***
Середина дня. Одиннадцатое апреля. — Это ведь она? — шёпотом раздалось сзади. — Да, она, — ответил второй голос. Натали нахмурилась и сильнее затянула шнурки капюшона, надетого на голову. Ещё раз оглядела продукты, которые уже успела положить на ленту кассы, пока ждала своей очереди. Из них мало что было калорийным: одни фрукты и овощи. — Да нет, ты смеёшься, это не может быть она. Я бы со стыда умер, если бы был девушкой и такое натворил, — продолжилась беседа за спиной Натали. — Да нет, говорю же: это точно она! — А как там её имя? Нэтти? Наталия? Натали выдохнула сквозь стиснутые зубы и сжала край чёрного объёмного худи. Она прикрыла глаза, мысленно прося всех богов в мире, чтобы этот момент поскорее закончился. — Натали её зовут. Говорят, она типа шлюха. «Шлюха». Это слово как опрокинутое на голову ведро кипятка. Как последняя капля в переполненной чаше, которая заставила всю жидкость вылиться через край. Как искра, как не потухший еще уголёк, который вдруг из-за неосторожности вспыхнул. Натали резко обернулась и увидела двух парней. Один рыжий, другой блондин. Оба были младше Натали. — Да, вы правы! Эта Натали всем вокруг дала. Нет никого, кто бы с ней не спал! — зло высказала она, поставив юношей в неловкое положение. — Слушайте, а давайте проверим. — Мисс, мы... Но Натали их уже не слышала, она огляделась и подошла к первому же прохожему мужчине у стенда со снеками. Он лениво повернулся к ней с неким пренебрежением во взгляде. — Вот вы, — начала, но вдруг на секунду замолкла Натали, а потом, блезгливо посмотрев на мужчину, добавила: — Жертва углеводов... Спали с Натали? Ну как вам? Она ведь по-любому даже таким дала бы? — Чё? — тупо уставился он на неё. В очереди на кассу послышались смешки. Наглые и унизительные. Казалось, они были словно камнями, брошенными в её сторону. Натали, будто бешеная, повернулась в сторону скопления людей и, быстро найдя источник (а может и только предполагаемый) смешков, вплотную подошла к нему. Это был парень, примерно одного с ней возраста. Выше ростом, так что Натали пришлось приподнять голову. — Ну как, смешно? Ты чё там блять услышал?! — рыкнула она, сжав ладони в кулаки. — Я похожа на клоуна?! Вдруг кто-то коснулся напряжённой руки Натали и знакомым, приятным голосом тихо произнёс: — Пойдём. Натали не потребовалось много времени, чтобы узнать человека, и это пока успокаивало и сдерживало. Ещё некоторое время она испытывала парня взглядом, после позволила себя увести. Когда Натали вывели из магазина, ее повернули к себе и крепко обняли, гладя по спине лёгкими прикосновениями пальцев, то спускаясь медленно по позвоночнику, то вновь поднимаясь. Натали положила голову ей на плечо и уткнулась носом в бледную шею. Еле уловимый сладкий аромат спасительницы успокаивал, дарил чувство наслаждения, вводя в расслабляющую эйфорию. Джейн отстранилась. — Сами они шлюхи, грёбаные мизогины! — зло бросила Джейн, вызвав у Натали слабую улыбку. — Спасибо, — ответила Натали. — Пожалуйста, просто я терпеть не могу это клеймо. Какого чёрта? Это слово вообще следовало бы исключить из своего лексикона. — Ты абсолютно права, — на вздохе согласилась Натали.***
Джейн прошла по гостиной и остановилась у мольберта с закреплённым холстом. — Ты пишешь картины? — обернувшись, поинтересовалась она. Натали, стоящая в дверном проёме, кивнула, но потом поспешила исправить: — Не то чтобы прям пишу... Так, иногда рисую. Джейн хмыкнула, вновь повернулась к холсту и, недолго думая, устроилась напротив него. Она взяла первую попавшуюся кисть из рядом стоящего стакана и из двух представленных видов краски (акриловой и масляной), выбрала акриловую. На палитре смешала белый и бежевый. Уверенно сделала первый мазок. — Упс, поможешь? Я, кажется, что-то сделала не так, — невинно произнесла Джейн, похлопав длинными ресницами и чуть надув губки. Натали улыбнулась, чуть прищурившись, и подошла к ближе. Опустилась на одно колено сзади Джейн и взяла её руку в свою. Продолжила уже сделанный мазок, вырисовывая контур лица. Белой краской наметила глаза. Бежевой, розовой и светло-коричневой прорисовала остальные черты лица. Разными оттенками чёрной краски добавила волосы и брови. Закончила деталями, тенями и бликами. Вскоре с холста на них смотрела красивая молодая девушка. Брюнетка. Пока рукой Джейн рисовали, девушка довольно устроилась на груди Натали. — Всё? — спросила она, как только её руку отпустили. — Да, всё, — Натали как-то особенному устало вздохнула и отстранилась. — Эй? — Джейн обернулась. — Всё в порядке? Натали опустила взгляд. — Да, но... Я думаю, тебе стоит уйти, — отрезала она. Джейн была в замешательстве. Она явно не ожидала подобного. — Что? Что-то произошло? — она встала на ноги и подошла к Натали, но та сразу же отошла. — Да, произошло. Увидимся позже. — На... — Увидимся позже! — грубо перебила Натали. Джейн приподняла подбородок, приняв невозмутимый вид, но ее выдали глаза, где-то глубоко в ее душе поселилось чувство оскорблённости. Не попрощавшись, она быстро ушла, будто её здесь и не было. — Чёрт... — прошептала Натали, вздохнув. Она опустила взгляд на руки — те дрожали. Девушка направилась на кухню и выпила воды (во рту было сухо, как в пустыне). Головная боль с каждой минутой становилась всё сильнее и сильнее. Ладони вдруг стали мокрыми, Натали начала оглядываться, почувствовав на себе взгляд, хоть и точно знала — она одна. Боковым зрением увидела силуэт в гостиной через зеркало в коридоре, а когда повернула голову и всмотрелась лучше, никого не земетила. Оставив пустой стакан на столе, она прошла в гостиную. В груди тяжёлым грузом засело плохое предчувствие. Но несмотря на то, что обойдя все комнаты она никого так и не заметила, это чувство не исчезло. Что-то не давало ей расслабиться. Натали остановилась посреди гостиной, подняла голову вверх и вздохнула. — Я так с ума сойду... Она облизнула губы и, изобразив на лице целый спектр эмоций (от боли до омерзения), словно извиняясь перед собой, бросилась в спальню. Опустилась на колени перед маленькой прикроватной тумбой и открыла первое отделение. Там были старые альбомы и, отдельно лежащие, мятые, чуть желтоватые листы с набросками рисунков. Сначала она осторожно приподняла их, а затем, без малейшего сожаления и трепета в груди, небрежно выбросила, хотя раньше берегла как зеницу ока. Рисовала их с упоением, с горячей любовью. Бывало, усядется на скамейке в парке и начинает черкать грифелем карандаша по бумаге, увидев прелестнейшую картину: то приятной наружности девушку или юношу, то улицу с магазинчиками напротив, которая именно тогда выглядела по-особенному романтичной, то только-только позеленевшие деревья, сообщавшие о прекраснейшей весне. Ах, эта весна! Пора непорочной, девственной любви. Пора первых свиданий, отличного расположения духа из-за приближающегося лета и чуть согреющего солнца - всегда так вдохновляла Натали! В первом шкафчике она не нашла того, что искала, поэтому, закрыв его, выдвинула другой. Там всё также. — Да где же?! — жалобно взвыла она, продолжая рыскать по отделению тумбы и, опять же ничего отыскав, открыла третий — последний. На самом дне, в самом дальнем углу Натали нашла маленький зиплок пакет с одной-единственной белой таблеткой. Вскочила на ноги, побежала на кухню. Она открыла шкафчик с посудой, схватила ложку. Положила пакетик на барную стойку и, приложив ложку, сильно надавила, раскрошив таблетку в порошок. Натали взяла зиплок и, всё ещё проклиная саму себя, прикрыла глаза, вздохнув. Но где-то глубоко внутри она понимала, что винит себя не за то, что сорвалась, а за то, что по-настоящему не испытывала никакого омерзения к себе за нежелание бросить. Она села за стол и высыпала порошок на первое, что попалось под руку - на экран телефона. Нетерпеливо взяла его, поднесла к носу и вдохнула. Откинулась на спинку стула, прикрывая глаза. Напрочь сожженная слизистая пощипывала. Да, Натали клялась, что не будет больше, но лишь для того, чтобы Брайан успокоился.***
Вечер. Одиннадцатое апреля. Он дошёл до левой стены, большим шагом развернулся и направился к правой. Дошёл до правой, отправился обратно к левой. К правой. К левой. От левой к правой и от правой к левой. Почти пустая стена с играющими на ней тенями заката сменялась другой, с большим окном. Закружилась голова, поэтому он остановился у правой стены, чуть прикрыв глаза. «Чёрт, возьми...», — пульсирующей болью отозвалось в висках: — «Нет. Только этого не хватало. Мне конец. Узнают. Они. Они всё узнают». Брайан лихорадочно втянул воздух через крепко стиснутые зубы, точно задыхался. Виски продолжали пульсировать, ноги больше не держали, будто кровь в них перестала поступать. Брайан крепко схватился за подоконник, ему показалось, что он начал падать. Он открыл глаза и через окно увидел улицы вечернего города, так сладко залитых оранжево-розовыми красками. А ещё людей. Множество и самых разных. Те, что постарше, возвращались домой после работы и забегали в магазины, вероятно, чтобы купить продукты, из которых потом приготовят ужин для всей семьи, те, что помладше, просто прогуливались. Последние ходили группами, компаниями, звонко смеялись, что-то друг другу рассказывая. Делали совместные фото, может, обсуждали учёбу, личную жизнь, мечты, планы, родителей, фильмы, сериалы — всё что угодно. В мире столько разной ерунды, которую обсуждают люди. Обычные люди. Со своими личными проблемами, заморочками, тараканами в голове. Им нечего скрывать от мира, разве что, кто в кого влюблён да плохую оценку, может, измену, проблемы со здоровьем. Они в целом счастливы, хоть сами, вероятнее всего, отрицают данное. Брайан бы всё отдал за такие простые вещи. За внутреннее равновесие, где-то — глупость и наивность, страстную, пылкую натуру. За возможность ничего не скрывать. За возможность не бояться каждого косого взгляда, который только и делает, что вызывает паранойю. Но кто он такой, чтобы судить о чужом счастье? Кто он такой, чтобы обесценивать чужое положение, чужие проблемы? Может он и не имеет на подобное право, но ведь так хочется сделаться жертвой. Великим мучеником. Думать, что у всех вокруг жизнь мёд, а у тебя одного дёготь. Что поделать, так устроен человек. По крайней мере, такой как Брайан. А имеет ли он вообще право сравнивать себя с другими людьми? Имеет ли право, равнять кого-то с таким как он? «Вот, посмотри!», — раздалось где-то внутри. «Посмотри на этих людей! Разве они похожи на плохих? Разве ты похож на хорошего?», — он покачал головой, но отделаться от навязчивых мыслей не получилось, они хватались за него будто за спасательную соломинку. Но в том-то и дело, что всего лишь соломинку. «Они живые люди. Каждый из них, для начала, имеет право на жизнь. Его просто так не отобрать. Нет в мире человека, который бы не имел на это право. А я смог. Я, Брайан Томас, обычный смертный, вдруг посчитал себя особенным! Тем, кто может просто взять и отобрать её так, будто сам и дал. Я! Такая же тварь, как и все эти люди! Обычная смертная гнусная тварь!». Чуть затаившийся пожар в душе, огонёк гнева, злости на самого себя всё разгорался, но разгореться не мог. А только мучал. Мучал. Сдавливал. Заставлял задыхаться, но сделать это до конца не давал, продолжая мучения. Он отпустил подоконник и сел на пол. Сделал несколько вдохов, смотря на своё отражение в зеркале, которое находилось на стене напротив. Скользнул взглядом по изогнутым бровям, испуганным глазам и приоткрытым губам. Вдруг от собственного вида в сердце поселилось отвращение. Отвращение вперемешку с презрением. Он смотрел на себя так, как на главного врага всей жизни. — Что ты на меня смотришь? — процедил Брайан, глядя в глаза отражению. — Я знаю. Я всё прекрасно знаю! Ни ты, ни я не хотели подобного. Мы желали жить беззаботной жизнью и волноваться лишь о бытовых, повседневных вещах. Но так получилось! Все хотели, чтобы я был хорошим! Но чья бы корова мычала! Хорошим быть легко только тогда, когда вокруг тебя всё хорошо! Брайан, наконец, встал с пола и подошёл к зеркалу. Поднял дрожащую от напряжения руку и пальцем указал в отражение. Глаза его были, как у безумного, широко распахнуты. — Это всё ты... — прошептал он. — Это ты во всём виноват. Я всем сердцем презираю тебя! Ненавижу. Желаю смер... — Брайан замолчал и испуганно отшатнулся. В глазах застыли слёзы. Он покачал головой из стороны в сторону, не желая верить. Горячие капли потекли по щекам, но он тут же их вытер. Вздохнул и, опустив взгляд, вышел в коридор, лишь бы не смотреть в зеркало.«Ещё чуть-чуть, и я сойду с ума...».