«Манипулируя тьмой в сердцах людей, можно с легкостью их подчинить». Мадара Учиха.
Мозг освободился от мощного воздействия чужой воли достаточно быстро, и внутренние часы подсказали ей, что прошло не более тридцати минут с тех пор, как была наложена иллюзия. Это, безусловно, одно из самых мощных гендзюцу, с которым она когда-либо сталкивалась. Сакура чувствует, как ее тело мирно покачивается в такт, ритм убаюкивает, туманит и без того размытые проблески сознания. Она слышит чьи-то приглушенные разговоры, цокот копыт, ржание лошадей и постукивание колес об землю. Все тело саднит. Она ощущает, как мягкие хлопковые подушки не спасают от столкновения с деревянной основой ее импровизированной постели. Нос улавливает запах чая, отполированного дерева, конского волоса и легкие ноты мяты. «…Мяты?». Девушка резко распахивает глаза, привставая на локтях. Осознание происходящего тяжким грузом оседает на душе. Сакура вглядывается в невозмутимый профиль Второго, который расположился по правую руку от нее на лавках повозки, украшенных множеством мягких подушек. Девушка резко поворачивает голову и сталкивается с недовольным взглядом Хору, сидящим напротив. Сакура все еще пытается сложить картину событий в своей голове. Они едут, но куда? Ками… «Изуна» — словно пощёчина мысль вспыхнула в сознании. Девушка вспомнила ужасные подробности недавнего времени. — Как я…?— начала Харуно, все еще стараясь восстановить логическую цепочку событий в своей голове. Хору свел брови к переносице, хмуро оглядывая девушку. — Как можно было опоздать на столь важную встречу? — глухо бормотал Сенджу, сдерживаясь видимо лишь из-за присутствия Тобирамы в помещении, — я нашел вас спящей на лавке посреди деревни! — он осекся и добавил, — госпожа, это очень безответственно пить в такой момент! «Пить!? Ками, какой же он идиот!» — Сакура едва сдержалась, чтобы не стукнуть Хору по голове своим разрушительным кулаком. Он действительно нашел ее под действием гендзюцу Учиха и посчитал, что куноичи спит на лавке в парке посреди дня?? Как он вообще выжил в битвах с Учиха, раз настолько плохо осведомлен об их способностях? Если бы не тревога и ощущение ускользающего бесценного времени, Сакура бы отчитала его за неспособность иногда прибегать к примитивной мозговой деятельности. Все складывалось ужасно, деревня была в опасности, а Сакура и три самых сильных шиноби в селении ехали прочь. — Как далеко мы от Конохи? — встревоженно спросила она, нервно сминая ткань подушки в руках. Тобирама повернул голову в ее сторону, и в алых глазах блеснула внимательная заинтересованность, такая словно тревога, исходящая от нее коснулась его сенсора. — Несколько миль. Девушка сглотнула, они ехали на удивление медленно, и это было хорошо. — Мне нужно срочно увидеть Хашираму-сама, — собираясь с силами, произнесла Харуно, зная, что после диалога, на который она решалась, ее, скорее всего, охарактеризуют как предательницу за «содействие» Изуне. Тобирама пристально посмотрел на нее, но через несколько секунд потерял какой-либо интерес к розововолосой персоне. Сакура высунула голову на улицу, подмечая, что сопровождение основателей тянулось небольшой цепочкой повозок, образующих караван. На такие официальные визиты, как встреча лордов ничего другого не ожидалось, однако какого было удивление Харуно, когда она подметила, сколько шиноби их сопровождало. Словно все готовились к бойне… Девушка спрыгнула на ходу, и заглянула в соседнюю повозку. Сакура застала небольшой штат прислуги, одна из которых, выставляла на поднос с масу и бутылкой саке. Немного встревоженная девушка обернулась на незваную гостью, но, узнав в ней медика, облегченно вздохнула, вновь отворачиваясь к ящикам с каким-то сухим перекусом. — Вам что-то нужно, Харуно-сан? — не поворачиваясь, произнесла она. Сакура закусила губу, рука проворно скользнула в карман на сумке и достала легкую пробирку. Куноичи проследила взглядом за спиной расслабленной девушки и склонилась над бутылкой саке, которая к счастью обладала достаточно широким горлышком. Рука куноичи опрокинула содержимое колбы в сосуд с алкогольным напитком раньше, чем работница повернулась к ней. — Я искала господина Хашираму, могу отнести ему, — она кинула на поднос с алкоголем, точно догадываясь, для кого он предназначен. — Ах, что вы, — покраснела девушка, и Сакура подметила, как она юна, — вам не стоит… — Все в порядке, — прервала ее Сакура, поднимая поднос одной рукой. Она переместилась к повозке, возглавлявшей процессию, удивляясь, почему Тобирама ехал от основателей отдельно. Неужели он настолько не терпит общества Мадары? — Сакура-чан, ты уже проснулась? — улыбнулся Шодай, когда Сакура запрыгнула в помещение. Тесная повозка не отличалась от других практически ничем. Деревянные лавки, укрытые подушками в угоду основателям, и узкий низкий столик для закусок. Все окна плотно занавешены, место со всех сторон охранялись шиноби в нарядных кимоно и громоздких доспехах. Сакура поставила поднос перед мужчиной и села рядом с Мадарой. Решение далось ей нелегко, но та паника, которая уже обуяла ее и то, к чему могло привести молчание, не оставляли выбора. — Как раз об этом…— она замялась, сглотнула вязкий ком и подняла глаза к загорелому лицу шиноби — я должна сказать вам, что…Коноха в опасности. После того, как Харуно доложила им свои «догадки» о возможной причастности Изуны к каким-либо активным действиям, направленным на ослабление ведущей политической ситуации, забыв упомянуть о некоторых особых подробностях и настояв на том, что узнала обо всем гораздо позже, чем в реальности, оба мужчины обменялись тяжелыми взглядами. Ее доводов было достаточно, чтобы не сомневаться в правдивости слов. Очевидно, что никакой встречи лордов не было и это лишь спланированная провокация, рассчитанная на то, чтобы удалить их от деревни. Сакура больше волновалась перед диалогом, чем во время него, она отпустила все собственные переживания и сконцентрировалась на конкретной задаче. После короткого изложения насущных дел и наблюдений девушки, помещение на некоторое время погрузилось в напряженное молчание, каждую секунду которой разумы трех шиноби лихорадочно обдумывали ситуацию. Казалось, они все понимали прискорбные ошибки своей деятельности. Проблема стала настолько ясной, что озвучивать ее вслух не было нужды. Соединяя два клана, враждующих несколько веков, основатели не предусмотрели самое важное – недомолвки и потери, послужившие причиной ненависти. Пусть вражда была пережитком прошлого, на нее естественно были причины. Каждый клан отнимал друг у друга самое дорогое, гибли дети, родители, возлюбленные, друзья, их оплакивали, обещали отомстить. Такие вещи не забываются за пару недель совместного сосуществования. Невозможно выстроить мир между Сенджу и Учиха за два месяца, полагая, что представители кланов полюбят и примут друг друга. Чтобы это получилось, нужно было приложить усилия, помогать обоим кланам, подождать много лет, не подогревая ненависть, давать каждому равные возможности – последнее то, чего не нашли Учиха в новоиспеченной деревне. Все в комнате молчали, но осознание этих просчетов явственно нависли над ними и беззвучно потонули в тишине. Взгляд Мадары периодически темнел и бегал по комнате, пусть он и пытался это скрыть, мужчина побледнел и к концу общего обсуждения стал спокоен и холоден, словно многовековой лед. Сакура задумалась о том, что конфликт клана Учиха, возникший в этом времени не без ее вмешательства, лишь быстрее разгорелся, чем в прошлом. Ведь в ее времени резня случилась как раз из-за многолетнего притеснения с самого начала истории создания деревни. Хаширама стал серьезнее, чем она когда-либо его видела. Этот человек обладал поразительной способностью отшучиваться, когда дело касалось его поединков, но если кто-то хотел навредить его близким и деревне, уровень собранности этого мужчины поражал. — Пока в Конохе ничего не происходит, — напряженно начал он, — но нам немедленно стоит развернуть караван и самим отправиться в деревню, — заметил Хаширама, обращаясь к Мадаре. — Не думаю, брат, — в комнате появился Тобирама и, несмотря на отстранённый вид, его голос был хриплым, а глаза пылали недобрым светом, он повернул голову в сторону, — двое к востоку, в нескольких милях. Сидевшие в комнате шиноби, напряглись, кажется до своего предела. Сакура сжалась, отчего-то чувствуя себя виноватой. — Мои люди ждали их у перевала, но они обошли засаду. Харуно закусила губу, глядя на свои руки. Поразительно, как идеально подобрано время, вся деревня ослаблена, основателей и Сакуры нет, в лесу прямо на пути каравана их поджидают вражеские нины. Неужели… — Это те, о ком я думаю? — поинтересовался Шодай. — Да, — альбинос перевел на брата взгляд, — мы не должны были сталкиваться с ними напрямую. Он вдруг вздрогнул и на мгновение расширил обычно суженные в подозрительной гримасе глаза. — Тобирама? — вскочил Шодайме, — что произошло? — Это Теруо,— мужчина сжал один кулак, но этого было достаточно, чтобы пространство сдавило разрушительное Ки его чакры. Сакуру чуть не снесло с лавки мощным потоком ветра и природной энергии, но она вовремя схватилась за локоть напрягшегося Мадары. Хаширама сделал шаг к брату. А Харуно мысленно поблагодарила Учиха за, что он не съехидничал насчет ее неустойчивости. — Успокойся, младший брат! — Я отправляюсь в деревню немедленно. — Но… Ты прав, не волнуйся, Тоби, этим ниндзя нужен я, бессмысленно уходить, привлекая сражение к Конохе. — он кивнул, словно решение отправить брата одного, давалось ему нелегко, — я рассчитываю на тебя. Нидайме посмотрел на брата и исчез в мгновение ока, а учитывая его скорость, он окажется в деревне раньше, чем можно было предположить. Сакура боролась с желанием броситься за ним и остановить любое безумие, которое задумал ее друг. Отчасти она несла ответственность за его поступки, и эти осознания оставляли саднящие раны на сердце. «Не справилась» — самобичевание стоит отложить на потом. — Я должен остановить брата, — сказал Учиха, резко поднимаясь со своего места и прислушиваясь к внутренним ощущениям, — эти ниндзя не настолько сильны, чтобы победить тебя, Хаширама. Никто не сможет утихомирить Изуну, и… отчасти это моя вина. — Не стоит, — покачал головой Хаширама, — мне нужно было уделять внимание всем кланам, а не только тем, что открыто, шли на сотрудничество, и не было бы всего этого, я - плохой лидер, — нахмурился он. — Хаширама-сама, нет! — вклинилась Харуно. Поздно осознавая, что влезла в диалог, который в любой другой ситуации даже не был бы предназначен для ее ушей, — я останусь с вами, предполагаю, что один из вражеских ниндзя знаток ядов – моя обязанность обеспечить вам поддержку. Мадара посмотрел на нее внимательно, тепло на мгновение блеснуло в темных глазах, и мужчина кивнул. Сакура отвернулась, не в силах думать о том, что будет с Изуной, если Тобирама найдет его раньше. Но он не будет убивать, ведь так? Не успел Мадара сделать несколько шагов, как они услышали свист кунаев и раздавшийся совсем рядом взрыв. Земля содрогнулась. Сакура и два основателя выбежали на улицу, наблюдая дымящуюся повозку со штатом, из которой быстро выбегали женщины, кашляя и распространяя панику. Смог темной гари ударил в лицо, яркое дневное солнце контрастировало с черным дымом, перепуганные шиноби заняли оборону, высвобождая свои клинки и оглядываясь по сторонам. Кто-то вскрикнул, и Харуно инстинктивно ринулась на помощь раненным, но как только она сделал шаг, в сантиметре просвистела цепочка сюрикенов. Сакура замерла, когда Мадара бросился на двоих из ниоткуда взявшихся шиноби, замотанных в темные одеяния с ног до головы. Девушка проанализировала скованность их движений и угловатое телосложение, прежде чем на солнце блеснула натянутая нить, она достала кунай из подсумка, обволакивая его своей голубой чакрой, крикнула: — Мадара-сама! Это марионетки! — один из «шиноби» уже разлетелся на щепки. Она метнула кунай, оружие с протяжным свистом разрубило нити чакры, и второй враг рухнул наземь безвольной куклой. Сакура подбежала к марионетке, и наклонилась, разрывая одежду в области груди. Клинки обработаны преобразованным ядом. Неизвестная ей печать украшала деревянную грудь куклы, дело принимало скверный оборот, и Харуно догадывалась, кто окажется марионеточником. «— Держись подальше от кукловода». Еще чего. Хаширама раздавал указания другим шиноби. Раненных к счастью не оказалось, взрыв был больше похож на привлечение внимания. Мадара отправился в путь, удостоверившись в сохранности процессии людей. Сакура огляделась, когда в тени крупных цветущих деревьев мелькнула еще одна фигура. Намеренно. Стало понятно, что их заманивали в ловушку, стараясь отделить от основной группы шиноби. Враг думал, что выигрывал, отделяя Хашираму от всех, но на самом деле, он давал им фору, ведь группа гражданских, находящихся в штате, могла бы стать куда большей проблемой для Шодайме. — Хаширама-сама, там, — кивнула Харуно, заметив, что мужчина облачен в красные блестящие от знойного солнца доспехи, — марионетки выведут нас к кукловоду. Он кивнул и посмотрел на девушку с каким-то сомнением, прежде чем слова слетели с его губ, Сакура покачала головой. — Я пойду с вами. — Хорошо… Я уважаю твое стремление, Сакура-чан, — улыбнулся мужчина, но без привычной беззаботности в лице. Сейчас перед ней стоял бог шиноби. Они ринулись в чащу. Прыгая с ветки на ветку, Сакура не выпускала из виду макушку Первого. Его каштановые волосы бликовали на солнце и отливали рыжим цветом. Густая лесная чаща, листва в которой была пронизана яркими лучами настолько, что отливала неестественно-салатовым светом, начала редеть. Контрастность дня напоминало Сакуре о бушующей тревоге. Слишком яркое солнце, слишком неуютно. Девушка не переставала пытаться выявить гендзюцу, и почувствовать приближение врагов или марионеток. Они просто шли по следу чакры, который был оставлен так явно, что сомнений о наличии западни у обоих даже не возникало. Сакура надеялась, что Хаширама не будет волноваться о ней и пытаться защитить, ей больше хотелось быть полезной для Шодая, чем наоборот. Задумавшись, она не заметила, как они оказались на вершине горы - оголенной возвышенности, с другой стороны от Конохи. — Ну что ж, — Сакура замерла, она догадывалась о личностях камикадзе, смеющих покушаться на Первого Хокаге, но теперь была удивлена так, словно и не знала, чей голос услышит— Здравствуй, бог Шиноби. Девушка резко обернулась. Человек в черном плаще, под которым скрывалось хитайате ниндзя Таки, и с маской, покрывающей пол-лица, и ярко зелёными неестественными глазами без зрачков. Смуглая кожа, высокий рост, знакомый холодный вид и катана за спиной. — Какузу. Сила Хаширамы поражала. Сначала они с Какузу кружили в быстром танце тайдзюцу, без использования чакры. Только вихрь тел, ударов и уклонений, скорость исполнения этого смертоносного представления была настолько невообразимой, что не каждое движение удавалось различить. Хаширама уклонился от резкого выпада Какузу и скользнул в сторону. Противник отскочил назад и сложил печать «змея». — Дотон! Земляное Копьё! — рука шиноби Таки начала стремительно темнеть пока не стала совсем черной. Удар, которого Шодайме избежал в последнюю секунду, был очень мощным и едва не задел его. Сакура закусила губу. Хаширама ловко отскочил назад. Какузу был очень сильным противником, но насколько куноичи знала, он еще не украл секрет запретных дзюцу Водопада, и оттого не обрел подобия бессмертия, факт существования которого в будущем времени сильно затруднял его ликвидацию. Если ход времени не изменился. — Послушай! — выкрикнул Сенджу, — лучше сдавайся, у меня нет времени на настоящий бой, — предостерегающе заявил Шодай, поднимая руки в примирительном жесте. Из уст кого-то другого эта фраза прозвучала бы самонадеянно, но именно слова Хаширамы были больше похожи на предупреждение или просьбу.… И Сакура достаточно времени провела с этим человеком, чтобы понимать их истинный смысл. Хаширама вовсе не утверждал, что мог спокойно расправиться с Какузу, не прикладывая настоящих усилий, он лишь предупреждал, что в данном поединке не сможет относиться к своему противнику с достаточным уважением, чтобы не закончить все быстро. И этим высказыванием он также давал Какузу возможность отступить, сохранив свою жизнь, Он не хотел проливать кровь. Хаширама был невероятен. Какузу не ответил, его рука моментально взметнулась вверх, удлиняясь и зарываясь в землю. Карие глаза Шодайме расширились, и в следующее мгновение он интуитивно отпрыгнул в сторону, избегая подземной атаки. Лицо Сенджу исказилось сожалением, брови сошлись на переносице, ведь он догадался, что ему придется драться всерьез. Девушка практические не переживала за Хокаге, зная заранее исход этой битвы. Небо приобрело странные зловещие оттенки грязно-пурпурного, а горная местность словно воспылала красным. Никакого гендзюцу, тогда почему ее берет такая странная тревога? Сакура услышала смешок и резко обернулась. — Даже не удивишься? — улыбнулся Хотэка, поправляя черный плащ. Его окружили два десятка марионеток в темных одеяниях. Сакура ждала его появления, мальчик оказался хитрым. Втирался ей в доверие, ходил в больницу, чтобы прощупать почву и понять насколько куноичи опасна и сведуща в медицине. Он наверняка не ожидал, что кто-то сможет изготовить антидот к яду, присматривался к ней. Жаль, она поняла его истинные мотивы довольно поздно, Хотэка неплохо заметал следы и прикидывался дураком. — Ты очевиден, — хмыкнула Харуно выхватывая кунай, и принимая боевую стоку. Она решила говорить с напускной небрежностью, стараясь изучить его больше, прежде чем вступать в открытый бой. Она проанализировала оппонента. Хотэка больше не пытался казаться милым или бестолковым влюбленным мальчишкой. Поза нарочито расслабленная, ухмылка игривая, словно у ребенка. По спине прошел холодок, когда куноичи не смогла одернуть себя и пришла к выводу, что он напоминал ей Обито в роли Тоби. — Ты такая умная девочка, Сакура-ча-а-ан, — скользко улыбнулся он, — этим ты мне и нравишься. Чем же я себя выдал? — Запахом, от тебя разило ядом, — выдавила Харуно, изучая вальяжность врага. На фоне, меж тем громыхали стихии, и скрежетала сталь. — Как жаль, — он по-детски надул губы, — но ты долго приглядывалась ко мне, А? Мне понравилось играть с тобой Сакура-чан. — Такигакуре поручила вам убить Хашираму? — перевела диалог в нужное русло. Хотэка поднял брови. — Даже умнее, чем кажешься. Теперь правда, придется тебя убить, — он критично посмотрел на Харуно, и неловко почесал затылок так, словно извинялся за опоздание, — жаль, такая красивая. Ты ведь действительно начала нравится мне. Сакура подавила желание вздрогнуть и скривить лицо. Хотэка вел себя неестественно, наигранная мимика придавала амплуа безумца. Парень хмыкнул, заметив перемену в ее настрое и отступил, резко отпрыгивая на достаточное расстояние назад. Сакура прислушалась к своим ощущениям, в районе ног раздавались слабые толчки. Неужели владеет стихией земли? Куклы зашелестели темными одеяниями, направляемые в сторону куноичи. Девушка подпрыгнула за мгновение до того, как земля перед ней разошлась длинной и глубокой трещиной, ведущей к ухмыляющемуся кукловоду. «Конечно, он будет пытаться увеличить между ними дистанцию, нужно подобраться ближе», — Сакура чертыхнулась, от резкого толчка камней внизу, — «и смотреть под ноги» — добавила про себя. Куклы выстроились в зловещий ряд, направляя орудие в сторону девушки и объединяясь в линию у края трещины. Сакура хмыкнула, поправляя перчатки на руках, приготавливаясь к заминке. Она влетела в скопление марионеток, с воинственным кличем и разрушая деревянные тела своим разрушительным кулаком. Враги оказались довольно медлительны. Сакура упрямо пробиралась к своей цели, стараясь мыслить отстраненно и не забывать, что перед ней марионетки – не живые объекты, а инструменты для осуществления воли кукловода. Одна фигура в темном одеянии встала у Харуно на пути, и она нанесла прямой удар кулаком, разрушая грудную клетку, следующий враг поднырнул из неоткуда, и куноичи застала его отточенным бэкфистом. Прошло не больше тридцати секунд с момента разрушительного урагана по имени Сакура Харуно. Она вылетела из скопления опадающих наземь кукол с поразительной скоростью, занося в воздухе ногу для удара над Хотэка. Парень быстро и проворно отпрыгнул, ловко и даже плавно лавируя между ударами девушки. «Он неплох, не ниже джонина», — подметила Сакура, занося руку и ускоряясь, чтобы попасть по ускользающей макушке, — «хорошо уклоняется, но прямые атаки явно не его конек». Сакура с неудовольствием отметила, что позволила завести себя в начало леса и теперь деревья мешали использовать тайдзюцу в полной мере. Ей стало тяжелее лавировать между деревьями. Его острый нож мазнул по плечу и неглубокий порез сразу же разнесся по телу липкой болью. Опять Хотэка ускользнул от сокрушающего кулака в последний момент. Что-то не так. Осознание пришло поздно, земля под ногами обуглилась и резким рывком взвилась над Харуно, отбрасывая девушку в бок и заставляя, удариться затылком о кору дерева. Мгновенно ее запястья сдавило нечеловеческой прочной хваткой, фиксируя положение тела и больно одновременно надавливая ей на несколько точек запястья. Она сжала зубы, в глазах на мгновение потемнело, и белая пелена света застлала видимость. Очень умно, Хотэка неплохо знал анатомию, раз кукла, прижавшая Харуно спиной к дереву, надавила ей на определенные точки, которые обездвиживают обычного человека или шиноби как минимум на пять минут, но… Сакура была не просто шиноби и благодаря ускоренной регенерации и идеальному контролю чакры она должна выйти из оцепенения раньше. Сакура стиснула зубы, морщась от боли, она перегоняла чакру в другую сторону и ускоряла процесс циркуляции природной энергии, тем самым постепенно восстанавливая контроль над своим телом, ее действия оставляли не самые приятные ощущения. Почему пелена белая? Куноичи широко распахнула мокрые от болезненных непроизвольных слез глаза. Кукла перед ней была больше предыдущих и облачена все в такие же по фасону мешковатые одежды, только белого цвета. Наверняка, самая любимая и сильная марионетка кукольника. Девушка попыталась разглядеть силуэт склонившегося к ней, щурясь. Унижение и злость захлестнули ее, но Харуно судорожно выдохнула, стараясь привести себя в чувства. Нельзя поддаваться эмоциям. В следующую секунду щеки грубо сдавила чужая рука, с упоением усиливая хватку на скулах и вызывая запоздалую боль. Хотэка рассмеялся так искренне и весело, что Сакура почувствовала страх. Мерзкие и цепкие пальцы с мозолями все еще по-хозяйски держали ее лицо, словно она уже была марионеткой. Неужели он действительно сумасшедший? — Ты такая куко-о-ольная, Сакура-чан! — протянул парень. Хватка на лице чуть ослабла, но руку марионеточник не убрал. Харуно собрала в себе все силы, чтобы заговорить. Ей нужно было тянуть время, пока тело не сможет подчиняться своей хозяйке. — Какой у тебя мотив? Зачем все это? — она вздохнула, начиная различать лицо собеседника, — это приказ Каге Деревни Водопада? Парень поглядел на нее, улыбка медленно сползла с юношеского лица, и он всмотрелся в багровое небо. — Сначала был приказ, а потом я решил отомстить за сестру, — пожал плечами, словно произнес что-то настолько обыденное как «доброе утро» или «который час?». Сакура на мгновение прищурилась, странная догадка пронзила мысли. Девушка широко распахнула зеленые глаза. — Догадалась, да? — беззлобно хмыкнул Хотэка. Они с Мэзэко были одно лицо. Так похожи, даже этот пшеничный оттенок волос… только у парня они были светлее. — Но Хаширама-сама не виноват в смерти твоей сестры, — горячо перебила куноичи, совсем забыв свой план от переизбытка эмоций, — она должна была знать, на что идет…— слова, вырывающиеся из уст, звучали неестественно, словно ей не принадлежали. Сакуре было искренне жаль шпионку, но она всячески отгоняла от себя подобные мысли, оттачивая на языке заученные слова о долге шиноби и рисках. — Ты права, ведь именно отважный розововолосый медик поймала ее в доме Сенджу и смогла вывести антидот к моему яду, попыталась помешать нашему с Какузу-семпаем плану,— опасно понизил голос парень. — Какузу-семпаем? — Сакура изогнула бровь. — Мой старший командир или воспринимай, как хочешь, — либо Хотэка оказался достаточно глуп и болтлив, раз без особого сопротивления выдавал личную информацию врагу, либо был настолько уверен в своей победе, — наш стиль ведения боя очень разный, что наверняка сбивает с току. Но, мы на самом деле хорошая команда, — он медленно усмехнулся, видимо предаваясь каким-то воспоминаниям. — Твой семпай идет на большой риск, зачем он это делает? Хаширама-сама невероятный шиноби, все это знают, — пыталась давить Сакура. — Не думай, что все так просто, — он раздраженно дернул бровью, надавливая Сакуре на щеки сильнее, отчего куноичи упрямо плотнее сдавила челюсть, борясь с приступом тягучей боли, вызванной чужими грубыми руками на ее лице, а улыбка мучителя стала красноречивой, — меня это почти заводит. Сакуре захотелось харкнуть ему в лицо, настолько омерзителен этот человек стал в мгновение ока. Глаза ее запылали яростью и отвращением, появилось желание сжать его чертову руку до сломанных костей и ударной силой смыть это потемневшее выражение глаз. А она еще говорила себе, что зря подозревала в чем-то милого мальчика Хотэка. — Какузу-семпай очень предан деревне, — начал Хотэка, проводя большим пальцем по ее нижней губе, — он многим пожертвовал ради благополучия зарождающегося селения, истинный патриот и превосходный шиноби. Таки не очень-то богатая местность, знаешь ли, договор, который нам предлагал Мацуда, отвечал интересам моей деревни, пока феодал не решил, что проще будет добиться желаемого внутри своей страны. Лорды действительно планируют подписать очень выгодное соглашение с Конохой, когда та официально объявит лидера. Какузу-семпай понимает важность нашей миссии. — И ты последуешь за ним несмотря ни на что? — стараясь не обращать внимания на мерзкие чужие пальцы, блуждающие по ее лицу, проговорила она. Теперь ей стали четче видеться мотивы покушения. — Конечно. Ты очень избалована вниманием, чтобы понимать, о чем я говорю, Сакура-чан. Харуно не хотела реагировать на провокацию. Они с Хотэка явно были по разные стороны баррикад. — Вы состоите в сговоре с кланом Учиха? — фраза вырвалась само по себе, и Сакура сразу же мысленно отвесила себе подзатыльник. Она и так прекрасно знала, что Изуна был замешан в этих гнусных покушениях. — С кем? — Хотэка посмотрел на нее, как на умалишённую. «Актер» — усмехнулось подсознание. — Это глупо, ведь даже, если Хаширама умрет, деревня выберет другого лидера. — Как быстро? На это уйдет длительное время, к моменту окончания которого мирный договор с Таки станет самым выгодным условием. — Мадара вполне может занять место Хаширамы без длительной подготовки. Хотека рассмеялся. — Смешно, Сакура-чан. Очень мило, что ты веришь в этого демона, но он никогда не станет Каге. Сакура нахмурилась. — Тебе в любом случае некому мстить, стечения обстоятельств нередко приводят к трагедиям. — Глупо мыслить так эгоистично, — он перевёл на Сакуру карие глаза, — как будто у шиноби есть выбор. Тем более в таком плачевном положении нашей деревни. Все финансирования текут к Конохе. Мы с Какузу-семпаем не могли поступить иначе, — он повернулся в сторону дерущихся и увлеченных друг другом шиноби, — Коноха стала первой официальной деревней, однако назначение Хокаге затянулось, не находишь? — он ухмыльнулся, поймав помрачневший взгляд девушки, — внутренние недомолвочки, да? — Выбор есть всегда, — отрезала Харуно, не желая вестись на его провокацию. Куноичи с внутренним восторгом начинала ощущать, как тело постепенно оттаивает от оцепенения. Сакура мягко и осторожно пошевелила мизинцем, не отрывая взгляда от собеседника. — В каких-то ситуациях его нет, — спокойно парировал Хотэка. — Зачем ты тогда становился шиноби? — Ты думаешь, я хотел? — он нервно рассмеялся, но снова стал серьёзным. Карие глаза сочились обманчивым спокойствием, но их выдавала дымка скрытой печали. — Не думаю, что я выбирал быть шиноби. Но не умею быть никем другим. Сакура резко направила чакру в руку, высвобождаясь из хватки куклы, и вскочила на ноги. Хотэка усмехнулся, отпрыгивая назад и возвращая между ними дистанцию. Его маниакальная улыбка стала лишь шире. Девушка приготовилась добить его несколькими мощными ударами, как в ее глазах снова потемнело. — Сакура-чан, неужели ты думала, что после противоядия, которое ты вывела, я не доработаю свой яд? Ее словно ударило по голове. Хотэка рассмеялся, он находился на приличной дистанции. — Я ведь изучал твое видение сражений, — он наигранно опустил голову, — хороша в ближнем бою, слабовата в дальних атаках…. Харуно сглотнула, чувствуя как язык немеет, а ноги непроизвольно подгибаются. — Но яд и так отлично справляется.***
Тобираму обуревала адская злость, он буквально был готов убить каждого встречного на своем пути голыми руками. Помимо того, что ему пришлось оставить брата и Сакуру наедине с вражескими шиноби, для которых он, конечно, отправил сообщение своим людям, чтобы пришли на подмогу, он также не уследил за деревней в полной мере. Теруо остался в Конохе, чтобы вовремя отправить ему импульс, предвещающий ему об опасности. Тобирама его получил. Мужчина едва сдерживался, чакра циркулировала адскими потоками по разгоряченному телу. «Учиха…». Клан, которому никогда не стоило доверять. Клан, отобравший так много дорогих ему людей. Клан, который рождал только психически неуравновешенных монстров. Он ненавидел Учиха. Тобирама потерял своих братьев очень рано, они с Хаширамой остались вдвоём. Отец был суров и строг, а старший брат наивен и прост, его идеология прямо противоречила наследию клана и отцовским наказам, оттого Тобирама всегда был ближе к семье. Он хотел оградить брата от стены непонимания, на которую тот натолкнулся бы, выразив свои идеи в открытую. Хаширама обладал даром милосердия и умения прощать своих врагов, протягивать им руку с искренней уверенностью, располагать их к себе. Тобирама никогда не умел так прощать врагов и не мог сочувствовать. Ему куда больше подходила роль шиноби, функция оружия. Их всегда разделяла целая пропасть. Он никогда не считал себя лучше брата из-за собранности, Тобирама знал, что он в сотни раз хуже. Хаширама был открытым и взбалмошным, Тобирама спокойным и безразличным. Старший брат избегал убийств, Тобирама же весь был замаран чужой кровью. В основном от его рук пали Учиха. Он убил очень многих и, в конце концов, перестал считать. Возможно, его действия и сказывались теперь на деревне, он не был идеален и Сенджу не были апогеями нравственности. Но… Учиха убивали их друзей и родственников так же, как и они их. За это он имел право их ненавидеть. Тобирама всегда легко поддавался этому чувству, когда дело касалось угрозы его близким, то есть Старшему брату. Теперь у него была деревня, безопасность и сплоченность которой стали приоритетней всего. И если личная неприязнь из-за многовековой клановой резни – была только его проблемой, оставшейся в прошлом, прямая угроза селению стала разжиганием ненависти здесь и сейчас. Во главе, конечно, стоял Изуна – напыщенный эгоистичный мальчишка, слишком сильно полагающийся на свои глаза и обладающий ярко-выраженным учиховским снобизмом и позерством. Тобирама уважал его меньше прочих за горячность и отсутствия умения рационально мыслить. «Пусть только волос упадет с головы жителя селения… Нарушители спокойствия за все заплатят». В глаза бросились ворота деревни.***
«В воздухе стоял густой запах пота и крови. Он давно привык к битвам и следу, который они могут оставить после себя, но сейчас… было неправильно. Спёртость и тяжесть происходящего пугала, оседая пеплом, падающим с неба, словно серый скорбный дождь. Множество тел, задыхающихся в предсмертной агонии или мирно «дремлющих» на земле. На этот раз бойня была поразительно жестокой. Изуна с упоением наблюдал за страданиями своих отступающих врагов. Он без особой брезгливости, с хлюпающим звуком выдернул из тела неизвестного Сенджу с выпущенными кишками, катану. Он с неудовольствием отметил, что клинок измазан темной запекшейся кровью и чем-то склизким. Странная тревога не покидала его, несмотря на численный перевес и большее количество потерь у врагов. Он обернулся, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Шиноби огляделся, подмечая раненных, он беспорядочно сканировал толпу, пока не наткнулся на брата. Мадара был жив и практически невредим. Изуна облегченно выдохнул, сетуя на то, что шестое чувство иногда все-таки подводит воинов. Учиха хотел развернуться и зашагать в другую сторону, но вдруг наткнулся взглядом на знакомую макушку. Сердце пропустило удар. Он вздрогнул. — Рюу! — Изуна упал на колени перед лучшим другом. У Учиха была колотая рана живота и вероятно, сотрясение, ведь друг не сразу сфокусировал мутный взгляд на Изуне, — скорее! Целители, сюда!!! Он отрывисто задышал, стараясь успокоиться. Не мог его друг так просто взять и умереть от пары царапин, они ведь незначительные? Изуна не заметил, как содрогаясь над телом друга и пытаясь прикрыть его раны, словно от своих глаз, весь измазался в чем-то жидком. Вода, вино? Что это? Неужели прошел дождь. Он поднес дрожащую бледную ладонь к лицу и чуть не задохнулся. Изуна думал, что заплачет, но из глотки вырвался лишь хриплый смех. Что за красная субстанция, так похожая на кровь? — Изуна, — прохрипел Рюу, словно только заметил присутствие друга. Как же искусно он притворялся! — Сейчас-сейчас, придут целители, и все будет хорошо, — отсмеявшись, сказал парень, неосознанно размазывая кровь друга по своим коленям. — Не будет, — отрывисто выдохнул Рюу так, словно каждое слово давалось ему с трудом, — послушай меня, друг… — Кто? — перебил его Учиха, окровавленными руками трогая края своего боевого кимоно. — Сын главы клана, — со свистом втянул воздух и захрипел, —младший. Изуна застыл, сглатывая ком. Хрипы, которые вырывались изо рта друга, характеризующиеся дыханием сводили его ушные перепонки с ума. —Зачем ты пошел на него? Знал же, что этот ублюдок сильнее! — не сдерживая себя, упрекнул он, сразу же жалея о сказанном. — Он убил моего отца, — серьезно ответил Рюу, — пообещай мне… пожалуйста, что ты прикончишь это отродье, отомстишь за мою семью и за свою, за Учиха. Возьми мой меч…— он протянул ему клинок с символичным именем Такеши. — Нет-нет, мы отомстим вместе, не говори так, — Изуна закусил губу, отодвигая катану от себя. — Обещай, — рвано выдохнул Рюу, вдруг поднимая руку в воздух и неуклюже рассекая пространство перед собой так, словно пытался дотянуться до Изуны, тот интуитивно схватил своей грязной ладонью протянутую холодную руку друга. Учиха втянул воздух, не замечая как тело дрожит. Он знал Рюу всю свою жизнь, тренировался с ним, когда Мадара стал убегать на встречи с Сенджу, праздновал победу и делил горечь утрат. Почему подоспевшие целители лишь разводят руками? Почему взгляд Кагами настолько до омерзения жалостливый и сочувствующий? — Обещаю, — прошептал Изуна. Рука Рюу, блуждающая по воздуху, ослабленно упала на землю. Боль в миг сковавшая все тело миллионами мелких иголок, заставила спину неестественно натянуться, словно струну. Глаза резко загудели, а через секунду к ним пришло пульсирующую ощущение, словно в глазное яблоко всадили кунай по самую рукоять. Изуна услышал крик, но не знал, откуда он исходит. Все звуки словно отключили, заменив собственным стуком сердца. Несколько секунд ушло на осознание, что кричал он сам. Рука дернулась к лицу, что за адская боль? Куда делись все звуки? По ладоням заструилась теплая кровь. Он раскрыл глаза, томое в которых перестали пылать так явно. Теперь в них блестел неизвестный черно-красный узор…» «Клятвопреступник» — такие слова шептали мертвые Учиха в его кошмарах каждый день гребаного перемирия. Черный человек тоже часто появлялся в его кошмарах, но никогда не разговаривал. Всегда лишь молчал и изредка улыбался настолько мерзко, что Изуна хотел вырвать себе чертовы глаза небес, чтобы никогда не видеть эту тварь. Изуна чувствовал, что ему оставалось недолго. Здоровый сон и пища перестали быть спутниками его жизни, постоянный хриплый кашель и боли стали верными тенями. Больше ничего не мешало ему исполнить свой план, если он умрет, то хотя бы выполнив обещание, данное лучшему другу и отцу. Брат… был счастлив в новом мире, пусть он никогда в этом не признавался, но Изуна видел, как загоралось его лицо рядом с Хаширамой, словно и не было всех этих лет кровавой вражды. Единственным его сожалением была… Сакура. Пожалуй, девушка действительно нравилась ему, она стала ярким и светлым пятном в кромешной тьме, наполненной кошмарами и лицами давно умерших. Для его жизни Сакура была… Слишком живой. Если бы он только повстречал ее раньше… Рюу не пришлось бы умирать. Изуну слишком часто посещали эти мысли. Отчасти ее невероятные медицинские способности стали одной из причин, почему Изуна влюбился в Сакуру. Ведь если она всегда была бы рядом, то смогла исцелить практически любой недуг близких ему людей, защитить их от Сенджу. И он не хотел ни с кем делиться, Изуне омерзительно одна мысль, что она согласилась помогать Сенджу, поддерживала их политику и… На деревню легла кобальтовая тень вечера. Бесконечность огней заполняли темноту, здесь и горящие ярким светом вывески лавок и кафе, россыпь уютных оранжевых окон в недавно построенных благодаря мокутону домах, линии гирлянд с традиционными бумажными фонариками на деревьях, заостренные крыши лаконичных и утонченных построек... За стенами многоэтажных и низких домов, живут люди... Гражданские, которые торговали и работали тут всю жизнь, путешественники, желающие лицезреть рождение деревни, путники, решившие осесть в центре страны огня, шиноби, чьи кланы уже подписали мирные договоры с Конохой, ниндзя странники, ищущие новой жизни и Сенджу… Эти люди ужинают в своих домах, идут с работы или проводят теплые вечера в компании семьи и друзей. Но их покою придет конец. Изуна отдал четкое указание не трогать гражданских, ведь они не виноваты во внутренних распрях шиноби. Жизнь людей слишком хрупкая в его понимании. Тсутому возмущался, утверждая, что если взять в заложники мирное население, они смогут беспрепятственно оккупировать поместье Сенджу и строящуюся башню Каге. Изуна лишь покачал головой, в какой раз помечая, как сильно ему не нравится этот человек. Ни капли чести или благородства, как он мог родиться Учиха? И все же он поддерживал все начинания юного Изуны, соглашался и благоволил, мотивы Тсутому были кристальны, как горная вода, он жаждал мести, как и все, кто сегодня стоял за спиной брата главы клана. Таковых было не мало. Изуна подал сигнал рукой. Операция началась. Он подгадал идеальный момент, благодаря помощи шиноби Таки, в этот день большая часть ниндзя из кланов Нара, Акимичи и Яманака уехали на длительную охоту, а Шимура и Абураме располагались в достаточном отдалении, чтобы не сразу заподозрить неладное. План был изменен, учитывая сильный перевес на стороне врага, Учиха должны были уничтожить башню Хокаге и уйти из деревни в другие края, ведь здесь им были не рады. Но Изуна слабо верил в то, что его план сработает. Теперь, когда болезнь прогрессировала в его теле, он не знал, сколько ему оставалось, и что за сущность поселилась внутри. Самые быстрые и скрытные из рядов тенью бесшумно двинулись по улице. Они отдавали импульсы друг другу, ослабляли и вырубали охрану шиноби, оставленную в вечернее время на посту. Деревня в этот день была как никогда уязвима. Остальной клан и не ведал, что произойдет этой ночью. Послышались первые вскрики. Эффект неожиданности сработал совершенно, шиноби, способные дать отпор попадали в гендзюцу и ловушки. Не каждый мог противостоять шарингану. Изуна догадывался, что не все послушаются его заверений, некоторые из мятежников были слишком подвластны злобе и агрессии, чтобы не трогать никого без надобности. И Учиха ненавидел безразличие, с которым он осознавал эту мысль, ему было плевать на происходящее вокруг, если оно не касалось его личных мотивов. Сенджу получат, по заслугам, Учиха покажут, на что способны, а он, Изуна, исполняет данные обещания, наконец, и возможно кошмары перестанут напоминать его о клятвах. Праздник варварства и ненависти, крики, бушующее пламя, охватывающее Коноху, звуки скрещивающихся техник. Он породил фестиваль безумия. Осознание бессмысленности этого фарса стучало в ушах. Изуна сам подписал себе приговор и не противился, когда приближался к поместью клана Сенджу.***
Сакура повалилась на землю, ощущая, как колени больно ударились о каменные мелкие осколки. Горло сдавили тиски удушья. Серо-лиловые грозные облака затягивали небосвод темной пеленой, зрение туманилось. Она схватилась за горло грязными перчатками, пачкая шею и издавая подобия хрипов. — Пора с этим заканчивать, Сакура-чан, — усмехнулся Хотэка, отходя все дальше и дальше, его силуэт расплывался. Девушка, шатаясь, поднялась на ноги и прикрыла глаза. Шиноби усмехнулся, предчувствуя, что Харуно не хватает сил держать их открытыми. — Катон! Дзукокку!— воскликнул юноша, складывая ручные печати. Из его рта вырвался огненный шар, который, соприкоснувшись с поверхностью расколотой земли, превратился в огромный пламенной шторм. Он приближался к куноичи с невероятной скорость, разрушая и опаляя землю на огромном радиусе вокруг. Сакура расслабилась. Казалось, все ее чакра стала медленной и ледяной в этот момент. «…— Вода струится по моим венам, она моя сила…» «…— Ты забываешь, что вода плавно течет по телу, а не двигается резкими толчками. Если будешь так напрягаться, потоки не послушаются, нужно спокойствие, — отсмеявшись, подсказал Тобирама, снова принимая безучастное выражение лица…» «…— Заставь ее намокнуть, — начал Тобирама, — когда ты используешь стихию земли, ты вероятнее всего толкаешь свою чакру. Представь, что она течет, легко поддается твоей воле и плавно растекается по кончикам пальцев…» — Суитон. Водопад! — она сложила знакомые печати дрожащими руками. Огненная волна, отблёскивающая оранжевыми и алыми языками, приближалась, горячие языки обжигали щеки и колени, но внутри было поразительное спокойствие. Резкий шипящий звук заставил ее раскрыть глаза, горячие от пламенного жара щеки обдало холодным паром. Огромная стена воды образовалась прямо перед Сакурой, будто из неоткуда. Она столкнулась с огненным штормом и превратила языки пламени в серебристый пар. Вода была агрессивной, она, словно почувствовав волю своей хозяйки, взвилась вверх и бушующим водопадом подхватила испуганного кукловода. Насмешка вмиг спала с его лица, искаженного ужасом, пока он не потонул под толщей воды, ускользая в каньон, образовавшийся от его же техники. — Выкусил! — присвистнула Харуно и сразу же зашипела, она вывела антидот к различным преобразованиям яда Таки еще задолго до битвы и подмешала его же Хашираме, так, что, если особым планом недо-шпионов был яд, то тут она была на шаг впереди. Все тело ломило и стоило признать, что Хотэка был сильным противником, он знатно потрепал Сакуру. Куноичи не испытала триумфа, когда увидела бледное, мертвое лицо врага. Искусственная вода растеклась в щели каньона. Однако она была горда. Водяная стена, которую ей удалось подчинить, обладала невероятными размерами и природной мощью, практически, как у Второго Хокаге. Сакуре даже стало жаль, что он не видел ее профессиональный успех в этой области, но стоило адреналину отступить от буйной головы, она все вспомнила. Опасность, угрожающая деревне по ее глупости, Изуна, который, похоже, сошел с ума, разгневанный Тобирама и Какузу, который сражался лицом к лицу с Шодайме. Неужели Изуна и шпионы из Таки были в сговоре? — Фуутон! Ветряной дракон! — вдруг раздался голос позади. На открытой местности поднялся невероятный вихрь, в ушах куноичи засвистело, она испуганно обернулась, чувствуя, как потоки ослепляют ее, одежда развивается, а ноги едва удерживают ее в стоячем положении. Она прищурилась. Харуно ухватилась рукой за большой булыжник, чтобы устоять на ногах. Вокруг молодого Какузу собирался воздушный ураган, большими серебристыми потоками обвивая своего хозяина. Наконец, волна ветряной стихии стала похожей на огромную змею, на конце которой появилась кровожадная вытянутая морда с горящими рубинами, красными глазами. Дракон шипел в такт завывания ветра. Сакура заметила, что Какузу был значительно потрепан. Его темная одежда разорвалась в области живота, он был весь в ранениях разной степени тяжести, темные волосы разметались. Шиноби Таки тяжело дышал и выглядел куда более уставшим, чем Хаширама. Шодайме был грязным и потным, его доспехи местами поцарапались и запылились. Бог Шиноби взглянул на ветряную змею, сдвинул густые брови и сложил знакомую печать: «Тигр». — Мокутон! Техника небесного древесного дракона! — Из-под земли в то же мгновение с громким треском вырвалось огромное гибкое дерево, сплетаясь вокруг Хаширамы и приобретя форму мифического животного с корой-чешуей и толстыми ветвями на животе. Мощь дракона поражала своим масштабом, грохот с которым гигант просыпался от спячки, заложил многострадальные уши Харуно. Она охнула. Дракон, который был создан этой техникой, напоминал ей существо, известное в мифологии как морской Макара*. Его вытянутая морда с длинными усами и кровожадной зубастой пастью имела хобот слона в качестве сопутствующего элемента. — Откажись от своих слов сейчас, храбрый воин! — крикнул сквозь потоки серебряного ветра, Хаширама, пока его громадный дракон, словно змея, готовящаяся к броску, шипел. Какузу напрягся, на его лице выступила вена. — Откуда… в тебе столько силы?!?! — яростно закричал он, сквозь ветер. — Товарищи по деревне придают мне силы… Они верят в меня, а я верю в них… Вот что значит – быть настоящим лидером! — Тогда ради своей деревни я пойду на это. — Ты не должен умирать в неравном бою по чужой воли, — постарался воззвать Хаширама, его темные волосы развивались на ветру. Какузу ничего не ответил, зеленые глаза блеснули решимостью, и огромная ветряная змея мгновенно метнулась на древесного Макара. С грохотом гиганты столкнулись, сплетаясь хвостами чакры и пытаясь перекусить друг другу тонкие шеи, оба скалились, создавая какофонию рева, грохота и шипения. Ужасное Ки заставило куноичи присесть к земле. Словно настоящие животные в дикой природе, они встретились на пути их хозяев, создавая мощную взрывную волну. Однако, древесный Макара был крупнее и сильнее ветряной змеи, он начал придавливать невероятное существо к земле, скаля деревянные, но острые, словно катаны зубы, и шипел на омерзительных высоких частотах. Воздушный дракон завизжал, извивая свой гигантский хвост, который, словно острый топор срубал близстоящие деревья. Дракон Шодайме перекусил шею ветряному чудовищу и огромной волной воздуха Сакуру обдало по новой. — Шаннаро! — вскрикнула девушка, ослабевшими руками, хватаясь за камень. Огромная деревянная махина сужалась вокруг Какузу, подступая все ближе и ближе, пока, наконец, не обвила крохотного, по сравнению с ней тело и с силой не сжала его в природных тисках. Раздался болезненный крик.***
Изуна шел среди нескольких горящих зданий. Учиха вступили в бой со стражами Сенджу. Теперь, он понимал, что происходит, это было по-настоящему, без лицемерия и мнимого мира. Каждый показал свое нутро. Казалось, он давно хотел совершить это, выразить протест, но… Ничего не почувствовал, он смертельно устал и хотел уже освободиться. Будто получив желаемое, Изуна постарел на добрых несколько десятков лет. Он заметил посреди темной улицы, прямо напротив нового храма, Тсутому и его пятерых товарищей; их лица горели злостью, а глаза светились алой жёсткостью. Они загнали двоих молодых шиноби в угол и теперь насмехались, пытая их шаринганом. Напротив величественного изваяния – это выглядело как никогда неуместно. Этот храм построили совсем недавно, он был большим и прекрасным. Деревянные столбы и перемычки, окрашенные в красный и бирюзовый, поддерживали большую и плавно изогнутую остроконечную крышу хондэна. Изгибы фронтонов и карнизов мягкие. Слегка изогнутые они выходили далеко за пределы стен, покрывая веранды, и поэтому их вес поддерживался сложными системами кронштейнов. Эти огромные позолоченные карнизы придавали зданию характерный полумрак и величие, которые способствовал созданию особой атмосферы. Внутри храма находилось искусственное озеро с прозрачной водой и цветами лотосов. Всю постройку обвивали веранды, каменные фонари, поблескивающие мирным оранжевым светом. Казалось, в этом месте замерло все живое, и крики Тсутому нарушали особую идиллию святилища. Раньше Изуна почувствовал бы омерзение, глядя на эту картину, сейчас ему было все равно на их испачканные красным лица и почерневшие сердца, он просто брел по деревне, не чувствуя ничего. Вдруг, настроение улюлюкающих Учиха переминались, один из группы взвизгнул. Изуна обернулся. Словно серебристая молния, взявшаяся из ниоткуда, перед ним появился Тобирама Сенджу. Он мгновенно перерезал глотку двум его людям, и кровь хлынула ручьем, перетекая в гнусные крики и в испуганный визг шиноби. Изуна подумал, что красного было слишком много – кеккей генкай темноволосых людей, горячие языки беспощадного пламени, ручьи невинной крови и глазная радужка его старого доброго врага. Тсутому вскинул катану, бросившись на Сенджу, когда тот, словно искусный мясник исполосовал своим клинком еще троих Учиха, заставляя их темные внутренности вывалиться на землю, а красивые лица перекоситься предсмертной агонией. Монстр, не иначе, и с чего все считали Сенджу справедливыми, этот белобрысый урод был бездушным дьяволом из плоти и крови. Он осквернял святое место, так же как и Учиха своей жёсткостью. Это было правдиво. Тсутому, на чьем лице плясали оранжевые искры пламени, а в темных волосах отображался серебристый лик луны, перекошенный яростью, бездумно бросился с мечом наперевес навстречу альбиносу. — За Изуну-сама! — крикнул он, прежде чем клинок Сенджу с громким чавкающим треском не отсек его голову. Отрубленное, застывшее в вечной агонии лицо Тсутому упало прямо у ног Изуны, на что он лишь усмехнулся: — Глупец. — Ну, здравствуй, ублюдок, — проговорил низким голосом Тобирама, медленно надвигаясь. Изуна вдруг почувствовал на себе всю тяжесть этого бренного мира. Его живот свело спазмом. Он тяжело вздохнул, выхватывая катану из ножен. Они с младшим Сенджу стояли напротив деревянных высоких алых Тории, а за их спинами возвышался пышный храм. С двух сторон располагались статуи Комануи. Они словно неодобрительно скалили свои пасти, чувствуя опасность. — Видимо, пока один из нас не сдохнет – это не закончится…