***
Сакура сжала руками тонкую струящуюся ткань. Она удивленно рассматривала приглянувшееся ей кимоно из уличной лавки, которое теперь красовалось в небольшой коробке у нее под дверью. В целом, было понятно, что темное одеяние чей-то щедрый презент, но кто отправитель? Этот вопрос мучил Харуно, Она предусмотрительно перед тем, как взять в руки, проверила кимоно на наличие ядов или дзюцу с контактной активацией, но ничего не нашла. Сакура была сильно удивлена и не меньше насторожена своему неожиданному подарку. Если рассуждать логически, то тот, кто его подбросил, знал, что она собирается на церемонию, но таковых много. Важной деталью являлся выбор кимоно, девушка чертыхнулась, кто-то проследил за ней на улице, а она даже не заметила. Сакура отправилась в комнату принцессы Хэнэко, чтобы передать прислуге какие-то личные вещи гостьи. Конечно, она не была посыльной или девочкой на побегушках, но сама вызвалась помочь не справляющейся с задачами прислуге. Во всем виноват интерес Сакуры к тому, какой окажется небезызвестная Хэнэко. Харуно зашла в небольшое помещение, в котором царила приятная суматоха. Вокруг Хэнэко порхали служанки, они красили ее, укладывали струящиеся волосы в сложную прическу, подбирали одежду. Сакура поджала губы, понимая, что из ее волос ничего грандиозного сотворить не получится, длина не позволяла, да и сама Сакура не особо умела. Лица прислуги были довольно напряженными и нервными. Хэнэко была невысокой пухлощекой, слегка полноватой девушкой, обладательницей узких лисьих проникновенных карих глаз и ухоженных длинных каштановых волос. Сначала Сакура недоумевала, она не понимала, чем было вызвано странное поведение братьев Сенджу при одном упоминании имени принцессы, но как только девушка открыла рот, все стало на свои места. Хэнэко оказалась взбалмошной, избалованной и своенравной. Она совершенно не уважала людей, старающихся ей угодить, хамила и постоянно щебетала колкости, грозясь на всех нажаловаться отцу. Один раз девушка даже специально перевернула шкатулку с украшениями и с торжествующим видом приказала прислуге опуститься к ее ногами и собрать все. В жизни таких людей все зависит от статуса денег и власти, что же, по всем слухам, Хэнэко – дочь своего отца. Сакуре стало противно. Видимо, девушка абсолютно не уважала труд других и не имела представление о том, как живется за пределами дворца феодала, или не хотела. У Сакуры вяли уши, и она сжимала кулаки, чувствуя, как агрессия снова оседает в ней при одном только взгляде на Хэнэко. Куноичи не продержалась в обществе принцессы и пяти минут и поспешила удалиться, чувствуя, как помимо злости внутри расползается липкое волнение о предстоящей встрече с феодалом. Утро началось с подбадривающей встрече с Минами, которая пожелала ей удачи и волнительных сборов. Сакура натянула на себя кимоно, подмечая, что пояс красиво сидит на талии, а средняя длина рукава слегка оголяет элегантные бледные запястья. Оказалось, что ее волосы довольно сильно отросли, что служило еще одним болезненным напоминанием о том, как много уже времени прошло, с тех пор как она попала в прошлое. В итоге, Харуно собрала несколько прядей спереди, и заколола у лба, оставляя другие локоны распущенными. Перед выходом из комнаты она еще раз заглянула в зеркало. Сакура выглядела свежо, бодро и элегантно. На террасе она встретила Тобираму, Хашираму, Мадару и Изуну, которые являлись представителями обоих кланов. Когда Сакура поклонилась и подняла голову, улыбаясь, она удивленно замерла, заметив выражения лица мужчин. Изуна и Хаширама пораженно смотрели на нее, Мадара приподнял брови, даже Тобирама слегка расширил глаза, и ей показалось, что его зрачки увеличились. Харуно уже испугалась, что что-то сделала не так, оделась неподходяще или бьякуго явно выступил на лбу, но Хаширама вдруг отмер и широко улыбнулся. – Сакура-чан, ты просто обворожительна!!! Харуно постаралась скрыть смущение. Реакцию всех мужчин ей обдумывать не хотелось. Единственное, чего сейчас жаждала ее душа, так это убежать к себе в комнату и спрятаться под одеялом от всего мира. Бурная палитра чувств наверняка снова отразилась на ее лице. Девушка одновременно ощущала волнения, предвкушение и любопытство. Похвала Шодайме была приятна, но не могла затмить мрачные мысли. Она все еще ощущала себя лишней во всей величественной процессии. – Спасибо, Хаширама-сама. Харуно позволяла себе много размышлять о судьбе деревни в последние дни. Она расцветала от осознания того, что может лицезреть своими глазами появление ее родной деревни. Рождение Конохагакуре но Сато расположенной в Хи но Куни (Стране огня). Как одно из Шиноби Годайкоку, Конохагакуре скоро объявит Каге в качестве своего лидера. Все больше кланов присоединялось к деревне, уже ходили слухи, что и в других странах начали образовываться селения. Она буквально видела, как пишется история. Куноичи, к счастью недолго, пришлось неловко топтаться на месте. Сакура заметила, что напряжения, обычно сквозившее между Тобирамой и Мадарой удвоилось, ведь рядом был Изуна. Как известно, младшие братья испытывали взаимную ненависть и готовы были перегрызть друг другу глотки при малейшей на то возможности. Все прошли по узкой тропе сквозь замечательный сад. Харуно грустно обернулась назад, раздумывая о том, сильно плохо и было, пустись она сейчас с криками куда-нибудь прочь, изображая из себя умалишённую. Сакура на мгновение позволила себе восхититься утончённостью и гармонией в саду. Небольшой чайный уголок, в котором был сооружен тясицу, представлял собой простые камни, имитирующие горный склон с вечнозелёными растениями, мхом и бумажными фонариками. Они миновали прихожую, и попали в уютную, однако, вполне роскошную комнату чайного домика. Сакура ожидала, что чайный мастер, отдавая дань традициям, заведет беседу, ухаживая за гостями. Но, по всей видимости, роль его была более чем формальной. Пока в котле нагревалась вода, пришедшим подали лёгкое угощение – кайсэки. Сакура позволила себе нахмуриться. Дайме опаздывал, учитывая официальные требования церемонии, это было непозволительно, но статус и вседозволенность правителя, видимо, ни к чему не обязывали. Дыши, Харуно. Ты еще ни разу не встретилась с этим человеком, а уже делаешь поспешные выводы. Что-то внутри подсказывало, что ее интуиция не ошибалась, но Сакура усилием воли запихнула эти ощущения куда подальше. Хаширама разряжал обстановку беседами, обращаясь то к Мадаре, то к Тобираме. Оба воина отвечали односложно и сухо, отчего беседа Шодайме больше походила на диалог с собой. Харуно чувствовала себя некомфортно. Над Нидайме и Мадарой, Словно сгустились тени, оба выглядели как каменные глыбы, при этом распространяющие угрозу. Она периодически ловила ободряющие взгляды Изуны, отчего на сердце становилось чуть спокойнее. Хаширама пару раз обращался к Сакуре, которая старалась поддержать беседу ни о чем. Наконец, спустя долгое время томительного ожидания, в двери появился виновник неловких посиделок. Все сидящие встали со своих мест, чтобы поприветствовать Дайме. Кеничи Мацуда оказался практически таким, каким Сакура себе его представляла. Грузный мужчина в дорогих роскошных одеждах, с лисьим прищуром хитрых глаз. В нем не было ни благородных аристократических черт, ни красоты. Харуно почувствовала, как ее почему-то прошиб озноб. Этот человек с первых секунд появления в ее поле зрения, заставил ощутить себя крохотной и уязвимой. В его темных глазах читалась алчность и интерес. За ним прошла Хэнэко. Ее блестящие волосы были собраны в громоздкую сложную прическу, а кимоно Сакуры по сравнению с ее нарядом едва ли равнялось одежде прислуги. В волосы принцессы были вплетены золотые нити, весь белый наряд покрывали узоры золотом, серебром и драгоценными маленьким камнями. Пожалуй, это выглядело даже слишком пышно и вычурно для чайной церемонии. Даже дорогие наряды и обилие косметики не делали принцессы красивой, однако ухоженность и лоск, которым наделяли ее богатства, играли свою роль. Слуги и личная охрана Дайме удалились, однако Сакура чувствовала их присутствие поблизости. Стража всегда была начеку, ведь Дайме могли грозить любые опасности. – Здравствуй, Хаширама, Тобирама… Мадара! – холодно улыбнулся Кеничи, – а этот молодой человек должно быть Изуна Учиха. – Да, господин Мацуда, – он поклонился. – А, Вы, очаровательная юная леди должно быть Сакура, – Кеничи говорил мягко, обращаясь к ней, однако от ее взора не укрылся оценивающий блеск стальных глаз. Харуно глубоко поклонилась, надеясь, что Дайме поспешно забудет об ее персоне. Однако она все еще чувствовала затылком пристальное внимание. Ками, куда ее занесло? Хагоромо говорил не дать будущему кардинально измениться, но для этого требовалось быть буквально тенью и не вмешиваться не в какие события. Замечательно, Сакура, просто блестяще. Имя, предающееся всеобщей огласке и встреча, ни с кем-нибудь, а с Дайме - это то, что нужно, так держать! – Мацуда-сама, рад приветствовать Вас и прекрасную Хэнэко! – улыбнулся Шодайме, – как прошел Ваш путь? Не утомились? Чайный мастер, скрывавшийся за Фусуму, стал заваривать чай Гёкуро. Несмотря на то, что эта церемония была больше формальной, для Харуно она все равно казалась познавательной и интересной, пропитанной особым духом традиций. Сакура с предвкушением вдохнула аромат трав, ненадолго отвлеклась от мрачного смога, висевшим над ней в виде присутствия Дайме и его дочери. Жемчужная роса или гёкуро – наиболее редкий и дорогой сорт чая, который имел сладковатый вкус «умами» и нотки свежего морского бриза. – Нисколько, Хаширама, – Дайме даже не взглянул на свою дочь, которая вовсю глядела на обаятельных шиноби, натянув на лицо кокетливую улыбку, – смею отметить, дом клана Сенджу похорошел с тех времен, когда я бывал тут раньше. – Знайте, ваша похвала очень приятна всему нашему клану, – Хаширама говорил, рассыпаясь улыбками, но все они отличались от искреннего и лучезарного выражения лица, которое напоминало Сакуре ее лучшего друга. Харуно чувствовала, что Шодайме ощущает себя не в своей тарелке, рассыпаясь в приторных придворных любезностях. Все действия и движения чайного мастера были точно проработаны и размеренны, он двигался в ритм с дыханием. Все утихли. Это был наиболее медитативный этап чайной церемонии. Мастер засыпал чай в грубую керамическую чашу, наполнил кипятком, и начал толочь бамбуковой мешалкой до полного приготовления. Хозяин поклонился участникам церемонии и передал чашу с густым чаем Дайме, как старшему из присутствующих. Кеничи положил на левую ладонь шёлковый платок фукуса, взял чашу правой рукой и сделал глоток. После этого Мацуда опустил фукуса на циновку, вытер края чаши и отдал ее следующему по порядку. Каждый гость подобным образом отпил чай. Для традиционной чайной церемонии Питье чая из общей чаши должно показывать единение участников церемонии. Когда гости опустошали чашу, она снова прошлась по кругу пустая. Каждый должен был познать ощущения себя и чаши в руках. Сакура не могла углубиться в смысл происходящего, она делала все на автомате. Разум подсказывал, что все в комнате вовсе не думают о познании себя, а глубоко сосредоточены на делах насущных. Но в этом и была опасность общения с коварными политиками, которые никогда не говорили ничего напрямую. Такие люди, как дайме умело плетут интриги, соблюдая этикет и наигранное почтение. Харуно ненавидела подобное притворство. Чайный мастер приготовил лёгкий чай для каждого участника в отдельных маленьких посудинах. Насколько Сакура знала, он мог был удаляться до конца церемонии, но разговор трех основателей и дайме должен был пройти без лишних глаз и ушей. «Что я тогда тут делаю, Шаннаро!?». Мастер глубоко поклонился и вышел. Сакура поборола желание пуститься за ним следом. Сладковатый привкус прекрасного чая осел на языке горечью предстоящей беседы. Дайме снова перевёл взор на Сакуру, словно прочитав ее мысли. От его пытливого взгляда по спине пробежалась волна мурашек. Она почувствовала, как напрягся Тобирама, плотно смыкая челюсти. Странно, но Сакура ощутила изменение в настроении Нидайме буквально затылком, не глядя напрямую. – Помнится, когда ты писал мне письмо о таинственной целительнице, – под этими словами ей захотелось сжаться, – ты не упоминал, насколько госпожа Харуно молода и красива. На этот раз напряжение повисло между всеми шиноби, находящимися за столом. Хэнэко, будто только что заметила Сакуру, посмотрела нее заинтересованным взглядом сверху вниз, и словно удовлетворившись своими наблюдениями, отвела глаза. Харуно мысленно молила Ками о том, чтобы выбраться отсюда без проблем. Ей вовсе не хотелось становиться пешкой в политических играх господина Дайме. Хаширама тем временем судорожно пытался создать атмосферу беззаботной беседы. – Сакура прекрасная девушка, я так восхищён ее медицинскими талантами, что попросту забыл описать все остальное, – неловко молвил он. – Если таланты госпожи Харуно так хороши, как вы описываете, – усмехнулся Кеничи, – это даст огромное преимущество Стране огня, однако, насколько я знаю у нее нет клана, – то, что о ней говорили в третьем лице, словно Сакура не сидела напротив возмущало ее не больше, чем дальнейшие слова правителя, – но это не беда, если госпожа Харуно станет частью другого могущественного семейства. Сакура почувствовала, как страх тянет к ней свои липкие лапы. Нет, нет, нет. Фиктивный брак — это союз, заключенный между членами богатых семей, которые находятся у власти. Многие аристократы и в ее времени не имели права собственного выбора ,а в эпоху воюющих государств и подавно. Принято, чтобы будущая партия для бракосочетания не была более низкого происхождения и материального состояния, чем ее супруг. Зная эти правила, Сакура иной раз радовалась, что не была частью ни одной из аристократических династий, но сейчас… Ее роль даже в качестве шиноби была неоценима, Дайме хотел привязать ее и Сенджу к себе всеми возможными способами, пусть это даже будет стоить ей свободы. Из истории Сакура знала, что сам Хаширама должен будет в будущем столкнуться с подобным. – Она не может, – вырвалось у Хаширамы раньше, чем он смог правильно сформировать ответ, – Сакура еще слишком юна. – Не настолько, – отрезал Дайме, словно прощупывая почву, – но обустройство госпожи Харуно не первоочередная задача, – кажется, на этой фразе, всем шиноби находящимся в помещении захотелось спокойно выдохнуть, – союз моей дочери и клана Сенджу все еще висит в воздухе, Хаширама. Неприятный, жестокий, холодный и расчетливый человек, вот как охарактеризовала Харуно Кеничи в своей голове. Этот Мацуда будет передвигать фигурки на шахматной доске, но никогда не выступит сам в открытую. Как только запахнет жареным, дайме, словно визгливая свинья, спрячется где-нибудь, трясясь от страха. Девушка мысленно усмехнулась, проведя аналогию с упитанной свиньей, хотя не стоило оскорблять животных почем зря. Это сейчас он чувствует власть, стараясь подмять по себя великие кланы, но это… он руководствуется страхом, ведь что будет, если Учиха и Сенджу совместно выступят против Мацуды. – Если Тобирама столь негоден для брака, – усмехнулся Кеничи. Сакура готова была вскипеть от злости. Она не хотела думать природе своих мыслей, но тот факт, что этот жирный старикан смел таким пренебрежительным тоном высказываться о Втором Хокаге… Словно почувствовав, что терпение Харуно на исходе, Тобирама перехватил ее пылающий взгляд. Молчаливая перепалка длилась не более пяти секунд. Кому достанется победа, было очевидно. Кто бы мог подумать, что степень взаимной неприязни дойдет до такого уровня, что они с Тобирамой научатся ругаться мысленно! Младший Сенджу, как бы говорил своим холодным взглядом: «Держи себя в руках, глупая девчонка, не время для выходок». Сакура сдалась под напором и понуро опустила голову. – Тогда, Хаширама, насколько я знаю, ты не связан ни с кем узами брака или помолвкой. Как гром среди ясного неба. Харуно замерла. Шодайме не должен был расплачиваться за нее, это было просто нечестно. Сакура чувствовала сильный укол совести и желание придушить феодала своими руками. Не знала она, что встреча обернется настолько плохо. Еще одна ужасная мысль парализовала ее. Хэнэко прочили в жены Хашираме, но ведь он должен был заключать союз с кланом Узумаки и жениться на Мито – дочери главы клана. Насколько она знала, Первый Хокаге был женат всего один раз. Его заступничество ломает правильные события. Это очень плохо. Сакура уже нарушила фундаментальный закон природы: принцип причинности. В общем и целом, любой процесс имеет много причин, которые являются для него факторами, и все они лежат в его прошлом. Один эффект, может быть причиной для многих других эффектов, которые все находятся в его будущем. Причинность имеет метафизическую связь с понятиями времени и пространства, а нарушение этого принципа считается серьезной логической ошибкой и послужит тому самому нежелательному изменению будущего, которого она так боялась. Все известные научные принципы строятся на том, что сперва происходит событие, а потом у него возникают последствия. К чему приведут ее последствия игр со временем? Нельзя было допустить брак дочери феодала и Шодайме. – Подумай над этим. Когда Сакура вернулась в свою комнату, она ощущала себя выжатой, словно лимон. Однако, в ней параллельно бурлил неудержимый, свойственный ее натуре гнев. Нет, она не какая-то придворная дама или рабыня, Харуно Сакура - свободный человек, шиноби ирьенин, ученица Пятой Хокаге. Сакура не склониться перед волей лицемерного и мерзкого феодала из эпохи воюющих государств. Харуно стойко перенесет тяготы судьбы и найдет возможность выпутаться из этой передряги. Куноичи ощущала гнев и злость, ее маленькие кулаки так и чесались от желания поколотить кого-то. Конечно, ей хотелось думать, что Мацуда просто выбрал такую тактику устрашения, но после встречи с феодалом - воплощением хитрости, верилось с трудом. В общем-то, ощущала она себя довольно скверно. Не бывать никаким фиктивным бракам и речи об этом быть не может. Если она не сможет отстоять себя, то попросту уйдет из деревни и найдет другие способы повернуть ход времени в правильном направлении. И пусть голос разума шептал, что ее доводы больше похожи на трусость, но девушка успешно отогнала эти мысли, словно назойливых мух. Заряженная позитивным ходом своих мыслей, Сакура без каких-либо угрызений совести выпрыгнула в окно и отправилась на прогулку. Ноги сами привели ее на знакомый базар, и теперь куноичи медленно петляла между знакомыми лавками. Она остановилась у оружейной лавки. Сакура завороженно вошла внутрь, осознавая, что будь тут Тен-тен у нее, вероятно, отвисла бы челюсть. Убранство лавки было скромным, ведь поражал именно ассортимент. Здесь находились извилистые сабли, клинок которых представлял собой ряд округленных зубцов в виде пилы, ятаган с лезвием согнутым внутрь, множество катан, цуруги, вакидзаси и кунаи всех размеров. Харуно была пленена красотою и богатством этого оружия; серебро и золото, яшма, сталь, кораллы, слоновая кость. В стороне от сабель и ятаганов висел короткий нож танто. Эта лавка представляла собой собрание оружий самых разных вариаций. Она беспорядочно ходила по лавке пока не увидела ее. Это была катана невероятной красоты. Мощный меч со слегка изогнутым длинным клинком и прямой рукоятью, которая была украшена декоративными металлическими элементами, обтянута акульей кожей, а поверх нее в несколько витков была натянута красная шелковая лента. Именно в эту эпоху такие катаны, называли "душой самурая". И Сакура не могла отрицать какой эффект произвёл на нее этот клинок. Харуно долго разглядывала меч, в глубине души опечалившись от того, что она не умела им пользоваться. Это было слишком дорогое удовольствие для того, чтобы купить его просто так и не использовать в бою. Сакура некоторое время не хотела отрываться от манящей находки и в итоге буквально силой отодрала себя от нее. Она выбежала на улицу и почти сразу же налетела на знакомую спину с красовавшимся на ней гербом клана Учиха. Изуна обернулся, от Харуно не укрылось, как потеплел его взгляд при виде нее. – О, Сакура, – мягко произнес он, переводя взгляд на вывеску позади нее, – присматривала оружие? Приглянулось что-то? – Там все замечательное, у меня просто глаза разбегались, – хихикнула Харуно, чувствуя, как потихоньку расслабляется в компании Учиха. Изуна задумчиво смотрел на лавку позади нее, словно подбирал слова для следующей фразы. – Встреча с дайме была… напряженной, – выдыхая, медленно проговорил спутник. – Мягко говоря, – Сакура криво усмехнулась, стараясь не выдавать своего истинного волнения. – Я думаю… Не обращай внимание на пустые угрозы Мацуды, каждый раз когда этот…. Человек появляется в наших краях, он мечтает всех нас переженить. Сакура хмыкнула, она не очень-то хотела демонстрировать всю нервозность и беспокойство, которые зародились в ее душе после чайной церемонии. – Не против пройтись? – любезно поинтересовался Учиха, однако это была формальность, они и так уже шли вровень. Вдруг до Сакуры донесся знакомый сладкий запах. Кажется, у нее началось повышенное слюноотделение. Она резко обернулась на лавку, в которой вовсю продавали покрытые сиропом клецки. Изуна, заметив, куда устремлен взгляд Харуно, хмыкнул, и бесцеремонно схватив ее за руку, потянул к угощениям. Сакура постаралась скрыть смущение. «Спокойно, возьми себя в руки!» Он держал ее руку очень бережно и аккуратно, так словно ее ладонь была хрустальной. Сакура даже не понимала, отчего так сильно напряглась и раскраснелась, ведь это был больше дружеский жест. С Наруто они постоянно касались друг друга и ее это не смущало. Изуна выпустил ее руку и попросил угощения. Они одновременно потянулись к своим кошелькам. Сакура отвела взгляд. – Я заплачу за себя, – мягко сказал она, доставая деньги. Расслабленное лицо Учиха мигом посерьезнело. – Нет, я плачу. – Я сама могу заплатить, – Изуна мог говорить что угодно с каменным лицом, но на нее с определенного времени все эти Учиховские уловки не действовали. – Нет, – Сакура начинала закипать. – У меня есть деньги, просто, чёрт возьми, дай заплатить за себя и не проявляй свойственное всем Учихам упрямство, – она неосознанно повысила голос, ощущая, что давно хотела кого-нибудь отчитать и сейчас получала удовольствие. – Ах, упрямство?! – тоже повысил голос Изуна. Люди в очереди замолкали и наблюдали за перебранкой, некоторые спешили уйти подальше от громких шиноби, – Мне, кажется, у тебя есть предрассудки по поводу моего клана! – Еще какие!! И да, Я тоже упрямая!!! – не удержалась Сакура. – Молодые люди! – грозно прервала их продавщица, понимая, что они отпугивают клиентов. Изуна с Сакурой переглянулись и… рассмеялись. Они долго гуляли по улицам Конохи, которая разрасталась не по дням, а по часам. Сакура наслаждалась обществом Учиха, впервые за последние дни, чувствуя себя свободной, словно и не происходили все эти путешествия во времени. С Изуной ей было на удивление легко говорить, они жарко спорили и смеялись. На улице вечерело. Темная ночная пелена укрывала селение, но оно пока и не думало засыпать. Отовсюду горели яркие огни вывесок магазинов и кафе, слышались оживленные пьяные голоса и смех детей. Для шиноби, чьи кланы враждовали много веков, все это умиротворение наверняка было чудом. Сакура понимала это, ловя в глазах Изуны восхищенный блеск, который вовсе не был отсветом цветастых витрин. Однако очень быстро его темные глаза погасли, словно Учиха увидел, как этот беззаботный мираж рассеивается. Сакуре не понравилась эта эмоция, и она решительно потянула Изуну к одной из лавок. – Саке? – растерянно переспросил он, когда Сакура расплачивалась с торговцем. Харуно улыбнулась, открывая бутылку и делая глоток прямо из горла. Она заметила, как Изуна раскрыл рот, и еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Да, у нее был огромный опыт пьянок. Когда ты ученица самой Цунаде - Легендарной Неудачницы, алкоголь и азартные игры становятся чем-то вроде обыденностью жизни. В этом времени, конечно, никакая добро воспитанная леди не притронется к саке, а тем более посреди улицы, выпивая из горла в компании малознакомого мужчины. Что же, Сакура не переставала ломать здешние стереотипы и это ей даже нравилось. – По-твоему дамам не престало пить? – хмыкнула она, Изуна смутился и отвел взгляд. – Да, я совсем не то… – Я думаю это надо отметить, – перебила его Харуно. – Что? – непонимающе моргнул он. – То, что мы пережили встречу с дайме, – Сакура подмигнула, протягивая своему собеседнику бутылку. Он улыбнулся, так как из всех знакомых ей Учиха, улыбаться мог только он. И у Сакуры от боли сжалось сердце, Изуна слишком искренний и живой для этого проклятого клана. Сакура, наконец, полностью расслабилась. Они позволили себе пить саке прямо из горла и громко смеяться. По-братски обнявшись и шатаясь, шиноби бродили почти до самого рассвета. И Харуно честно-честно, на какое-то время даже забыла обо всех своих проблемах. Они были пьяны и веселы настолько, что даже не заметили, как за ними тенью следовал один человек. Тобирама собирался проследить за Харуно, которая подозрительно выскользнула в окно, после встречи с феодалом. А когда он увидел, что Сакура встретилась с Изуной, еще сильнее напрягся, готовый поймать обоих в любой момент. Однако очень скоро эта прогулка начала принимать непонятный ему оборот. Тобирама терпеливо ждал, пока они сделают что-то подозрительное. Но когда они начали выпивать и громко петь матерные частушки, он скрипнул зубами. – Придурки, – недовольно прошептал он и отправился в клановое поместье.***
Весь следующий день Харуно отсыпалась и приходила в себя. Ее мучило жуткое похмелье, и она вообще мало, что помнила. Только в ночи, Сакура осмелилась прогуляться. Темнота накрыла клановое поместье своим плотным покровом. Лабиринты петляющих коридоров пустовали. Призрачный свет луны лился на открытые участки. Стояла неестественная тишина, словно все живое замерло, остановилось, в преддверии опасности. Знакомая фигура ловкой тенью кралась по темному коридору. Она ступала бесшумно, будто деревянный пол не был материален. Сакура знала, что ночная нарушительница спокойствия посылает в ноги чакру, чтобы скользить так плавно, так скрытно и незаметно. Темные пшеничные волосы, собранные в тугую прическу, блестели, отражая свет луны и вбирая в себя сияние звезд. Простая, но удобная одежда не скрывала элегантности и грациозности движений обладательницы туго затянутых в узел волос. Точно лиса, приготовившаяся к опасному прыжку на загнанную жертву. Но роль добычи не устраивала Сакуру Харуно, потому она мягко скользила за Мэзэко, двигающейся в тенях ночи. Кому бы вообще пришло в голову, что эта пустоголовая кокетка прислуга с большими карими глазищами может оказаться лазутчицей, умеющей контролировать чакру. Куноичи она сразу не понравилась! Харуно притаилась за углом, подавляя свою чакру, слежка за прислугой снова привела ее в злополучный сад. Воровато оглядываясь, Мэзэко вышла в центр поляны. Сакура терпеливо ждала, пока не раздался шорох хлопающих крыльев. Ястреб! Нет, не простая птица гонец. Харуно уловила сильную чакру, это было чье-то призывное животное. Дело обретало странные очертания. Чтобы не быть рассекреченной раньше нужного, Харуно притаилась, поздно ругая себя за ошибку. По звукам, доносящимся из сада, что куноичи передала какие записи птице. Харуно мысленно отвесила себе подзатыльник, прислуга вряд ли передавала через призывную птицу любовные сопливые письма под покровом ночи. Это была информация. «Шпионка», – глухо стучал в висках. Нельзя было поддаваться эмоциям, держись, Харуно, не давай гневу затмить голос разума. Помимо того, что притворщица смела прямо под носом у Сенджу собирать информацию и шпионить для кого-то она…. Подвергала родную деревню Сакуры опасности. Когда в мыслях образ этой Конохи стал для нее эквивалентом дома, Сакура не знала и не хотела думать об этом в напряжённый момент. Однако в области груди кольнуло предостережение. Харуно еще сильнее внутренне испугалась, когда при мысленном упоминание о Конохе в голове всплыл не образ солнечного Наруто, Ино и Какаши-сенсея, а совсем другие… Улыбающийся Хаширама – да, хмурый Тобирама – да, дующийся, словно дитя малое Изуна – да, но никакого Саске-куна, Цунаде-самы и остальных. Но секундное помутнение прекратилось, когда Мазэко отрывисто двинулась прочь, стараясь поскорее скрыться в тени. В ее слегка дрожащих руках, выдающих волнение, блеснула сталь – нож! Сакуру снова одолел бушующий ураган справедливой ярости. Едва ноги ночной шпионки коснулись деревянных полов веранды, как сзади послышалось мягкое приземление ступней Сакуры. Куноичи скрестила руки на груди, вставая в самоуверенную позу. Ее лицо выражало наигранную доброжелательность. – Чем занимаешься, Мазэко? Ночная прогулка под луной? Ммм, романтика, – улыбнулась Харуно, заимствуя приторно-сладкую манеру общения, часто используемое ей во время генинства. Шпионка резко повернулась на звук. Девушка сглотнула, на мгновение в ее огромных оленьих глазах пронеслось множество эмоций: страх, злость, испуг. Последнее четко отобразилось на исказившемся лице. Сакура пристально наблюдала за переменами в ее настроении, анализируя открытую мимику, которая теперь не была хорошей актерской игрой. Особенно Харуна напрягла последняя эмоция, отобразившаяся на лице застигнутой в распорах девчонки, сожаление, сменившееся холодной решимостью. Что она задумала? Иногда Харуно ощущала себя живым пламенем, словно человеческая оболочка была маской, скрывающей ее внутренний огонь. Костёр то разгорался, то тлел, слабо описывая искры. Ей было привычно ассоциировать свою вспыльчивость с пламенем, в которое подлили керосина или подложили дров. Было бы интересно, сумей она освоить огненные техники… это было лишь образным выражением внутреннего я, которое помогала Сакуре, точнее должно было помогать бороться со своей бесконтрольной злостью. Помниться, это когда-то придумала Цунаде-сама. На данный момент Харуно ощутила, как костерок, тлеющий после неприятной встречи с Феодалом, вспыхнул. На лице Мазэко появилось подобие ухмылки. Она ходила по опасной грани, легко черпаемого терпения Харуно. – Тебе то что? – Вальяжно спросила она, – иди по своим делам, медик. Резкий рывок, стёр с лица девушки улыбку. Мазэко оказалась прижата к стене, к ее горлу был приставлен кунай, который сжимала хрупкая белоснежная ручка Сакуры. – На кого ты работаешь? Какую информацию отправила птицей из поместья? – голос Харуно оставался спокойным. – Дура, не лезь в это дело,– прошипела Мазэко. В ее глазах пылала злость. Она попыталась рассмеяться, хрипло и сдавленно, словно кашляя, – от моей смерти ничего не измениться, Коноха падет, а ваш драгоценный кретин Хаширама умрет, – Так вот в чем было дело. В голове сложился пазл. Все эти миссии Тобирамы, пристальное внимание за ней. Кто-то замышлял заговор против деревни. Сакура не была настолько глупа, чтобы не понимать, каким опасным Хаширама представлялся другим деревням и его врагам. Логично было то, что при жизни на него было совершено ни одно покушение и, казалось бы, этот факт не должен был волновать ее настолько сильно. Но почему-то Харуно ощущала острую необходимость выбить из Мазэко всю дурь. Сакура видимо не могла понять, из-за чего шёпот прислуги был настолько злобным и горестным, словно Хаширама был чудовищем, заслуживающим смерти. Сакура ощущала странное чувство, вызванное собственной слабостью. Наруто тоже называли кретином, но в детстве она никогда не защищала его, даже если была не согласна с обидчиками. Харуно выпал шанс познакомиться с Шодайме вживую, и она поняла, что кроме Наруто никогда не встречала настолько искренних и добродушных людей. Слова, полные злобы и яда, застрявшие у нее на языке, так и норовили вырваться. Лицо Харуно на мгновение стало настолько спокойным и даже приветливым. По нему проползла странная тень, такая, какая бывала на ее лице, если Сай затрагивал близких ей людей и, играя на болезненных струнах израненной души. Она улыбнулась. Резкий хруст раздался в коридоре, мгновенно пресекая любые другие звуки. Голова Мазэко невольно запрокинулась. Рука только что одарившая девушка прямым ударом в нос, так и осталась занесенной в воздух. Харуно опустила голову, так что волосы скрывали выражение ее лица. Сакуру била мелкая дрожь, ни то злость, ни то жар. В коридоре воцарилась гнетущая тишина. В порыве ярости, она совсем потеряла бдительность, однако даже не удивилась, когда из-за угла подоспели двое крепких мужчин. Мадара подлетел к шпионке, которая все еще не оправилась от шока и боли. Он схватил ее за руку и рывком поднял, заставляя глядеть в глаза. Сакура не видела ужаса, промелькнувшего на лице Мэзэко, но она практически ощутила, как активировался жуткий шаринган Мадары. Прислуга безвольно рухнула на пол, потеряв сознание. Тобирама кажется, тоже был где-то рядом. Почему ее зрение вдруг помутнело? Словно в замедленной съемке, Харуно пронзила острая запоздалая боль в области живота. Дрожь, которая теперь охватила все тело, перестала быть похожей на приступ злости. Сакура мысленно выругалась, покачнувшись на месте, она поднесла руку к животу с такой странной медлительностью, словно всё ее тело состояло из свинца. Темно-бордовая кровь окрасила бледные пальцы.