«Лёгкое безумие обусловлено нарушением, происходящим в единстве человеческой души и тела.»
Обрывки сознания всплывали в голове Уайлд. Она пыталась сфокусировать взгляд, но тщетно. Всё двоилось перед глазами, вызывая тошноту, головокружение. Сил совсем не было ни на что, даже на мысли. Вспышки, яркие и безжалостные резали глаза. Трудно было дышать, она чувствовала скованность в груди, скованность рук и ног. Она была привязана к кровати в лечебнице Аркхэм. Снова. Её действительность перестала отвечать сформированным мозгом стереотипам, укладу ценностей и тому, что ЕГО больше нет. Она отказывалась принимать тот факт, что больше не увидит веснушчатое лицо. Хотя отчётливо помнила свой неестественный дикий крик при виде остекленевших зелёных глаз, застывших навсегда. Воспоминания лишь отрывками вонзались заострёнными осколками прямо в сердце. То, как её пытались оторвать от мёртвого тела юноши, она в тот момент ничего не соображала, крепко схватившись окровавленными перчатками за лацканы дорогого костюма Валески. Совершенно не слышала никого и не видела ничего, что творилось вокруг. Она пристально разглядывала его лицо и заглядывала в глаза, надеясь, что это его очередное притворство, несмотря на огромное алое пятно, которое стремилось превратиться в лужу под ним. Она ждала, мучительно ждала, что он сейчас произнесёт устрашающее «бу!» и Лара взвизгнет от испуга. А когда её всё-таки оторвали от любимого человека двое, а то и трое мужчин, она завопила как сумасшедшая и начала биться в конвульсиях, пытаясь вернуться обратно к бездыханному телу Джерома. В это мгновение почти все софиты и лампы в помещении либо погасли, либо от перенапряжения взорвались. Паника возобновилась среди присутствующих людей. Но сработало аварийное освещение, и всё вернулось в норму для большинства. Жутко болезненное жало медицинского шприца вонзилось в руку, и девушка спустя минуту вяло обмякла и только с застывшим ужасом в серых глазах наблюдала, как окровавленного Джерома уложили на каталку и вывезли из ресторана. Смутное воспоминание о больничном крыле в Аркхэме, куда её поместили под стражей. Джеймс Гордон ничего не смог добиться от неё, придя к ней в палату через сутки. Пристёгнутая к кровати Уайлд пребывала в шоковом оцепенении от потери дорогого человека. Неужели она снова одна, снова в серой безысходности существования. Доктор Лесли Томпкинс также пыталась достучаться до девушки, но тщетно. И даже когда её брат Брендон приходил к ней, Лара, будто окаменевшая статуя, не выходила несколько дней из парализующего ступора. Она потеряла счёт времени и не соображала день или ночь в данный момент просветления своего рассудка. То она в смирительной рубашке в «мягкой комнате» сидела на полу с растрёпанными янтарными волосами на лице, раскачиваясь и убаюкивая себя. То снова была прикована кожаными ремнями к койке, пытаясь высвободиться, истошно крича при воспоминании кровоточащей раны на бледной шее рыжика. Уколы, жутко болезненные, но приносящие спокойствие буйному сознанию девушки. В часы безмятежного плавания на подсознательном уровне Уайлд чудилась упоительная утопия, где они с рыжиком в блистательных костюмах выступали на арене цирка. Его огненно-рыжие волосы переливались в свете софитов, лучезарная улыбка до ушей и искрящиеся от восторга глаза. Он доставал белого и пушистого кролика из своего цилиндра. Оглушительные овации. Она с откровенным восхищением смотрела на него, не в силах оторвать глаз. Затем в зале наступила звонкая тишина и единственный прожектор направлен был только на красиво одетую пару, которая плавно двигалась в вальсе. Глаза в глаза, рука в руке и сердца бились в унисон. А после возвращения в реальность снова всё по кругу — кромешный ад нескончаемых мучений и переживаний. Спустя полтора месяца Лару перевели в общий блок лечебницы. Пару дней Уайлд убитая горем бродила по залу отдыха, никого не замечая, никого не слушая. Её пичкали сильными седативными препаратами, которые угнетали эмоциональное состояние девушки, и она не испытывала никаких чувств. В один день к ней пришёл брат. Если честно, она не хотела его видеть, но местный психиатр настойчиво рекомендовал всё же встретиться с членом семьи. Брат со взволнованным видом сидел в комнате свиданий, когда Лара зашла к нему. Он резко вскочил со стула, увидев сестру, а рыжая слегка дёрнулась от его движения, а после села напротив за стол. Девушка не хотела смотреть на него и поэтому уставилась в окно с решёткой. — Привет! Как ты? — дружелюбно спросил Брендон, пытаясь привлечь внимание сестры. — Ничего хорошего, — вяло пробубнила Лара, потирая ладонью металлическую поверхность стола. — Я так сожалею, что не приходил к тебе в прошлый раз, когда ты здесь была, — его голос дрожал, и он протянул руки к сестре. Но Лара была неподвижна. Она смотрела на серые тучи за стеклом. «Скоро снова начнётся дождь. Я больше никогда не увижу солнце! Никогда больше не почувствую его тепло!» Эта мысль постоянно крутилась в голове девушки с тех пор, как не стало ЕГО, её солнца, её Джерома. — Пойми, на меня столько свалилось, когда тебя сюда посадили в первый раз. Я… у меня не было возможности, не было времени… Я правда хотел, а потом ты сбежала с этим психом, — на этом слове Лара резко бросила гневный взгляд на Брендона, но промолчала. Он продолжил, увидев реакцию сестры на его слова: — В тот день в полицейском участке я видел, как ты хотела мне помочь, но этот маньяк утащил тебя… Почему ты не пришла ко мне, когда сбежала? — его карие глаза стали влажными от слёз. — Потому что я стала другим человеком, — Лара облокотилась локтями о стол и пристально посмотрела на брата. — Я уже не твоя маленькая сестрёнка. И лучше не приходи сюда больше. Никогда! — девушка яростно ударила ладонью по столу. Охрана за дверью дёрнулась и с этой секунды следила с рыжей пристальнее. Лара откинулась на спинку стула и снова начала разглядывать пейзаж за окном. Между братом и сестрой на пару секунд повисла гнетущая тишина. Нервно сглотнув, брюнет осторожно выдавил из себя: — Врач сказал, что есть надежда на твоё восстановление. Я не брошу тебя, Лара. — Слишком поздно, — отстранённо произнесла Уайлд, — Уже ничего не изменить. С этими словами она поднялась со стула и пошла на выход. Брюнет безутешно уткнулся в свои ладони и горько заплакал. Позже ночью у Лары снова был нервный срыв. Слова брата вертелись как заезженная пластинка в голове.«...а потом ты сбежала с этим психом… психом…»
Уайлд схватилась за голову и начала крутить ею из стороны в сторону, будто пытаясь выбросить эти слова из разума. — Замолчи! — истошно вскрикнула рыжая и топнула ногой. — Он не псих! Нет! Нет! — яростно срывая постельные принадлежности с кровати и бросая их на пол. Потом, сморщив лицо в гневной гримасе, она с рыком дикой кошки перевернула свою металлическую койку. Карательная мера за погром в камере не заставила себя ждать, и девушку на неделю вернули в «мягкую комнату». По возвращению из отделения для особо буйных, Лара, сидя за завтраком, столкнулась со злобным взглядом белокурой девицы, сидящей напротив через стол. Спустя минуту, та подошла с нахальной улыбочкой. — Ой, смотрите, кто вернулся! Всё ревёшь из-за своей никчёмности? — ядовито произнесла блондинка, сверля голубыми глазами Уайлд. — Отстань, — отрешённо проговорила Лара, пытаясь не обращать должного внимания на явную агрессию. — Ты то же самое сказала Валеске, когда его пырнули ножом? А? — истерично крикнула незнакомка. Лару будто обожгли факелом. Такого она не ожидала. Кто она такая, что смеет так говорить? Уайлд схватила свою тарелку и запустила её в лицо блондинке. — Не смей даже имени его произносить! — орала рыжая, хватая незнакомку за горло и валя её на пол. — Ты ничего не знаешь! Не знаешь! — Уайлд несколько раз ударила белокурую головой об пол, пока её не схватил медперсонал. Слепая ярость охватила рыжую, двое медбратьев еле удержали девушку, пока ей не вкололи успокоительное. Ларе тоже досталось в нос и скулу от злобной незнакомки. Их вдвоём отправили сначала в медкабинет, а после посадили в карцер на сутки. Уайлд сидела на полу, облокотившись спиной на стену с отсутствующим взглядом. — А ты сильнее, чем кажешься, — раздался голос за стеной. — Я явно недооценила тебя, признаюсь. — Я раньше занималась тхэквондо, — трогая саднившую челюсть, отозвалась рыжая. — Оу, так вот что я упустила, — досадно протянула соседка. — Я — Хлоя, кстати. — Лара. — Да знаю я кто ты! — уже раздражённым голосом сказала Хлоя. — Ты в лечебнице второй раз уже, дорогуша. А в первый — отхватила тут рыжий лакомый кусочек, а после побега с ним и ряда ажиотажных заявлений о себе в мегаполисе, ты, — голос блондинки стал жёстким и злым, — как ты могла допустить смерть Джерома? Это какой же надо быть тупицей, чтобы не заподозрить неладное? — было слышно, как блондинка несколько раз ударила кулаком по стене в ярости. Лара ушам не верила. Её затрясло от гнева, кулаки сжались до побеления костяшек. — Да чего тебе надо от меня? Кто ты такая вообще, чтоб говорить мне такое? — голос Лары сорвался на крик, когда она поднялась на ноги и с гневом сверлила стену, за которой находилась её оппонентка. — Мне противно на тебя смотреть! Девушка Джерома не должна раскисать от слёз и соплей! Ты не достойна его! — Заткнись! Тебя там не было! Ты не знаешь, как всё произошло! — яростно ударив ладонью о стену, крикнула Уайлд со слезами обиды на лице. — Ох, бедняжка! Всё же было в прямом эфире! Все видели, как ты оплошала! — ехидным голосом отозвалась Хлоя, довольная гневом рыжей. — Ты просто размазня! — дикий хохот. — Молчи! Молчи! А не то, когда я выйду отсюда, я сделаю из тебя размазню! — шипя от злости, грозилась Лара. — Эй, рыжая! Тебе ещё успокоительного впороть? — громко крикнул медбрат за дверью. — Угомонись уже! Уайлд судорожно выдохнула и забилась в углу, пытаясь сдержать пыл и злобу. Она обняла колени и укрылась растрёпанными волосами, вновь прокручивая в воспоминаниях тот горький вечер. «Если бы я знала, я бы не допустила его смерти! Если бы я только знала…» Лара задремала и проснулась спустя час от шарканья за стеной карцера. — Эй, подруга, — снова раздался слегка хриплый голос блондинки. Лара сжала зубы, готовясь к очередным нападкам. — В общем, я понимаю, почему ты так себя ведёшь, я тоже теряла близких мне людей. Но ты не должна запятнать его память своим жалобным бесконечным нытьём! — её голос стал тише и твёрже. — Ты его наследие! — Что?.. Что ты сказала? — испугавшись последних слов, спросила Лара. Сразу всплыли пророческие слова мистера Сисеро. — Ты была с ним рядом, ты знала его пристрастия, мотивы. Ты должна продолжить начатое им! — с задором пропела Хлоя. — Бред! Я не он! — качая в отрицании головой, пролепетала рыжая. — Я без него ничто! — Ошибаешься, ты способна на большее, Лара, — тихим, вкрадчивым голоском проговорила белокурая, облокотившись лбом о стену. — Я помогу с этим. Мы справимся. Спустя несколько недель Лара и Хлоя стали не разлей вода. Как оказалось, блондинка являлась поклонницей Валески после его видео-послания из полицейского участка. Уайлд подозревала, что новоявленная подруга была влюблена в рыжего, но теперь это не имело никакого значения. С помощью Хлои Лару в лечебнице никто не трогал, не обижал и не задирал. Наоборот, среди некоторых пациентов также имелись приверженцы креативных идей и взглядов Джерома. Хлоя видела в этом потенциал, а Лару раздражали и угнетали расспросы про рыжего, это бередило её и без того изувеченное сердце. Время шло незаметно. Брендон приходил раз в месяц к сестре. И с появлением подруги Лара стала чувствовать себя намного лучше. — Привет, Брендон! — с нотками теплоты и даже радости прозвучал мелодично голос Уайлд, когда она зашла в комнату свиданий. Брюнет вскочил со стула от неожиданного приветствия сестры, но был очень счастлив, что некогда бледные щеки Лары теперь сменились слегка виднеющимся румянцем. Врач предупредил Брендона о некоторых изменениях в поведении девушки, но такого дружелюбия в глазах Лары он не надеялся встретить. — Привет, сестрёнка! Рад видеть тебя! Ты прекрасно выглядишь, — брюнет не сводил карих глаз с родного человека и только и хотел говорить комплименты. — Знаешь, братец, я кое с кем подружилась, — девушка, сев за стол, протянула свои руки парню и ласково заглянула в глаза. — О, если бы только мог с ней познакомиться! Думаю, тебе бы она понравилась. Ха-ха! — Друг это хорошо! — он с искренней улыбкой мягко и нежно сжал её ладони. В это мгновение ему показалось, что вернулась его прежняя младшая, добрая, с чистыми помыслами сестра. Его сердце в тёплом упоении забилось чаще, а на глазах проступили солёные росинки радости. Лара отвлеклась от пристального рассматривания брата и с загадочной ухмылкой посмотрела в окно. — Погода меняется, — облегчённо, будто сбросив тяжкий груз с хрупких плеч, выдохнула Уайлд. Когда время свидания подходило к концу, Лара с нежностью прильнула к груди брата и крепко обняла его. — Спасибо, — прошептала она, уткнувшись носом в его голубую рубашку и втянув аромат его парфюма вперемешку с его собственным. Такой знакомый, такой родной и такой далёкий в воспоминаниях. Будто он пришёл к ней из прошлой жизни. Этот запах одновременно причинял и боль утраченной навсегда жизни Лары в нормальном обществе, и радость оттого, что брат всё ещё рядом. — Спасибо, что навещаешь меня. После этой волнительной встречи для обоих последующие свидания проходили исключительно с позитивным настроем и искренними разговорами.***
Как-то в один вечер белокурой удалось вытащить рыжую покружиться под классическую музыку для душевнобольных. Все кругом ошарашенно глазели на них. А у Лары всплывали воспоминания о Валеске, как она с ним в вальсе танцевала на этом же месте точно так же. Хлоя иногда вызывала у неё улыбку, когда подшучивала над новичками. Бывали моменты, когда у блондинки получалось смеяться и смотреть на рыжую совсем как Джером, исподлобья. От этого сильно щемило в груди, а потом ночью один и тот же кошмар покрывал всё тело Уайлд липким потом. Кошмар благотворительного бала. Одним серым будничным утром по всей лечебнице разнеслась весть о смерти Тео Галавана. Хлоя была вне себя от счастья, а Лара, скрипя зубами, пребывала в недовольстве оттого, что не она уничтожила мерзавца, который отнял у неё любовь всей жизни. Блондинка уверяла Лару, что нет большой разницы — главное, что сукин сын мёртв! Вскоре в Аркхэм начали поступать люди, утверждающие, что в мегаполисе формируется культ Валески. Неравнодушные собираются в просторных подвалах заброшенных зданий, пересматривают видео-послание Джерома и верят, что каким-то чудом тот сможет вернуться к жизни и продолжит воплощать свои замыслы в реальность дальше. Уайлд лишь в негодовании отводила глаза, слыша такой бред. «Из мёртвых не возвращаются!» Хлоя же с нескрываемым любопытством подробно расспрашивала о культе и после жужжала Ларе в уши об услышанном, чем сильно раздражала рыжую. Среди новеньких особо выделялся своим красноречием о Валеске один юноша. Как только он переступил порог зала отдыха, он целенаправленно двинулся к Уайлд. Робкая походка, русые волосы почти до плеч, которые он убирал за уши, и щенячий взгляд карих глаз заставили рыжую отвернуться и поискать глазами Хлою. Та издевалась колкими шуточками над новенькой девчонкой со смешной причёской. — Привет, Лара! Очень рад познакомиться с тобой лично! — отчеканил парень, встав как вкопанный перед девушкой. Она в свою очередь снисходительно окинула своим взором юношу сверху вниз и демонстративно закатила глаза. — Мы знакомы? — Я Квентин Маккинли. Можно просто Кью, — он мило улыбался, когда Уайлд только сильней хмурилась, сверля его серыми глазами. — Ты меня не знаешь, но вот я о тебе много наслышан. Можно присесть? «О, чёрт! Ещё один поехавший от речи Джерома на мою голову! Ну, за что мне это?» Сжав губы в подобие улыбки, она дала согласие парню и быстро отвела взгляд в сторону Хлои. Блондинка стояла у решётки и наигранно чирикала с тучным медбратом. Как же сейчас Лара хотела, чтобы подруга помогла избавиться от этого назойливого парня, который изучающе разглядывал внешность девушки самого Валески. Тем же вечером, после ужина, когда Лара пыталась хоть как-то вникнуть в повествование очередного ужастика мистера Стивена Кинга, к ней подсела блондинка и начала рассказывать что-то юморное, пока её не прервали. — Жители этого города — рабы, — вдруг громко прозвучало среди пациентов лечебницы. — Они просыпаются каждый день и идут работать, чтобы платить налоги, ипотеку… — русоволосый Маккинли встал на стул, чтобы его все могли видеть. — Они верят в то, что им говорят газеты, боятся того, что им скармливают политики. Их разум скован, но всё равно с этим ничего не делают! — Кью бросил многозначительный взгляд на Лару и, встретившись с ней глазами, продолжил с большим пылом: — Но кое-кто всё понимал, тот, кто выступал и противостоял пленителям, их марионеткам, тот, кто не знал страха! Это был Джером. Джером Валеска! — А я его недооценила, — удивлённо вскинув брови, пролепетала Хлоя. — Смотри как все аплодируют ему. Уайлд испытывала противоречивые чувства ко всей сложившейся ситуации. Сначала она подумала, что новичок просто выскочка и таким образом привлекает к себе внимание. А его слова были похожи на слова Джерома, но в них было что-то иное, что-то всё же отличительное от оригинала. И именно непохожесть на всех остальных последователей, которые под копирку цитировали Валеску, и привлекла внимание рыжеволосой девушки. После этого выступления Квентин затесался к девушкам в дружбу. И теперь они уже втроём сидели за завтраком, обедом и ужином. Этот паренёк попал сюда, только взяв на себя вину за чьё-то убийство. Так нелепо и глупо. Но он не был этим удручён, казалось, что он был только рад попасть сюда. У Кью были нелепые шутки, да и сам он был неуклюжим и каким-то смазливым. Трудно было понять, как в этом тощем парне уживается необъяснимая храбрость выступать с громкими заявлениями и безграничная стеснительность одновременно. Иногда Лару это раздражало, иногда смешило. Он отлично бы выступал в цирке клоуном, у которого всё валится из рук. Лара с Джеромом показывали бы фокусы. Хлоя могла бы стать укротительницей диких зверей, у неё сильный и волевой характер, а ещё безумный блеск в ярко-голубых глазах. Уайлд нравился этот блеск, точнее она завидовала ему. Иногда ей хотелось быть такой же властной и целеустремлённой, как Хлоя. Дни пролетали один за другим, собираясь в месяц, второй. Известие о воскрешении Теодора Галавана взбудоражило весь Аркхэм. Все сторонники Валески взбунтовались и устраивали чёрт-те что в стенах лечебницы. Белокурая Хлоя так и подливала масла в огонь. Она жаждала, чтобы все безумцы лечебницы прорвались на свободу и там уже лично вершили суд над мерзким бизнесменом. Но когда появилась новость, что тот же Галаван снова умерщвлён, то пациенты угомонились и блондинка со скучающим видом плевала в потолок, сидя за столом. — Знаешь, а Кью-то к тебе неравнодушен, — на ухо прошептала Хлоя рыжей спустя неделю после бунта. Белокурая девица с игривым взглядом пристально рассматривала Уайлд. Та в свою очередь сильно удивилась этим словам. — С чего ты взяла? — недоумённо спросила Лара и так же уставилась на подругу в ответ, подняв брови. — А ты не замечаешь, как он смотрит на тебя? — Как? — уже с раздражением вопрошала рыжая. — Как на вишенку на чужом торте! — хмуро ответила Хлоя. — Как нечаянно он пытается коснутся твоих рук, волос, — она пробежалась своими пальчиками по рукам и янтарным волосам подруги. — Неужели ты такая слепая и не видишь ничего дальше своего веснушчатого носика? — возмущённо прошипела она, приблизившись к уху рыжей с безумной улыбкой на губах. — Прекрати! — теперь уже Лара была в негодовании. — Меня это совершенно не волнует! Моё сердце, как и мысли, принадлежат только сама знаешь кому, — взор Уайлд мгновенно потускнел и наполнился бесконечной скорбью. Она резко поднялась со скамьи, когда Квентин с книгой в руке к ним подошёл, и направилась в тёмный угол зала, чтобы побыть в одиночестве. После ужина, когда всех заключённых расфасовывали по камерам, к Ларе подскочил Маккинли и подсунул ей в руки книгу. — Загляни в корешок! — не отрывая карих глаз от взволнованного лица рыжей, с лёгкой ухмылкой тихо проговорил он. Уайлд нахмурилась и крепко сжала книгу ладонями, проводя взглядом Кью, которого толкнул в спину охранник, чтоб тот двигался дальше. Уже будучи в своей обители, девушка посмотрела на потрёпанный бумажный предмет. Это был роман Стивена Кинга «Мизери». Хмыкнув, рыжая бросила книгу на стол и, потянувшись, легла на кровать. Кажется, она свыклась с мыслью, что ЕГО больше нет. Что теперь эти грязного цвета стены и вечно мерцающая лампа под потолком — её дом до конца жизни. Что все последующие дни, недели и года она проведёт в унынии, скорби и печали. «Загляни в корешок» — внезапно проскочили слова Кью в её сознании, и Лара мгновенно прекратила свои размышления. Девушка взяла книгу и внимательно осмотрела её. В быстром темпе перелистала все страницы, а затем, раскрыв книгу пополам, заглянула, прищурив один глаз под корешок. Там было что-то. Рыжая достала из матраса металлическую скрепку, которой она обычно наносила себе царапины, и протолкнула наружу спрятанное в книге. На колени выпала свёрнутая в трубочку бумажка. Лара отложила книгу и скрепку в сторону и взяла в руки свёрток. Он был небольшого размера, почти с ладонь. Уайлд принялась разворачивать твёрдую бумагу и, едва увидев изображение внутри свёртка, с трудом вспомнила как дышать. Руки затряслись, а глаза мгновенно наполнились слезами. Бумажка упала на колени, так как девушка закрыла рот ладонями, чтобы не закричать во всё горло. Горький ком встал поперёк горла и не давал нормально функционировать организму. Всхлипывая, дрожащими пальцами Лара снова подобрала свёрток и развернула вновь, но уже с мучительной улыбкой на лице, всматривалась в фотографию. Это была фотография Джерома Валески, на которой он был запечатлён на тюремном фоне после ареста. Этот зловещий взгляд исподлобья и улыбочка а-ля маньяк были так до боли знакомы ей. Вглядываясь в любимые черты, она до крови кусала губы, от слёз изображение расплывалось, и девушке с трудом приходилось унимать влажный поток из глаз, чтобы сфокусироваться на фотографии. Она и не заметила, как потихоньку забывала его образ, и только сейчас он детально предстал перед ней во всей своей красе, будто вышел из густого тумана. С трепетом она провела пальцами по фото, а затем со всей нежностью прижала клочок бумаги к груди и опрокинулась на спину, закрыв глаза. Девушка рыдала, снова переживая всю боль потери своего возлюбленного.***
— Маккинли! — злобно крикнула рыжая на весь зал отдыха, придя на завтрак. — Встала не стой ноги, Уайлд?! — игриво улыбаясь, подскочила Хлоя к девушке, которая гневно искала глазами в толпе предмет своего недовольства. — Не сейчас, Хлоя! — рыкнула Лара и, заметив растерянное лицо Квентина среди пациентов, ринулась к нему. — Маккинли! Ты придурок! Я из тебя отбивную сейчас сделаю! — Уайлд со всей силой толкнула испуганного юношу в грудь. Тот отшатнулся к стене и виновато уставился в пол, убирая русые пряди за уши. Все вокруг зашептались, заохали и лишь ехидное хихиканье исходило от блондинки с задором, наблюдающей за происходящим. Рыжая громко пыхтела, злобно сверля серыми глазами исподлобья. Бледные кулачки её рук были сжаты до побеления костяшек. Но увидев виноватый и такой беззащитный вид шатена, она взяла себя в руки и с более спокойным видом подошла к Кью. — Я думал… Я хотел… — еле слышно, до безобразия робко начал мямлить что-то Квентин, боясь снова разгневать девушку. Иногда Лара не понимала, какое отношение этот парень имеет к культу Валески. Он совершенно не подходит на роль безумного психопата-убийцы. Глядя на то, как нервно подрагивают руки парня, она вдруг поняла, что у Маккинли были только добрые намерения. А вспомнив скрученную фотографию Валески, из-за которой Лара сейчас так неоправданно злилась, рыжая умерила гнев. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Уайлд резко прижалась к груди смущенного Квентина и тихо поблагодарила за подарок. Ведь если бы не это фото, то девушка совсем позабыла бы лицо своего возлюбленного. Этот её жест так же всколыхнул местных зрителей, и все поочередно захлопали в ладоши. Уайлд, сделав шаг от парня, доброжелательно ему улыбнулась и извинилась за свою выходку. Кью залился краской и только понимающе закивал головой. Затем они вместе отправились завтракать, и, сидя за столом Маккинли, поведал девушкам историю о том, как раздобыл фото предводителя культа. Пару дней назад, когда Квентин сидел в кабинете психотерапевта, он наткнулся взглядом на стопку папок с личными делами пациентов лечебно-исправительного учреждения. Имя предводителя лунатиков особо привлекло его внимание. Парень до чёртиков хотел бы ознакомиться с информацией на бумаге в картонной обёртке, нужно было лишь сообразить как это провернуть. Но с такой неуклюжестью как у Маккинли особого труда не составляло, чтобы ненароком вдруг опрокинуть большую часть предметов со стола доктора. Шатен лишь с миловидной улыбкой и россыпью извинений начал услужливо помогать подбирать вещи с пола. В этот самый момент к нему и попала в руки фотография рыжего маньяка, которая выпала из личного дела. И Кью не раздумывая спрятал снимок под футболку, так и не заглянув под бумажную корочку с именем Валески. Квентин преподнёс всю эту историю в шутливой форме, и девушки, смеясь, похвалили его за отвагу и смышлёность. И снова эта двойственность чувств у Лары терзала её рассудок. Ей безмерно льстило то, что этот шатен был готов ради неё на всё и тут же ей было неуютно и даже слегка противно от его назойливого внимания. А вот доброе чувство благодарности за карточку с ликом возлюбленного перекрывало весь негатив, который имелся в эмоциональном фоне Уайлд на данный момент. Позже своей камере, под кроватью, Лара сделала в стене тайник для хранения фото любимого человека. И каждый вечер, пока ещё не погас свет, она лежала на полу и всматривалась в лицо с конопушками на носу.