Моё либидо

      Диагноз: « Импульсивное расстройство личности» и вяло текущая депрессия. Приплыли.       Не сказать, что до сегодняшнего дня мыслей и возможных ожиданий насчёт наличия у меня психических заболеваний не было. Абсолютно наоборот, с того самого момента, как я начал посещать психолога, самокопаний и самоанализа было много.       Наверняка, я успел пройти несколько стадий принятия, но чёрт, когда ты ещё не встретился с точным диагнозом, и у тебя нет точного понятия о том, что с тобой творится, это самокопание не приносит столько страданий. Ещё некоторое время назад, думалось мне, что я буду полностью готов к подобной информации. Тогда? Да, сейчас — нет. Молодец, обманул себя сам, и даже глазом не повёл. Собственно, что сейчас с меня взять? Глаза уже наверняка пробежались по строкам раз сто, не меньше. Ладони вспотели, а на тонкой бумаге остались следы от пальцев. — Мне тяжело верится… Всё так серьёзно? — доктор спокойно наблюдал, сцепив ладони в замок. — Не волнуйтесь, вы очень смелый молодой человек, поскольку не побоялись посмотреть тигру в пасть и пошли к специалисту, — слабая попытка уйти от ответа, но всё же, это порядком злило, опять. — В принципе, импульсивное расстройство личности не всегда лечат медикаментозно, но на фоне вашей депрессии, это просто необходимо.       Психотерапевт начал медленно и размеренно выписывать что-то на бумаге. Оцепенение не сошло, тело словно тисками сковало, не сдвинуться, да что там, не вздохнуть. — Вот, рецепт, этот психотропный препарат из группы нормотимиков, я всё подробно расписал, но конечно же, я готов ответить на любые ваши вопросы.       Врач уловил в моём взгляде явное непонимание. — Нормотимики помогут стабилизировать ваше настроение, они смягчают так называемые «Острые углы характера», раздражительность, вспыльчивость, импульсивность. Совместно с терапией мы возымеем нужный эффект, вы научитесь понимать и осознавать свои мысли и чувства, и научитесь их контролировать. — Как скоро мне станет легче? — Пока что, трудно сказать сразу. Мы будем вместе отслеживать общий эффект, мне следует ещё понаблюдать за вашим состоянием, и удостовериться в том, что выбранный препарат действительно вам подходит и принесёт пользу, а не вред, — мужчина тяжело вздохнул. — В целом, у данного препарата нежелательные эффекты крайне редки, но сами понимаете, мы должны быть точно уверены в этом. Я на связи ежедневно, так что, как только вы начнёте приём препарата, нужно чтобы вы отслеживали, и регулярно уведомляли меня по поводу возможного присутствия или отсутствия сонливости в дневное время, мышечной слабости и трудностях с концентрацией внимания. Безусловно, если вы заметите что-то ещё, сообщайте незамедлительно. — Значит, моё лечение этим препаратом продлится всего месяц? — я ещё раз перечитал написанное на бумаге. — Всё верно, начнём с короткого курса до 1 месяца, если настроение стабилизируется, и вы не будете чувствовать дискомфорт, то можно в будущем принимать препарат ситуационно, если вдруг у вас, к примеру случится внезапная вспышка агрессии. Принимать будете после еды, 2 раза в сутки, утром и вечером. Начнём с маленькой дозы, и будем постепенно увеличивать, естественно, наблюдая за эффектом. Если от маленькой дозы эффекта не будет, то будем повышать.       ​На данный момент вопросов не осталось, поэтому и оставаться в душном кабинете больше не было надобности. Попрощавшись с доктором и пообещав сообщать ему обо всём, как только начнётся приём препаратов, я вышел за дверь, вновь возвращаясь в шумную атмосферу больницы.       Местечко, по правде говоря, было не из приятных, ослепительно белые стены давили, и пространство от этого вдруг казалось внезапно безумно маленьким, чем оно есть на самом деле, удушающий запах медикаментов, от которого нос сворачивался в трубочку действовал на рецепторы убийственно и конечно же — люди. Много, очень много людей.        Шум и гам казалось и не собирался стихать, а эпицентром особо высоких децибелов была пожилая женщина, которая о чём-то ругалась с девушкой, скорее всего моего возраста. Могу поспорить, что кто-то из них попытался пройти вне очереди, и именно из-за этого начался весь конфликт. Тут всё, как всегда, неизменное остаётся неизменным. Возвращаясь в пучину своих мыслей, я вспомнил, что на сегодняшний день половина дел была выполнена, но между тем, тяжеленный груз с плеч так и не желал спадать. Мне нужно было ещё зайти на очередной сеанс к психологу, а также забежать в аптеку и купить прописанный психиатром препарат.       К слову, я, как и пообещал Маккензи — вернулся домой. Выбрал время, когда его не было в клубе, собрал свои вещи и свалил даже не объяснившись, и не потрудившись принести свои извинения. Совесть грызла меня каждую минуту, но вот от этого смелости на извинения почему-то не прибавилось. Чёртов слабак. Мама обрадовалась моему внезапному возвращению, равно как и Аи, малышка изрядно истосковалась по моему присутствию, и я пообещал себе проводить с ней как можно больше времени, в конце концов я теперь за место отца.       В сердце неприятно укололо от одной лишь мысли о папе. Даже после собственной смерти он не отпускал меня, постоянно плутал по вереницам моей памяти, и почти каждое место и вещь в этом городе мне неизменно напоминала о нём.       Я думал и скорбел о многом. О том чего мы не успели сделать, и о том, чего успели. Да и то, этого всё равно было мало. Это всё напоминало мне о том, что я всё-таки сам ещё ребёнок. Ребёнок, которому не хватило самого главного — отца. И теперь этот груз придётся нести Аи, но только с самого своего детства. Мне было чертовски жаль, но, к сожалению, я не мог ничего изменить.       Закончив тонуть в своих размышлениях, я быстрыми шагами проследовал на выход, частенько посматривая на время, поскольку опаздывать на сессию я не мог. Улица встретила меня леденящим ветром, подтаявший совсем недавно снег, превратил всё под ногами в ледяную корку, из-за чего ноги буквально каждую минуту норовили пуститься в неуклюжий пляс.       Добираться пришлось быстро, но осторожно. Разбитая голова к букету моих проблем точно была лишней. Проходя мимо школы, я забеспокоился, о том, что теперь, скорее всего я буду часто пропускать занятия, как сделал это сегодня. Это могло стать проблемой, но благодаря моим хорошим взаимоотношениям с Хасэгавой — конфронтации с директором и преподавательским составом получится избежать без труда. И всё-таки, я переживал. Обо всём сразу и ни о чём одновременно.       Последние сутки я пребывал в непонятной для меня абстракции, и практически не сомкнул глаз ночью. Всё думал и размышлял о том, что же будет дальше. Пытался предугадать, рассмотреть разные варианты, но к ничему путному меня это не привело. Не совсем ясно каким чёртом, но именно в эту ночь меня потянуло заглянуть в альбом с фотографиями, пролистать его от начала и до конца. За это продолжительное время, насыщенное и непредсказуемое, я совсем позабыл о том, что вообще когда-либо держал фотоаппарат в руках. Обложка альбома из-за этого покрылась слоем пыли, а фотоаппарат одиноко скучал в шкафу. Я просматривал каждую фотографию долго, выделял детали, вспоминал значимые моменты из прошлого. Общие семейные фотографии вводили меня в тоску, и вселяли грусть. Таких фото я больше не сделаю, потому что один важный пазл, деталь, которая дополняла всю композицию — исчезла. Затерялась в сырой земле, и постепенно сгнивала, с каждым днём всё сильнее теряя остатки человеческого облика.       Отец, я с мамой, мы все вместе, Аи, наше весёлое времяпровождение. Некоторые фото друзей по команде, какие-то кривляния, красивые места и внезапно, фотография, взглянув на которую я не смог вспомнить, при каких обстоятельствах она была сделана, да и в целом, я вовсе о ней позабыл.       Это было фото Ру, которое я сделал в тот самый день, после того как впервые пересёкся с ней в самом начале вечеринки. Я отчётливо помню её злость, то, как она говорила и обращалась ко мне, и как сильно всё это подогрело мой интерес. Мы не были знакомы, нас ничего не связывало, кроме маленькой словесной перебранки длительностью несколько минут. И этого хватило, чтобы она приковала к себе мой взгляд на весь вечер.       Честно, я даже не могу вспомнить как успел сделать это фото, но, бесспорно, это было и не так важно. Мои глаза запомнили всё. Её движения, выражения лица, то, как она улыбается, пьёт, дышит, целует. Всё словно в замедленной съёмке. Этот день, такой глупый и не совсем подходящий для знакомств стал нашим началом. И теперь, эта история пришла к своему концу. А на память остались фотографии, сообщения, воспоминания. Чёрт возьми, мы больше не вместе. И одному Богу только известно, сведёт ли судьба нас вновь.       Я убрал это фото куда подальше, просто чтобы оно меньше сыпало соль на рану.       Психолог ожидал меня, как и в предыдущие разы в своём излюбленном кабинете. Стоял, наблюдая из окна за снежными улицами, созерцал в тишине, думая о чём-то своём. Мой приход не позволил ему измениться в лице, он ждал, и как только я переступил порог его кабинета, он предложил присесть и сразу же начать. — Как добрались? Сегодня на улице весьма мерзко, вы так не думаете? — я пожал плечами, абсолютно не понимая, почему он решил начать из далека. — Вроде сносно, но, если быть честным, моя голова сегодня в большей степени была забита другим. — Отлично, давайте об этом как раз и поговорим, что нового произошло у вас, чем вы бы хотели со мной поделиться?       Я сцепил руки в замок, обдумывая то, что могу и самое главное хочу ему рассказать. Это было, наверное, самой трудной частью — говорить открыто, честно и не бояться делиться. Открываться специалисту оказалось не такой уж и простой задачей. Я часто, в кризисные периоды предпочитал держать всё в себе и не открывать ни перед кем собственную душу. С этим точно нужно было бороться. На это естественно требовалось больше времени, но всё ещё сомневался. Я постоянно задавался вопросом: «Могу ли я это рассказать?», «А стоит ли вообще это рассказывать?». Возможно, дело было в подсознательном страхе не получить нужных и действенных слов, беспокойстве о том, что о тебе подумают. — Я расстался со своей девушкой.       Как бы я не пытался скрывать свои чувства и эмоции по этому поводу, как бы не хотел оставить это внутри, я понимал, что боль, которую оставил после себя наш разговор отпечатала неизгладимый след на душе и сердце. Я её чувствовал, и уверен, с каждым новым днём она будет накатывать всё сильнее. Хотя бы потому, что, если быть на сто процентов искренним, я не хотел этого расставания, но понимал, что это лучшее что я мог сделать.       На различных паршивых форумах для подростков я вычитал, что разрыв отношений — это то, что ты осознаёшь не сразу. У каждого человека естественно всё индивидуально, но сейчас я понимаю, что на самом деле всё так и есть. Я начинал скучать о ней моментально, стоило хоть какой-то мысли, воспоминанию появиться в голове. Я ещё не говорю о том, что ещё не видел её после нашего разговора, и даже не мог представить, что буду чувствовать, как только это произойдёт. — Какова была причина вашего расставания?       Я пожал плечами и вдруг решил соврать, даже не знаю почему. — Не знаю, не сошлись характерами, — возможно, что-то в моём поведении выдало мою ложь, из-за чего мужчина чуть склонил голову на бок, о чём-то задумался и лукаво спросил. — Ринтаро, я бы хотел узнать об истинной причине, если вы помните, мы условились на том, что вы будете отвечать на вопросы максимально честно и открыто, и вдруг, если не захотите что-то обсуждать, то будете уведомлять меня об этом. — Я не соврал, — и на это он тоже не повёлся. — Отнюдь, я полагаю, что это не так. — С чего вы сделали такие выводы? — мне стало безумно интересно услышать ответ. — Помните, вы однажды рассказывали о том, что ваш отец частенько избегал близкого эмоционального контакта, и весомой на то причины не было, или же, — психолог сделал короткую паузу, акцентируя внимание. — вы просто не были до конца осведомлены в этих причинах.       Я кивнул продолжая слушать. — Исходя из недавнего вашего тестирования, я понял, что склонность к избеганию тесных эмоциональных контактов имеется и у вас, предположу, что вы часто склонны дистанцироваться от близких, ещё ни разу на наших встречах вы не заговорили о взаимоотношениях со своими друзьями, хотя я уверен в том, что ваша жизнь наполнена социумом, вы не асоциален, но почему-то делаете всё для того, чтобы однажды стать таким. К тому же, я понимаю ваши эмоции, когда есть что-то, что позволяет вас сомневаться в собственном поведении, и вы считаете, что способны нанести вред окружающим, а ранее мы это обговаривали, то высока вероятность того, что человек поспешит отречься ото всех, с кем мог иметь тесный эмоциональный, физический контакт, дабы защитить и обезопасить от возможных проблем со своей стороны.       Я почувствовал себя книгой, из которой за один раз выдрали все страницы. Моё любопытство было удовлетворено, страха и желания скрывать что-то не осталось от слова совсем. — Хорошо, дело в том, что я правда часто пользуюсь этим, ну… Я об отталкивании людей, которые хорошо ко мне относятся и являются близкими для меня. Не знаю, мне казалось, что никто не в силах мне помочь, и я правда так поступал, в случае с моими отношениями, я боялся, что однажды не смогу совладать со своими эмоциями и нанесу ей вред, — я почувствовал, как непроизвольно начал стучать ногой. — В наших отношениях, я часто игнорировал её попытки достучаться, дописаться и дозвониться до меня, и это всё нанесло сильный вред, Ру, так зовут мою девушку….       Я осёкся, словно обжигаясь кипятком из чайника. — Мою бывшую девушку, я стал причиной её страданий, панических атак и плохого самочувствия, и для того, чтобы я не навредил ей ещё больше, я подумал, что это лучшее решение для нас, да и ко всему, я не здоров, сейчас я уверен в этом и осознаю в полной мере. В общем-то, мы пришли к этому решению вместе. — Вы не похожи на человека, который чувствует облегчение от завершения отношений ради благой цели. — Я и не чувствую никакого облегчения, мне наоборот только больнее, потому что я не очень-то этого и хотел, — зашелестела бумага, на телефон вдруг пришло какое-то уведомление, и я поборолся с диким рвением достать его из кармана и проверить, вдруг это что-то от Ру. — А как бы вы поступили на моём месте? — Наверняка, я бы попробовал решать все проблемы совместно, но… Я не вправе вас осуждать, вы поступили так, как посчитали нужным, и я более чем уверен, что вы с этим справитесь. В конце концов, иногда жизнь заставляет нас делать нелёгкие выборы, и увы не совсем в нашу пользу, но в любом случае, если вы были точно уверены в том, что способны нанести ей вред, и решили прекратить отношения, чтобы с начала решить свою проблему и обратиться по этому поводу к специалистам, то это хороший шаг, и вы можете гордиться собой. Это означает, что вы осознаёте проблему и готовы искать возможные пути решения. Многим людям это даётся достаточно тяжело.       Эти слова меня здорово успокоили, правда. Конечно, я всё ещё колебался в правильности своего выбора, но понимание того, что я избежал возможно чего-то более худшего, позволяет мне чуточку легче переживать наше расставание. — Как у вас обстоят дела с дневником эмоций? Вы продолжаете его заполнять?       Честно, в самом моём начале работы с дневником я сильно сомневался в том, что это мне хоть как-то поможет. Меня даже посещали мысли забить и забросить это дело, но я всё же продолжил. Отслеживать свои эмоции стало легче, и понимать причину появления той или иной тоже. Это всё помогало разгрузиться, просматривая записи в конце дня я понимал, что конкретно влияет на моё поведение, это и вправду помогало с самоанализом. Плюс, присваивать своим эмоциональным выпадам какое-то словесное, осознанное описание стало немного легче. Я начал больше понимать себя, а это наверняка хорошо. — Продолжаю, и понимаю, что это всё-таки не так бесполезно, как казалось. — Дневник у вас на руках? Позволите взглянуть? — я принялся шариться в рюкзаке.       Заранее мы не обговаривали то, что я должен приносить дневник на каждую новую сессию, но всё-таки я делал записи ежедневно и очень часто, и поэтому постоянно таскал его в сумке, так что он всегда был со мной.       Наконец отыскав предмет в сумке, я передал его в руки психологу. Тот с большой заинтересованностью начал перелистывать страницы, вчитываясь в написанное и иногда щурясь видимо от не самого хорошего зрения. — На основе ваших записей, я делаю вывод, что преобладающими эмоциями являются злость, боль, раздражение, но интересно то, что помимо частых проявлений этих эмоций присутствуют так же спокойствие, безразличие… Вот, например, спокойствие от удара по волейбольному мячу, или же… Так-так, а, вот! Эмоция покоя и умиротворения благодаря прослушиванию любимой музыки. — Это я к тому, что вам нужно попробовать намного чаще заниматься тем, что приносит вам позитивные эмоции, позволяет находиться в спокойном состоянии, просмотрите все записи на досуге, и подумайте об этом. И я подумаю на этот счёт.       После последовала словесная пауза, не знаю толком для чего выдерживать молчание некоторое время, мы просто сидели в тишине, я же в этот момент слушал отвратительное тиканье настенных часов, даже попытался сосчитать сколько раз прозвучал этот звук за пятнадцать минут, но в итоге сбился со счёта. — Отвратительные часы, — вырвалось у меня само по себе. — Тиканье ужасно раздражает. — И вправду, — психолог бросил короткий взгляд на часы. — Если вас это сильно беспокоит…       Он поднялся со своего места, подошёл к стенке и начал искать что-то в часах. Потом, дёрнул какой-то рычажок и тиканье часов прекратилось. Кабинет наполнился тишиной, и мне сразу стало легче соображать, раздражающий звук исчез, и вместе с ним чувство беспокойство с раздражением. — Так лучше? — я ответил кивком. — Хорошо, пока у нас был небольшой перерыв, может быть, у вас есть что-то ещё, что вы бы хотели обсудить? — Да, до того, как прийти к вам, я посетил психотерапевта, чтобы узнать его окончательный вердикт по поводу моего состояния, и в итоге, он поставил мне диагноз: импульсивное расстройство личности, я подумал, что вы тоже должны об этом знать.       Мужчина нахмурился, что-то записал на бумагах и задал свой следующий вопрос. — Медикаментозное лечение назначили? — Да, препарат из группы нормотимиков, как раз после нашей встречи пойду в аптеку. — Очень хорошо, я рад, что по поиску решения проблемы, вы понемногу движетесь к её решению, медикаментозное решение может оказать значительную помощь, держите меня в курсе этого.       Дальше тема диалога резко свернула в какие-то непонятные дебри. Мы обсудили религию, отношение к любви и понимание этого чувства так, каким его вижу именно я. Затронули тему друзей, как часто мы видимся, кому из всех друзей, в случае чего я позвоню, если мне вдруг потребуется помощь. Было в целом легко и разговор не вызывал каких-то затруднений, ровно до того момента, как мы добрались до той темы, которую я старательно избегал в нашем взаимодействии, это тема касалась смерти. Речь об этом достаёт из памяти яркие картинки того, как я узнал о смерти отца, о том, как мне сообщили обо всём происходящем. Почему он умер, как он на это пошёл и какой метод использовал. Это был сущий кошмар наяву, и сейчас, психолог сдирал со свежей раны, едва-едва начавшуюся образоваться корку. Именно в этот момент у меня начали зудеть руки, я почувствовал, словно под кожей заползали мошки, незажившие раны зачесались, и я едва мог усидеть на месте, сдерживаясь, чтобы не закатить рукава и не начать расчёсывать и без того травмированную кожу. — Вас когда-нибудь посещали мысли о смерти? — я затряс ногой ещё сильнее чем прежде, пытаясь отвлечься от навязчивого желания расчесать всё до крови. — Нет, — я избегал зрительного контакта со специалистом, смотрел куда угодно, лишь бы не в глаза.       Я был не в силах сказать что-то ещё, чувство того, что с каждой минутой мне становилось всё дерьмовее наваливалось словно снежный ком. Меня замутило, и в итоге, накатившее желание прочистить желудок заставило меня подняться с места. — Извините, — еле выговорить и смог.— Мне нужно в уборную.       Только я закончил произносить последние буквы, как тут же, пулей вылетел за дверь кабинета и понёсся в туалет. Я согнулся пополам рвано дыша, пальцы сильно, до побеления кожи схватились за ободок. Прочистив желудок, я заразился кашлем, а сердце продолжило бешено колотилось в груди.       Еле поднявшись на ноги, я сумел прополоскать рот, умыть лицо, убрать за собой и вернуться в кабинет. Я свалился на кресло с чувством ужасной тяжести, меня всё ещё продолжало мутить, но уже не с такой силой, кажется, я был, наверное, синим, или фиолетовым. Настолько мне поплохело.       Мне предложили стакан воды, а окно, которое любезно открыли ради меня, впустило в пространство свежий морозный воздух, что чуть улучшило ситуацию. Я отдышался, кое как возвращаясь в реальность и осушил ещё один стакан.       Это было что-то с чем-то, такой реакции прежде никогда не было, и это сильно напугало. По-хорошему, сессию стоило прервать на этом моменте и уйти, позволив себе прийти в нормальное состояние, но я отказался от этого. Разговор продолжился в прежнем русле, естественно со всевозможными вопросами о состоянии моего самочувствия. Мысль о том, что психолог не очень-то будет рад тому, что его клиент подросток откинет копыта на сессии веселила, но стоило ли смеяться — вопрос. — Если вы не против, мы продолжим, и вернёмся к тому вопросу, на котором остановились.       Я дал согласие кивком, и принял решение, что сегодня точно расскажу о своих ранах. — Меня никогда не посещали подобные мысли, даже не смотря на все трудности этой жизни, я понимал, что это самое ценное что у меня есть, и я готов брать от неё всё, жить на полную, — я поглубже вздохнул. — Но… — Но…?       Поёрзав на стуле, я схватился за рукава худи и принялся оттягивать их, запястья были покрыты компрессией, и возможно, если бы передо мной сидел кто-то другой, то он вряд ли бы всё понял с первого раза. Но, по этому моему действию я осознал, что психолог понял всё сразу. Стягивать компрессию было как всегда неприятно, но справившись с этой задачей, я вытянул руки вперёд, демонстрируя их во всей красе. В ответ, мужчина задумался, тщательно осматривая мои руки. Что-то записал. — Как давно вы занимаетесь самоповреждением? — Думаю, наверное, давно, просто раньше я не придавал этому большого значения, до того момента пока всё не перешло в это, но, точно я вряд ли могу сказать, — я пожал плечами, и решив, что увиденное его достаточно впечатлило, принялся возвращать компрессию на место, всё-таки соприкосновение повреждённой кожи с какой-либо поверхностью приносило достаточно неприятных ощущений. — А вы, сами как оцениваете, акты самоповреждения вы совершаете в какие моменты? После каких ситуаций? — В момент, когда меня охватывает злость, гнев, и появляется желание крушить, понимаете? Я вовсе не собираюсь умирать, просто это способ справиться с этими чувствами, и они вправду стихают, когда я наношу порезы, или прижигаю кожу. — Я вам верю, и хорошо, что вы понимаете причину своего селфхарма, но тем не менее, сейчас мы с вами кое-что сделаем.       Последние слова вызвали у меня некоторое недоумение. Сделаем что? Сомневаюсь, что выполнение каких-то упражнений поможет мне меньше резаться, да и в принципе, никаких мыслей и идей об этом «кое-что» у меня не было. Это заинтересовало, именно поэтому я принялся пристально наблюдать за тем, как психолог встаёт со своего места, подходит ко своему столу и начинает копаться в бумагах. Что-то усиленно ищет, а когда находит, возвращается. Лист бумаги аккурат оказывается на столе перед моими глазами. — Вот, пожалуйста ознакомьтесь, — и я тут же принимаюсь читать. Антисуицидальный контракт: Я, __________________________________________________, обязуюсь в течение срока терапии с психологом ______________________________ и далее ___________________не предпринимать попыток суицида, какие бы обстоятельства ни сложились. Что я могу сделать в кризисный момент сам для улучшения своего состояния: 1. 2. 3. 4. Куда и к кому я смогу обратиться за помощью и поддержкой: Имя Телефон для связи Телефон службы психологической помощи: +7 (xxx-xx) x-xx-xx, круглосуточно. Вместо причинения себе вреда я сделаю следующие шаги, чтобы помочь себе: 1. Позвоню и поговорю с человеком, который сможет выслушать меня (их имена написаны выше в таблице); 2. Позвоню по одному из номеров горячей линии психологической помощи и поговорю со специалистами, которые мне помогут; 3. Обращусь за помощью к своему психиатру, напишу психологу; 4. Я могу попросить кого-нибудь, кто находится рядом, чтобы они отвезли меня в больницу, где мне окажут помощь квалифицированные специалисты; 5. Если рядом никого нет, я наберу телефон неотложной помощи и попрошу госпитализировать меня, чтобы я не смог в таком состоянии причинить себе вред. Больница — безопасное место, где я смогу получить экстренную помощь и обезопасить себя от намерений причинить себе вред. Подписывая этот договор безопасности, я согласен использовать все возможности, чтобы обезопасить себя от собственных мыслей в минуты отчаяния. Я не причиню себе вреда и не попытаюсь убить себя. Я буду рядом с людьми, которые смогут помочь мне, или сам буду в состоянии сделать необходимый телефонный звонок, если мне понадобится связаться с людьми, которые смогут мне помочь. ФИО______________________________ Подпись клиента_________________ — Не понимаю, я же сказал вам, что не собираюсь лишать себя жизни, для чего это тогда нужно? — я вновь пробежался по строкам. — Подписание данного контракта необходимо для того, чтобы обезопасить вас от нанесения вреда своему здоровью, поддерживать соглашение о необходимости сохранять свою жизнь несмотря на сложность переживаемых кризисных обстоятельств, то есть, заключая его вы берёте на себя обязательство сохранять свою жизнь и не причинять себе вреда. Помимо контракта мы совместно составим с вами план безопасности. — Но, этот контракт не гарантия того, что я перестану резать себя. — Это действительно не является гарантией, но я окажу вам всестороннюю помощь, подключу других специалистов. Я готов сделать всё возможное, чтобы вам стало легче, и чтобы самоповреждения перестали вас беспокоить, естественно это не так просто, но кто сказал, что терапия — лёгкий путь? Это, как и многие другие — шаги для преодоления проблемы.       И я пошёл на этот шаг. На заполнение ушло некоторое время. Над пунктом о действиях, которые я могу предпринять я думал дольше всего, в итоге оставил его на потом и двинулся дальше. В поля контактов, к кому я могу обратиться за помощью я, не раздумывая вписал номера мамы, Маккензи и Ру, я им доверяю больше, чем себе, и точно знаю, что если вдруг что — позвоню им. — Давайте вернёмся к пункту о действиях, и подумаем совместно, что вам может помочь, нам необходимо найти безопасные альтернативы, благодаря которым вы сможете справляться с гневом не вредя себе, сделаем это, а затем выполним несколько упражнений, хорошо?       Размышления на этот счёт сильно затянулись, этот вопрос сильно меня загрузил, совместно мы обсудили различные варианты, и в итоге пришли к следующим: занятие спортом, конкретно связанным с волейболом (естественно физические нагрузки которые не будут делаться во вред); общение, взаимодействие с друзьями; создание фотографий в момент желания нанести себе повреждение (фото чего угодно, на что упадёт взгляд); Пойти на пробежку; побить подушку, покричать, или даже что-то порвать.       Из всех вариантов, любая физическая активность показалась мне самой лучшей альтернативой, я вспомнил свои чувства и эмоции в период тренировочного процесса, и это правда показалось мне эффективным. Я даже подумал записаться на бокс. Договорившись о том, что я попробую каждый из способов и найду наиболее лучший и эффективный, заполнение контракта завершилось. Время пролетело довольно быстро, и мы начали подводить итоги нашей сегодняшней встречи. — Итак, давайте подведём итоги, что было для вас полезного на нашей сегодняшней встрече? — Мы обсудили сегодня то, что наиболее сильно беспокоит меня, я благодарен вам за это, — я убрал в рюкзак свой дневник эмоций и продолжил отвечать на вопрос. — Мне было довольно трудно признаться вам в том, что я наношу себе увечия, и открывшись, я почувствовал, что мне стало легче, я рад, что вы теперь в курсе этого, и буду верить, что вы поможете справиться с этим. Поразмышлять об альтернативах было полезно, я попробую все, и буду доволен, если в итоге они будут работать, признаться честно, я порядком устал от этого. — Хорошо, это была продуктивная встреча, вы молодец, и я горжусь тем, что вы не опускаете руки, а дальше работаете над собой, продолжайте в том же духе. Если у вас вдруг появятся какие-либо вопросы, помните, что вы всегда можете мне позвонить или написать.       Собравшись, я поспешил было попрощаться и уходить, как только я уже хотел закрыть за собой дверь кабинета, как вдруг вновь раздался голос: — Постойте, пожалуйста, — громкий звук шагов настиг дверь, и я остановился. — Чуть не забыл сказать вам о важности приобретения личной аптечки, ваши раны необходимо залечивать, туда может попасть инфекция, поэтому займитесь этим вопросом как можно скорее, поскольку это действительно важно, и ещё, вот…       В руки мне была протянута маленькая картонка-визитка, на ней номер телефона, адрес и название: Группа поддержки для подростков с психическими расстройствами личности «Сияющие крылья». — Я вас не заставляю, но это хорошая возможность почувствовать себя менее одиноким, поделиться своим опытом и услышать опыт других людей, поговорить о своей проблеме и своих чувствах, и в конце концов завести новые знакомства, встречи один раз в неделю по средам, подумайте об этом, хорошо?       Я запихнул визитку в карман и кивком дал добро о решении подумать. — Хорошо, до встречи, Ринтаро.

***