Грядущее

Сакура хмуро поглядела на собравшуюся в кабинете компанию. Тобирама лениво смотрел в окно, однако его тело было напряжённо. Мадара стоял у двери, вытянувшись по струнке, а Хаширама непринужденно перебирал бумажки на своём столе. Сакура нахмурилась, из последних сил сдерживаясь, чтобы не разнести это место в щепки. Ей было некомфортно находится в эпицентре напряженной неприязни, царившей между младшим Сенджу и Учиха. Интересно, Хаширама действительно ничего не понимает или просто вовремя прикидывается? — Зачем ты вызвал нас, Хаширама? — первым подал голос Мадара, разрезая напряженное молчание, и Сакура мысленно ему зааплодировала. Хаширама на мгновение оторвал голову от свитка, встречаясь с другом затуманенным какой-то мыслью взглядом. Шодай явно находился не здесь в эту минуту. — Ааа, да, Мадара, подожди секунду, — пробормотал Хаширама, что-то активно записывая в один из свитков. — Брат? — наконец спросил Тобирама, поворачивая голову в профиль. « Хорошо, что им это надоело», — мысленно причитала Харуно. С утра Минами ворвалась к медитирующей Сакуре в комнату и заверила, что Хаширама срочно должен ее увидеть. И что она получила, когда наспех собравшись, оказалась в кабинете? Возбужденный и абсолютно отделенный от окружающего мира Хаширама, с чашкой зеленого пряного чая и в дыму ванильных благовоний делал пометки в каких-то своих бумажках, пока она и два молчаливых основателями столбами стояли в напряжении и если мужчины замерли, словно статуи, Сакура нервничала и елозила на месте. Они уже десять минут проводили время с «пользой». Хаширама, наконец, отложил от себя свиток и несколько секунд непонимающе смотрел на Тобираму, а потом смущенно улыбнулся и почесал затылок. Мадара закатил глаза. — Что же, я хотел передать вам, что феодал, отбывший некоторое время назад из деревни, приглашает нас на заседание с другими лордами, — произнес Шодай. — Нас? — не выдержала Харуно, в недоумении оглядывая компанию. Ками, как она опять туда затесалась? — Да, в письме четко указаны имена, — с каких пор, когда речь заходит о «нас», то имелось в виду Харуно в компании трёх основателей. И еще невероятнее было, что Сакура спокойно научилась, принимала этот факт, будто что-то обыденное. — Зачем ему это? — спросил Мадара с сомнением. — Чтобы подписать мирные договоры, разумеется, — весело сказал Хаширама. На, что Тобирама скривился. — Я думаю, только ты в этом так уверен, — прокомментировал альбинос. — Не будь таким пессимистом, Тоби, и нам в любом случае нужно присутствовать, прекрасное время, чтобы проветриться, — он огляделся вокруг себя в поисках поддержки и, к сожалению, заметил мявшуюся в неуверенности Харуно, — что скажешь, Сакура-чан? — Ну, — неловко начала Харуно, глядя в карие, полные надежды глаза и посмотрела на Тобираму в поисках поддержки. — Я против, — хриплым голосом сказал Нидайме и от его тона по спине куноичи пополз холодок, — нельзя оставлять деревню беззащитной. — Не думал, что когда-то это скажу, — с явной неохотой вклинился Мадара, — но я согласен с твоим братом. — Да будет вам, — миролюбиво улыбнулся Хаширама и вдруг встрепенулся, — а ведь точно… деревне нужна охрана. Я подумаю над этим, — он глубоко вдохнул и что-то снова пробормотал, обращаясь к своему свитку без былого энтузиазма, — в любом случае, у нас есть еще кое-какие важные дела, — серьезно проговорил шатен, и Сакура снова намеренно проигнорировала его решительное «нас», когда он говорил о политике деревни, обращаясь к двум основателям и к ней, — я получил также послание от клана Узумаки из Деревни скрытых Водоворотов, они хотят нанести нам политический визит… Сакура мысленно ликовала! Не важно, что Хаширама опять втянул ее в неприятное взаимодействие с Дайме, главное, что события начинают развиваться в правильном направлении, ведь, если она не ошибается Хаширама должен жениться на Мито Узумаки. Шодайме оставался задумчиво серьезным. Он вдруг приобрел редкую для себя серьезность и оглядел присутствующих в его кабинете. — Я оставлю в деревне своего клона, и мы отправимся к лордам, — наконец, сказал он, — если приглашения высланы на отдельные нужные им лица – это значит, что все мы должны присутствовать. Как бы Сакуре не хотелось ехать в змеиное логово, она соглашалась с каждым словом Хаширамы. Лордам нужны были основатели, и, к сожалению, Сакура. Девушка даже догадывалась, что ей не избежать ужасных речей о насильном замужестве, но пока рядом были Сенджу и как ни странно Мадара, в ее душе укоренилось чувство безопасности. По крайней мере, от феодала… Харуно мысленно удивилась резкой перемене в настроении Сенджу. Хаширама бывал весельчаком и остолопом, но когда дело касалось серьезных вещей, в его облике появлялась сталь и уверенность, присущая настоящему лидеру. Мадара нахмурился, явно что-то обдумывая. — Мне стоит ввести в курс дел брата и Кагами. Они проконтролируют дела клана. Шодай заинтересованно поднял голову. — Кагами Учиха? Молодой человек, который недавно вернулся со службы из страны молний? Перспективный шиноби? Ты доверяешь ему? Лицо Мадары приобрело странное нечитаемое выражение. — Он очень способный. Последний вопрос Учиха оставил без ответа, на что Сакура не преминула обратить внимание. Когда диалог в кабинете закончился, и основатели отправились по своим делам, Сакура с сожалением осознала, что времени помедитировать перед сменой не осталось и пора выдвигаться. Она проходила сквозь густой сад, окаймляющий поместье, утопая в аромате спелых фруктов и цветов, когда ее руку резко перехватила чужая. Сакура настолько отвлеклась, что даже не заметила приближения извне. Она инстинктивно потянулась к кунаю, но и вторую руку перехватили, сдавливая стальной хваткой. Харуно выгнула бровь, узнав бледное лицо обидчика. — Мадара? — не удостаивая себя уважительной приставки, сказала девушка, всем видом выражая тихую злость за грубое обращение. — Не думай, что я забыл про маленькое представление, которое ты устроила, девчонка, — холодно сказал мужчина, прожигая ее угрожающим взглядом. Сакура сглотнула, борясь с приступом злости и одновременно страха. Она попыталась вырвать руку. — Пустите. — Не делай вид, что растеряла свои исключительные мыслительные способности, — она изогнула бровь, — не знаю, какие планы ты выстраиваешь в своей поразительно-хорошо защищенной голове, — он сделал акцент на этих словах, отчего у Харуно побежал холодок по телу, — но теперь и не спущу глаз с тебя. Сакуре захотелось плюнуть ему под ноги, когда она уловила ноты издевки, угрозы и пренебрежения в холодном голосе. Лицо Мадары исказила та самая безумная усмешка, которая возникала всякий раз, когда личность благородного сдержанного мужчины уступала в борьбе ненормальному психопату. Сакура снова была вне себя от непозволительного отношения и зашипела на Учиха, пытаясь вырваться, не отдавая отчет своим действиям. Мадара резко заломил обе ее руки за спину девушки, а другой обхватил за талию. От такого тесного взаимодействия с ним у Сакура пересохло во рту, а сердцебиение ускорилось. Это было очень странно… Она почувствовала, как мужчина усмехается и именно это действие довело нервозность до кипения. «Угрозы, угрозы, угрозы»… Все в этом времени вознамерились угрожать ей? Сакура резко вырвалась из хватки, с удовлетворением, удивлением и долей опаски подмечая, что это далось легко. Мадара пропал с радаров также внезапно, как и появился, на что Харуно лишь призвала себя к контролю, возможно, он всегда был настолько странным, периодически походившим на маньяка Учиха. На данный момент Мадара вроде не пытался уничтожить весь мир. Каждый раз, когда она проходила по оживленной разрастающейся Конохе, тревоги и печали, терзавшие израненную душу затягивались на некоторое время сами собой. По улицам сновали оживленные дети, торговцы и лавочники активно рекламировали свои продукты, зазывая покупателей, из кафе и чайных доносились ароматы вкусной и чаще всего жирной еды. Жизнь кипела, строительство шло полным ходом, шиноби помогали наемным рабочим отстраивать новые здания. Особенно девушка ликовала, когда строители приступили к возведению башни Хокаге. Последние дни Харуно постоянно возилась с постепенно выздоравливающими сиротами Зуко и Иошши, всеми силами избегая ухаживаний Хотэка. Иногда она тренировалась с Изуной, но их спарринги скорее тяготили куноичи. Не стоило ожидать, что Изуна будет с ней мил и обходителен, но по Сакуре явно ударила его холодность и отчужденность. Даже на совместных тренировках, он держался поодаль и сразу ускользал по делам. Признаться честно, девушка не заметила, как привязалась к детям, пусть мальчишка и был слишком грубым вспыльчивым нахалом. Он напоминал ей Наруто, который в возрасте двенадцати лет тоже не блистал манерами. Однако, ее желание быть поблизости, когда сироты будут достаточно исцелены, чтобы прийти в себя обусловливалось не только внезапно пробудившейся чувствительности к детям, но и некоторыми беспокойствами, возникшими на почве их ситуации. Краски сгущались, когда она думала, как воспримут сироты факт смерти матери, когда оправятся окончательно и минуют двери больницы. Будут ли они плакать и кричать, все отрицая, или молча кивнут, закрываясь в себе и накапливая боль, чтобы излить ее на себе или ком-то спустя года. Признаться честно, Сакура интересовалась психологией, но из-за войны, так не вовремя свалившейся на худые плечи, она не могла посвятить исследованиям этой научной области должного внимания. И не могла на данный момент дать соизмеримо квалифицированную помощь в этом вопросе. Она много думала о том, смогла ли измениться история, если бы глубокие детские травмы Наруто, Саске, того же Какаши, Обито и других замешанных в войне участников, проработались бы в детстве. С сожалением осознавая, что проблем, скорее всего бы не было. Зуко и Иошши казались ей пороховой бочкой, готовой подорваться в любой момент, словно дети могли навредить кому-то или себе. Сакуру последнее время часто посещали мысли, что жизнь, протекающая вокруг нее, словно спокойное море в преддверии урагана. Она работала в госпитале, моделировала, восстанавливая резервы печати, готовила себя к чему-то, что вот-вот должно было нарушить такой мирный уклад жизни. Солнце светило ярко, люди улыбались и смеялись, но Сакура не чувствовала себя среди них в безопасности. Ей казалось, что сейчас вся эта картина треснет, разобьётся на тысячу осколков, являя ее взору чудовищную войну Шиноби и врагов. Харуно ловила себя на мысли, что нигде не ощущала себя в безопасном одиночестве и постоянно чувствовала, словно за ней наблюдают любовная пара глаз. Но ее подозрения вовсе не относились к Сенджу, приставленными Тобирамой, которые ненавязчиво отслеживали ее в деревне. Ей казалось, что за ней следит сама Кагуя - богиня, от всевидящего ока не скрыться и не спрятаться. «Ками, она запечатана и не может следить за тобой…». В больнице Сакуру ждал запах медикаментов и трав, несколько травм, тихие лекари, следующие за ней попятам, неугомонная Кари со своими подозрениями и двое мирно спящих пациентов, идущих на поправку. Знойное Солнце приветливо искрилось в небе. Лето в деревне выдалось на удивление засушливым, а больница, не оснащённая кондиционерами, страдала от жары, и персоналу постоянно приходилось проветривать. Сакура утерла пот со лба, поднимаясь к кабинету. Взволнованная Лико выбежала к ней на встречу. Ками, несмотря на трудолюбие и любознательность, эта девушка была ходячей неловкой неприятностью. Что на этот раз? — Сакура-сан, беда! — куноичи даже не сомневалась, что в ее отсутствие что-то стряслось, — Зуко… он. На этот раз Сакура напряглась, почувствовав неподдельную панику в темных глазах Инузука. Сердце забилось быстрее, опережая ход бушующих предположений. — Что с ним? — Он… проснулся, — она сглотнула, — и начал звать мать, — Сакура замерла, удивлённо глядя на нее, — мы попыталась уложить его спать, но он просто… сбежал. — И вы позволили? — зло выплюнула ирьенин, но сразу же отругала себя за эмоции. Местные Лекари – не шиноби. Они не могли остановить ребёнка, умеющего использовать чакру. Харуно мысленно досчитала до десяти, ей нужно было узнать больше о поведении ребенка, чтобы прикинуть его психическое состояние — как он себя вел? Что сказал? Было похоже, что он не верит в смерть матери? Сакура молча подавляла гнев, пока заставляла засунуть подальше голос Иннер, возвышавший о том, что ее утренние тревожные мысли были не паранойей, а логичными предпосылками и ей бы стоило почаще прислушиваться к интуиции. Опыт с Хотэка конечно доказывал обратное. Но назойливый голос в голове все рекомендовал пользоваться своими хвалеными мозгами хотя бы иногда. А злиться на целителей было не только бессмысленно, но и глупо, в конце концов, именно она думала, что сироты могут выкинуть нечто подобное. — Сначала Зуко крикнул, что мы врем, и его мама придет, но мне кажется, он мало верил в свои слова, — девушка замялась, опуская взгляд в пол, — было, похоже, что он в отчаянии. — Что с девочкой? — Сакура глубоко вздохнула, стараясь успокоить сердцебиение и унять волнения. Не каждый взрослый может справиться с утратой близкого человека, не получив психических травм, а что говорить про одиноких детей шиноби с изломанной психикой? — У нее поднялась температура, думаю, на нервной почве. Сакура ускорилась, сглатывая слюну, ей нужно было найти негодяя, пока он не наделал глупостей. Девушка мысленно ругала себя за неосторожность. Она слишком много отвлекалась на свои тренировки в последние дни, в то время, как нужно было тщательнее следить за пациентами. Харуно разогналась и не заметила, как на повороте налетела на мужскую грудь. Сакура врезалась в живой объект, ойкнула, и хотела уже извиниться за бестактность и неуклюжесть, пока не почувствовала знакомый запах хвои и мяты. Сакура подняла голову, сталкиваясь со спокойно-холодными и одновременно такими яркими, излучающими опасность алыми глазами. — Сенджу-сама, — склонилась в поклоне Лико за ее спиной. Сакура не двинулась с места, буравя альбиноса недобрым взглядом. Что она говорила ему про часы приема и вход через окно? — Что вы здесь опять… — зло начала Сакура, все еще стоя вплотную к Тобираме, в его глазах тоже плясали недобрые раздраженные огни, но гнев на мгновение отступил, — неважно. Зуко сбежал. Тобирама сразу напрягся, вглядываясь в зеленые глаза Харуно. В них плескалось, беспокойство, тревога и что-то еще, что он не мог разобрать. Она была не против с ним спорить практически в любое время дня и ночи, но не сейчас, когда от ее концентрации зависело слишком много. Как минимум жизнь одного взбалмошного мальчишки. — Давно? — серьезно спросил мужчина. — Нет, минут двадцать назад, — тихо вымолвила раскрасневшаяся Лико, переводя удивленный взгляд с Сакуры, стоящей вплотную к Нидайме, на мужчину, который сверлил ее раздраженно-говорящим взглядом. Возможно, со стороны это выглядело, как чье-то нарушение личных границ, или не совсем обоснованная близость мужчины и женщины, особенно для этого времени, но Сакуре было все равно. Ведь, когда их глаза встретились, между ними началось что-то вроде молчаливого диалога. И Харуно снова проиграла эту схватку. — Я его верну, — холодно ответил альбинос, отворачиваясь. — Стойте, я с вами, — крикнула Сакура, на ходу снимая медицинский халат и оставаясь в своей тренировочной форме. Она ни на секунду не сомневалась, что в любом случае отправится за сбежавшим мальчишкой, и если ей в этом поможет Тобирама будет куда проще. Про субординацию и правила поведения в медицинских учреждениях они поговорят позже. Тобирама на мгновение замер, взглянув на нее в пол-оборота, но встретившись с непоколебимой решимостью, кивнул. А может он и вовсе не думал ее отговаривать? — Удачи…— пробормотала все еще испуганная Лико. Как только шиноби вышли из больницы, Тобирама остановился, чтобы почувствовать чакру беглеца. Харуно от волнения закусила губу и снизу вверх воззрилась на него, внимательно наблюдая за нечитаемой мимикой основателя. Сенджу до этого глядевший поверх верхушек деревьев, моргнул и посмотрел вниз на девушку. — Он движется к вершине горы, — низким голосом сказал мужчина. Сакура сглотнула, ей даже не хотелось думать о том, зачем Зуко поднимался наверх, но она, к сожалению догадывалась. Не может же он, в самом деле? А, если мальчик просто хочет спрятаться где-то и пересидеть, чтобы остаться наедине с собой? Но, ками, зачем выбирать самую открытую и высокую точку в деревне? Сакура вполне могла ошибаться, полагая, что его сила духа похожа на Наруто, хотя бы, потому что любовь и воля к жизни, которой обладал ее лучший друг, была присуща только ему. А двенадцатилетний мальчик из эпохи воюющих государств вполне мог и не сопротивляться тому, что когда-то все равно умрет. Страх, явно исказил лицо куноичи. Она с надеждой взглянула на Нидайме, ища в нем немую поддержку. Тобирама совершил то, чего Харуно явно не ожидала в эту минуту. Сакура вздрогнула, когда мужчина, молча и резко наклонился, хватая ее под коленями и поднимая куноичи на руки. Она даже не успела ничего сделать, только охнула и вздрогнула, почувствовав как щеки стремительно покраснели. Красивое бледное лицо Нидайме оказалось куда ближе, чем она ожидала, сердце предательски пропустило удар. Да, что с ней такое? Когда она была отравлена, и Тобирама нес ее на руках - это ощущалась не так близко и неловко… Даже относительно невинное прикосновение мужчины и вынужденная близость отозвались в ней странным трепетом. Совсем умом тронулась... Покрасневшая Сакура сразу же вопросительно воззрилась на мужчину. — Ты слишком медленная, не будем терять время, — холодно обосновал он. Сакура нахмурилась. Раскомандовался тут. Она уже открыла было рот, как альбинос, словно почувствовав зарождающийся протест, сорвался с места… Сакура вздрогнула, покрепче обхватив мужскую шею, пока деревья и ландшафт смазывались вспышками и пятнами. Действительно, удивительно. Она знала, что кроме Четвертого Хокаге никто не мог обогнать Тобираму в скорости, но теперь видела это воочию. Пока они, словно молния неслись по лесу, прорываясь сквозь проплывающие смазанные объекты, перепрыгивая с размытых веток, Сакура от каждого толчка непроизвольно утыкалась носом мужчине в шею, отчего сильнее краснела и злилась на себя и на Тобираму с эти чертовым запахом хвои и пульсирующей жилке на его красивой шее. В то время, как он оставался совершенно непроницаем. Соберись, шаннаро, тебе как будто двенадцать… Харуно бесстыдно проследила, как дергался кадык при дыхании, мысленно одергивая себя. Тобирама резко остановился, Сакура снова непроизвольно уткнулась лицом в его ключицу, и недовольно шипя от раздражения и смущения, смачно тихо выругалась. Харуно огляделась, быстро высвобождаясь из крепких рук Нидайме и мгновенно забывая о смущении. Тревога и злоба обуяли ее сердце, когда она заметила на самом краю пропасти мальчишку в простой больничной одежде и с самым отрешенным видом, глядящим вниз. Ками, он, что действительно собрался это сделать? Любая тактика психологического подхода улетучилась, когда ее кулаки зачесались отвесить ребёнку парочку тумаков за то, что он так легко решился расстаться с самым ценным, что имел. Но Сакура заставила себя мысленно остановиться, и пока они не рассекречены составить план действия. Однако Сакура не успела даже проанализировать ситуацию и прикинуть дальнейшие поступки, когда Тобирама исчез из виду. Словно размазанное серебристое пятно, альбинос мелькнул в паре сантиметров от Зуко, и как только мальчишка вскрикнул, обнаруживая преследователя, мужские руки обхватили его. Тобирама за шкирку оттащил ребёнка от края пропасти, с безучастным лицом подталкивая его к Сакуре. — Не останавливай меня!!!!! — кричал Зуко, пытаясь вывернуться от рук Нидайме. Он волочил ногами, и старался ползти, чтобы ослабить, хват, но все было безрезультатно. Тобирама грубо выпустил ребёнка, дав тому соскользнуть на песок под ногами Харуно. Да, он был не очень нежен, но… Сакуре и самой хотелось мальчику подзатыльник, но все еще держала себя в руках. — Что ты собирался делать? — сохраняя максимально ровный тон голоса, поинтересовалась куноичи. Мальчик поднял на нее глаза, которые еще минуту назад холодными отрешенными стекляшками смотрели вниз со скалы и навряд-ли он хотел устроить себе опасную длительную тренировку лазания по горам. Сейчас в его взоре хотя бы читались эмоции, пусть это и были враждебность и презрение, направленные на Сакуру. — Да отвали ты уже от меня, истеричка, — выплюнул он так, словно она была самой огромной проблемой в его жизни, — я не смог защитить маму, не смог даже себя или кого-либо другого. Зачем мне жить?! — он скривился в отвращении, заметив переменившееся лицо Сакуры, — мне не нужна твоя мерзкая жалость. Сакура неожиданно для себя усмехнулась, одним движением руки поднимая мальчика за ворот себе. Нежной беседы у них не выйдет. Не то, чтобы она так сильно полагалась на тактику Наруто «провести психологическую терапию, содержащую в себе большое количество пафосных речей», когда он вступал с кем-то в открытую конфронтацию, но попытаться стоило. Хотя возможно ее методы действовали более жестко и напоминали больше подход Какаши-сенсея. Кажется, этой размазне требуется встряска, чтобы прийти в себя. — Глупыш, я не собиралась тебя жалеть, — сладко улыбнулась она, грубо встряхивая Зуко за одежду, на его лице появилось выражение удивления, но агрессия никуда не пропала, — Эй, твоя мать отдала жизнь за тебя, она сражалась до последнего и погибла, как герой. Неужели ты так легко отречёшься от ее жертвы!? Решил отплатить за ее геройство так? У тебя не осталось близких? — Сестра, — пробормотал он, словно только вспомнил о ее существовании. — И ты решил вот так просто сдаться да? — Сакура сжала вторую руку в кулак, воинственно поднимая его, — ты должен стать сильнее, чтобы защитить ее! Нельзя опускать руки, когда что-то не получается. Утрата – это больно, но я точно знаю, что боль которую ты чувствуешь сегодня, превратиться в силу, которую ты ощутишь завтра. Тобирама, пристально наблюдавший за девушкой все это время, удивлённо замер. Мужчина смотрел на нее и видел веру и силу, пылающую в нефритовых глазах. Он несколько дней думал, что же такого странного видел в ее взгляде, что-то наводящее на мысль, будто он опускал важную деталь, что-то заставляющее его анализировать свои же мысли. Почему Харуно Сакура вызывала такое двоякое впечатление? И теперь он, кажется, нашел ответ на свой вопрос. В ее зеленых ярких глазах неистово полыхала воля огня, обжигая все вокруг, обжигая его... — Если тебе паршиво, выпусти свои эмоции, но не смей сдаваться, никогда! — она говорила словами своего друга. Только голос Наруто стучал в ее голове, Она думала о том, скольких людей вера лучшего друга заставила не сдаваться, и для неё он стал лучиком света среди кромешной тьмы. Может, для кого-то она тоже сможет стать Наруто. Мальчик, до этого момента замерший с удивлённым и несколько окаменелым выражением лица, слушавший с поразительной внимательностью, вырвался из ее хватки и хмыкнул. — Какая назойливая, и сразу видно, что ты истеричка, — надувшись, сказал он, — если бы ты не была девушкой я бы… — Что бы ты? — невинно похлопала глазами Сакура, наклоняясь к Зуко, поддразнивая его,— я могу надрать тебе зад, засранец. Тобирама, до этого молча наблюдающий за ними, глубоко вздохнул. Помимо того, что Харуно велась на провокации двенадцатилетки, мальчик очень бурно реагировал на издевки девушки. Зуко покраснел от злости и, выхватив, неизвестно откуда взявшийся сюрикен с боевым кличем бросился на Харуно. Куноичи, естественно легко перехватила его руку, потянула мальчишку на себя, отчего его тело легко поддалось и, отвесив ему поджопник ногой, пнула в кусты. Сакура все еще мило улыбалась, а Зуко скалился и злился, отряхиваясь от веток и грязи, однако она была рада, что он больше не ненавидел весь мир, и его гнев был направлен конкретно на нее. — А теперь, стань достаточно сильным, чтобы мы смогли устроить настоящий спарринг, — сказала Харуно, в ответ на мычание ребенка. И, несмотря на грубое бормотание, глаза мальчика загорелись. Кажется, вызов был принят. Сакура что-то невнятно пискнула, когда Тобирама не церемонясь закинул ее на плечо, придерживая за бедра одной рукой, а второй грубо схватил Зуко за шкирку. Рывок был быстрым. Ее голова слегка закружилась, а мальчик неловко плюхнулся на зад, когда все втроем в мгновение ока оказались во дворе госпиталя, рядом с открытым окном. Сакура хотела наругаться на Нидайме за то, что он обошёлся с ней как с мешком картошки, но когда дважды два сложилось в ее голове… — Вы поставили метку прямо здесь? — возмущенно начала она, понимая, как он постоянно не замечено оказывался в госпитале все это время, а потом Сакура вздохнула и посмотрела на Тобираму внимательным теплым взглядом, — спасибо. Сакура задавалась вопросом, зачем он вообще стал помогать ей, но вполне логичным доводом было то, что он чувствовал некую вину за гибель Кэзу… возможно. Нидайме был слишком сложным, чтобы читать его легко. И этот факт вызывал в ней почти научный интерес. Сакура с удовлетворением наблюдала то, как заплаканная Иошши обнимает своего старшего брата, чье лицо исказилось раскаянием и виной. А после этого душевного соединения она отправилась заниматься своими рутинными муторными делами. Вечером. Перед самым заходом солнца девушка пошла к реке, в предвкушении хорошей тренировки. Солнце яркими закатными красками отражалась на водной поверхности, пока Сакура чувствовала, что ее настроение напоминало оранжевый игривый цвет (подобно Наруто), и она чувствовала себя в этом времени сегодня лучше, чем когда-либо, осознавая, что, наконец, сделала что-то стоящее. Тобирама появился в поле ее зрения, через считанные минуты, после того как она расслабленно села. Он оставался, все так же, угрюм, когда сел напротив Харуно и кивком головы разрешил ей продемонстрировать свои навыки. Вода из реки плавно взвилась ввысь, аккуратно наполняя каждый сосуд. Сакура позволила себе победную улыбку, Тобирама хмыкнул. Он почти лениво откинулся назад, облокачиваясь об дерево. И Сакура знала, что даже в обманчиво расслабленном состоянии этот шиноби был опаснее целой армии, ведь внутренне он всегда был напряжен. Тяжело наверняка было всю жизнь ощущать колебания чакры этого мира настолько чутко? В любом случае эта способность и определенные черты характера позволяла ему всегда быть наготове к чему-либо. – Я не собираюсь показывать ряд простых общеизвестных дзюцу воды, которые можно зазубрить, – резко начал он, и Харуно с любопытством придвинулась чуть ближе, – куда лучше в использовании стихий обладать пониманием, чем конкретным приемом. Если овладеть суитоном по-настоящему – он никогда не подведет, однако я все еще должен показать пару полезных простых техник, которые освоить несложно, но они достаточно разрушительны, чтобы помочь в бою на данный момент. Сакура понимала смысл его слов и была согласна с каждым. Чтобы по-настоящему владеть стихией в мастерстве, нужно было обременять себя куда более глубокими и сложными тренировками, чем заучивание ручных печатей. И Харуно была готова к этому, несмотря на трудности, с которыми могла столкнуться. И она также понимала необходимость научиться чему-то более приземленному для начала, прежде чем пытаться заставить море разверзнуться перед тобой. Сакура подняла взгляд на Тобираму и кивнула. Мужчина вытянул одну руку и достаточно медленно сложил печати. «Корабль, угорь, печать концентрации плеч». – Суитон. Водопад! Сакура к счастью для себя обладала достаточной сообразительностью, но, к сожалению, недостаточной реакцией. Она осознала, что сейчас произойдет, и в мгновение ока бросилась в сторону, ближе к Тобираме. Когда перед мужчиной возникло колоссально огромное скопление воды, поднимающееся мощной стеной перед рекой, Сакура на четвереньках (не заботясь о том, как выглядит и насколько она унижена) подползла ближе. Вода кажется, удерживаясь перед ними в таком положении столько, сколько ее хозяин пожелает и наконец, сжавшись, мощнейшей волной ухнула в реку. Их бы окатило водой, но Нидайме вовремя воссоздал еще один барьер, защищающий от взвившейся в небо речной скалы, которая снова рухнула обратно. Сакура все еще была не совсем в том состоянии, чтобы высказать что-то кроме тихого: «ооо». Пожалуй, после успешного упражнения с кувшинами, она чувствовала себя намного увереннее, но теперь остатки ее достоинства смыло куда-то в реку. И она совсем не представляла, как сможет повторить это. И поначалу это казалось чем-то нереальным. Пока на ее недоуменный взгляд, Тобирама не вздохнул как-то слишком устало, и поднялся на ноги. Сакура вскочила следом, и пусть, она была все еще под впечатлением, это не заставило ее ослабить бдительность. – Пока не научишься использовать как оружие потоки воды под давлением, подобную технику не освоишь, – Сакура неопределенно хмыкнула, ни на мгновение, не сводя с него глаз, – и, вероятно, тебе нужна мотивация. Глаза Харуно расширились, когда его расслабленная поза превратилась в стойку, а изо рта хлынула струя огня. Куноичи инстинктивно уклонилась, мысленно ругая себя за то, что она забыла о владении Тобирамы всеми элементами, а не только суитоном. Харуно явно не нравилась перспектива уклоняться от пламени в исполнении Нидайме на таком узком речном берегу, но выбора особо не было. Несколько следующих струй едва не задели ее оголенные руки, и Сакура мысленно прикинула, как бы ей пришлось несладко, найди заряды свою цель. В каком-то смысле, подобное жестокое обращение не было для нее в новинку, так как разрушительная сила Цунаде не давала ей и шанса после тренировок отделываться легкими повреждениями, а возможность вылечивать все свои недуги в качестве еще одной тренировки, делали Пятую практически беспощадной женщиной. Тобирама тоже не собирался церемониться с ней, и его огненные снаряды не были чем-то для виду. Поэтому ее разум хладнокровно включился в работу, реагируя на каждое движение альбиноса. Сакура сложила печати, чувствуя, как ее циркулирующая чакра замедлялась и начинала хлестать холодными потоками по телу. Небольшой водный поток в форме шара взвился перед хозяйкой как раз вовремя, чтобы подавить атаку огня. Тобирама резко усмехнулся, что показалось ей уже недобрым знаком. Он поменял опорную ногу и сократил между ними дистанцию, целясь огнем куда-то в область ключиц. Сакуру сковал страх, и если бы не ощущение реальности схватки, она бы так и стояла столбом. Но куноичи все еще хотелось немного пожить, поэтому она гораздо быстрее, чем в предыдущие разы подчинила себе водяной шар, который поглотил огненные языке в паре сантиметров от ее тела. Харуно попыталась вернуть дистанцию, но Нидайме приближался стремительно. Еще одна огненная струя, Сакура увернулась, уходя в бок, тем самым загоняя себя к деревьям. А локация дубов ив и густого подлеска не была удобной местностью для ее навыков. Тобирама опалил кору толстого клена, к которому она в последний момент прижалась спиной и скользнула вниз, чтобы не получить ожог на лице. Сакура растерялась и приготовилась к резкой боли вздувшейся кожи, когда поняла, что позволила себя загнать в тупик. Но Тобирама лишь грубо сдавил ее запястья, припирая к дереву и нависая над ней. «Спасибо, что не плюнули огнем в лицо» – недовольно хмыкнуло сознание. – Ты убита, – тихо и равнодушно сказал мужчина, все еще возвышаясь над ней, прежде чем резко выпустить ее руки и отступить. Эти мучение продолжались довольно долго, и Сакура даже получила несколько незначительных ожогов, прежде чем научилась управлять водными крупными потоками. Это был болезненный, но, пожалуй, вполне эффективный и полезный опыт. Куноичи плюхнулась на камни у реки, потирая ушибленную шею и тяжело дыша. Тобирама курил кисеру и каждая струйка дыма поднималась вверх, пронизывая местность сладким и одновременно горьким запахом табака. Последние огни заката потухали в вечерних лиловых сумерках, казалось, ничего не помешало бы им вдыхать сладкий дым и слушать журчание реки. Сакура стала залечивать свои ожоги, искоса глядя на расслабленного Тобираму. В голове было на удивление невероятно пусто, словно все проблемы и невзгоды последних месяцев снесло водяной волной от техники водопада. Нидайме сидел, облокотившись об дерево, его просторное хаори слегка распахнулось, открывая сетчатую майку, взгляд мужчины был устремлен куда-то в пустоту. Тишина была слишком комфортной. – Почему… вы согласились обучать меня? – почувствовав себя в не натянутой обстановке, она неожиданно задала важный вопрос, ответ на которой знать боялась. Мужчина перевел на нее пристальный взгляд вишневых глаз. – У тебя есть потенциал, – Сакура широко и удивленно распахнула глаза, ловя пурпурные отблески в его внимательном взгляде, она не в силах была разорвать зрительный контакт, не обращая внимания на огонь, приливающий к щекам. Какаши-сенсей никогда ей такого не говорил. Тобирама оторвал от нее взгляд и устремил его на реку. – Тем более, мощь водных техник зависит от объема чакры. Чем больше чакры тем эффективнее и сильнее дзюцу, – он снова посмотрел на нее, на этот раз, излучая подозрения и опасность, – у тебя большой запас чакры, и предположительно под хенге ты прячешь печать. Сакура выпучила глаза, не в силах сказать и слова. Ками, насколько давно он это понял? Вполне возможно, когда ее бьякуго стал достаточно силен. Он же видит объем чужой чакры… Теперь подозрительность Тобирамы была еще логичнее и куда больше ее волновало почему он не допрашивает ее с кунаем у горла в пристрастиях, откуда у сироты-шиноби без клана печать? «Оттуда, откуда и медицинские познания» – ехидничал внутренний голос. Сакура закусила губу, опуская голову вниз, словно провинившийся ребёнок. Опасно обманывать этого мужчину. Но раз он ее еще не убил, значит, не видит ничего плохого в скрытой печати, ведь так? Она злилась на себя и обстоятельства, тайны, которые она не могла поведать никому, лежали на плечах тяжким грузом. Ками, как ей хотелось его облегчить, сбросить с себя… Девушка не заметила, как в порыве расстройства и напряжения, сжала булыжник, на котором сидела и раскрошила его в песок. Куноичи затуманенным взглядом посмотрела на свои руки и перевела взгляд на Тобираму. Он резко прижался к дереву, правый глаз мужчины задергался. – Ты можешь себя хоть немного контролировать? – придя в себя, с еще более угрюмым видом спросил он. Сакура моргнула, находя в таком уязвленном ее силой Тобираме невероятное веселье. Разразившись звонким смехом, девушка схватилась за живот. Она давно отвыкла от того, как люди незнакомые с ней реагируют на ее характер и мощь. Тем более, когда к этой категории относится Второй Хокаге. Мужчина хмыкнул, и Сакура улыбнулась ему, переставая смеяться. Она сделала это достаточно искренне и автоматически, так если бы рассмеялась над Какаши или Наруто. На следующее утро, все тело особенно ныло после тренировок. Сакура осознавала это, сидя в кабинете и пересматривая документацию об последних поступлениях. Ничего существенно нового, кроме того, что Хаширама отправил ей весточку, что этим вечером они отправятся к феодалам полным составом. Это портило настроение и существенно понижало трудоспособность. Куноичи хотелось спать, принять горячую ванну и избавиться от надоедливого ухажера, который опять подкинул ее букет под дверь. В кабинет вошла сияющая Лико, раскачивая на руках поднос с чаем и перекусом. – Время перерыва, Сакура-сан, – пропела Инузука, опуская поднос на стол перед Харуно. Она улыбнулась, усаживаясь напротив. – Спасибо, Лико, – усмехнулась куноичи, вдыхая аромат жасминового чая. Ее помощница перевела взгляд на новый букет, заинтересованно оглядывая красивые цветы. – Их опять принес тот милый шиноби? – спросила девушка, немного краснея, словно пыталась скрыть свой искренний интерес и одновременно боялась показаться невежливой. – Да, он…– пробормотала Харуно, закатывая глаза, – герой любовник. – Что вы, Сакура-сан, – улыбнулась целительница, – он не так плох. Симпатичный, опрятный, а как приятно пахнет всегда духами… и… забыла. Сакура сузила глаза и усмехнулась. – Неужели он тебе приглянулся, Лико-чан? – поддразнила Харуно, перебивая задумавшуюся девушку. — Миндалём! — …что. Инузука замялась. —Я говорю,… он пахнет всегда духами и сладким миндалем, – Сакура застыла как изваяние, с испуганно-удивленным взглядом, А Лико быстро показала пальцем на свой нос, – я всегда чувствую, когда он приходит к вам, обоняние клана. Картина сложилась воедино. Конечно, эти приторные духи перебивали любой запах, но нос клана Инузука так не проведешь. Несколько ускользающих от ее внимания факторов теперь образовали ясную картину. Она вскочила с места. — Куда вы, Сакура-сан? – спросила перепугавшаяся Лико. — У меня очень важные дела в лаборатории, – кивнула Харуно, быстро натягивая перчатки. «А после я должна с кое-кем поговорить».

***

Брюнет крепко сжал кулаки, стараясь не сомневаться и не оборачивать назад. Его катана шептала слова о возмездии, а голова раскалывалась от боли и жажды расплаты. Темное кимоно с гербом веера покачивалось в такт ветру. Тьма долго и упорно звала его, но он продолжал сопротивляться. Однако последние дни он был словно в бреду, каждый раз, когда он засыпал, его мучили кошмары о несдержанном долге и невыполненных обещаниях данных отцу и другу. Он видел их лица, перекошенные страданиями и темный силуэт чудовищного существа, который нашептывал ему о грехах и предательстве. Кошмары были ужасающими, они сжирали его изнутри. Мучили и приносили практически физическую боль, а темный человек стал самым страшным видением. Он был проклят и страдал от своего проклятия. Все стали замечать болезненную бледность Учиха, а ему казалось, что сама смерть игралась с его грешной душой. Даже брат и Сакура не могли понять или помочь ему. Девушка нравилась ему, она была очень красивой, искренней и живой. От Сакуры пахло весной и вишней, а улыбалась ему она так тепло, что на душе становилось лучше. Но только на время… Даже ее голос и улыбка не могли заглушить его кошмаров и непостижимого холода, который тянул к нему цепкие лапы. Они с Сакурой не были похожи, и она не могла его знать. Внезапный спазм заставил зайтись хриплым кашлем. – Изуна-са-а-ама, – насмешливо протянул знакомый задорный голос за спиной. От этих наигранных нот, у него каждый раз мурашки бежали по спине, но Учиха не вздрогнул, – у меня есть для вас интересные новости… – Говори. « Изуна тенью прижался к древу, подавляя чакру и стараясь не дышать вовсе. Его снова чуть не накрыл бесконтрольный гнев, прямо во время важной операции. В кабинете Старший Сенджу и феодал уже несколько часов обсуждали вопросы экономики, внешней политики и будущей торговли, а также условия, на которых создается скрытая деревня. Изуна прикрыл глаза, подавляя нарастающую головную боль. Когда он направлялся к поместью Сенджу, то повстречал дворовых детей. Мальчики, завидев его, испугались и разбежались в разные стороны, также поступали все жители, столкнувшись с Мадарой… Он едва сдерживал порывы гнева и свое дыхание, когда наблюдал подобное. Его приступы начались после смерти отца, его убили Сенджу. Он получил мангеке шаринган, когда погиб его лучший друг, его тоже убили Сенджу. Он ненавидел этот гадкий клан всей своей душой. Он слишком многого лишился по их вине, не хотел больше терпеть отношение к своей семье. И сколько бы Мадара не говорил, что понимал его, он ничего не понимал. Его лучший друг был врагом, убийцей Учиха и глупейшим богом шиноби. Старший брат сблизился с Сенджу, был близок к предательству семьи и простил им всю кровь. А товарищ и друг Изуны Рюу был воином Учиха, погибшим от клинка Морского дьявола - Достойно павшим в бою, шиноби. Изуна как сейчас помнил то острое отчаяние, а еще сильную агонию от боли в глазах. Изуна держал руку Рюу, который благодарил его за дружбу и верность их идеологии. Лучший друг подарил ему свою особую катану, призывая убить ей как можно больше Сенджу и испуская последний вздох. Он тогда думал, почему этот жестокий мир наделял Учиха силой, когда они теряли то, что могли бы защитить ею. И Изуна понял, что Учиха были рождены мстителями. Это было чертовски несправедливо. Мир вообще был несправедлив. Поэтому он не понимал Мадару, не представлял, как можно было терпеть общество убийц их семьи. Сейчас, он прислушивался к голосам в комнате, уповая лишь на то, что Тобирамы не было рядом, и он не мог почувствовать его чакру. Из окна полился наигранный смех дайме. Изуна сжал зубы, чтобы не отрубить голову ему прямо сейчас. – Хаширама, ты действительно думаешь, что Мадара Учиха станет Хокаге? Мне казалось, что ты умен, – отсмеявшись, проговорил Мацуда. Повисла угрожающая тишина. – Мадара будет достойным лидером, я готов поручиться за него, – Изуна закатил глаза. – Исключено, Учиха нестабильны, они никогда не были надежными союзниками, – фыркнул феодал, – тебе стоит держать их поближе к себе, когда станешь Каге, чтобы контролировать мощь такого буйного кеккей генкай. Послушай мой совет… – Но… – Никто его не выберет. Совет феодалов согласился поддержать твою политику демократии, право голоса за народом. И ты знаешь, каково будет его желание.» И он послушно шагнул во тьму.

***

Сакура бежала по улице, смутно различая дорогу, стараясь уловить знакомую чакру. Небо заволокло серыми тучами. Она сама не заметила, что ступая по каменной кладке, набрела на место, так сильно похожее на кошмар из ее прошлого. Лавка, замысловатая улочка, декоративные деревья. Знакомое ранее место казалось абсолютно безлюдным, несмотря на разгар дня. Харуно мысленно фыркнула, по достоинству оценивая насмешку судьбы. Девушка остановилась, понимая, что прошлое играет на ее нервах. Она должна быть собраннее, вернуть контроль и… – Сакура. Куноичи застыла, широко открыв глаза, перед ней стоял Изуна – цель ее длительных поисков. Сам нашелся? Парень выглядел очень отстранённо и холодно, а в его глазах играли искры кровожадной усмешки. Все это напоминало ей ночной кошмар. Его темное кимоно развевалось от колебаний ветра, а блестящие угольные волосы, собранные в низкий хвост вторили дуновениям воздуха. Бледная кожа и синяки под глазами ярко контрастировали. Руки и шея обмотаны бинтами, помимо ножен с катаной он был обвешан оружием. Изуна выглядел безумно. Он вдруг вздрогнул и зашелся неприятным хриплым кашлем. Сакура нерешительно замерла. — Я хотела поговорить с тобой, — выпалила девушка, вглядываясь в темные глаза с надеждой разглядеть там опровержения своих догадок. Изуна недобро усмехнулся. Как же он похож на него… Нет! На этот раз Харуно стала сильнее, она не позволит ему наделать глупостей. — О чем же? — зловеще улыбаясь, спросил Учиха, делая к ней шаг. — Изуна, — Сакура нахмурилась, — я знаю, что ты задумал, не делай этого, — твердо сказала она, подчиняя себе остатки самообладания. Лицо Изуны на миг скривилось в странной гримасе, а потом он снова улыбнулся. Так холодно и зловеще, что по спине у куноичи пробежал холодок. — Ты не должен делать этого! Пожалуйста, послушай меня, — рвано дыша, она едва сдерживала подступающую тошноту, понимая, что все ее догадки были правдивы, а она сама глупа и труслива, — не позволяй злобе и ненависти застилать глаза, причинять боль другим и себе. В жизни есть столько всего прекрасного, на этом свете есть люди, которым ты дорог… Изуна! — видя, как его ненормальная улыбка после всей речи становится еще шире, она яростно сжимает кулаки, — ты мне дорог! Не нужно этого делать… Парень резко схватил Сакуру за руку, пододвигая ближе к себе. Харуно сглотнула, подавляя страх. Холодный порыв ветра ударил в спину, усиливая мурашки и холод. Она вздрогнула от озноба, изо всех сдерживая влагу, так и норовившую вырваться из плена ее силы воли. Она не будет плакать. Он был таким холодным, словно мертвец, и Харуно все еще хотелось верить, что все происходящее просто ночной кошмар и ничего более. Неужели она была настолько наивна, что верила, будто ее вполне логичные подозрения не оправдаются или даже, что сможет его в чем-то переубедить. Ей так не хотелось докладывать на действия Изуны Сенджу или даже Мадаре, что она навязывала себе его невиновность. Ужасные события закручивались в логическую картину. Он был так чудовищно похож на Саске в эти минуты, что Сакуре начинало казаться, будто она попала в мощное гендзюцу. Она всегда хотела видеть в нем товарища, друга, опору в новой для нее обстановке, но никогда не хотела замечать тех чувств, что возможно терзали его душу. Она хотела изменить будущее и исправить ошибки прошлого, а по итогу допускала новые. Ни на что неспособная эгоистка. Мысли кровожадно разрывали ее на тысячи мелких осколков. Что если ей нужно было спасать не друга от себя, а деревню от него?... Предположения, о возможном хорошо продуманном опасном плане, который сможет преодолеть преграду в виду сильнейших Сенджу и Мадары, пронзали ее, словно кинжал. Изуна мог действительно причинить вред ее родной деревне и жителям, разрушить Коноху? Только сейчас эта мысль укоренилась в ее голове. Девушка судорожно выдохнула, чувствуя, как в уголках глаз скапливается соленая влага. Тот факт, что Харуно хотела защитить родное селение в будущем, не означал, что она позволит его калечить в прошлом. Коноха все еще была ее домом и местом, за которое она отдаст жизнь. Таков был ее путь шиноби. Она не позволит никому навредить деревне, даже Изуне. — Держись подальше от кукловода, — выпалил Изуна, но Сакура его не слышала. О чем он вообще? Она все еще стояла, замерев в холодных объятиях, содрогаясь всем телом в попытках сдержать эмоции. Куноичи не поднимала на него взгляд, боясь столкнуться с равнодушным черным ониксом, который столько раз ранил ее в прошлом. Она фокусировалась на растягивающийся в зловещей усмешке ряд белоснежных зубов. Безумец. Единственная слеза скатилась по щеке. Могла ли Сакура ответить взаимностью на его чувства и остановить? Нет, она это уже проходила. И испытывала ли она что-то к Изуне? Пожалуй, да. Но было ли это тем, что он от нее ждал? Определенно, нет. Изуна подхватил ее слезу своим пальцем, параллельно проводя по щеке девушки холодной рукой. Его жест показался настолько интимным, что сердце невольно сжалось. — Ты не сделаешь ничего деревне, — поднимая яростный взгляд, сказала Харуно, — мне придет… Она натолкнулась на алую радужку шарингана. «Ками, нет!». Мир начал стремительно темнеть, тело налилось свинцом. Обессиленная куноичи рухнула на землю.