***
Как только Какаши переступил порог своей квартиры, ноги, которые он едва волочил, подкосились от страшной боли в животе. Он чувствовал, что с ним что-то не так уже в кабинете у хокаге, но не мог позволить себе упасть в обморок на глазах у руководства. Джоунин отправился домой, думая, что ему всего-то надо выспаться, но внезапный спазм сдавил ему желудок с такой силой, что Хатаке растянулся на полу собственного дома, не в силах даже пошевелиться. Какаши всё ещё пытался надеяться, что это обычная усталость, но ощущение свинцовой тяжести в области кишечника говорило о другом. Он с трудом стянул маску с лица, чтобы поймать немного кислорода, который у него явно кончался из-за невыносимой боли. Позвать на помощь у него сил не хватит, да и не придёт никто, даже если он позовёт. Сколько Какаши себя помнил, ему приходилось разбираться со всем самостоятельно. И в этот раз придётся. Джоунин попытался хотя бы доползти до ванной, параллельно стараясь понять - у него интоксикация от голода или же передозировка солдатскими пилюлями? Дотронувшись дрожащей рукой до лба, Какаши осознал, что у него жар, явно переваливающий за сорок, а его сердцебиение сильно участилось от столь высокой температуры. Умереть в шестнадцать лет, лежа на полу в собственной блевотине? Ну уж нет, не о такой смерти он мечтает. Эта мысль придала парню сил, и он на локтях дополз до ванной. Встав на казавшиеся ватными колени, Какаши подставил лицо под холодную воду и попробовал хоть немного сбить жар. Мокрые, спутавшиеся от пота волосы падали ему на лицо и лезли в разболевшиеся глаза, которые он не смыкал практически две недели. Ледяные струи помогли джоунину немного прийти в себя. Он смыл с рук кровь и выпил воды прямо из крана, что являлось признаком дурных манер, но помогло ему не потерять сознание. Прозрачная жидкость смочила его пересохшее горло, и Какаши подумал, что всё не так уж плохо, но ошибся. Страшная боль вновь скрутила его пополам. Джоунин почувствовал, как его трясёт и понял, что жар сменился ознобом. Он начал кашлять и захлёбываться рвотой. На отнимающихся коленях парень подполз к унитазу, засунул пальцы в рот, и у него получилось вызвать рвоту, что мучила его так долго. Изодрав себе всё горло, но сумев немного прочистить желудок, Какаши наконец ощутил, как боль в животе начинает оставлять его. - Хах, значит всё-таки передозировка. - Спокойно произнёс Хатаке, прижавшись мокрым лбом к холодному ободку унитаза. - Вот же ж блять. - Джоунин заметил, что несколько капель рвоты попали на ковёр и даже на его волосы. Какаши был заядлым чистоплюем и не терпел какой-либо грязи, тем более на самом себе. - Хоть форма чистая осталась. - Разглядывая свои дрожащие пальцы, джоунин подумал, что он даже немного испугался за собственную жизнь. Хотя он больше боялся, что у него просто разорвётся желудок. - Хреновый из меня шиноби, раз так за свою жизнь боюсь. - Произнёс Хатаке, тяжело и глубоко дыша. Он попытался встать, но понял, что не сможет, и позволил себе упасть на кафельный пол ванной. Пролежав так всю ночь, и проснувшись под утро, Какаши сходил в душ, после чего занялся стиркой коврика, вымыл раковину, туалет и даже пол в прихожей, который к своему удивлению тоже умудрился заблевать. Случайно пройдя мимо зеркала и увидев в нём себя, повидавший в этой жизни всё Какаши ужаснулся от собственного вида. Он каким-то образом умудрился похудеть, хотя было уже некуда. Синяки под покрасневшими от недосыпа глазами покрывали едва ли не половину его лица. Джоунину показалось, что даже призраки не столь бледны, как он сейчас. - Хах, а говорят, вид Орочимару устрашает. Помнится, Рин считала меня красавчиком. Увидь она меня сейчас, не задумываясь бы, выбрала Обито. Хотя это тут не причём, ведь он куда достойнее меня. - Произнёс Какаши, печально усмехаясь. Он взял ножницы и отрезал несколько клоков волос, на которые налипла рвота. - Мда, с одной стороны короче - с другой длиннее. - Вынес вердикт, Хатаке поглядев на свою новую причёску. - Впрочем, плевать. Отец тоже всегда стриг неровно. - Держа ножницы в одной руке, Какаши, сам не понимая зачем, вдруг занёс их остриё над другой рукой. Он положил одно из них прямо на запястье, на котором уже виднелось несколько шрамов от подобных случаев. Джоунин попытался надавить, но у него просто не хватило сил пронзить кожу. - Что ж, видимо не судьба. - Огорчённо проговорил Какаши. - Наверное всё-таки надо сходить в больницу.***
- Эй-Эй! Какаши-сенсей, вы в порядке, даттебаё?! - Наруто уже несколько минут отчаянно тыкал пальцем потерявшегося в воспоминаниях Хатаке. - А? Ты что-то говорил? - Нет, просто вы так задумчиво сидели несколько минут подряд. Я уже забеспокоился! - Провопил Узумаки. - Прости. Прости. Кое-что вспомнилось. Со мной такое бывает. - Я заметил. Вы поэтому всегда опаздываете, сенсей? - Возможно. Легко заблудиться на жизненном пути, знаешь ли. - Хах, это ваша лучшая шутка. Ну вот, теперь ложитесь. - Закончив перевязку, Наруто аккуратно уложил учителя на диван. - Ты отлично справляешься. Спасибо, Наруто. - Произнёс Какаши, думая, что о нём впервые кто-то заботился, причём по собственному желанию. Непривычно, но всё же приятно. - Хахах, стараюсь, даттебаё! - Узумаки смущённо почесал затылок. - Так, теперь, наверное, надо вас покормить. Сакура-чан сказала не кормить вас жаренным и ещё этим, и этим, чем вообще вас кормить можно, тебаё?! Даже рамен нельзя?! Какого черта, даттебаё?!! Рамен - лекарство от всех болезней!!! А вот! Отлично, сварю вам кашу! - Наруто вскочил, полный энтузиазма что-то делать, но вдруг понял, что не знает как именно. - Эм, ну это, сенсей... - Возьми кастрюлю, налей воды, зажги газ, подожди пока закипит, насыпь крупу, подожди пока она набухнет, то есть...станет похожей на кашу, выключи газ, слей воду. - Скороговоркой проговорил джоунин, предугадав вопрос ученика. - Ага, а как понять, что вода закипела? - Спросил Наруто кулинарные таланты которого оканчивались умением залить рамен водой. - На воде появятся пузырьки, тогда засыпь полстакана крупы и жди. - Всё также невозмутимо произнёс Хатаке, надеясь, что пацан знает, что такое пузырьки. - Ага...а полстакана это как? - Половина. - ... - Лицо джинчурики давало понять, что он в гробу видал эту вашу математику и всё, что с ней связано(я его понимаю). - Иди покажу. - Какаши взял у него крупу и отсыпал половину в стакан, в надежде, что Узумаки понял, что такое половина. - Вы не думайте, что совсем уж тупой. Просто сам я никогда не готовил, разве что рамен кипятком заливал. - Разобравшись с плитой, Наруто устроился на спинке дивана, на которой лежал Какаши и по привычке читал "Приди, приди рай". - У меня и мыслей таких не было. Я очень ценю твои старания, Наруто. Кроме того, я считаю тебя умным по части твоей непредсказуемости и внезапных решений. - Джоунин потрепал ученика по лохматой голове, надеясь, что джинчурики поймёт, насколько сильно Какаши ему на самом деле благодарен и что он ценит его, как своего ученика и...друга. - Хахах, ну с гаремом я хорошо придумал, правда?! - Оживился блондин. - Это точно. У тебя каша горит. - Невозмутимо произнёс Хатаке, почувствовав запах гари. - Вот чёрт! - Наруто вскочил и подбежал к плите. Желая спасти содержимое, парень постарался по-быстрее снять кастрюлю, но не надел перчатки и уж тем более не подумал выключить газ, в связи с чем обжёг ладонь. - Чёрт! - Господи ты боже мой. - Какаши подумал, способен ли этот взрослый ребёнок не калечиться. - Подставь руку под воду. Возьми в шкафу бинт. Иди сюда. О чём мы говорили на миссии с колокольчиками? - Строго спросил Хатаке, перематывая бинтом обожённую руку мальчишки. - Неосторожность - мой злейший враг. - Пробубнил Наруто. - Правильно. А что это значит? - Ну... - Не надо хватать горячую кастрюлю на включённой плите голыми руками. - Произнёс джоунин. - Понял? - Понял, даттебаё! - Сказал Узумаки и перевёл обиженный взгляд на сгоревшую кашу. - Эй, ну не отчаивайся так. - Произнёс Какаши, подбадривая ребёнка. - Посуды в моём доме хватит ещё на три попытки. - У Хатаке конечно болела душа за его кастрюли и до блеска начищенную плиту, но не расстраивать же из-за них Наруто. - Отлично, голодать я вам не позволю, даттебаё!***
Следующие несколько дней Какаши и Наруто жили вместе, и, на удивление, неплохо уживались друг с другом. Узумаки придумал способ, как не пытать учителя своей готовкой - он просил Теучи-сана делать еду на заказ для Какаши-сенсея, и проблема решилась. Наруто принимал активное участие в восстановлении Конохи, но про своего учителя тоже не забывал, находясь рядом с ним большую часть времени. Сам Какаши шёл на поправку даже быстрее, чем ожидалось. Он постепенно начинал ходить, даже обходясь без костылей, но Наруто тут же укладывал его обратно, напоминая, что сенсею не следует перенапрягаться и что для всего необходимого рядом с ним есть он. Впрочем, Какаши нашёл себе занятие, которое обернулось для него титаническим трудом, но он тоже не привык сдаваться: чтобы его ученик не болтался без дела, Хатаке решил заблаговременно начать готовить его к посту хокаге, а заодно и к экзаменам на джоунина. Сегодня вечером они как раз занимались историей мира шиноби. - Я сейчас подохну нафиг. - Взвыл джинчурики, стучась головой об учебник. - Не страдай. - Невозмутимо произнёс Какаши. - Лучше давай повторим пройденное. Итак, назови мне основателей деревни Коноха? - Сенджу Хаширама и Учиха Мадара. Дедуля Хаширама был дедушкой бабули Цунаде и первым хокаге, а ещё из него деревья растут, он очень крут, даттебаё! А Мадара это тот патлатый хмырь, которому мы с Саске надрали задницу, из него ещё Кагуя вылезла, я до сих пор не понял, как, но так ему и надо! - Наруто вскочил на спинку дивана и стал изображать умирающего Мадару. - Твои театральные способности конечно впечатляют, - Проговорил джоунин, пытаясь игнорировать происходящий вокруг него цирк. - но такой ответ на экзамене никто не зачтёт. - Ой, да пофигу. Я на первом экзамене на чунина вообще чистый лист сдал! - Ну, вот поэтому ты всё ещё генин. - И зачем вы так? По больному месту да калёным швом, по открытой ране... - Ладно, ладно. В любом случае, у тебя есть шанс стать первым генином-хокаге в истории. Но на посту хокаге тебе так или иначе пригодятся эти знания, поэтому учи их сейчас. - Вы тоже хокаге будете, сенсей, а читаете одну "Тактику флирта"! Вам бы тоже не мешало всё это повторить! - Я это помню наизусть. - Не поверю, даттебаё! - Я между прочим в своё время был лучшим учеником Академии, знал и знаю все правила шиноби и историю мира шиноби наизусть, в связи с чем могу позволить себе читать "Тактику флирта" хоть до конца жизни. - И как она вам мозг не засоряет? - К твоему сведению вся информация в моём мозгу разложена в безупречном порядке, в нём не находится ничего лишнего. - Вы поэтому так быстро соображаете, сенсей? - Отчасти. Но несмотря на то, что в твоей голове лапша, ты порой умудряешься мыслить быстрее меня. Но это тебя не освободит от изучения теории, и... - ВААААЙ. - Джинчурики широко зевнул. - Я спать хочу. Давайте на сегодня закончим! - Ладно-ладно. Иди отдыхай. - Сжалился джоунин. - А вы спать не собираетесь? - спросил Узумаки, подавляя зевок. - Хм, я ещё посижу. - Ответил Хатаке, переворачивая страницу "Тактики флирта" - Опять не выспитесь и будете уставший, даттебаё! - Пробубнил Наруто с видом курицы-наседки. - Ммм, мне вполне хватает трёх часов. - Невозмутимо произнёс Какаши. - Я больше и не сплю собственно, а ты иди отдыхай. - Добавил он с улыбкой. - Ладно, спокойной ночи!***
К своему удивлению, Узумаки долго не мог уснуть. Такое происходило с ним довольно давно - стоило джинчурики закрыть глаза, ему начинали мерещиться война и трупы всех погибших. Умирающий у него на руках Неджи, родители его друзей. Порой ему снился Джирайя-сенсей, а иногда мама и папа. Однако главным кошмаром для Наруто стала смерть Какаши-сенсея. В своём самом страшном сне Узумаки, как ни в чём не бывало, запрыгивал в палату учителя через окно, но на больничной койке не оказывалось Какаши-сенсея, читающего "Ича-Ича Рай", вместо него там лежало лишь накрытое простынёй тело. Плачущая Сакура ломанным голосом начинала говорить о том, что Какаши-сенсей умер, но не договаривала - на этом моменте Наруто всегда просыпался в ледяных потоках пота. Его сердце колотилось так, что, казалось, рёбра могут треснуть. Поэтому сейчас парень лежал на полу и думал о том, что хорошо бы попросить Сакуру-чан приготовить ему парочку снотворных пилюль, если таковые существуют. Внезапно Наруто услышал шум из соседней комнаты. Поначалу Узумаки подумал, что Какаши-сенсей просто разговаривает во сне, ведь свет в кухне был выключен, однако решил проверить, всё ли в порядке. Подойдя к кровати спавшего учителя, джинчурики понял, что всё далеко не в порядке: пот ручьями стекал по лицу Какаши-сенсея, его тело тряслось, будто в лихорадке. Наруто даже показалось, что учитель повторяет его имя. Узумаки пытался придумать, что делать, поскольку о подобном Сакура-чан ничего не говорила. Смочив холодной водой полотенце, Наруто приложил его ко лбу Какаши, но это не слишком помогло. Возможно, следует разбудить учителя и спросить, как ему помочь. К тому же, сенсею явно снился кошмар. - Какаши-сенсей! Эй, Какаши-сенсей! - Джинчурики потряс учителя за плечо. - Какаши-сенсей, проснитесь, даттебаё! - Ммм? - Джоунин с трудом открыл глаза, чувствуя, как капли холодного пота стекают по виску, и увидел Наруто, сидящего над ним. - Наруто? Ты в порядке? – Непонятно к чему спросил Какаши, резко подорвавшись с подушки. - Причём тут я? Вот вы явно нет, сенсей. – Заметил Узумаки, прикладывая мокрое полотенце ко лбу Какаши. Парень здорово испугался, увидев учителя в таком состоянии. - Это всего лишь сон. - Ответил Хатаке, пытаясь отдышаться и прийти в себя. "Неужели кошмары никогда не оставят меня?" - подумал Какаши. Он надеялся, что после разговора с Рин и примирения с Обито, кошмары наконец оставят его, но оказался слишком наивен, решив, что судьба окажется столь добра к нему. После комы они прекратились, но видимо, ненадолго, ведь сегодня Какаши снова проснулся в холодном поту. Однако его больше волновало другое: в этот раз вместо окровавленного лица Рин, чьё сердце он пробивал чидори насквозь, появилось лицо Наруто. Хатаке не знал, почему, хотя и догадывался, в чём дело. Его повреждённый, психически искалеченный мозг давал ему сигналы о том, что чрезмерная привязанность к Наруто не приведёт ни к чему хорошему их обоих. Хатаке и сам это понимал. Боязнь к проявлению чувств вновь настигла хладнокровного шиноби. Он словно сделался больным. Сейчас Какаши мучился очередным ночным кошмаром, в котором его рука застряла в грудной клетке ученика, чьё остановившееся, окровавленное, насквозь пробитое чидори сердце, он держал в ладони. Смертельно раненый Наруто поднимал взгляд и дрожащими губами произносил: "Какаши-сенсей". На этом моменте джоунин проснулся и увидел склонившегося над ним Узумаки. - Попейте воды. - Серьёзно сказал Наруто, прервав размышления учителя. Какаши потянулся за стаканом, но удержать его оказалось непросто, ведь его руки тряслись. Наруто это заметил и осторожно поднёс стакан к губам учителя, придерживая его голову второй рукой. При взгляде на ученика тяжёлое чувство вины вновь сдавило Какаши грудь. Эти несколько дней он действительно был счастлив оттого, что Наруто был рядом, но в то же время джоунин уже сто раз пожалел о том, что так близко подпустил парнишку к себе. Какаши не хотелось втягивать Узумаки в свои проблемы, которых у него самого хватало, и уж тем более не желал, чтобы ученик видел его в таком неподобающем состоянии. Кроме того, Хатаке сожалел, что позволил мальчишке так глубоко засесть ему в душу и винил себя в том, что, судя во всему, сам того не осознавая, каким-то образом вынудил Наруто так привязаться к нему. - Прости, что разбудил. - Хриплым голосом произнёс Хатаке, тяжело дыша. - Не волнуйтесь, я всё равно не спал, Какаши-сенсей. - Пробормотал блондин. - Последнее время совсем не могу уснуть. Раз за разом снится война. - С нежеланием признался джинчурики, увидев вопросительно-обеспокоенный взгляд сенсея. Наруто ни с кем не говорил о своих кошмарах, но последнее время они преследовали его всё чаще. Все погибшие люди, все те, кого он не смог защитить. Смерть каждого из них разъедала стенки его сердца. - Вот как. - Хатаке перевёл взгляд на ученика. Больше всего Какаши боялся, что Наруто придётся испытать те же страдания, с которыми сам Хатаке не мог справиться до сих пор. Конечно, от всего он его не убережёт, но меньше всего Какаши хотелось, чтобы Наруто становился несчастным. - Ты спрашивал, почему я не сплю больше трёх часов. За это время кошмары не успевают присниться. - Война то всего два дня длилась, - Тяжело произнёс Узумаки, подняв глаза на учителя. Кажется, теперь Наруто наконец понял, почему Какаши-сенсей всё время печальный и уставший. - а ощущение будто… - Будто прожил целую жизнь. – Закончил за него Хатаке. - Знаешь, на войне человек взрослеет быстрее всего, а после только стареет, если конечно удаётся выжить. - И как давно вы стареете, учитель? - Хм, лет с десяти, если не раньше. - Задумчиво произнёс Какаши, вспомнив о том, как его, ещё едва закончившего академию мальчишку, отправили сражаться на третьей мировой войне . - Но это часть жизни шиноби. - Добавил он, не желая выглядеть нытиком, особенно перед Наруто, который никогда не жаловался. - Какаши-сенсей... - Мм? - У вас рука дрожит. - Обеспокоенно сказал Узумаки, заметив, как трясётся правая рука учителя . Наруто плохо разбирался в анатомии, но даже ему это показалось нездоровым. - А это? Это нормально. - Спокойно проговорил джоунин. За столько лет эта дрожь стала для него обычным делом. - Не думаю, это совсем не выглядит нормально. - Серьёзно произнёс Наруто. Ему уже надоело столь наплевательское отношение учителя к собственному здоровью и его отговорки о том, что это нормально для шиноби. - В любом случае я к такому привык. - Голос учителя, как всегда казался равнодушным, и это взбесило парня ещё больше. Узумаки догадывался, что Какаши-сенсей не привык принимать помощь от кого-либо, и уж тем более не привык к тому, чтобы о нём кто-то заботился. Наруто думал, что он должен дать понять Какаши-сенсею, что он имеет право расслабиться, снять маску невозмутимого и хладнокровного шиноби без эмоций и чувств, хоть раз позволить себе расслабиться. Узумаки хотел показать учителю, что готов разделить с ним его страдания, разобраться с его одиночеством, помочь ему справиться со всем этим. Конечно, Какаши-сенсей не примет этого. Он всегда был таким - оставался в стороне, намеренно отдаляясь от всех. Даже от него, своего ученика. Джинчурики всё старался понять, какой силы боль заставляет Какаши-сенсея это делать. Учитель ему не расскажет, но всё же следует попытаться дать понять Какаши-сенсею, что он не только шиноби, но ещё и человек, заслуживающий доброты, понимания, сострадания и ...любви. В своё время Какаши-сенсей помог Наруто это почувствовать, когда протянул ему руку и отвёл домой. Точно! Порой достаточно просто протянуть руку тому, кто в ней нуждается, даттебаё! Недолго думая, Наруто осторожно взял Какаши за руку. При прикосновении Узумаки вновь ощутил шрамы и порезы на его запястье, но вместе с ними почувствовал то самое приятное тепло в душе, похожее на вкус рамена. Рука учителя продолжала трястись, но Наруто не был намерен отпускать. Какаши перевёл взгляд на ученика, удивляясь столь нежному жесту с его стороны. Наруто смотрел на него своими огромными, блестящими при ночном освещении глазами, и Хатаке почувствовал, как успокаивается дрожь в его руке и вместе с тем утихает боль в его сердце, а в душе волнуется нечто новое, немного странное, но тёплое и приятное. - Снова ты меня спасаешь, Наруто. - Произнёс джоунин. Наверное, впервые за столько лет Какаши улыбнулся совершенно искренне. Джинчурики подумал, что впервые видит улыбку Какаши-сенсея без маски, и она у него безумно красивая, как и он сам. А ещё Наруто понял, что ни за что не хочет отпускать руку сенсея. Знал бы он, что Какаши в этот момент чувствовал тоже самое. - Да нет, это же вы всегда меня спасали Какаши-сенсей. - Смущённо сказал джинчурики, чувствуя, как краснеют щёки. - Возможно, нам в итоге удалось спасти друг друга. - Произнёс джоунин, глядя на их сплетённые ладони. Он подумал, что уже поздно корить себя за столь опрометчивые поступки, продиктованные отнюдь не чувством рационализма и логики. - Сенсей? - М? - Можно я останусь? - Ещё смущённее спросил блондин. - Да, Наруто. Я сам хотел попросить тебя об этом. - Признался Хатаке, думая, что пожалеет об этом, но было уже поздно. К тому же на сей раз у него не хватит духу оттолкнуть от себя человека, дарившего ему счастье. Можно же ему хоть раз в жизни расслабиться. Наруто замялся, не зная, что делать дальше. Заметив это, Какаши осторожно уложил мальчика себе на грудь и обнял его за спину рукой, на которую тот лёг. Другой ладонью он всё ещё держал Наруто за руку. Узумаки опустил голову на плечо сенсея и почувствовал, как его сердце забилось сильнее. Джинчурики подумал, что это самый счастливый момент в его жизни. Наруто почти сразу захрапел, уткнувшись в тёплую, мягкую грудь сенсея и забыв обо всех страхах и проблемах. А Какаши ещё долго не засыпал, наблюдая за спящим Узумаки, и думал, что он начинает вспоминать, что значит быть счастливым.