Часть вторая. Неожиданно взрослые люди.
Если бы хоть кто-то сказал Стайлзу, что его брат ни с того ни с сего сорвётся с места с той докторшей и станет слать письма разного содержания, то он бы отставил колу и сказал: «Чувак, да быть такого не может!!!» Однако, может, и сталось бы так, что он бы заметил странности в поведении и разные отклонения раньше, до переломного момента. Много чего заметил бы. И не только в брате. Поди кто знает, чем сейчас занят тот странный оборотень, переставший следить за ним, как сказал брат. — Стайлз, всё в порядке? — Всё в порядке, пап. Не сомневайся. Знал бы ты как. Впрочем, Стайлзу порой кажется, что он знает. Порой он видит, как хмурится его отец, когда думает, что он не замечает. Как порой смотрит на трубку, словно на не расколовшегося преступника, или разговаривает по ночам с кем-то, явно через новенький телефон, неодобрительно высказывая своё мнение, ходя по кухне, залу и в конец разговора садясь на диван, обессиленно откидываясь на скрипящую спинку. Вот это он порой замечает. И мимо окон опять прошёл Хейл. Он не замечает это. Чувствует. И что с ним делать? Красные линии молчат и соединяют сотни зацепок. Вырезки, распечатки, фотографии. К ним присоединяется новые. Прикрепляет он их подальше от основной части, магнитиком. А после закрывает синей тканью с пробными принтами, которые, по словам Шарлотты, отпугнут любого. Волк всё ещё бродит. Стайлз передумывает. Фотографии осторожно помещаются в чёрную тетрадку с белыми лисами. Тетрадка, с промедлением, — в его секретное место. Волк уходит, дощечка опускается на место. Рябиновая. Утро, пустой рассвет. Стайлз спал сидя, сложив пальцы домиком. Перед ним безобидная карта окрестностей, мотки вышивальных ниток и много-много бисера. Была бессонная ночь.Наивная амёба.
Скотт уныло делал домашку, чиркая какую-то чушь по геометрии и ища ей доказательства. Его постоянно тянуло выпрыгнуть в окно и… На этом моменте его воображение стопорилось. Естественно, ему хотелось наблюдать за Эллисон. Но… Некрасиво это. Да и совесть, почему-то голосом Стайлза, насмехалась над этим желанием и советовала сидеть ровно. Конечно, это ему и говорил Стайлз, когда узнал о его «лохматой проблеме», угрожая томиком Шекспира и «не дай Дракл Скотт!». Но… Дракл дал. Дракл раскаивается и сидит на мохнатой заднице ровно. Было ещё одно но, даже два. 1. Отец Эллисон — охотник. 2. Дерек, чтоб его, Хейл — оборотень. Первый хочет его прикончить как оборотня. Второй — с его помощью убить другого оборотня. Стайлз угрожает прикончить обоих, путём избивания Шекспиром и цитирования Гамлета. Вот это проблема. Юный оборотень думал свои думы о многом на уроке химии, но не о главном. Но это уже другая история.