Снежный покров

314 зима эпохи Ириса в империи Нойрё и триста четырнадцатый новый год, отмечаемый в клане синоби. Кадомацу* стояли почти у каждого дома, на ветвях традиционно висели, создавая атмосферу праздника, ветки папоротника, мандарины и сушёные креветки. Каждый, вкладывал в эти детали особый символичный смысл и пожелания Божеству. — Кадзу-Кадзу, смотри какой букет я сделала из ивовых веток. Может подвесить моти, чтобы поставить в общий зал. — А если тофу? Это будет намного вкуснее. — Кадзу издевательски облизнул губы и головой качнул в сторону очага, где Мэй заметила стоящую посуду, в которой находились светлые, нарезанные кубиками кусочки. — Когда ты успел? На ярмарку же решил не ходить. — Чонган дал. Сказал обрадуешься, да я и сам думал, понравится. Только оставь на ночь немного, иначе скучать потом будешь. Эта ирония всегда заставляла девушку шуточно набрасываться на ниндзя и, повиснув на шее, смеясь, пытаться также сатирично придумать ответ, который наметит искреннюю улыбку на лице Кадзу. Для обоих это была лучшая компания за все те праздники, которые они переживали в одиночестве. Никогда кицунэ не была так счастлива. Дрова тихо потрескивали в очаге, передавая загадочный звук, снег большими хлопьями падал за окнами и освещался светом, исходящим из домов. Букет, сделанный ранее из ивовых веток и украшенный тофу, красовался в узорчатой вазе в главном зале дома. На зло синоби, Мэй не съела ни одного кусочка, вешая угощение, хотя её любовь к этому блюду манила оставить идею и укусить хотя бы половинку. — Гордая, съешь хоть мандаринку, а то изведёшь себя. С утра же кроме чая, не ела ничего. Немного задрав голову, шуточно показывая важность, девушка не собиралась реагировать на слова, дабы немного помучить синоби. Но Кадзу эта задумка сразу стала ясна, и как только Мэй подумала, что он ушёл в другую комнату, мужчина обнял её и не грубо, но требовательно приоткрывая рот, положив дольку мандарина. — Гордись-гордись, но поесть я в любом случае заставлю, не упрямься. Неужто с ложечки тебя кормить? — шёпот над самым ухом, вызвал волну мурашек. А почему нет? Никогда за ней так не ухаживали, нужно ли упускать шанс? — А может и покорми. Я вот все руки себе исколола пока связывала кадомацу* рисовой верёвкой. Эх, проявил бы мужчина такую заботу. — Сделав щенячьи глазки и улыбнувшись проговорила девушка, смотря на Кадзу. Сильные руки подхватили изящное тело Мэй и закинув её ноги к себе на пояс, синоби усадил её на подушки, приготовленные для приёма новогодних вкусностей. Взяв палочки и захватив ими сладкую чёрную сою, Кадзу поднёс куромаме* к губам кицунэ. Подобные ужины теперь хочется повторять всегда, но подобная наглость недопустима, даже для столь эмоциональной девушки. Их разговоры опять уносились далеко за грань реальности. Теплые, надёжные обнимания и глубокие, уверенные поцелуи заставляли пьянеть сильнее любого саке. 108 ударов, пробившихся из храмов обозначили наступление нового года, который вместе с собой принесёт новые счастья и вместе со всем несчастья. Горящие ярким пламенем свечи, стоящие в комнате украшения, которые добавляли ещё большего уюта и атмосферы, пленили заставляя чувствовать всю суть праздника. Томное, манящее освещение будто бы убаюкивало, распевая своими оттенками лучшую колыбельную. Члены клана позаботились о подарках для Мэй, например ворчливый Сатоши преподнёс в качестве подарка талисман удачи — кораблик с рисом, на котором сидят семь богов. Во время ужина, Кадзу быстро встал и направился в другую комнату ни сказав девушке ни слова. Опять он куда-то молча, это уже входит в традицию, подумала про себя Мэй. — Держи красивая, не мог тебе только тофу подарить. — Держа небольшую коробочку, с милой и безумно тёплой улыбкой говорил Кадзу, наблюдая за реакцией Мэй. Удивлённая, даже немного взволнованная девушка приняла подарок и открыв, обнаружила палочки для волос, украшенные оранжевыми цветами, на вид очень редкими. — Подумал парик тебе не нужен. Как иначе, буду любоваться твоими русыми прядями? А вот украсить их красивым украшением тебе приятно будет. — Кадзу, они восхитительны! Это лучшие палочки для причёсок, которые мне только приходилось видеть. — Не церемонясь, Мэй подбежала к Кадзу и начав расцеловывать его щёки, обняла так сильно, насколько хватало энергии. — Благодарная, задушишь. Рад что понравились, оранжевый как раз под цвет твоей шёрстки. Его уверенные руки заскользили по талии Мэй, а губы перехватили лицо кицунэ и слились в тёплом поцелуе. Радость девушки — вот что хотел видеть Кадзу, её счастливые глаза — причина, по которой синоби готов был отдать любое состояние, только бы пушистая была довольна. — А у меня для тебя ничего нет… не знала что можно подарить, прости, мне так неудобно. — Заливаясь краской, собираясь повернутся, проговорила Мэй, но Кадзу не позволил. — Не думай об этом, мне приятно, что ты уделила внимание украшениям моего дома… нашего Не давая больше девушке извиняться перехватил инициативу разговора и сев на до жути маленьком расстоянии от кицунэ, он продолжил наслаждался её присутствием, но уже более близким. Уже прошлый год начинался у будущей гейши с поздравлений от Сумико, а закончился тёплыми поглаживаниями, теперь уже горячо любимого мужчины. Лучшее, о чём только могла мечтать Мэй. Все волнения, всю печаль Твоего смятенного сердца Гибкой иве отдай! Кадомацу* — сосна у входа в жилище. Традиционное новогоднее дерево, изготовленное из сосны и бамбука, которые сплетены рисовой соломенной верёвкой. Куромаме* — чёрная соя, традиционное новогоднее блюдо в Японии.