give me novacaine

киёко затягивается. сигаретный дым глубоко проникает в лёгкие, плавно выходя обратно — через нос. вдалеке виднеется уже розовый рассвет, а старый балконный пол под ногами скрипит. у киёко трясутся руки то ли от холода, то ли от тревоги, когда она стряхивает пепел. она слышит, как что-то за спиной происходит, но делает вид, будто не замечает, лишь судорожно сжимает телефон в руке. — киёко..? киёко, все хорошо? почему ты звонишь? - у ячи сонный голос. она живёт в другой квартире, в другом доме, в другой стране. у ячи сейчас глубокая ночь, и киеко становится вдруг стыдно за этот звонок. — ало, ты меня слышишь? киёко, почему ты молчишь? - теперь киёко слышит, как ячи встревожена, и ей становится стыдно ещё больше. — я... мне страшно, - неуверенно и робко, будто извиняясь, - я стою на балконе уже два часа. в телефонной трубке слышится возня и как включается лампа. ячи что-то еле слышно бормочет, и киёко закуривает ещё одну сигарету, заглядывая в пачку — хватит ещё на немного. — опять кошмары? - ячи наконец даёт о себе знать знать, и киёко становится легче только от одного её голоса. — нет, - киёко делает секундную паузу, - да, не совсем, - она шумно выдыхает и прижимается лбом к стеклу. — точнее, все опять повторяется, но что-то все равно по-другому. — мышонок, - шимизу прикрывает глаза — ячи называет её так только когда не знает, как ещё передать все, что она чувствует, — как давно это началось с последнего раза? киёко нервно покусывает губы. она знает, как ячи переживает из-за того, что они сейчас не вместе и что она не может помочь ей, но оставаться в полном одиночестве наедине с тишиной и темнотой больше невозможно. — я не уверена... кажется недели три? я уже потерялась во времени. — расскажи мне все, о чем молчала все эти три недели, мышонок, - у ячи голос ласковый, вовсе не осуждающий, как ожидалось, и киёко становится ещё легче. она рассказывает о всех своих мыслях перед сном, о том, что физически не может закрыть глаза, о том, как чувствует каждую ночь чьё-то присутствие, о том, что все равно просыпается от кошмаров, если получается заснуть, о том, что потеряла счёт энергетикам и кофе, которые уже не помогают, о том, что почти не выходит из дома и что похоже её уже отчислили из института. ячи слушает её, не перебивая, лишь изредка задавая вопросы. они разговаривают час без перерыва, пока под балконом киёко не начинают мелькать снующие люди, спешащие на работу и учёбу. — у тебя, наверное, уже рассвело... прости, что разбудила, - киёко кусает губы от переживаний, но ей все равно хочется улыбнуться, потому что голос ячи позволяет воображать, что она сейчас здесь, рядом. — звони мне каждый раз, когда тревожно, и неважно, какое время суток. я всегда найду на тебя время, веришь мне? — верю. — я приеду, я обязательно скоро приеду, и мы вместе найдём лучших врачей и лучшие больницы, тебе больше не придётся терпеть это. ты веришь мне? — верю. — я люблю тебя. ты веришь мне? — верю. с каждым «верю» голос киёко становился все тише и все увереннее. она не одна, у неё есть ячи, и вместе они справятся.