как таяли холодные льды.

его взор оголодавшим истосковавшимся животным следит за тобой, эгоистично пожирая малейший твой жест, движение, эмоцию на очаровательном личике, кьетани уверен — если бы заметила, то девичьи щеки зарделись свежим румянцем, а по телу волнами прошли бы мурашки, пробирая с макушки до пят. он любит наблюдать за тобой, словно копилка или камера сохранять выражения твоего лица, изящные изгибы тела и рук. кентаро нравится видеть, как твои ладони комкают подол юбки или платья, стоит только тебе заметить настойчиво-внимательный взгляд темных глаз на себе. но сегодня все непривычно по-другому. настолько, что блондину даже становится неуютно, когда ты не смеешь отвести глаз, играя в гляделки и не собираясь остаться проигравшей. в твоем взоре нет привычной нежности, а на губах не играет приветливая полуулыбка, вместо них — надменность и легкая тень обиды от недавней ссоры, а губы растянуты в ехидно-лукавой улыбке, словно провоцируя и выводя его из хрупкого душевного равновесия. юноша тушуется, цыкая со всем недовольством, кое он, кажется, хранил несколько лет специально для такого случая. поджимает губы, клыкастыми зубами терзая внутреннюю сторону щеки и сводя брови к переносице, хмурясь даже больше, чем обычно. в голове моментально отзывается твой голос: « — не хмурься, кьёукен, а то вот ту-ут, — ты проводила подушечкой пальца по его лбу, — будет огромная морщина. » вспоминает, но брови все равно хмурит, буравя взглядом пол. фыркает от ненавистного «кьеукен», но даже это тупое, по его мнению, прозвище был бы рад от тебя услышать. хоть ублюдком его назови — все же лучше, чем гнетущее молчание. и обжигающая пощечина будет усладой, ведь последние несколько дней он засыпает в холодной кровати и не слышит твое милое сонное бурчание о том, чтобы он вернулся на свою половину и едва ощутимые толчки коленями в поясницу. и катастрофическая нехватка твоих прикосновений вместе с гневом затягивает разум дымкой, когда кьетани случайно замечает отвратительные чужие ладони на твоем теле, а на лице выражение омерзения вместе с попытками оттолкнуть от себя мерзопакостного уебка. доигровщик движется совершенно на автомате, не отдавая отчет своим действиям: кулаки несколько раз прилетают по телу и лицу рукастого хуйлуши, пока тот хрипит что-то в ответ и пытается дать сдачи. плевок на тело уже ненавистного парня становится завершительной сценой. умопомрачение, ровно как и наваждение, освобождают голову юноши из бездумного плена уже наедине с тобой в комнате. ты, до этого наблюдавшая за его состоянием на другом конце кровати, поднимаешься на ноги, тем самым обращая на себя внимание кентаро. — спасибо. — благодарность сухо звучит из твоих уст, когда ты проходишь мимо парня, собираясь выйти из комнаты. но твоим планам мешают грубо впивающиеся в запястье пальцы мозолистой ладони, что настойчиво тянет на себя, вынуждая оседлать чужие бедра. твёрдые мышцы под тобой в момент напрягаются, а бинтованные пальцы вжимаются уже в талию, оставляя под легкой тканью красные отметины. чужое дыхание обдает жаром шею, стоит только мужским губам прикоснуться к ней, оставляя за собой хаотичный торнадо сухих полупоцелуев-полупокусываний, которые блондин сразу зализывает, даже не обращая внимания на твои немного ленивые попытки побега. — лапы, кьеукен. — грубоватый тон цепляет слух и раззадоривает огонь, разгорающийся с каждым жадным прикосновением до твоего долгожданного тела. — где он трогал тебя? — рокочущий рык не предвещает ничего хорошего вкупе с рукой на бедре, что явно оставит синяки на чувствительной коже, — здесь? он игнорирует твою реплику, жадно и нахально очерчивая каждый сантиметр бедер, будто пытаясь стереть чужие прикосновения с них. твои ногти вонзаются в плечи кьетани до кровавых ямок, недовольно шипишь змеей, ощущая болезненный укус на ключице, а потом и розоватый след от острых зубов, который парень покрывает невесомыми чмоками, желая доказать всем, а прежде всего себе и тебе, что ты — принадлежишь ему без остатка. твое платье и белье жалкими тряпками отлетают в темный угол комнаты, а у доигровщика спирает дыхание. он, кажется, теряет дар речи при виде любимого обнаженного тела. крышу ему сносит тогда, когда ты ненавязчиво трешься промежностью о его бедро, желая получить хоть немного стимуляции. ладонь со смачным шлепком опускается на ляжку, фиксируя и предупреждающе усмиряя твою своевольность. жжение от удара приятными вспышками простреливает в клитор, отчего внизу становится пиздецки горячо, а тонкую ткань под тобой можно просто выжимать. из губ, едва приоткрытых в дурманящем предвкушении, вырывается лишь несдержанный вздох, а пальцы сильнее впиваются в мужские плечи. влажные губы кентаро накрывают одну из твердых бусин сосков, посасывая и играясь с ней языком так жадно, будто это самая желанная запретная сладость, до которой он наконец дорвался. второй сосок он умело покручивает меж пальцев, цепко выкрадывая у тебя сладострастный и громкий стон, сопровождающийся глубоким прогибом в пояснице и бардовыми бороздами на его шее, плечах и спине. у парня блядски умелые руки, которыми он каждый раз лишает тебя разума, бешено вытрахивая из тебя всю дурь пальцами или, как сейчас, балансируя на тонкой грани между болью и удовольствием, играясь с твоей грудью: царапая как наглый зверь, сжимая и выкручивая горошины сосков так, что ты можешь лишь стонать да сильнее жаться к поджарому телу. ощутимый укус едва приводит тебя в чувства, но мгновение — и ты вжата лицом и коленями в диван, по-шлюшьи сильно прогнувшись в спине и вытаращив задницу кверху. любовные поглаживания сразу же опускаются на ягодицы, иногда разбавляясь едва грубым сжатием нежной кожи, оставляя после себя красные отпечатки ладоней. длинные пальцы плавно, неумолимо дразнясь, ведут к сочащейся смазкой дырочке, даруя тебе лишь невесомые прикосновения к половым губами и клитору, которых, блять, катастрофически недостаточно. все, что можешь выдавить из себя, упираясь щекой в мягкую кровать — жалобный скулеж, однако, кьетани ненасытен, когда дело касается звуков. не оставляешь попыток сама насадиться на пальцы, жаждая ощутить долгожданную заполненность, но парня такой расклад не устраивает — жалкие попытки снова пресекаются жестким ударом по ягодице, а куда-то в шею врезаются слова: — ты, блять, разучилась просить? ну же, не заставляй меня ждать. ты изнываешь от уже животного желания, отбрасывая всю свою гордость в сторону, выдавливая из себя: — господин, отъебите меня, как грязную шлюху, пожалуйст– а-ах, — закончить фразу не позволяет толстый член, до дрожи в коленях желанный и сейчас нарочито медленно проникающий в тебя. волейболист ладонями раздвигает покрасневшие ягодицы, позволяя ему лицезреть то, как его крепкий член скользит внутрь тебя, растягивая узкие стенки влагалища. мощные бедра таранят твои в нещадном темпе, позволяя пространству заполниться шлепками двух потных тел, твоими надрывными стонами-вздохами, достойными оваций и его нечастым рычанием. он запрокидывает голову в немом стоне, затуманенным взглядом втыкая в потолок, и машинально наматывает твои волосы на кулак, заставляя поднять голову с простыни. твой подборок дрожит, а нижняя губа от чистейшего удовольствия истерзана до кровавых ранок, что еще несколько дней будут напоминать об этом. блондин соврет, если скажет, что твои стоны ублажают ему слух — ему ебейше рвет все стоп-краны от того, как плавится под ним твое податливое тело, как ты сжимаешься вокруг него каждый раз, когда слишком глубокий толчок заставляет головку члена коснуться твоей матки, но то, как ты стараешься двигать бедрами навстречу кентаро — становится последней каплей. — ого, пытаешься не быть бесполезной, маленькая шлюшка т/и? — растягивает губы в издевательской усмешке, — инициатива наказуема, уясни. большая ладонь накрывает твое горло, сдавливая каждую мышцу под огрубевшей кожей, пока чужие губы властно врезаются в твои, сминая их требовательно, жарко, вкусно и пиздецки мокро. кажется, что кьетани не целует — просто пытается съесть твои уста. он поддразнивающе кусается до крови, во рту ощущая привкус своих шалостей; языком исследует твои губы, проходясь по каждой из них и даже ряду зубов; играется с твоим нёбом, щекоча его проворным кончиком языка, а когда хватка на горле становится плотнее — резко разрывает поцелуй, напоследок оставляя ниточку слюны между вами. волейболист ускоряет темп, мертвой хваткой цепляясь за женские бедра, а вторую ладонь укладывает на твой лобок, пьяняще горячими пальцами стимулируя клитор, ощущая как нежное нутро влагалища все сильнее сжимается и подрагивает вокруг его напряженной плоти. несколько манипуляций пальцами — и от стен отскакивает звонкий и продолжительный стон, сливаясь в какофонию вкупе с хлюпающим звуком от двух тел, когда тебя накрывает крышесносный экстаз, пока рельефный огромный член все еще вдалбливается в твое обмякшее тело. ты кончаешь второй раз, заламывая брови от удовольствия, когда горячая сперма изливается внутрь тебя, заполняя все нутро, кажется, по самые гланды, чувствуя себя развратной паршивкой, обкончавшейся до белого шума в ушах лишь от того, что ее наполнили спермой. кьетани с трепетным упоением любуется твоим лицом, а после — в хрупкое плечо утыкается потный лоб, а на спину — парочка влажных поцелуев.