Шанс на счастье

К великому счастью, сном это не оказалось. Доказательства не надо было искать, но радостный визг Лили стал отличным поводом поверить в реальность происходящего. Приоткрыв глаза, я поднялась и заметила, как сестрёнка скачет туда-сюда по комнате и воображает себя феей. «Уж лучше бы принцессой», подумалось мне, но мгновенно эти мысли переросли в невнятный страх. Что это со мной? Да, я частенько признавалась в том, что Лили Эванс была для меня самым нелюбимым персонажем вселенной, то ли это из-за Принца-Полукровки, а может и из-за других событий, тем не менее, фактом оставалось одно — она мне откровенно не нравилась. Но сейчас, будучи в теле Петунии, я поклялась изменить судьбу в лучшую сторону, а это подразумевало собой то, что я, то есть, Туни не будет ссориться с сестрой и заживёт счастливой, новой жизнью, которую я предполагаю построить для своей подопечной. Удивительно, но быстро же я свыклась с мыслью о том, что я, по-факту, собой не являюсь. — Знаешь Туни, мне надоело играть в фей. — деловито сообщила сестра, усаживаясь рядом со мной. И как эта милая девочка, может быть такой обидчивой, раз не простила Северуса? Разве такая милашка не должна быть всепрощающей и доброй или эта роль досталась кому-нибудь другому? — В кого будем играть дальше? — интересуюсь, готовясь к тому, чтобы кричать и визжать от радости. В детстве, с подружками мы тоже играли в фей, принцесс, пиратов, но мы выросли и это осталось всего лишь приятным воспоминанием. Будет интересно поиграть с Лили и вернуться в детство, раз уж мне предоставили такую возможность. — Давай будем ммм аристократами, я чур графиня Йоркшир, она такая красивая. — улыбается Лили, а я стараюсь вспомнить любую другую аристократку нынешнего столетия. — Я, тогда, буду леди Дианой, — отвечаю я и мысленно стараюсь посчитать сколько будущей принцессе и родилась ли она в наше время? Кажется, что да, но явно ещё не является принцессой и вряд ли намного старше меня и Петунии, возможно даже младше. Лили этот ответ, кажется, устроил и спрашивать и ставить свою сестру в неудобное положение она не стала, за что я была ей безумно благодарна. Мама заходит в комнату и невольно я вспоминаю о своей, которая в случае моей смерти, а это единственное имеющееся на моих руках объяснение происходящему, убивается и скорее всего и жить дальше не хочет. О, она очень любила драматизировать, недаром работала в одном из лучших театров нашего города. Мне жаль, что я оставила её и даже не тоскую по ней, так же как и она по мне. Местная мама ласково поцеловала меня и Лили в щёки, задумчиво глядя на сестру и её спутанные рыжие волосы. Лили кажется, собиралась удрать, но мама уже принялась колдовать над девочкой, которая при любом удобном случае старалась убежать. Я решила позаботиться о себе сама, поэтому потянулась к расческе и провела ею по волосам, таким шелковистым и мягким. Одно удовольствие причесывать такие волосы, сама же я, в своей прошлой жизни выглядела как профессор Трелони, со старшей Эванс у нас совпадали лишь цвет глаз и волос. Лили стала завороженно наблюдать за тем, как я расчесываю волосы, что и без какой-либо помощи закручивались в большие локоны. Мама тоже краем глаза следила за мной. Как только я покончила с волосами, то ушла умываться, решив подавать сестре правильный пример. Так уж получилось, что я всегда завидовала тому, что у всех подруг было много братьев и сестер, а я играла с папиными подчинёнными. — Туни, что с тобой, зайка? — мама оперлась о дверной косяк и серьезно смотрела на меня, а я судорожно стала вспоминать что-нибудь из жизни сестёр, чтобы перестать выдавать себя в поведении Петунии. Обернувшись, я улыбнулась. — Я многое обдумала вчера в больничной палате, своё поведение и думаю, что мне надо относиться намного ответственнее, например, тщательнее следить за Лили, чтобы эта ситуация не повторилась впредь. Я не помнила, какой была Петуния, но мне казалось, что она была совсем неглупой, и пусть речь моя была достаточно сильной и обдуманной, я решила, что так будет правильнее всего, а во что это выльется одному Богу известно. — Что ж, мы с папой собирались пройтись по магазинам, вы с нами. — кажется женщина была удивлена таким поворотом событий, будем честны, я сама бы была в замешательстве, но тем не менее, она не растерялась, а это достойно уважения. Оглядывая её с ног до головы, понимаю: эта мама была не такой, как моя, она искренне хотела заботиться о нас, говорила просто, постоянно чем-нибудь интересовалась, и вся сияла, когда мы улыбались ей. Моя, другая и настоящая отличалась, она, будучи дамой занятой, отсылала меня к отцу, который, опасаясь за мою жизнь, оставлял со мной людей, именно они и познакомили меня с Гарри Поттером и другими произведениями. Чтобы хоть как-то меня занять, они приносили мне книжки, которые я проглатывала одну за другой. Потом, во мне открылся талант к рисованию, уже в семь я побеждала на различных конкурсах и олимпиадах, красочно и сочно описывая свои работы. Как можно понять, маме я была не особо интересна. Мы были словно с разных планет, она, с планеты моды, сцены, наш дом утопал в цветах, а я любила свободу, творчество и никогда не стремилась к славе и овациям. Было меж нами и общее, мы обе любили читать и папу, а ещё живопись, это и сплотило нас до той степени, что мама могла бы убиваться по мне. О, как бы мне хотелось утешить её, но она если даже и родилась, то сейчас не на много старше меня и Лили. — Мам, — неловко зову её к себе и притягиваю за шею, когда она склоняется ко мне. Ласково целую в щёку и заправляю локон, выбившийся из прически, и произношу свою маленькую просьбу. —Я могу просить вас с папой купить мне карандаши? Я хочу большой набор. — Ну конечно, когда мы поедем, то поищем твой большой набор, а сейчас если ты не возражаешь, то мы идём на завтрак. — о боже, неужели всё так просто? Насколько я помню, мы были средним классом, не голодали, но и не выделялись от основной массы британцев. Хорошие карандаши — это то, что мы могли бы себе позволить редко или на какой-нибудь праздник. Собравшись, мы спустились на завтрак, мама кормила Лили с ложки, так как она упрямилась и отказывалась есть что-то другое, кроме блинчиков с шоколадной пастой, я же, спокойно завтракала кашей, которую повара сварили на славу. Особенно, если подлить туда горячего молока. Взглянув на сестру, что уже и плакала, и умоляла, и плевала, я поднялась и взяла новую порцию, но уже для сестры. В детстве я тоже не любила кашу, но мои родные быстро обнаружили решение этой проблемы. Смешав с кашей хлопья, полив сверху медом и шоколадной крошкой, положив на краешек молочные печенья, я вернулась за стол и поставила перед дражайшей сестрой волшебницей кашу. Контакт пошёл, поэтому девочка заинтересованно стала смотреть на тарелку с новой кашей. Я стала доедать свою порцию, а Лили тихо взяв в руки ложку, стала подбираться к ней, чтобы попробовать. Отодвинув тарелку, я взглянула на сестру, в надежде, что не переборщила. Вернув плошку назад, я строго сказала: — Обещай, что съешь всю плошку. Энергично покивав головой, Лили стала уплетать за обе щеки, а мама с удивлением смотрела на повзрослевшую в один день дочь и явно заприметившую новую помощницу. На самом деле, я буду только рада помогать им с Лили или вымыть полы, или посуду. Надеюсь, что мои благородные порывы не пропадут спустя несколько недель и я не превращусь в старую версию себя. Позавтракав, мы вызвали такси и поспешили в торговые ряды, чтобы закупиться подарками друг-другу и просто приятно провести последний день во Франции. Завтра утром у нас был самолёт и долгие две недели перед началом обучения в начальной школе. Вот именно это, пугало меня больше всего. Стоит ли показывать учителям то, что я знаю намного больше, чем обычная ученица. С тех пор как я окончила школу прошло пять лет, и все эти пять лет у меня ушли на то, чтобы отучиться на архитектора. Всегда питавшая любовь к искусству, я решила, что это будет моей профессией. В магазине я искала кисти, карандаши и даже пастель. Цены оказались низкими, поэтому папа купил и кисти, и краски, и большой набор цветных карандашей. Лили выпросила кукол и платья, папа купил себе новые запонки, а маме серьги. На этом, шоппинг с родителями был закончен, и мы возвращались в отель. Мама очень хотела пойти на море, но они боялись за Лили и меня, что на нас это оставит след. Поэтому, подговорив Лили, я отправила её проситься на пляж. Они были счастливы тому, что младшая дочь сама предложила, поэтому собрались они быстро. Я, не желая купаться, осталась на берегу, чтобы опробовать себя в хобби. Выдавив немного красок на палитру, задумалась о том, что бы мне написать. Лучше всего получались пейзажи и портреты. Взглянув на закатное солнце, я обмакнула кисточку в краске и сделала первые мазки. Меняя цвета и играясь с тенями от зонтика, я не заметила, как родители и Лили ходили плавать больше пяти раз! Получалось ужасно и с каждым мазком я разочаровывалась в себе и своих способностях. Взглянув на законченное творение, нахмурилась. Оно не было ужасным, на первый взгляд, линии были ровные и передавали правильную экспозицию, но что-то было не то, с моими старыми работами и нельзя было сравнить. Отложив блокнот, я отошла смыть краски с палитры, пока отмывала новую вещь, ко мне пришло озарение от того, что не так с моим рисунком — я была ребёнком, о чём я благополучно забыла, ручки мои были маленькими и кривоватыми. Ребёнком, который, наверное, редко рисовал, Лондон строился не сразу, поэтому глупо было ожидать какого-то действительно крутого результата. Вернувшись к нашему месту, я заметила, что родители вернулись из воды и сейчас сидят и обсыхают. Поднявшись на небольшой склон, я устроилась рядом с папой и улыбнулась сестренке, что, поглядывая на меня сидела и лепила куличики, время от времени постукивая лопаткой по ведёрку. Прошло несколько дней, мы вернулись из поездки по Франции и мне приходилось привыкать к новой местности. В Коукворте у нас был неплохой домик, со своим садиком, отдельными комнатами, просторной гостиной и большой-большой ванной в которой свободно могла поместиться наша семья. И всем было свободно. Комната Петунии мне полюбилась, выполненная в голубых и жёлтых тонах, по которой всё равно было понятно, что здесь жила девочка. Больше всего меня привлекла кровать, к красивому покрывалу были пришиты рюши и бантики. Побродив по дому, я наткнулась на швейную машинку в маминой комнате. Это значило, что мама умела шить, и вполне с возрастом могла научить и меня. Сегодня, я узнала ещё немного интересных вещей о своей семье. Например, места работы родителей, папа трудился бухгалтером в банке, что, видно и позволило нам съездить в отпуск, мама же, почти неудивительно, работала на ткацкой фабрике, отсюда и швейная машинка, и миллион лоскутков в кладовке, куда мы с Лили забрались. За нами вызвалась приглядеть соседка, наказав накормить нас супом и проследить, что мы прочитали по главе из заданных нам книг, они, поцеловав нас в лоб, уехали на свои рабочие места. Дождавшись момента, когда соседка уснёт, я поднялась со своего места и решила второй раз залезть в кладовку, в которой мне доводилось бывать. Размышляя о том, что мне помог бы люмос, я рассматривала разные вещи. Документы и фотоальбомы я складывала в кучку, которую можно было бы прочитать и узнать о родных ещё больше. Чихая от пыли, я выбралась из комнатки под лестницей и отнесла всё найденное к себе, пряча под кровать. Мало ли, вдруг это брать нельзя или это найдет Лили.