как таяли холодные льды.

ойкава ёрзает на кровати, щурясь от лучиков солнца, проскальзывающих в комнату из-за незакрытой шторы. недовольно фыркает, переворачиваясь на другую сторону и только сейчас подмечает, что приятная тяжесть на его груди – это не одеяло, а твои руки, прижимающие волейболиста ближе к себе. твое спокойное дыхание щекочет ключицы, обдавая их приятным теплом, и парень непроизвольно улыбается, глядя на твое умиротворенное лицо, такое родное и милое. он скользит нежным взглядом по молочной коже, желая запечатлеть в памяти каждую родинку, каждую клеточку твоего лица. каждую из твоих подрагивающих длинных и пушистых ресничек, запомнить твой мило подергивающийся носик, расслабленные брови и разомкнутые губы, полные и хорошо очерченные, дурманящие одним своим розоватым цветом, и парню многих сил стоит сдержать себя от чувственного поцелуя, ведь вывести тебя из царства морфея он совсем не желает. знает же, как редко ты хорошо спишь. его сильная рука заботливо поглаживает твою спину, средним и указательным пальцем очерчивая каждый позвонок чуть щекочущими, но пропитанными нежностью и заботой прикосновениями. просыпаться с тобой тоору считал самым лучшим из всех мирских наслаждений, даже победа не приносила ему такого удовольствия, как твоя мирно вздымающаяся грудь, ровное дыхание и волосы, разметавшиеся по подушке, словно лепестки тюльпанов. вторую руку кладет на твою мягкую щеку, большим пальцем очерчивая скулу, а ты мычишь что-то нечленораздельное в ответ, ублажая слух возлюбленного и заставляя его залиться краской, как при первом разговоре с тобой. он смущается перед тобой, как маленький мальчишка, но при этом всецело доверяет и знает, что ты не отвернешься ни при каких обстоятельствах. и он безумно это чтит. ты сладко зеваешь и разлепляешь сонные очи, ранее сомкнутые сладкой негой сна. встречаешься взглядом с ореховыми глазами, что смотрят на тебя любовно и восхищенно. глаза _твоего_ ойкавы тоору необыкновенны: затягивающие, как зыбучие пески, ты тонешь.тонешь.тонешь, при попытках выбраться увязаешь в теплоте его глаз еще больше, тая, как шоколад и в конце концов, растворяясь. в его омутах водились не черти – там цвели сады, благоухали цветочные поля и разливались теплые карамельные реки. от одного его взгляда в груди начинало разливаться до дрожи приятное тепло, а от прикосновений ты млела, плавилась, как сахар под обжигающе горячими солнечными лучами, ведь именно _так тоору смотрел лишь на тебя_. расплываешься в счастливой улыбке, желая доброго утра заспанным, с умилительной хрипотцой, голосом и тянешься за, по праву своим, утренним поцелуем. его манящие губы накрывают твои, и вы растворяетесь в этом моменте, только вашем, до самых краев пропитанным нежными чувствами и любовью, выражающихся в каждом миллиметре мягких губ, каждом соприкосновении языков, буквально танцующих безупречный вальс двух влюблённых. отрываетесь друг от друга со слишком непристойным чмоком, когда прозрачная ниточка слюны соединяет вас еще несколько секунд. умиленно хихикаешь, смотря на уже приободрившегося тоору, что ещё недавно был сонным и заспанным совёнком, на его раскрасневшиеся щеки и сверкающие озорными огоньками глаза, сейчас похожие на отражение осеннего солнца в кристально чистом пруду, и, вдоволь насладившись сией чудесной картиной и сбитым дыханием возлюбленного, лениво бредешь в ванную. да, ваше лучшее утро – начинается не с кофе.