл застёгивал рубашку. — Ага, — взяв галстук, Уилл наконец повернулся к нему. — Кажется, я в самом деле скучаю по чтению лекций... Он никогда по-настоящему не любил свою работу в университете — особенно когда ему приходилось общаться со студентами, но сейчас вдруг понял, что скучал по ней. Или, может, просто скучал по любому занятию вне дома. — Новая рубашка? — полюбопытствовал Ганнибал, возвращая его обратно в реальность. — Э… да, — глядя на вышеупомянутую рубашку, отозвался Уилл. И провёл пальцем по манжетам, вспоминая, что купил её (и ещё несколько вещей), когда ездил с Эбигейл в торговый центр. Закрыв крышку ноутбука, Ганнибал отложил его на матрас. Затем встал и изучил Уилла долгим взглядом. Он стоял за кроватью, предоставляя Уиллу свободное пространство, но тот чувствовал себя более обнажённым, чем когда на нём были только трусы. — Ты хорошо в ней выглядишь, — улыбаясь, сказал Ганнибал. У Уилла ускорилось сердцебиение, но вместе с тем комплимент вызвал у него лёгкое раздражение, поэтому он закатил глаза. — Это всего лишь рубашка. Пройдя мимо Ганнибала в гостиную, Уилл обнаружил там уже накрытый стол. Ганнибал, должно быть, подготовил всё, пока он принимал душ, но не стал делать завтрак, чтобы еда не остыла. В этот момент Ганнибал вышел на кухню и начал готовить омлет, так что Уилл занялся тостами. * * * В тот день у Уилла было две лекции, и несколько студентов даже подошли сказать ему, что рады, что с ним всё в порядке. В ответ он лишь кивал и пытался улыбаться. Вернувшись пополудни в Вулф-Трап, первым делом Уилл повёл собак на прогулку, а когда вернулся, практически рухнул на диван. Он и забыл, насколько преподавание могло умственно выматывать. Он почувствовал в гостиной появление Ганнибала, но не стал открывать глаза. Ганнибал пошёл на кухню, и Уилл подумал, что тот собрался что-то приготовить (хотя было ещё рановато), но вместо этого он, судя по звукам, достал что-то из холодильника. Несколько собак залаяли, и Ганнибал их утихомирил. Уилл всё-таки открыл глаза — и увидел свою стаю кружащей по кухне, пока Ганнибал наполнял их миски приготовленной для них едой. Уилл не удержался от лёгкой улыбки. Закончив накладывать еду, Ганнибал повернулся к псам. — Сидеть, — скомандовал он, и те собаки, которые ещё не сидели, незамедлительно послушались. Когда все псы застыли, Ганнибал понёс миски в комнату, служившую собачьей столовой (мисок было столько, что ему пришлось ходить дважды). Затем встал в гостиной и вскинул руку (все псы тут же напряглись). Ганнибал опустил руку, указывая на собачью комнату и давая освобождающую команду, и псы дружно бросились к еде. А Ганнибал вернулся на свой диванчик и сел напротив Уилла, словно не сделал ничего необычного. — Как прошёл твой первый день? Уилл наклонился вперёд, слегка закряхтев от этого усилия, снял так давно не надеваемые очки и потёр лицо ладонью. — Неплохо, пожалуй. Гораздо лучше, чем мой последний день на работе, — отозвался он. Ганнибал слегка наклонил голову от этого комментария. — Я знаю, что тебе поможет немного расслабиться, — объявил он, и снова поднялся. Уилл сразу понял, что Ганнибал имел в виду бокал виски или вина, но у него в мыслях эта фраза почему-то приобрела совсем другой подтекст, так что ему пришлось немного заблокировать сознание, чтобы Ганнибал не почувствовал его внезапного возбуждения. Когда Ганнибал вернулся с двумя бокалами виски, Уилл взял протянутый ему и почти одним глотком осушил, прежде чем Ганнибал успел хотя бы повернуться. С улыбкой посмотрев на него, Ганнибал опять пошёл на кухню и принёс бутылку виски. Благодарно кивнув, Уилл допил остатки виски в своём бокале и протянул его за добавкой. Вторую порцию он выпил гораздо медленнее, но всё равно слишком быстро, как для виски. В перерыве между глотками он поглядывал на Ганнибала, вспоминая вчерашний вечер. Он весь день об этом думал, неспособный сосредоточиться ни на чём другом, за исключением моментов, когда вёл занятия. Да и как иначе, если вся его жизнь вдруг перевернулась с ног на голову… — Я говорил серьёзно, знаешь ли, — подбодрённый алкоголем, сказал он. — Я до сих пор на тебя злюсь. — Да, ты очень ясно выразился, — ответил Ганнибал. Его голос не звучал ни саркастично, ни обиженно — он просто констатировал факт. — Не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь тебя простить… — прошептал Уилл, но как только произнёс эти слова, понял, что это не совсем правда. Ощущения обиды и предательства тускнели, хоть он и пытался их не отпускать. Потому что как он мог так легко и быстро простить то, как Ганнибал с ним обошёлся? Уилла сводила с ума сама мысль, что рано или поздно он всё равно Ганнибала простит (причём скорее рано), и он ничего не мог с этим поделать… И он уже это чувствовал: прощение медленно вползало к нему в душу, несмотря на все усилия его отогнать. Уилл отхлебнул ещё виски, и несколько минут они оба молчали, так что когда Ганнибал заговорил, Уилл даже вздрогнул от неожиданности. — Тебе приходило в голову, что, возможно, ты больше злишься на себя, чем на меня? Уилл посмотрел на него. Поначалу его накрыла вспышка неожиданного гнева, но она схлынула так же быстро, как и появилась. Уилл вздохнул. Он ненавидел их связь по ряду причин, одной из которых было то, что Ганнибал, похоже, просто знал вещи, о которых Уилл не разрешал себе даже думать. Вещи, о которых Уилл предпочитал не думать. Сглотнув, он попытался выровнять дыхание, колеблясь, ответить ему или нет. Но слова хлынули сами; в эту секунду Уилл просто обязан был произнести их вслух. Он опустил глаза, не в силах смотреть на Ганнибала, пока говорил такие вещи. — Мне кажется… мне кажется, какая-то часть меня всегда знала, что ты настоящий... — прошептал он, и у него быстрее заколотилось сердце. Он не просто признавался в этом Ганнибалу — он впервые признавался в этом себе самому. — И я никак не пытался этому помешать. Помешать тебе. Я просто… не мог поверить. — Потому что ты меня боялся? — спросил Ганнибал. Покачав головой, Уилл всё-таки взглянул на него. — Нет, я тебя не боялся. И этого всего тоже, — ответил он, помахав между ними ладонью. Он вспомнил, что Ганнибал именно это ему и говорил — прямо перед его приступом. Ганнибал был прав. Уилл его не боялся. Он не боялся даже того, как Ганнибал и их связь на него влияли. Он боялся того, каким реальным это всё ощущалось. Слишком сильным, слишком стремительным. Держа в руке свой бокал с виски, Уилл откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул. — Я не знаю, как мы сможем вместе жить, — признался он, даже не чувствуя злости. — Уверен, мы отыщем способ, — отозвался Ганнибал. Уилл смерил его долгим взглядом и не отвёл глаза, когда заговорил снова. — Я не… я не разделяю твоих аппетитов. Я бы никогда… — начал он, но осёкся. Он не мог произнести этого вслух. Просто не мог. — Ты бы никогда — что? Уилл снова подался вперёд и провёл пальцем по подбородку. Он чувствовал, как у него напряглись от страха мышцы, заставляя его дрожать, хоть он и не мёрз. — Я бы не смог хладнокровно убивать невиновных… И опять поднял глаза на Ганнибала. У Уилла нервно вздымалась и опускалась грудь. Он это сказал, он действительно это сказал. И это так много значило — вещи, которые он прятал у себя в голове за слишком многими дверями; вещи, которые он в себе толком не принимал. Ганнибал безмятежно смотрел на него. Уилл порадовался, что тот не улыбался (хотя точно обрадовался его признанию). — Возможно, тебе и не нужно этого делать. У Уилла бешено загрохотало сердце. На секунду он даже забеспокоился, правильно ли он Ганнибала понял. Но да, правильно. Уилл позволил своему сознанию потянуться к Ганнибалу и почувствовал, что тот говорил правду. Он не пытался Уиллом манипулировать, не пытался его обмануть… Уилл продолжал на него таращиться, не зная, что ответить (и мог ли он вообще что-то на такое ответить) — и поэтому не говоря ничего. Вечером, пока он накрывал на стол, Ганнибал принёс для них ужин и отошёл к книжным полкам, чтобы включить музыку. Уилл уже успел сесть, но застыл, услышав первые ноты заигравшей песни. Развернувшись, он уставился на Ганнибала. Обойдя стол, тот сел напротив и начал накладывать еду. — Помидоры или лук? — спросил он Уилла, показывая на гарнир. Уилл мельком глянул на тарелку и нахмурился. — И то, и другое. Ганнибал положил ему овощи. Уилл продолжал на него смотреть, слушая играющую в фоне песню. Ганнибал включил Джонни Кэша, что не удивляло, поскольку у Уилла в CD-плеере обычно лежали именно его диски… Но Уилла удивила выбранная Ганнибалом песня, потому что это была «I walk the line*». В песне Кэш уверял, что будет паинькой, однако выражение «walk the line» могло ведь означать и нечто другое — хрупкий баланс между двумя крайностями. Уиллу стало любопытно, не поэтому ли Ганнибал выбрал эту песню: в качестве своеобразного ответа на их разговор после обеда. — Ужин остынет, — прервал его мысли Ганнибал, указывая на его тарелку. Уилл посмотрел на еду. Он не был таким уж голодным, но сделал над собой усилие и начал есть. Ночью, уже лёжа в кровати, он пытался заснуть, но у него в голове снова и снова крутился их разговор и эта песня. Он попытался отыскать в Ганнибаловых словах какой-то другой смысл, но у него ничего не получилось. Наконец он закрыл глаза и сосредоточился на Ганнибале — и почувствовал, как тот появился рядом. Открыв глаза, Уилл покосился вправо — и точно, Ганнибал лежал там, лицом к нему, с равномерно вздымающейся и опускающейся грудной клеткой. У Уилла защемило сердце от острого чувства, которое Ганнибал в нём пробуждал. Поскольку Ганнибал спал, Уилл постарался его не разбудить, но придвинулся как можно ближе и провёл пальцами по его плечу. И тут же почувствовал себя гораздо лучше. Глубоко вздохнув, он снова закрыл глаза и наконец-то (наконец-то!) провалился в сон. * * * В пятницу, покончив с дополнительным занятием, которое он провёл, чтобы наверстать пропущенный материал за свой больничный, Уилл решил, что ему пора съездить за продуктами (хотя он устал не меньше, чем в предыдущие два дня после своего возвращения в университет). Забравшись в машину, он сконцентрировался на Ганнибале, и тот возник рядом. Уилл больше не представлял себе поездки за продуктами в одиночестве, а кроме того, это ведь Ганнибал занимался практически всей готовкой, так что было справедливо, чтобы он мог хотя бы выбрать часть ингредиентов. — Ты когда-нибудь пробовал рыбу-меч? — когда они проходили мимо рыбного отдела, спросил Ганнибал, наклоняясь над морозильными камерами. Уилл подошёл к нему и посмотрел на лежащую там рыбу, но покачал головой. — Никакой рыбы-меч. — А как насчёт тунца? — Нет, я имею в виду… — начал было Уилл, но вспомнил, что находится в общественном месте и осмотрелся по сторонам. Преимуществом вылазки за продуктами посреди дня был практически безлюдный супермаркет, так что поблизости никого не оказалось. Уилл снова повернулся к Ганнибалу. — Больше никакой рыбы. По крайней мере, на какое-то время. И он покатил тележку в мясной отдел, не останавливаясь взглянуть на Ганнибала, но зная, что тот последует за ним. Взяв кусок мяса, Уилл вытянул его перед собой, молчаливо спрашивая, сгодится ли он. — Свинина? — спросил Ганнибал, беря у него мясо. — Не из длинной свиньи**, — приподняв брови, ответил Уилл, на что Ганнибал улыбнулся. Когда они вернулись в Вулф-Трап, Ганнибал занялся овощами, а Уилл принялся нарезать мясо. Однако не успели они справиться и с половиной, как Уилл услышал звук открывшейся двери. Он поднял голову. Его кухня исчезла, сменившись Ганнибаловой камерой в Балтиморе. Увидев Фредерика Чилтона, входящего в помещение по другую сторону стекла, Уилл тут же почувствовал растущее раздражение. И знал, что оно принадлежало ему самому, ни капли не запятнанное неудовольствием Ганнибала. — Добрый вечер, доктор Лектер, — поздоровался Чилтон. — Добрый вечер, доктор Чилтон, — неожиданно серьёзно отозвался Ганнибал. Чилтон продемонстрировал несколько журналов у себя в руке. — Два выпуска за этот месяц. Я оставлю их на… Остановившись возле передаточного лотка, Чилтон поднял взгляд на Ганнибала. — Вижу, вы по-прежнему не едите как следует… Осторожнее, доктор. Вы ведь не хотите, чтобы мы взяли дело в свои руки, не так ли? — Нет, не хочу. Спасибо за беспокойство, Фредерик, — ответил Ганнибал, и Уилл уловил в его голосе иронию. Чилтон полуприкрыл глаза, наверное, раздумывая, сказать что-то ещё или нет, но в итоге положил журналы рядом с едой и толкнул лоток за стекло. И ушёл. Как только за ним закрылась дверь, Уилл повернулся к Ганнибалу (который уже шёл к лотку) и заметил, что комбинезон немного обвисал у него на талии. Ганнибал явно похудел. И тут до Уилла дошло: когда Ганнибал ел вместе с ним, он не ел на самом деле. Та еда не питала его тело здесь, в Балтиморе, хотя он и чувствовал её вкус так, словно по-настоящему всё это ел. Раньше Уилл об этом не задумывался, но сейчас всё казалось настолько очевидным… Ему даже не верилось, что он умудрялся столько времени ничего не замечать и не думать об этом аспекте. — Ты не ешь свою еду… — сообщил он, когда Ганнибал подошёл к металлическому столику и поставил на него поднос с едой и принесёнными Чилтоном вещами. Ганнибал не ответил, но этого и не требовалось. Уилл вдруг невероятно разозлился. — Ну, теперь будешь есть. Я не позволю тебе прикоснуться ни к чему у меня на кухне до тех пор, пока ты не начнёшь есть всё здесь. — Уилл… — запротестовал было Ганнибал, но Уилл свирепо на него уставился. Ганнибал слегка улыбнулся, но затем кивнул. — Хорошо. — Начиная с этой минуты, — добавил Уилл, показывая на поднос с едой, но Ганнибал не спешил брать вилку и приступать к трапезе… — Давай договоримся. Мы закончим готовить ужин, а потом я… потом я это съем. Уилл секунду обдумывал его предложение, а затем кивнул. Они вернулись на кухню и закончили готовить ужин. После чего, как обычно, сели вместе есть, хотя Ганнибал положил себе только половину обычной порции — должно быть, стараясь оставаться хоть немного голодным для той другой еды. Когда они поели, Уилл сразу сконцентрировался на Балтиморе и уселся на край Ганнибаловой кровати, а тот устроился на стуле и взял поднос с едой, наверняка уже совсем остывшей. Ганнибал подцепил пластиковой вилкой кусочек чего-то, смутно напоминающего мясо, но выглядящего совершенно бесформенно. — Ты собираешься сидеть здесь и смотреть, как я ем? — поинтересовался Ганнибал. Судя по тону, эта идея его забавляла. — Да. Кивнув, Ганнибал съел немного зелёного горошка, служившего ему гарниром, но затем снова взглянул на Уилла. — Ты можешь по крайней мере сосредоточиться на своём доме? — спросил он, и Уилл нахмурился. — Еда перенесётся туда вместе со мной, точно так же, как это происходит с книгами или рисунками, — заверил он. — Но зачем?.. — начал было Уилл, но тут же осёкся и покачал головой. Он сфокусировался на своём доме, и они перенеслись в гостиную, где Ганнибал честно продолжил есть. — Ну конечно, ты предпочитаешь находиться где угодно, только не в той клетке… — прошептал Уилл, не веря, что собирался его об этом спросить. Ганнибал (теперь сидевший за столом у Уилла в гостиной) взял с подноса пластиковый стаканчик с водой и сделал глоток. Когда он поставил стаканчик обратно, Уилл понял, что он о чём-то умалчивал. Уилл вопросительно приподнял брови. — Дело не только в этом. Просто… — Что? — когда тот на несколько секунд замолчал, спросил Уилл, делая глоток вина из бокала, который оставил после ужина, и простирая сознание к Ганнибалу, чтобы тот тоже мог почувствовал его вкус. — Мне не нравится тебя там видеть. В камере. Ганнибал смотрел прямо на него, и сердце Уилла пропустило удар. Он сглотнул, но не стал пытаться продолжить разговор. Проблема заключалась в том, что большую часть их совместно проводимого времени это Ганнибал его навещал, а не наоборот. Не то чтобы Уилл не помнил, что Ганнибал находился в тюрьме — просто обычно он об этом не думал. Но сейчас, когда Ганнибал это произнёс, Уилл почувствовал в его словах правду. Почувствовал, как его собственная боль смешивалась с болью Ганнибала. Доев, Ганнибал на несколько минут исчез, чтобы вернуть поднос в Балтимор, а Уилл за это время прибрался на кухне и в гостиной. * * * Когда Ганнибал вернулся, Уилл уже ждал его с двумя бокалами виски, за что тут же почувствовал прилив благодарности. После отвратительного ужина он в этом действительно нуждался. Ганнибал сел на свой привычный диванчик, но затем сфокусировался и перенёс Уилла в другое место и другое время. Когда Ганнибал открыл глаза, они оба стояли посреди совсем другой гостиной, раньше ему принадлежавшей, а сейчас, наверное, пустой, заброшенной и пыльной. Уилл осмотрелся вокруг, но не так растерянно, как когда Ганнибал впервые повёл его куда-то в своём дворце памяти. Сейчас Уилл намного больше к этому привык, и Ганнибал знал, что дворец памяти Уилла тоже разрастался и даже объединялся с его собственным. Разглядывая комнату, в которой они находились, Уилл сделал глоток виски и снова посмотрел на Ганнибала. — А ты когда-нибудь… думал о том, чтобы воспользоваться нашей связью для побега из больницы? — спросил он. Ганнибал провёл пальцем по ободку своего бокала и, поджав губы, кивнул. — Разумеется, поначалу такая мысль приходила мне в голову. Но это неосуществимая затея, поэтому я быстро от неё отказался, — ответил он. Когда Ганнибал неожиданно обнаружил, что делит загадочную связь с ФБР-агентом, разумеется, он об этом подумал. В самом начале, на целую секунду. Но не увидел никаких реальных возможностей: Балтиморская государственная больница была слишком надёжной и хорошо охраняемой, чтобы стоило думать об этом дольше. Уилл понимающе кивнул, потом поставил бокал на кофейный столик между ними и поднялся на ноги. Сунув руки в карманы, он прошёл через всю комнату, разглядывая висящие на стенах картины и декоративные элементы. Он выглядел искренне всем заинтересованным, но в итоге остановился возле одной из репродукций. Поставив собственный бокал, Ганнибал подошёл к нему и встал рядом. — «Великий Красный Дракон и Женщина, одетая в Солнце» Уильяма Блейка, — сообщил Ганнибал, поворачиваясь к Уиллу. — Мало какие образы в западном искусстве источают настолько уникальный и жуткий заряд демонической сексуальности. Уилл обернулся к нему, и Ганнибал улыбнулся, почувствовав, как воздух между ними вдруг сделался очень наэлектризованным. Ему ничего так не хотелось, как стереть разделяющее их расстояние, но он, как всегда, сдержался, уважая личное пространство Уилла. Он на секунду прикрыл веки, и помещение заполнила льющаяся из его памяти мелодия. Когда он снова открыл глаза, они очутились в другой комнате, далеко и от Вулф-Трап, и от Балтимора. Уилл осмотрелся, а потом подошёл к открытому балкону, из которого струился яркий свет; они оба подошли поближе. Итальянские улицы заливало жаркое полуденное солнце, а внутри играла успокаивающая мелодия. Вдохнув, Ганнибал снова зажмурился, и его грудь наполнилась восторгом от скрипки Моцарта, а в ноздри хлынул запах, запомнившийся ему от этих улиц. Ганнибал чувствовал, что Уилла тоже окутало удовольствие, и посмотрел на него. Тот наслаждался и музыкой, и обстановкой, что порадовало Ганнибала даже сильнее, чем само музыкальное произведение. — Это Флоренция? — негромко спросил Уилл, с тенью улыбки глядя на улицу из его дворца памяти. — Да, — подтвердил Ганнибал, не в силах оторвать от него взгляда. Оперевшись на перила, Уилл посмотрел на крыши домов напротив, и у него на губах наконец заиграла прежде сдерживаемая улыбка, образуя линии на щеках и вокруг глаз. — Здесь невероятно красиво, — ещё шире улыбаясь, сказал он. — Это совсем крохотная часть этого города… Хотел бы я показать тебе Флоренцию по-настоящему, Уилл. Уилл обернулся к Ганнибалу и у него на лбу качнулись кудрявые завитки. Он ничего не ответил, но выпрямился и, не пряча глаз, снова улыбнулся. Ганнибал отчётливо почувствовал его расслабленное состояние, означавшее, что Уилл к нему «потянулся» — так что он улыбнулся в ответ. Но теперь Уилл на мгновение отвёл взгляд, должно быть, ошеломлённый. — Ты не боишься того, насколько сильным это становится? — спросил Уилл, снова глядя на горизонт. — Наша связь. Иногда мне кажется, будто границы между мной и тобой начинают размываться. Твои эмоции, мои эмоции, твои мысли, мои мысли… Иногда я уже не уверен, какие из них принадлежат тебе, а какие — мне. — Возможно, это потому, что у нас похожие разумы. Безотносительно нашей связи. Но я верю, что наши личности никогда не растворятся, как бы тесно мы ни переплелись. Уилл молча посмотрел на него, но его улыбка растаяла, так что Ганнибал тоже шагнул к перилам, слегка приблизившись при этом и к Уиллу. — Лично мне не терпится увидеть, как наша связь продолжит развиваться. И как знать, возможно, она станет ещё сильнее, когда мы увидим друг друга наяву. Он постарался, чтобы это прозвучало непринуждённо, но знал, что от Уилла не укрылся его выбор слов. «Когда» подразумевало, что, по его мнению, рано или поздно это произойдёт. А его тон выдавал, что ему очень хотелось бы, чтобы это произошло скорее «рано», чем «поздно». Ганнибал снова посмотрел на Уилла, который уставился на него в ответ, но с какой-то сосредоточенностью. И выражение его глаз выглядело немного другим; в них мелькнула искорка, которую Ганнибал сразу опознал. Поэтому, когда Уилл наклонился к нему, это не стало для Ганнибала такой неожиданностью, как предыдущие два раза. Уилл накрыл его губы своими гораздо увереннее, чем в прошлый раз, и Ганнибал просто закрыл глаза, позволяя Уиллу задать ритм. У них обоих бешено колотились сердца. Сперва Уилл целовал его немного сдержанно, одними губами, но затем приоткрыл рот — и Ганнибал почувствовал, как его тело словно зажглось. Он даже не был уверен, кому принадлежало это возбуждение: Уиллу, ему, или им обоим. Уилл положил ладони ему на грудь и толкнул назад, отчего Ганнибал стукнулся обо что-то спиной; об дверь или о стену, ему было всё равно. Единственное что его сейчас волновало — это тело Уилла, прижимающееся к его собственному. И Ганнибал больше не мог к нему не прикасаться. Сжав Уилла в объятиях, он притянул его ещё ближе, и Уилл застонал, когда они столкнулись бёдрами. А затем обнял Ганнибала за шею и, не разрывая поцелуя, выгнул спину, прижимаясь к нему вплотную и запуская пальцы ему в волосы. Ганнибалу казалось, что он сойдёт с ума, потому что это были совершенно невероятные ощущения. Ни на дюйм не ослабляя объятий, он молниеносно развернулся, зеркально поменяв их положение: теперь он прижимал Уилла своим телом к стене. Как только спина Уилла коснулась ровной поверхности, Ганнибал оторвался от его губ и начал прокладывать поцелуи вдоль линии его подбородка, слегка толкаясь вперёд бёдрами, чувствуя ответную эрекцию Уилла сквозь слои разделявшей их одежды и теряя контроль над своим дыханием. Уилл застонал, тяжело дыша у него над ухом, и это завело Ганнибала ещё сильнее. Но он знал, что была грань, которую он не мог переступить (пока что), поэтому остановился на шее Уилла, выцеловывая каждый дюйм кожи, до которого только мог добраться, следуя по невидимой цепочке от ключиц к подбородку. Когда он снова переключился на губы Уилла, тот мелко задрожал у него в объятиях, прерывисто сопя с каждым вдохом. Ганнибал на секунду взглянул ему в глаза — там застыло самое дикое выражение, которое он когда-либо видел, заставив его почувствовать гордость за то, что он сумел довести Уилла до подобного состояния. Медленно сместив ладони с рёбер Уилла на спину, Ганнибал снова его поцеловал, на этот раз мягко и нежно, замедляя ритм, пробуя Уилла на вкус, играя с его языком и наслаждаясь каждой секундой. Когда они снова встретились глазами, то оба тяжело дышали, но не так сильно, как раньше. Уилл скользнул взглядом от глаз Ганнибала к его губам и облизнул собственные губы, продолжая немного дрожать. — Невозможно, чтобы это ощущалось ещё сильнее, чем сейчас… — прошептал Уилл, и его голос звучал глухо и низко. Поначалу Ганнибал не понял, о чём он, но затем вспомнил их разговор и улыбнулся. Разумеется, Уилл имел в виду их личную встречу. Они бегло затронули эту тему всего раз, причём Уилл тогда находился на грани приступа. Но после всех произошедших событий Ганнибал не раз об этом думал. Он хотел и ему нужно было узнать, каково будет увидеть и почувствовать Уилла вживую. — Есть всего один способ это проверить, — хрипло отозвался он. У Уилла на губах промелькнула улыбка, а потом он ослабил объятия, так что Ганнибалу пришлось немного его отпустить, что показалось невыносимым после только что пережитой ими близости. — Я… не думаю, что я к этому уже готов, — слегка покачал головой Уилл. Ганнибал почувствовал укол боли, но всё равно кивнул, потому что как бы сильно ему этого ни хотелось, он не собирался так быстро начинать на Уилла давить. Наконец Уилл заставил его немного отойти, и Ганнибал впервые заметил, что они больше не были в его дворце памяти. Вполне логично, что тот растаял, поскольку Ганнибал концентрировался исключительно на Уилле, но Ганнибал всё равно удивился, обнаружив, что они вернулись к Уиллу в гостиную. Элли с Уинстоном подняли головы, чтобы взглянуть на них с собачьих лежанок, а Уилл отошёл от стены, забрал со столика свой бокал с виски и одним глотком допил его содержимое. * * * Вечером, когда Уилл вышел из ванной, Ганнибал уже ждал его в постели. Уилл забрался под одеяло, и Ганнибал перекатился на бок, чтобы оказаться к нему лицом. На Ганнибале был тюремный комбинезон — он повадился в нём спать с тех самых пор, как Уилл снова начал добровольно делить с ним кровать. Уилл подозревал, что Ганнибал оставлял комбинезон нарочно, чтобы не вызывать у него неловкости. Чтобы Уилл привык с ним спать, зная, что он настоящий… Хотя по правде говоря, это оказалось гораздо проще, чем Уилл ожидал. Он нуждался в Ганнибаловых прикосновениях и хотел их; особенно в такие моменты: в темноте своей спальни, лёжа на мягком матрасе. Его немного пугала естественность происходящего и скорость, с которой он к Ганнибалу привыкал, но это уж точно было лучше, чем то, как он себя чувствовал, когда впервые начал спать с Ганнибалом в одной кровати… Сегодня ночью, после недавнего поцелуя, это оказалось ещё проще, так что Уилл просто тронул Ганнибала за плечо, и тот, поняв, сместил левую руку так, чтобы Уилл мог положить туда голову. Уилл так и сделал, а потом пристроил ладонь на обтянутую комбинезоном грудь, и Ганнибал обнял его со спины. Приподняв подбородок, Уилл потёрся носом о его шею, вдыхая его запах возле самой кожи. И, уже засыпая, успел почувствовать по их связи, что Ганнибал улыбнулся… * * * Уилл застонал, раздосадованный звуком звонящего телефона, и разлепил глаза, чтобы обнаружить противно яркий свет. Взяв трубку, он, даже не глядя на экран, поднёс телефон к уху. — М-м-м… Слушаю? — сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком сонно, но терпя полную неудачу. — Уилл? Я что, тебя разбудила? — спросил голос Аланы. Уилл перекатился в постели, чтобы уставиться в потолок, и потёр лицо ладонью. — Нет… я просто… — начал он и откашлялся, садясь в кровати. — Ну-у, ладно, вообще-то я спал, но это ничего. Глянув вправо, он убедился, что Ганнибала там не было. Он и так это знал, но всё равно вид пустого матраса отозвался в нём лёгкой болью. Уилл знал, что даже если они каждую ночь ложились спать вместе, стоило им заснуть и перестать сосредотачиваться, как они возвращались в собственные комнаты. А значит, Уилл всегда просыпался один (разве что Ганнибал успевал проснуться первым). Но Ганнибал, должно быть, всё ещё держался на расстоянии, потому что ни разу не появлялся у Уилла в кровати по утрам. — Ой, извини, пожалуйста, — заговорила Алана, и Уилл сообразил, что она говорила с ним по беспроводной гарнитуре в машине, поскольку мог слышать окружающий шум. — Я тебе звоню, потому что… Ну-у, Эбигейл ведь сказала тебе, что я собираюсь рекомендовать её выписать, да? — Да, она говорила. Как и то, что ты предложила ей пожить у тебя. Это… Спасибо тебе, Алана. Большое спасибо. Он собирался зайти к Алане или позвонить, чтобы её поблагодарить, но со своим возвращением к преподаванию и прочими делами совсем об этом забыл. — Я не хотела тебя беспокоить, но Эбигейл настояла, чтобы я спросила, не хочешь ли ты тоже приехать. Не то чтобы это был взаправдашний переезд, поскольку у неё в больнице не так и много вещей, но… Эбигейл настояла. Хотя если у тебя на сегодня какие-то другие планы… — Алана, разумеется, я приеду, — Уилл слегка засмеялся. — А кроме того, сегодня ведь суббота — я всё равно собирался её навестить. — Спасибо, Уилл. Она очень обрадуется, когда узнает, что ты приедешь. И кстати, приглашаю вас обоих на ланч — я угощаю. Алана рассказала ему остальные подробности переезда, и Уилл повесил трубку, улыбаясь в предвкушении встречи с Эбигейл. А потом сфокусировался на Ганнибале — и когда повернулся вправо, тот снова лежал у него в кровати. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку и спрятав под ней руки, и при виде его равномерно поднимающейся и опускающейся спины Уиллу снова подумалось, что ему, наверное, было весьма некомфортно спать в комбинезоне. Уилл уже протянул ладонь, чтобы к нему прикоснуться, но тут Ганнибал задышал глубже и заворочался, так что Уилл торопливо отдёрнул руку. Ганнибал перекатился на спину и потёр глаза, прежде чем открыть их и посмотреть на Уилла. Тот сидел на кровати, приобняв себя за согнутые колени и по-прежнему держа в руке телефон. — Тебя кто-то разбудил? — Алана. Она отвозит сегодня Эбигейл к себе домой и хотела спросить, не хочу ли я поехать с ними, — объяснил Уилл, и снова улыбнулся, представляя себе Эбигейл наконец-то живущей в нормальном доме, а не в больнице. Совсем нормальная жизнь ей в ближайшем будущем, наверное, не грозила, но, возможно, она могла получить нечто похожее… — И ты поедешь. Уилл кивнул, хотя это не было вопросом. Затем положил телефон на тумбочку и со вздохом лёг обратно в кровать. Он чувствовал на себе сосредоточенный, изучающий взгляд Ганнибала, но не возражал. Затем он повернулся к Ганнибалу — и его сердце пропустило удар от удивительной красоты этого мужчины. При свете утреннего солнца его волосы выглядели светлее обычного, а глаза казались ореховыми. Уилл никогда толком не думал о Ганнибале в этом ключе (или, по крайней мере, не позволял себе думать. Поначалу). Когда он считал Ганнибала галлюцинацией, то недоумевал, что всё это могло означать, поскольку всегда полагал себя гетеросексуалом… Но потом появился Ганнибал, и их связь, и всё, что за этим последовало… Уилл никогда целенаправленно об этом не задумывался, но теперь, когда он осознал собственные чувства (пусть и до сих пор слегка хаотичные), то мог потихоньку признаваться себе самому в разных мелочах. И это было одной из них. Ганнибал Лектер обладал чертами каменной скульптуры и пробуждал в Уилле слишком много всего, чтобы перечислить… Но, возможно, в этом не было ничего страшного. Уиллу захотелось протянуть руку и коснуться Ганнибаловой щеки, но он сдержался. Возможно, он мог признаться в некоторых вещах себе самому, но ему до сих пор было сложно открыто их выражать. Тем более, при свете дня, когда всё казалось слишком отчётливым и настоящим. Вместо этого Уилл перевёл взгляд на падающие Ганнибалу на лоб пряди. Безупречно аккуратные. Не то, что его собственная шевелюра — Уилл не мог её сейчас видеть, но не сомневался, что она напоминала воронье гнездо. — У тебя отросли волосы, — заметил он вслух, и тут же сообразил, как глупо это прозвучало. — В смысле… они длиннее, чем когда ты впервые появился. — Да, я знаю. Наверное, в больнице перестали бояться, что я смастерю из собственных волос какое-то оружие, раз разрешили им отрасти. Уилл не смог не улыбнуться от этой, по правде говоря, сомнительной шутки. — Мне нравится, — не сдержавшись, ляпнул он. Затем откашлялся. — В смысле… тебе идёт такая длина, — быстро добавил он. — Я вот с длинными волосами напоминаю бомжа… Как сейчас, например. Уилл провёл ладонью по волосам, иллюстрирующим его правоту. Он не обращал на них внимания, потому что ему было о чём беспокоиться, но теперь они отросли длиннее, чем Уилл когда-либо помнил. — Всё не так плохо, но тебе действительно лучше с волосами покороче. Они эстетично обрамляют твоё лицо. Уилл снова посмотрел на Ганнибала (тот что, только что назвал его красивым?), но в итоге просто кивнул, не зная, что на такое ответить. После этого Уилл пошёл в душ, а Ганнибал отправился на кухню. А потом они дружно съели свои завтраки в гостиной. Они так делали с тех пор, как Уилл выяснил, что Ганнибал плохо питался. Ганнибал продолжал для него готовить и иногда немного ел вместе с ним, но в большинстве случаев просто приносил сюда еду из больницы и они ели каждый своё. Уилл в такие моменты простирал к нему своё сознание, чтобы Ганнибал мог насладиться вкусом его еды. Это также означало, что Уилл чувствовал вкус еды Ганнибала, которая, надо признать, была довольно мерзкой, но Уилл терпел. Таким образом они оба как будто ели обе порции, чувствуя то один, то другой вкус. Уилл до сих пор не до конца понимал, как, чёрт побери, работала их связь, но решил больше не ломать над этим голову… Как сказал Ганнибал, возможно, интереснее было выяснить, что они могли с её помощью сделать, а не «как?» или «почему?». * * * — Вот и всё, это последняя, — сообщил Уилл, внося коробку в дом. Кивнув, Алана вернулась закрыть машину, так что Уилл прошёл в её дом и сразу поднялся по лестнице в новую комнату Эбигейл. Алана жила в Балтиморе в двухэтажном домике, в котором более чем хватало места для двух человек. Уилл быстро нашёл нужную комнату, а в ней и саму Эбигейл в окружении частично распакованных коробок. Она стояла посреди помещения, уставившись на пустые стены. — Привет, — поздоровался Уилл, и Эбигейл обернулась, вздрогнув от неожиданности. — Это последняя коробка. Он слегка приподнял свой груз, и Эбигейл, поблагодарив, взяла у него коробку. После чего села на пол и продолжила открывать коробки и вынимать оттуда разные вещи. — Тебе… помочь распаковаться? — приподняв бровь, спросил Уилл. — Нет, спасибо, — не глядя на него, покачала головой Эбигейл. — Эбигейл, — позвал Уилл и опустился на корточки рядом. — Ты в порядке? Она наконец посмотрела на него и слегка поморщилась, но кивнула. — Да. Извините, я просто… я просто поняла вдруг, что больше никогда не вернусь к… ну, вы же понимаете. К моей старой жизни, — Эбигейл поджала губы; наверное, стараясь не заплакать. — Боже, я такая дура… Я понимаю, что должна радоваться всему тому, что Алана для меня делает, но… — Ш-ш-ш, спокойно, спокойно, Эбигейл. Ты не дура, хорошо? Бояться изменений — это нормально, — заверил Уилл, касаясь её плеча. — Твоя жизнь в последнее время была… по-настоящему трудной. А теперь ты начинаешь новую, так что... совершенно естественно так себя чувствовать. У Эбигейл по щеке скатилась слезинка, но она придвинулась и сжала Уилла в объятиях. На несколько секунд он тоже её обнял. Когда они друг от друга отстранились, Эбигейл слабо улыбнулась и кивнула. — Спасибо… — сказала она. Уилл покачал головой, без слов говоря «Не за что». — Ну-у… мы будем внизу, если тебе что-то понадобится. Хорошо? — спросил он, догадываясь, что Эбигейл, наверное, хотелось побыть сейчас одной. Та ещё раз его поблагодарила. Когда он спустился вниз, Алана наводила порядок на кухне — она ездила за продуктами перед тем, как забрать Эбигейл из больницы. Приветственно кивнув, Уилл начал помогать ей раскладывать покупки, хотя понятия не имел, куда большинство из них класть. — Да всё в порядке. Просто оставь это здесь, я сама потом закончу, — сказала Алана, когда Уилл приподнял упаковку пасты, не зная, куда её девать. — Налить тебе вина, или пива, или ещё чего-то? — открывая холодильник, предложила она. — Пива, если можно, — ответил Уилл, пытаясь вспомнить, когда в последний раз пил пиво. Безуспешно — он успел привыкнуть к Ганнибаловым винам, и теперь обычно пил за каждой трапезой вино. Алана протянула ему бутылку пива и налила себе бокал вина. — Ты не любительница пива? — спросил Уилл, открывая свою бутылку выданной ему открывашкой. Тут до него дошло, как можно было расценить его вопрос, и он поджал губы — окажись здесь сейчас Ганнибал, он точно рассмеялся бы. — Была любительницей, вообще-то. Но… — отозвалась Алана, и вдруг замолчала, словно что-то вспоминая. — Скажем так, из-за некоторого неприятного опыта, теперь я его не выношу… Уилл понятия не имел, что это должно было значить, поэтому просто кивнул и сделал большой глоток пива. — Так что… как там Эбигейл? — спросила Алана, прислонившись к столешнице рядом с ним, и по этой смене темы Уилл почувствовал, что она нервничала. — Я знаю, что с тобой она держится более открыто, чем со мной, — Алана пожала плечами, и Уилл слегка улыбнулся. — С ней всё будет в порядке, просто… Это серьёзные перемены. Пройдёт немало времени, прежде чем она к ним привыкнет. — Угу, я знаю… — отозвалась Алана, отпив вина. — Алана, — позвал Уилл, чтобы она посмотрела на него. — Я знаю, что для тебя это тоже серьёзная перемена, но я помогу вам обоим со всем, с чем смогу. Хорошо? Алана со слабой улыбкой кивнула, а потом хихикнула. — Погоди, мы что, только что поменялись на секунду ролями? Я переживаю, а ты говоришь мне, что с Эбигейл всё будет в порядке… Засмеявшись, Уилл покачал головой. — Ну, я уж точно не собираюсь тебя психоанализировать. Они дружно рассмеялись. Отхлебнув ещё пива, Уилл прислонился обратно к столешнице. — Так, ладно, я серьёзно… Спасибо тебе, Уилл, — сказала Алана. — Правда. — Не за что. Я действительно за неё переживаю. Она… мой друг, наверное. И ты тоже, — добавил Уилл, потому что это было вроде как правдой. Он не относился к Алане с такой теплотой, как к Эбигейл, но всё равно считал её в некотором роде другом. Особенно когда общался с ней не как с психиатром. Уилл сказал это шутливо, но поймал на себе её внимательный взгляд. Посмотрев на неё в ответ, он увидел, что Алана вдруг посерьёзнела. Он уже хотел спросить, не сказал ли он что-то не то, но тут Алана придвинулась ближе и — совершенно неожиданно — его поцеловала. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее, но когда Алана обняла его за шею, он положил свободную руку ей на плечо и легонько оттолкнул от себя, одновременно отодвигаясь и разрывая контакт. Как только они отстранились друг от друга, Алана, похоже, тут же пожалела о своих действиях. — Алана, я… — О боже, извини, пожалуйста!.. — Да нет, всё в… Не беспокойся, — ответил Уилл, не зная, что сказать. — Нет, я… Я правда не хотела этого делать. В смысле, — быстро добавила она, наверное, сообразив, как это прозвучало, — я не знаю, зачем я это сделала. Извини, пожалуйста, — повторила она, сжав пальцами переносицу. — Да всё в порядке, правда, — заверил Уилл, неловко себя чувствуя не только из-за самой ситуации, но и из-за слов Аланы. В итоге он тихонько засмеялся, не в силах сдержаться. — Я просто… И замолчал, не уверенный, что собирался сказать. У Аланы округлились глаза. — О боже, ты с кем-то встречаешься!.. — выпалила она, и её голос звучал ещё более виновато. Как только она это сказала, у Уилла перед глазами мелькнул образ Ганнибала, хотя он тут же открыл рот, чтобы запротестовать… Но не смог. — Я… То есть... нет. Я… точно не знаю? Он отхлебнул пива, просто чтобы получить повод перестать говорить, и в эту секунду на кухне появилась Эбигейл. — Привет, — сказала она, выглядя гораздо более жизнерадостно, чем раньше. Уилл с Аланой кивнули и дружно сделали ещё по глотку. * * * Переодевшись в пижаму, Уилл пошёл в спальню — и Ганнибал был уже здесь, изучая книгу у него на тумбочке (Уилл уже и сам не помнил, какую). Уилл с блаженным вздохом нырнул под одеяло, радуясь возможности наконец-то отдохнуть после целого дня разъездов. Ганнибал вернул книгу обратно на тумбочку и тоже лёг. Уилл покосился на него, и его взгляд не мог опять не прилипнуть к тюремному комбинезону. — Ты же знаешь, что тебе не обязательно в нём спать? — сказал он Ганнибалу. — Хочешь, чтобы я его снял? — спросил тот. Уилл нахмурился. Ганнибал постарался произнести это без эмоций, но у него приподнялись уголки губ, так что в результате его слова всё равно прозвучали игриво. — Не говори это так, будто… Я просто… А, как хочешь. Если тебе так хочется, спи в комбинезоне. С этими словами Уилл перекатился на бок, чтобы оказаться к Ганнибалу спиной, и уставился на свой одёжный шкаф. Однако матрас задрожал, и обстановка изменилась: теперь перед Уиллом находилась белая стена. Повернувшись, он обнаружил, что они перенеслись в комнату в Балтиморе. И Ганнибал начал снимать комбинезон. Мгновенно покраснев, Уилл вперил взгляд в потолок, хотя краем глаза продолжал видеть раздевающегося Ганнибала. Не удержавшись, он всё-таки повернулся разок на него посмотреть — лишь для того, чтобы опять отвернуться, когда Ганнибал начал стягивать с себя и майку. В итоге Уилл просто зажмурился и не открывал глаз до тех пор, пока матрас снова не задрожал. Когда Уилл открыл глаза, они снова вернулись к нему в спальню и Ганнибал лежал в кровати, по пояс укрытый простынёй. Но Уилл всё равно видел его голый торс и предплечья. Не то чтобы раньше он никогда не видел Ганнибала полураздетым, но теперь всё было по-другому… Так что Уилл снова заставил себя отвести взгляд. Но Ганнибал (наверное, в качестве какой-то проверки) придвинулся ближе — настолько, что едва его не коснулся, — и втянул носом воздух. У Уилла заколотилось сердце. — От тебя пахнет Аланой, — заметил Ганнибал. Его голос казался спокойным, но Уилл уловил в нём недовольство. — Ага, я провёл с ней и Эбигейл весь день, — напомнил Уилл, хотя Ганнибал и сам это знал. Он не появлялся с самого утра, за что Уилл был ему благодарен, потому что ему не хотелось разрываться между разными людьми. — Нет, от тебя сильно пахнет Аланой. Уилл тут же вспомнил о поцелуе и его сердце пропустило удар. Он решил слегка закрыть своё сознание, чтобы Ганнибал ни о чём не узнал, но потом передумал. Развернувшись, он пожал плечами, стараясь не позволить близости Ганнибала на себя повлиять. — Она меня поцеловала, — сообщил он. Приподняв брови, Ганнибал улыбнулся краешками губ, но Уилл знал, что задел его, хотя бы немного. Как и намеревался. — И ты… поцеловал её в ответ? Уилл снова повернулся к нему спиной и выключил свет. — А вот этого ты не узнаешь, — ответил он, зная, что его ответ причинит Ганнибалу боль. Он собирался предоставить Ганнибалу гадать и терзаться сомнениями, ответил ли он на поцелуй Аланы, или нет, но, почувствовав его огорчение, на секунду зажмурился. Уилл хотел, чтобы Ганнибал помучился за всё, что он Уиллу причинил — хотя бы при помощи таких вот маленьких «наказаний», но это начинало становиться действительно трудным… Наконец Уилл опять развернулся к Ганнибалу. Тот смотрел в потолок (наверное, чтобы не встречаться с Уиллом глазами), положив левую ладонь себе на грудь. Поколебавшись, Уилл хотел снова отвернуться, но в итоге вздохнул и придвинулся ближе, положив подбородок Ганнибалу на плечо и накрыв его ладонь своей, переплетя их пальцы. Закрыв глаза, он почувствовал, как Ганнибал коснулся его лба губами. В таком положении они и застыли. — Не поцеловал... — прошептал он, и почувствовал, что Ганнибал улыбнулся. Уилл легонько сжал его ладонь. * * * Ночью Уилл проснулся, путаясь в простынях и хватая ртом воздух. Пытаясь дышать. Повертев головой по сторонам, он начал успокаиваться, когда увидел, что находится в собственной комнате, а не в лесу, охотясь на женщину, как в своём сне. Выбравшись из постели, он поплёлся в ванную, где плеснул себе в лицо холодной водой и выпил пару пригоршней, после чего пошёл обратно в спальню, чтобы переодеть мокрую футболку. Это был его первый кошмар с тех пор пор, как он разрешил Ганнибалу вернуться, потому что обычно его присутствие помогало Уиллу со снами. Но Ганнибал ведь не находился рядом постоянно, так что рано или поздно кошмар вроде сегодняшнего просто обязан был просочиться. Подойдя к кровати, Уилл не удивился, обнаружив там Ганнибала, который приподнялся на левом локте и наблюдал за его перемещениями. Забравшись под одеяло, Уилл со вздохом закрыл глаза, чувствуя прохладную ткань чистой футболки у себя на спине. — Я в порядке… — пробормотал он, поскольку продолжал чувствовать на себе взгляд Ганнибала. Затем наконец повернулся к нему. Ганнибал тоже лёг и приглашающе развёл руки. — Иди сюда, — позвал он. Уилл покачал головой. — Нет, я весь потный из-за кошмара, — ответил он, поскольку это было правдой. Он умылся и сменил футболку, но знал, что этого недостаточно. Те несколько раз, когда Уиллу доводилось делить постель с другим человеком, он всегда стыдился такого своего состояния. В конце концов он смирился с его неизбежностью, но это не означало, что Уилла устраивало, чтобы Ганнибал чувствовал весь этот пот и терпел — просто из-за знания, что Уилл будет лучше спать, к нему прижимаясь. — Уилл… немного пота меня не смутит. Слегка насупившись, Уилл опять покачал головой, но уже менее убеждённо. Его мышцы были напряжены, а нервы взвинчены, и он знал, что успокоится от Ганнибалового прикосновения. Он жаждал его прикосновений… — Иди сюда, — повторил Ганнибал. И, возможно, Уилл ошибся, но ему показалось, что это прозвучало скорее просяще, чем требовательно. Снова вздохнув, Уилл сдался и подкатился поближе, положив руку Ганнибалу на плечо и взглянув ему в лицо, прежде чем позволить себе прижаться к нему всем телом — словно переспрашивая, уверен ли Ганнибал. В качестве ответа тот положил ладонь Уиллу на спину и притянул его к своей груди, побуждая лечь. Поначалу Уилл практически не шевелился, но Ганнибал вытер ему лоб ладонью, откидывая назад влажные кудряшки, и Уилла тут же накрыла волна облегчения. Он всё равно потянулся к Ганнибалу своим сознанием, но не почувствовал от него никакого отвращения и наконец расслабился в его объятиях. Проснувшись, Уилл сладко потянулся и, зевая, крепче обнял Ганнибала… И тут до него дошло, что он действительно к кому-то прикасался. Больше того, он с кем-то обжимался — поэтому он вскинул голову и открыл глаза. Ганнибал посмотрел на него в ответ и улыбнулся. Перекатившись на спину, Уилл устроил голову между подушкой и Ганнибаловым бицепсом. — Что ты здесь делаешь? — потерев глаза, спросил он. — Хочешь, чтобы я ушёл? — Я этого не говорил… — увильнул от ответа Уилл. — Но когда мы оба засыпаем, то всегда возвращаемся в свои комнаты. Ганнибал ничего не ответил, поэтому Уилл чуть повернулся, чтобы встретиться с ним взглядом — и заметил тёмные круги у него под глазами. И понял в чём дело за секунду до того, как Ганнибал озвучил это вслух. — Я больше не засыпал. — Извини... — вздохнул Уилл. Ганнибал промолчал. Но не выглядел недовольным из-за того, что его разбудили посреди ночи, после чего он не смог уснуть. Потом Ганнибал зашевелился, так что Уилл приподнял голову, освобождая его руку, и они остались лежать лицом к лицу. Какую-то секунду Уилл просто Ганнибала рассматривал, но потом покосился на его левое плечо. Хотя Ганнибал на него опирался, Уилл всё равно мог видеть тонкий розовый шрам. Особенно не задумываясь, он протянул руку и провёл по шраму указательным пальцем, чувствуя подушечкой его неровную линию. — Зачем ты это сделал? — спросил он, и посмотрел Ганнибалу в глаза, продолжая касаться его кожи. — Ты же сам это потом сделал, да? — Да, — подтвердил его знание Ганнибал. — Почему? — Потому что…. Когда ты меня порезал, я это действительно почувствовал. — Я тоже. Должно быть, по нашей связи. Я тогда так растерялся… — прошептал Уилл, вспоминая тот день. Тем вечером он пошёл спать, утопая в лихорадке и растерянности, но всё равно ясно помнил эту часть. — Я тоже… Но я не мог выносить отсутствия твоей отметины у меня на коже. Уилл снова взглянул на шрам и слегка улыбнулся. Вообще-то, ему понравилось, что Ганнибал считал шрам его отметиной. И в определённой степени так и было. Ганнибал её на себе не оставил бы, если бы Уилл его тем вечером не порезал… Так что, даже если Уилл и не нанёс этот шрам собственноручно, это всё равно был его шрам. Он оставил на Ганнибале свой знак. — У меня тоже есть от тебя шрам, — глядя Ганнибалу в глаза и по-прежнему улыбаясь, ответил он. Ганнибал на долю секунды нахмурил брови, но Уилл просто повернулся к потолку и оттянул ворот своей футболки, обнажив правое плечо. Там виднелась оставленная Тобиасом Баджем линия. Рана уже совсем зажила, хотя иногда всё равно начинала болеть, если Уилл поднимал тяжести или на неё надавливал. Ганнибал протянул руку и, копируя недавнее движение Уилла, провёл по шраму большим пальцем. Уилл пытался контролировать своё сердцебиение, но от прикосновений Ганнибала его сердце всегда начинало колотиться быстрее, какими бы лёгкими эти прикосновения ни были. — Ты не поставил его своими собственными руками, но… он почти твой, — сообщил Уилл, и эта мысль не вызывала у него ни раздражения, ни горечи. Ганнибал посмотрел ему в глаза и устало улыбнулся. — Наши шрамы наделены силой напоминать нам, что прошлое действительно произошло… А этот — заставил тебя наконец увидеть настоящее. Его ладонь ещё несколько секунд оставалась лежать у Уилла на плече, пока они смотрели друг на друга, а потом Уилл отпустил ворот футболки, и контакт разорвался. — Тебе стоит вернуться к себе и немного поспать, — вставая с кровати, сказал Уилл. — Ты не хочешь, чтобы я приготовил тебе завтрак? — Думаю, один день я и сам как-нибудь справлюсь, — заверил Уилл, позабавленный его заботой, и скрылся в ванной. Когда он вышел, Ганнибал исчез, и Уилл задышал свободнее, потому что в последнее время их взаимодействие — любое — было ужасно интенсивным. Решив выжать из этого воскресенья максимум, после завтрака Уилл повёл собак на длинную прогулку. Затем немного поработал над своими лекциями, запланированными на понедельник, слегка поубирал и приготовил себе простенький ланч. Потом пошёл в сарайчик за дровами, где обнаружил, что у него было меньше поленьев, чем он ожидал. У него ещё остались цельные срубленные стволы (Уилл всегда покупал их, а не готовые дрова, потому что так получалось дешевле), поэтому он решил заготовить немного дров, пока не село солнце и не начало холодать. Взяв топор и пару стволов, он принялся колоть их возле сарайчика. Уже почти закончив, он почувствовал колебания воздуха и обернулся, с топором в руках и тяжело дыша от физического труда. Возле дома, прислонившись к крыльцу и обнимая себя за плечи (комбинезон не мог защитить от такого холода), стоял Ганнибал. Он выглядел гораздо более отдохнувшим, чем утром. — Я почти закончил, — сообщил Уилл, крутанув в руках топор. — Можешь идти в дом. И, обернувшись, продолжил колоть дрова, не сомневаясь, что Ганнибал не пошёл внутрь, хотя связь ему и позволяла. Зная, что Ганнибал за ним наблюдал, Уилл улыбнулся и заработал топором, остро ощущая Ганнибалов взгляд, но вместе с тем польщённый его вниманием. Закончив, он обернулся и увидел у Ганнибала на губах еле заметную улыбку. Уилл слегка покачал головой, стараясь не покраснеть и не дать Ганнибалу понять, что у него снова бешено заколотилось сердце — отчасти именно из-за Ганнибала. Они отнесли топор и большую часть дров в сарайчик и взяли каждый по несколько поленьев в дом. Разведя огонь, Уилл принялся растирать руки, дыша на них тёплым воздухом, потому что совсем замёрз, проведя столько времени на улице. Поначалу он этого даже не заметил, но когда он закончил колоть дрова, солнце уже почти совсем село. — Может, бокал виски, чтобы согреться? — предложил Ганнибал, когда Уилл встал перед камином. — Думаю, сначала мне нужно принять душ. Но ты пей, если хочешь… — ответил Уилл, снимая куртку и идя в ванную. — Не волнуйся, Уилл, я без тебя не начну, — отозвался Ганнибал. Уилл застыл, держась за дверную ручку. Дело было не в самих словах, но в том, каким тоном Ганнибал их произнёс. Уилл на секунду обернулся. Ганнибал широко улыбался, показывая зубы и даже не пытаясь скрыть, как прозвучала его фраза. Уилл постарался замаскировать свою реакцию, но у него ничего не получилось, так что он попросту сбежал в ванную так быстро, как только мог. Стоя под душем, он не мог перестать думать про Ганнибала, что привело к воспоминаниям о том случае, когда Ганнибал зашёл к нему в душ и начал его трогать так, как никто прежде. Уилл слегка заслонил своё сознание, чтобы Ганнибал ничего не почувствовал, хотя какой-то части него, наоборот, хотелось, чтобы Ганнибал почувствовал его возбуждение и зашёл сейчас в душ, и снова начал его трогать. Уилл представил себе прикосновения его ладоней, то, как его пальцы заскользили бы у Уилла по спине, вызывая дрожь удовольствия… Но быстро отмёл эти мысли. Он не был к этому готов. Не так быстро. Не тогда, когда какая-то часть него всё ещё на Ганнибала злилась, и не тогда, когда его до сих пор шокировала сама идея позволить другому мужчине так к себе прикасаться. Потому что когда Ганнибал трогал его тогда в душе, это было совершенно иначе — Уилл тогда считал его галлюцинацией, даже если происходящее и казалось ему реальнее чего угодно. Но было и ещё кое-что: Уилл тогда не чувствовал всего, что чувствовал сейчас. Сейчас всё было гораздо более запутанно и интимно. Когда Уилл снова впустил Ганнибала в свою жизнь, он боялся, что тот станет вести себя слишком бесцеремонно, попытается действовать нахрапом. Уилл, наверное, его не отверг бы, даже зная, что ещё не готов… Но Ганнибал не делал ничего подобного — он вёл себя безупречно, предоставляя Уиллу столько свободного пространства, сколько тот хотел, уважая очерченные Уиллом границы даже во время поцелуев… Уилл попытался ненадолго выбросить Ганнибала из головы. Сделав воду похолоднее, он уткнулся лбом в прохладную кафельную плитку и стоял так до тех пор, пока у него не опала эрекция. Когда он вернулся в гостиную (проведя в душе дольше обычного), Ганнибал уже что-то готовил, а из динамиков звучала песня Джонни Кэша. Улыбнувшись, Уилл медленно подошёл к нему, наблюдая за движениями его ножа, режущего на доске мясо, и за сокращающимися мышцами на его обнажённых запястьях. Приблизившись, Уилл — как и много, много раз прежде — позволил себе загипнотизированно уставиться на движущуюся ткань на спине Ганнибалового комбинезона. И вспомнил, как впервые к нему прикоснулся. Какое это было невероятное и потрясающее ощущение. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь… Подняв руку, он после секундного колебания дотронулся до Ганнибала точно посередине спины — там, где начинал изгибаться позвоночник. Ганнибал тут же застыл, и стук ножа прекратился. Слегка повернувшись, Ганнибал посмотрел на Уилла. — Извини. Это причиняет тебе дискомфорт? — не убирая руки, спросил Уилл. — Вовсе нет. Просто иногда ты меня удивляешь. Уилл уже знал, что Ганнибал считал это чем-то хорошим, и не удержался от улыбки, когда тот вернулся к своему занятию. Уилл знал, что Ганнибал обладал над ним определённой властью, но снова вспомнил свои мысли в душе: о том, как сильно Ганнибал себя сдерживал… И задумался, доводилось ли Ганнибалу так себя сдерживать из-за кого-либо ещё — и не было ли это проявлением власти, которой обладал над ним Уилл? — Не хочешь мне помочь? — спросил Ганнибал, указывая ножом на горку выложенных на столешницу грибов. — Конечно. Уилл наконец убрал руку с его спины и начал шинковать грибы так, как сказал Ганнибал. Но его мысли продолжали вертеться вокруг прежней темы. Он пытался смолчать, но в итоге не выдержал. — Ты… никогда ко мне не прикасаешься, если только я не делаю этого первым, не так ли? Ганнибал, как раз натирающий мясо специями, сделал паузу и посмотрел на него. Уилл не отрывался от работы, но краем глаза прекрасно его видел. — Да, это так. — Почему?.. Уилл продолжал шинковать грибы. Он не хотел останавливаться, не хотел на Ганнибала смотреть, пока они обсуждали такие вещи… Но когда Ганнибал не ответил, ему пришлось остановиться и встретиться с ним взглядом. — Потому что я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности и знал, что можешь мне доверять. И я знаю, что сейчас — это то, что тебе нужно. У Уилла быстрее застучало сердце. Он попытался не обращать на него внимания, чтобы суметь заговорить снова. — Доверие — это очень сильное слово. — Мне кажется, у нас очень сильная связь. Или ты со мной не согласишься? Уилл на секунду задумался, по-прежнему ли они говорили всего лишь о доверии, но отвёл глаза, не в силах выдерживать Ганнибалового взгляда. И снова взялся за грибы, хоть уже нашинковал почти все. — Можно теперь мне тебя о чём-то спросить? Положив нож на столешницу, Уилл придвинул доску с грибной горкой поближе к Ганнибалу, который уже закончил подготавливать мясо. — Почему бы и нет? Ганнибал вымыл в раковине руки и, вытирая их полотенцем, повернулся к Уиллу. — Ты почти никогда ко мне не прикасаешься, если ещё не наступила ночь. — Да… — Почему? — спросил Ганнибал, улыбаясь самыми краешками губ, потому что почти дословно повторял их предыдущий диалог. Уилл развернулся, прижавшись спиной к столешнице. Потом закусил губу и задумался, не промолчать ли. Но он ведь знал ответ на этот вопрос. — Потому что… потому что так проще. И было ещё проще, пока я считал тебя галлюцинацией. — Почему? — снова спросил Ганнибал, кладя полотенце на столешницу и делая шаг к Уиллу. — Потому что сейчас я знаю, что ты настоящий и мои чувства… — Уилл сделал паузу и на секунду закрыл глаза. — В какой-то степени они тоже настоящие, а не просто трюк моего воображения… И поэтому теперь мне сложнее всё это принять. Темнота немного помогает… Когда Уилл наконец посмотрел на Ганнибала, тот оказался ближе, чем он ожидал. Уилл даже чувствовал его запах. Он заскользил взглядом от Ганнибаловой груди к шее, потом к губам и, наконец, к глазам. — Помогает каким образом? Уилл знал, что Ганнибал его слегка подталкивал, проверял его границы, — но не злился на него за это. Не в этот раз, поэтому он просто тихо засмеялся. — Помогает принять некоторые вещи. До этой нашей связи я думал… я считал себя гетеросексуалом. Сердце Уилла загрохотало у него в груди, словно удары молота, потому что он наконец-то произнёс это вслух. Они наконец-то затронули эту тему. Ганнибал улыбнулся и придвинулся ещё ближе, но совершенно к Уиллу не прикасался. — Сексуальная ориентация не обязана быть чем-то незыблемым, Уилл. Она может быть непредсказуемой, может меняться и развиваться… Совсем как человек. Уиллу снова показалось, что Ганнибал сейчас говорил не только об ориентации — он не сомневался, что Ганнибал говорил о нём самом. Придвинувшись ближе, Уилл вскинул подбородок, задев нос Ганнибала своим. И позволил себе потянуться к нему сознанием, закрыв глаза и просто стоя рядом, слушая своё слишком быстро колотящееся сердце, чувствуя их смешивающееся дыхание и то, как их губы почти соприкасались, но всё-таки нет. Ганнибал вообще не шевелился. Открыв глаза, Уилл улыбнулся, потому что он тоже проверял Ганнибаловы границы, испытывал его терпение… Отодвинувшись, Уилл прижался спиной к столешнице (Ганнибал стоял так близко, что другой возможности отстраниться просто не было) и слегка коснулся ладонью его живота, прежде чем уйти в гостиную. Сев через час ужинать, они оба посмотрели друг на друга и улыбнулись — и Уилл вынужден был на мгновение отвести взгляд. В эту секунду он представил, что так будет проходить каждый день его жизни, до самого конца, и эта мысль оказалась на удивление успокаивающей. Уилл всегда считал, что одинок в этом мире, и даже смирился с этим фактом. Но теперь у него был Ганнибал, и, возможно, он обрёл родственную душу. Они ведь не просто были друг с другом связаны — Уиллу казалось, что Ганнибал его видел, а сам он начинал по-настоящему видеть Ганнибала. И он никогда не чувствовал себя так хорошо понимаемым. Их связь иногда до сих пор не укладывалась у него в голове, и дело было даже не в их способности появляться рядом, несмотря на разделяющие их мили, и не в возможности чувствовать эмоции друг друга… Дело было в понимании и принятии. Ганнибал его понимал, даже те грани, которые Уилл запрещал себе выпускать наружу. И он не сомневался, что Ганнибал никогда не позволял никому увидеть себя настолько глубоко, как позволял ему. Уилл знал, что это должно было ощущаться чем-то ненормальным — учитывая, кем Ганнибал являлся и что он сделал с Уиллом. Но почему тогда это казалось таким правильным?.. * * * Следующая неделя пролетела совсем быстро, заполненная уже рутинным для них распорядком (хотя тот и не казался рутинным). Они с Ганнибалом продолжали друг вокруг друга танцевать, проверяя и дурачась, пока Уиллу не начинало казаться, что они приблизились к границе, которую он пока не готов был пересечь. Но Ганнибал уважительно соблюдал любые его негласные ограничения, за что Уилл был ему мысленно благодарен. Наконец снова наступили выходные. Они с Ганнибалом сидели в гостиной: Уилл заканчивал проверять студенческие работы, а Ганнибал смотрел телевизор. Уилл сидел на своём диванчике, но придвинул его ближе к деревянному столику и к Ганнибалу, чтобы устроить ноги на подлокотнике его дивана. Ганнибал положил левую руку Уиллу на лодыжки и рассеянно поглаживал большим пальцем полоску кожи между его пижамными штанинами и носками. Такой крохотный жест, но Уилл вот уже пять минут безуспешно пытался прочесть один и тот же параграф в студенческой работе. Наконец он со вздохом оторвал от неё взгляд, сдаваясь, и отложил бумаги в сторону. И только теперь заметил, что Ганнибал щёлкал каналами слишком быстро, чтобы успеть хотя бы заинтересоваться тем, что по ним шло. Некоторое время Уилл наблюдал, как он еле заметно поджимал губы и хмурил брови, сосредотачиваясь на событиях на экране. Потом Уилл перевёл взгляд на его руку у себя на щиколотке. Ганнибал продолжал выводить на ней пальцем круги, наверное, и сам того не осознавая. А может, осознавая. Может, Ганнибал очень даже хорошо осознавал свои действия и их эффект на Уилла, и именно поэтому продолжал так делать… — ...наш следующий гость… — ...стоял на этом самом месте… — ...мотор сломался, и… — ...которое они считают четвёртой жертвой… — не могу в это поверить!.. — Погоди-ка, — Уилл поднял взгляд на экран. — Можешь переключить обратно? Ганнибал ничего не ответил, но вернулся на предыдущий канал. — …которые можно было бы связать между собой. ФБР пока не сделало официального заявления, но всё указывает на то, что это один и тот же убийца, поскольку все жертвы были убиты одинаково, — вещал репортёр, и сердце Уилла загрохотало у него в ушах. Он сел, убрав ноги с Ганнибалового диванчика. — Всех четырёх женщин похитили, оставив на месте преступления единственную улику в виде предмета одежды; всех их где-то держали, а потом убили, содрали с них кожу и выбросили тело в реку — точно так же, как последнюю найденную жертву. Хотя остальные подробности... Уилл отвёл взгляд, потому что дальше начали показывать фотографии жертв, а он не мог на них смотреть. Он запустил обе ладони себе в волосы. Ганнибал выключил телевизор и теперь наблюдал за Уиллом, но не давил. Уилл сосредоточился на том, чтобы выровнять дыхание. Наконец, почувствовав себя более-менее в порядке, он поднял глаза на Ганнибала. Тот выглядел обеспокоенным. — Я в порядке, просто… — Я понимаю, — ответил Ганнибал, потому что Уиллу не требовалось ему объяснять, что он чувствовал, когда видел нечто подобное. Его воображение включилось в ту же секунду, как он услышал первые несколько подробностей об убийствах, и Уилл в таких случаях ничего не мог поделать — только позволить этому продолжаться и ждать, пока образы не выветрятся у него из головы. Уилл обхватил себя за плечи, потому что тепло камина, кажется, вдруг перестало до него долетать. Ганнибал встал, и Уилл потеснился, чтобы он мог сесть рядом. Как только он сел, Уилл положил голову ему на плечо, тут же почувствовав себя лучше от этого контакта. Ганнибал обнял его за плечи, и Уилл приподнял голову, уткнувшись носом ему в шею. — Думаешь, он придёт? Уиллу сразу понял его вопрос, без уточнений, и его желудок сжался от тревоги. — Возможно... Но он лгал. Уилл почти не сомневался, что рано или поздно Джек объявится. Он точно вспомнит про Уилла, когда они не смогут раскрыть это дело. Четыре жертвы — это уже выглядело чем-то слишком серьёзным. Слишком важным, слишком срочным, чтобы уважать желание Уилла перестать заниматься оперативной работой. Уилл знал, что возвращение Джека было лишь вопросом времени...