как таяли холодные льды.

дайчи не может любить тебя. однако, сейчас преклоняется пред тобой на одно колено, касаясь молочного шелка теплой руки, словно в извинениях за свое хладнокровие. в комнате его госпожи, самой прекраснейшей из представительниц рода человеческого, всегда немного прохладно, а в воздухе витает сладковатый ненавязчивый аромат цветущей вишни. и савамуре этот аромат настолько привычен, что теперь даже его темный дьявольский лик становится умиротвореннее, стоит вишневым ноткам коснуться острого нюха. тебе лишь бы смотреть в злато-карий омут глаз, в моменты неумолимого беспокойства пылающий багрово-красным пламенем. в этих глазах сотни ушедших жизней, с рождения заложенная безжалостность и безразличие ко всему, что выгоды не имело, циничность, самая наивысшая и временами тебя гнетущая, но в редком проблеске глаз ты замечала волнение за тебя, беспокойство, что приятно прельщало и угождало твоему самолюбию. дайчи не может любить тебя. его дьявольская натура это не позволит, не стерпит. нежные чувства совсем не присущи таким, как савамура, но именно он сейчас прижимает тебя к себе, дарит тепло, словно горячая грелка в такую холодную и темную ночь. — моя леди, оставьте беспокойства. пока я с вами, никто и ничто не посмеет сломить вас. — шепчет так сладко и тягуче, медовыми речами заливая твое горе. — дайчи... не оставляй меня, прошу. не повторяй за ними. — ты хватаешься за него, как за последний шанс на спасение от ночного страшащего наваждения, абсолютно не соблюдая субординации между обычным дворецким, слугой и его госпожой. он и не был для тебя обычной прислугой. дайчи — твоя семья, твоя надежда на долговечное счастье, твоя трепетная и безвозмездная любовь, которой несомненно хватит на двоих. дайчи не может любить тебя. ну и пусть. ты осознаешь, что ему совсем не обязательно любить тебя в ответ, когда мраморный лунный свет озаряет медовый бархат кожи твоего дьявольского возлюбленного, так же по-дьявольски изящно напустившего на тебя пленяющие чары, когда бледные сияющие лучики ласкают мягкие черты лица, словно картину пишут умелой рукой, выводят все аккуратно настолько, что ты влюбляешься заново в каждую мелочь. горькие слёзы скапливаются в уголках глаз, неприятно холодят щеки, стекая по разгоряченной коже и впитываясь в ткань рубашки на груди твоего дворецкого. руки комкают хлопок на его спине до безобразия сильно, но савамура продолжает смотреть мягко, сочувствующе, что совсем для него не свойственно. что ты с ним делаешь? холодные длинные пальцы, словно паучьи лапки притираются к твоим волосам, пропускают сквозь пальцы шелковыми ниточками, успокаивающе массируют затылок, навлекая на твой разум паволоку из беззаботности и детского умиротворения, безмятежности. свободная ладонь гладит твою хрупкую спину через тонкую ткань ночной сорочки, пускает по чувствительной коже табуны мурашек, что мизерными коготками впиваются в болезненно-бледное полотно девичьего тела. дайчи не может любить тебя. но осыпает дрожащую макушку смазанными поцелуями, рассыпает холодные лепестки своей непривычной заботы и нежности на твоем лбу. твой дворецкий не может подарить тебе любви, но сделает абсолютно все для твоего счастья, потому что считает тебя яркой звездочкой, неизведанной и подаренной ему незаслуженно. савамура сделает все для твоего комфорта, он всегда будет на твоей стороне, даже если против тебя весь мир ополчится. — я не оставлю вас, моя леди. сейчас я рядом с вами. я рядом с вами всегда. — и ты веришь словам его столь убедительным, будто они общепризнанные и доказанные факты, не подвергающиеся ни единому сомнению. он сделает тебя счастливой, просто доверься ему. дайчи — единственный родной человек, самый близкий... друг? между вами более крепкая и сокровенная связь, нежели дружеская. вас крепкими сетями опутывает неразрывный, тайный и дьявольский контракт. дайчи не может любить тебя. и чертовски об этом жалеет.