как таяли холодные льды.

осень окропила кровью листья деревьев, окрашивая те в багряно-бардовые тона, поместила солнечные лучи в листву, да так, чтобы те светились песочными да охровыми тонами. кейджи пытается идти быстрее, чтобы твой любимый кофе не остыл, но как назло, у него не особо получается проталкиваться через поток людей, так же куда-то спешащих. одна лишь мысль о тебе греет душу, заставляя сердце танцевать любовный канкан, заставляя биться его настолько сильно, что он в висках ощущает эти удары. акааши ускоряет шаг, чуть ли на бег не срываясь, ему нужно скорее, нужно ближе к тебе, ощутить каждую частичку твоего тела, почувствовать твое тепло. заветная дверь клуба фотографии распахивается, встречая его уже до жути родным запахом фиксажа и проявителя. твой миниатюрный силуэт склонился над столом, возясь с кучкой фотографий. что тогда испытал волейболист — не передать словами. твое присутствие как рождественский подарок: никогда не знаешь, чего ожидать, но все равно до беспамятства счастлив. с тобой все проблемы улетучиваются, а взамен приходит чувство некой эйфории, спокойствия и уюта. кейджи никогда не понимал, как ты это делаешь, но хотел, чтобы это состояние его никогда не покидало. как, собственно, и ты. это было эгоистично с его стороны, но ты и не была против, совершенно согласная с его желаниями. с этим парнем ты чувствовала себя нужной, чувствовала себя любимой. тебя берегли так, будто ты хрупкая фарфоровая куколка, целовали так, словно твои губы — сладкий нектар и не меньше, обнимали со всей нежностью, которая существует во вселенной. в каждом действии, каждой мелочи читалось «люблю», кажется, вся твоя кожа была исписана этими невидимыми чернилами, теплящими все твое естество. и сейчас, он подходит со спины, обнимая, словно твое тело соткано из хрусталя, мягко переливающегося на солнце и освещающего пространство. — я скучал. — горячо выдыхает в шею, после, кладя подбородок на девичье плечо. недавно ты, а точнее, твой призрак, стал появляться в этом чертовом клубе, поэтому кейджи ходил сюда каждый день, не пропуская ни единого шанса вновь увидеть тебя. ты бы знала, что он чувствовал, когда потерял тебя. когда какой-то ублюдок, не остановившись на светофоре, разбил его жизнь, оставив кровавой лужей растекаться по асфальту. он рыдал, бился головой о стены, сбивал костяшки в кровь, лишь бы хоть каплю легче стало. не становилось. пустота поглощала его разум, пожирала эмоции, засела глубоко-глубоко внутри, где-то под ребрами, и ехидно насмехалась над проделанной работой, когда парень перестал чувствовать что-либо. стал пустой оболочкой с пустыми глазами, вылившими весь блеск и жизнь со слезами. ты бы видела, что с ним творилось, когда он зашел в этот блядский клуб за фото, а там стоишь ты. такая живая, такая настоящая, такая его. и акааши решил, что это не ты безжизненным телом лежала на асфальте, утопая в алом море, терпко пахнущем железом. он решил, что ему тогда показалось. — я люблю тебя. — шепчешь ты, поворачиваясь к нему лицом, а в глазах твоих, по глубине сравнимых лишь с марианской впадиной, плещутся солнца лучики, блистая и переливаясь. внутри у парня все замирает. эмоции фонтаном разливаются в грудной клетке, губы его расплываются в легкой, счастливой улыбке, а глаза наполняются слезами. одна из них стекает вниз, оставляя на нежной коже соленый влажный след, который ты сразу же сцеловываешь горячими губами, оставляя невесомые прикосновения, как печать, которую акааши никогда бы не свел. идиллия прерывается внезапной трелью сообщения от телефона волейболиста: ^ • бокуто-сан: — [хей-хей-хей, акааши, не хочешь прогуляться? хватит дома тухнуть: (] > он прикрывает глаза, устало выдыхая и сворачивая окно с диалогом. выключает телефон, открывая глаза, и замечает, что теперь он находится один. на столе стоит лишь один нетронутый, уже давно остывший кофе, а вокруг разбросаны ваши общие фотографии, где вы счастливы. тут вы в парке аттракционов, ты тогда в тире выиграла огромного медведя и подарила его какому-то ребенку; на втором фото ваш первый поцелуй, кейджи запачкался мороженым у самого уголка рта, а ты решила «слизать» его. но теперь он один, посреди пустой комнаты, где все о тебе напоминает. парень не обращает внимания на скрип половиц, а очухивается лишь тогда, когда твои нежные, теплые руки обнимают его плечи, а сама ты прижимаешься такой же теплой щекой к его. — пошли домой? — ласково шепчешь, оставляя робкий поцелуй на нежной коже. он готов быть с тобой, пусть ты и плод его фантазии, злая насмешка его воображения, но пока твои руки обнимают его плечи, а губы целуют щеки, он готов проигрывать эти злые игры разума вновь и вновь.