как таяли холодные льды.

начиная отношения с хаджиме, ты не думала об этом союзе как о чём-то большем, чем спасение от скуки. но при каждом прикосновении его грубоватых и сухих рук, каждом поцелуе обветренных, но до чертиков вкусных губ, при каждом взгляде в драгоценные омуты, вобравшие в себя все залежи серого агата, ты понимала, что глубоко заблуждалась. соприкосновение холодных ладоней с разгоряченной кожей током отдавалось по всему телу, когда ива, в попытке согреться, засовывал их под твою одежду и клал на талию, вызывая бурю эмоций. ты даже не поняла, когда этот нелепый жест стал незаменимой составляющей счастливого дня, не поняла и того, когда же губы парня стали самым лучшим десертом, несравнимым по вкусу даже со спелой черешней. хаджиме незаметно влился в твою жизнь, взял в плен твое сердце и поклялся не возвращать. и у тебя были поистине смешанные чувства: тебе слишком не нравилось, что кто-то имел над тобой такую власть, но слишком нравился этот «кто-то». иваизуми никогда не думал, что отношения станут главной частью его жизни, затмевая даже волейбол. он считал это глупостью и легкомыслием, но никак не мог лишиться тебя, это слишком непозволительная роскошь для его сердца, ведь оно не было ударопрочным или железным, к сожалению. ты никогда не хотела сильно привязываться к иве, но сейчас плачешь из-за его предложения расстаться. ива никогда не хотел сильно привязываться к удивительной девочке по имени т/и, но сейчас еле сдерживал слезы, видя то, как ты страдаешь из-за него. он распадается на части, как некачественная и плохо склеенная поделка. и вряд ли что-то склеит его заново. [My darling, what did you expect?] <Моя дорогая, а что ты ожидала? [I probably still adore you] <Возможно, я все еще обожаю тебя. > но сейчас он спешит в твою квартиру, маршрут который выучил, как базовые атаки. и ему неважно, сколько времени это займет, будь то сорок пять минут на такси с просьбами ехать быстрее или семь часов на самолете из другой точки мира. ему просто необходимо видеть тебя, ведь образы его воображения, где ты лежишь на боку, спрятав руки меж своих бедер, преследуют его каждую ночь, не оставляя и шанса на спокойный сон или не вставший член, требующий твоего внимания или хотя бы мягких прикосновений нежной руки, а не грубой мозолистой ладони хаджиме. в его мечтах ты лежишь на боку и улыбаешься, когда он приходит домой после выматывающей тренировки, а ты прижимаешься к нему всем телом и шепчешь что-то успокаивающее, пока иваизуми позволяет себе расслабиться и погрузиться в младенческий сон. но сейчас, встречая своего бывшего возлюбленного на пороге с покрасневшими от слез глазами, ты словно приветствуешь его прощанием. — привет. — хрипло здоровается он, чувствуя, как неприятный ком подкатывает к горлу. — твое сердце открыто для меня? [Been wondering if your heart's still open] <Интересно, открыто ли твое сердце по-прежнему... [And if so I wanna know what time it shuts] <И если так, то я хочу знать, во сколько оно закрывается. [Simmer down and pucker up] <Успокойся и позволь прикоснуться к твоим губам. первый раз ты намеренно топчешь свою гордость, когда позволяешь ему протянуть руку к своему лицу и утереть тебе слезы большим пальцем. второй раз ты намеренно топчешь свою гордость, когда льнешь и млеешь от его долгожданных прикосновений, подставляясь под них, как кошка к любимому хозяину. третий раз ты топчешь свою гордость, когда позволяешь его все тем же обветренным губам прикоснуться к твоим, горячим и соленым, утянуть в чувственный поцелуй, являющийся глотком воздуха под толщей воды для вас обоих. > [I don't know if you feel the same as I do] <Не знаю, чувствуешь ли ты то же, что чувствую я, [But we could be together if you wanted to] <Но мы могли бы быть вместе, если бы ты захотела. хаджиме доподлинно не знает, что творится в твоем сердце и разуме сейчас, потому что в нем разгорается пламя из чувств, доселе чуждое ему. он не готов жить дальше, если твои руки не будут обвиваться вокруг его шеи, он не готов дышать дальше, если никогда в жизни не почувствует приятный аромат твоих волос, он готов потерять слух, если никогда больше не услышит твоего звонкого смеха, отдающегося теплом в районе сердца. — я не знаю, ненавидишь ли ты меня сейчас, но мы можем попробовать все заново, если бы ты захотела. потому что мне это необходимо. можно ли расценивать этот короткий поцелуй в губы и приятно-саднящую боль после него, румянец на твоих щеках, словно на них распустились бархатцы, как согласие? он не знает. но ты лежишь на боку и улыбаешься, а это значит, что главная его мечта исполнилась.