***
Когда-нибудь внутренние страдания сломили бы его… Когда-нибудь да, но не сейчас. Скрип стула, чей металлический неживой звук всегда бесил внутреннего волка. Наверняка новый переплёт, тоже скрипит, раскрывается. Он чётко ощущает, как трескается клей, как скрипит новая обложка книги под пальцами. Всё это так ново для него и одновременно по-старому обыденно, что навевает лёгкое чувство ностальгии, что тоже, опять, ново. Привычное, казалось, действие, что повторялось наверняка не один месяц, но с новыми обстоятельствами, которые, ох луна, он наконец смог ощутить. Вот он, запах и ощущение присутствия. Скорее встань и посмотри уже! Но… Его тело непослушно лежало на больничной койке и плевать ему было на метания разума — оно просто жило как сейчас могло — минимально функционировало и восстанавливалось после пожара. И большой диссонанс разума при виде его стаи и отсутствии связи между ней и им только больше вредил. В мгновение осознания, ликующий странник обратился истощённым беднягой. Так желаемая им свобода оказалась лишь ещё одним далёким миражом, скрывающим нелёгкие препятствия. Поднялся вой. Это отчаялся Питер Хейл.***
Вздох. Скрип. Шелест. Запах неизвестного, который уже вытесняет больничную хлорку и антисептик с резиной. Теперь он уже может ощущать пятью чувствами, но опять, не двигаться. Находится некоторая ирония, чёрная как юмор патологоанатома, но верная что Иззабель из пресловутого романа. Его зачитала до дыр сестра, сверкая по выходным псевдобогатой обложкой и псевдоизвестным автором. Питер прочитал как-то раз от скуки этот роман, по диагонали и украдкой, дабы никто не видел и не псевдошутковал, прикрывая таким образом предъяву на образ. Знакомая сиделка снова вздохнула, да так заразительно, что потянуло также, но… Предательское тело лишь вдохнуло и выдохнуло. Поглубже, да, чем обычно. Результат. Без его видимого участия. Благодари луну, Питер Хейл. Каждое полнолуние придавало ему сил регенерировать более ускоренно, каждое новолуние будто отбирало и силу и желание жить. Обычно Питер проводил такие дни очень глубоко в особняке Хейлов, пил кофе и читал новокупленные книги. В основном плоско, откровенно сыро, но надежда была… По принципу: автору — доллар, читателям — глава, может, не дерьмо, но попахивает… Сейчас он обессилен и не может скрыться от этого явления. Сущий кошмар для волка, но глоток реальности для человека. Книга захлопнулась раньше чем обычно. Он услышал ровный стук подушек пальцев по обложке, а после — обеспокоенный мужской голос. Впору было обрадоваться, но от услышанного кровь застыла в жилах: — Ты явно оборотень, причём чистокровный, родился и вырос на этой земле, твоя семья проживает здесь издавна и наверняка успела присосаться к великому дубу. Но ни дуба, ни твоей семьи нет более. И никто не знает, что произошло здесь. Остался только ты. Конечно, не факт, что ты соучастник, но мог знать причины… Тут его извечный пятилетний посетитель замолчал, будто прислушавшись. — Тебя пришли проведать. Неожиданно. Лучше не показывай, что ты здоров. Ведь кто знает, кому ещё ты интересен. Естественно, он не мог ответить, но странному человеку ответ не был нужен. Скрип рамы, прохладный ветерок, и небольшой хлопок закрытия окна, всё почти на грани бесшумности — и человек исчез. Чувствительный нос уловил его запах и аромат леса, там вдали, такого родного и далёкого в этот час. Питеру Хейлу оставалось лишь ждать.