Исповедь

Шарлотта не вернулась в Виллингден. Она до него просто не доехала. Экипаж Тома, любезно предоставленный чтобы вернуть ее домой, вновь потерял колесо на дороге. Очевидно он так и не был починен после досадного происшествия в Виллингдене почти 4 месяца назад. Что ж, Том такой Том. После тяжелого прощания с Сидни на утесе все, о чем могла думать Шарлотта, это поскорее уйти! Добраться до родных стен мирного Виллингдена, где ничего не происходит, словно тишина и размеренность местной жизни были навеяны заклятием забвения. Там, дома, в тесном семейном кругу, в ежедневных заботах о братьях и сестрах, она сумеет забыть огонь его глаз, настойчивость его рук и нежность его поцелуев. Когда-нибудь… Мысли о возможном прерванном счастье причиняли почти физическую боль. Немели руки и ноги, от слез щипало глаза, а грудь, часто вздымавшаяся от рыданий, посылала в живот болезненную волну. Но, Боже, как хотелось обернуться сейчас, остановить карету и бежать к нему! Но Шарлотта слишком хорошо понимала, что счастье отныне невозможно. Он пожертвовал собственным счастьем ради семьи. Другого выхода не было. Итак, они расстались. И больше не увидятся. Как бы ей ни хотелось вновь очутиться когда-нибудь в Сандитоне, она вряд ли это осуществит. Видеть знакомые места или встретить его будет слишком болезненно. И пытаясь подавить рыдания, чтобы кучер не услышал их, она фактически зажала себе рот руками, но потоки слез накрывали ее с новой силой. Вдруг колесо под ней покосилось, и карета сначала накренилась вперед, а затем резко опрокинулась. Внезапно Шарлотта оказалась на противоположном сидении и скатилась на бок. Она даже не сразу осознала, что произошло, ведь весь ее мир уже был перевернут с ног на голову. И только испуганное ржание коней за стенкой кареты сообщило ей, что что-то изменилось: мерного стука копыт уже не было. Пока кучер успокаивал лошадей, лакей помог ей выбраться из кареты. Они были в открытом поле и на мили вокруг не было ни души. И прежде, чем им повстречался экипаж из Лондона, они провели на солнцепеке целых 2 часа. Лакей и кучер, обеспечив доставку гостьи хозяина обратно в Сандитон рейсовым экипажем, заверили ее, что найдут способ восстановить карету и доставить ее сундук с вещами в Трафальгар Хаус сегодня вечером или завтра днем, в зависимости от тяжести повреждения экипажа и скорости поиска местного кузнеца. Вот так планы Шарлотты резко изменились и она, сжимая несессер, была вынуждена вернуться обратно в Сандитон в почтовой карете. Когда экипаж остановился у здания гостиницы Шарлотта несмело вышла и оглянулась на дом Паркеров. Она не могла вернуться к Мэри: Сидни наверняка был сейчас там. Им лучше не встречаться и не бередить лишний раз кровоточащие раны. И она шагнула в «Корону», где заказала номер и ужин с доставкой в комнату с твердым намерением сегодня ни с кем не встречаться. Войдя в свою комнату, она почти сразу безвольно опустилась на кровать и проснулась лишь к 8 часам вечера, когда в ее комнату настойчиво постучали и доставили заказанный ранее ужин. Шарлотта едва прикоснулась к еде, бесцельно ковыряя поданное блюдо вилкой. Аппетита не было. Спать не хотелось тоже. И она еще долго вглядывалась в прибрежные волны, прежде чем темнота за окном окончательно поглотила песчаный пляж и морскую гладь. Поднялся ветер. Начался ливень. А она все стояла у окна и смотрела вдаль невидящими глазами. Слез больше не было, словно весь запас их выливался теперь стихией за ее окном, оставляя в душе невероятно чувство опустошения. И лишь когда над скалами стали появляться первые электрические разряды она устало погасила свечу, разделась и скользнула под одеяло. Засыпая в тревоге под шум дождя она вновь подумала о Сидни: с чего она взяла, что он остановился в Трафальгар Хаус? Что если он сейчас здесь, в «Короне», где останавливался прежде? Что если сейчас Сидни за соседней стеной? И натянув одеяло на глаза она издала вздох отчаяния. Покинут ли когда-нибудь мысли о нем ее голову? Но даже во сне ее мысли вновь и вновь возвращались к нему. Навеянные стихией за окном ей снились сны, в которых Сидни в открытом море стремился добраться к ней на берег, но волны уносили его все дальше и дальше, к опасным скалам, угрожая разбить о камни его ненадежное суденышко. Или сон, в котором Сидни, закованного в кандалы, тянула в лодку в день регаты миссис Кэмпион… И потому пробуждение ее было болезненным. Она проснулась от крика чаек и была поражена, как всего одна улица, отделявшая гостиницу от Трафальгар Хаус, так сильно меняла восприятие мира вокруг. Гостиница была открыта всем ветрам, а ночные раскаты грома ни раз нарушали ее тревожный сон в течение ночи, в то время как ее комната в Трафальгар Хаус даже в самые сильные бури была для нее оплотом тепла, уюта и спокойствия. Сегодня ей несомненно придется встретиться с Мэри, Томом и детьми, когда экипаж Тома вернется в город. Сегодня, но не сейчас. Было 6:30 утра, когда она выскользнула из номера на прогулку. Гроза прошла. Воздух был свежим. Под ногами хрустел песок. Настроение немного улучшилось. Но ей не стоило долго гулять, чтобы не встретить знакомых: сегодня она не была готова к светским беседам. Но возвращаясь в гостиницу она на пороге встретила слугу Паркеров, который шел в «Корону» для отправки писем. — Мисс Хейвуд! Как я рад вас видеть! — И лицо мужчины осветилось доброй улыбкой. — Я как раз нес письма на почту от миссис Паркер! Одно из них вам. — И он протянул ей конверт. Шарлотта произнесла дежурные приветствия, и слуга продолжил с письмами путь в «Корону». И глядя ему в след Шарлотта озадаченно покачала головой: Ходжес всегда был внимательным, так почему его сейчас не удивило, что Шарлотта здесь, в Сандитоне, если вчера он был свидетелем ее отъезда? И почему Ходжес выглядит таким озабоченным? Что-то случилось в доме? И Шарлотта вскрыла письмо Мэри сразу на улице, а после, не возвращаясь в номер, рванула в Трафальгар Хаус. Сжимая шляпку в холле Шарлотта оценила всю абсурдность ситуации. Дом, наверное, еще спал. Лакей и кучер еще не вернулись после вчерашнего происшествия. Ходжес все еще был на почте. Что ей делать? И куда бежать? Она сделала несколько неуверенных шагов в коридор и чуть не столкнулась с входящей Мэри. — Моя дорогая Шарлотта! Я безумно рада, что ты смогла приехать. — Мэри уже сжимала Шарлотту в объятьях. — Но как тебе удалось добраться так быстро?  — Ой, карета сломалась вчера по дороге в Виллингден. Меня отправили сюда с Лондонским экипажем. Я остановилась в гостинице… и только что встретила Ходжеса. Что случилось с Сидни? — Он очень плох… У него лихорадка. Мы сбиваем температуру, но он не приходит в себя. Доктор Фукс говорит, что он не держится за жизнь, словно жить не хочет. Я… Я понимаю, как тебе трудно сейчас быть здесь, но это вопрос жизни и смерти… Боюсь, ты единственная, кто может сейчас вытащить Сидни с того света… — Я понимаю, — ответила Шарлотта, снимая пальто. — Не волнуйтесь за меня, Мэри. Я справлюсь. Я пришла, чтобы помочь. Но я должна буду уехать, как только ему станет немного лучше, и лихорадка спадет. Не нужно, чтобы он знал, что я была здесь… — она опустила глаза и выдохнула. — Ведите меня к нему… И расскажите, что прописал доктор… Они поднялись наверх и вошли в спальню Сидни. Как странно, комната была совсем рядом с комнатой, где она жила. Что, если бы он остановился здесь по время своего пребывания в Сандитоне? Тогда все могло бы пойти по-другому… Или нет? Шарлотта вновь выдохнула, отгоняя болезненные мысли, и вошла в комнату. В комнате, несмотря на раннее утро, стоял полумрак. Шторы были задернуты. В углу пылал камин. Дышать было нечем. Душно. Но больше всего угнетала фигура, безжизненно лежащая на кровати. Он был ужасно бледен и неподвижен. При каждом вдохе издавался хрип, и по этим хрипам она поняла, что он дышит часто, но не глубоко. Хотелось броситься к нему, обнять, прикоснуться, помочь. Но она не могла. Не при свидетелях. Поэтому просто встала рядом с кроватью и молча наблюдала за его дыханием. Когда служанка в очередной хотела сменить ему компресс, Шарлотта остановила ее, сказав, что сделает это сама. Она окунула ткань в таз с водой, отжала и приложила влажную ткань к его лбу. После скользнула по его шее и нащупала пульс: не смотря на его бессознательное состояние сердце стучало с бешеной скоростью. — Что сказал доктор Фукс? Какие прогнозы? — Доктор Фукс говорит, что у него воспаление легких. Температура очень высока. Сейчас почти 40. Он бредит и зовет… У него высокий пульс и сильный кашель, когда он приходит в себя… — Как это случилось? — Шарлотта бросила на Мэри быстрый взгляд. — Я не уверена… — начала Мэри. — Вчера вечером он потерял сознание в этой комнате. На нем была мокрая одежда. Должно быть он попал под дождь. Или… Или купался в море. Я не знаю! Он был не трезв… И Шарлотта, во время лихорадки он звал… тебя… — Да, мисс. Ночью он что-то бормотал про пожар и звал вас снова и снова, будто боялся, что с вами что-то случится. Мне кажется ему снятся кошмары. Все еще удерживая руку на его шее Шарлотта затравленно взглянула на Мэри. — Пульс почти нормальный, — сказала она. — Он спит. Это то, что ему сейчас нужно. Она подошла к окну и приоткрыла его, впуская свежий воздух. Слеза скатилась по щеке, и Шарлотта поняла, что ей сейчас лучше не оборачиваться. Он сжала спинку стула, стоящего у окна, и как можно бодрее и деловитее произнесла: — Погасите камин. Ему нечем дышать. — Произнесла она уже более уверенно. — Здесь уже достаточно тепло. Сейчас важен приток свежего воздуха. Но важно по-прежнему избегать сквозняков… Мэри, видя ее смятение, хотела было что-то сказать, но передумала. Вместо этого она неуверенно сделала несколько шагов в сторону двери. — Я оставлю вас, Шарлотта. Мне надо проведать детей. Если вам что-нибудь понадобится — я внизу. Я попрошу принести вам завтрак. И принести ваши вещи из гостиницы в соседнюю комнату. Доктор будет через час. — сказала Мэри, оглядываясь на пороге. — И… Эвелин, мне нужна ваша помощь… — сказала она, протягивая руку служанке и призывая ее покинуть комнату. — Спасибо, — ответила Шарлотта, по-прежнему не оборачиваясь. Когда ее оставили одну, она снова подошла к кровати и вгляделась в его лицо. Он был очень бледным, кожа приобрела голубовато-пепельный оттенок. Пальцы были холодными, словно кровь не достигала конечностей, но от самого тела веяло жаром. Она приложила руку к его щеке и прошептала: — Прости, Сидни! Что же с тобой случилось? — и слезы пролились из ее глаз. Ответом ей был только мерный хрип, но Шарлотта была тверда в намерении сделать все возможное, чтобы выходить его и вернуть к жизни. Когда пришел доктор Фукс он вновь измерил температуру и отметил низкое давление пациента. Он внимательно прослушал дыхание Сидни и его хрипы, рассказал Шарлотте больше о симптомах и ходе болезни, а также прописал еще одно жаропонижающее. Сильное потоотделение, сопутствующее болезни, может усугублять положение, поэтому важно менять ему белье как можно чаще. Оставалось только ждать. И следить за тем, чтобы он отдыхал, поэтому в списке лекарств появилось еще и снотворное. Лихорадочное состояние может продлиться еще дня 3-4, но температура постепенно должна будет спадать. Он зайдет ближе к вечеру, но, если Сидни станет хуже — смело посылать за ним. На этом поклонившись домочадцам доктор Фукс покинул комнату. Весь дом погрузился в уныние. Даже дети, казалось, сопровождали свои игры приглушенными голосами. И Мэри была благодарна, что Том, беспокоясь о брате, взял детей на прогулку. Прошли уже сутки с того момента, когда Сидни был обнаружен на полу, а температура все еще не спадала. Том несмело постучал и вошел в комнату. — Дорогая, я думаю мы должны написать письмо миссис Кемпион о состоянии Сидни. Любовь и забота помогут ему поскорее выздороветь. — Том, я уже отправила письмо миссис Кемпион в Лондон. Вчера я написала письмо Шарлотте и ей. И очень рада, что волей случая Шарлотта была доставлена в Сандитон раньше, — и Мэри сжала руку Шарлотты. — Я думаю, миссис Кемпион приедет, как только сможет. — Карета уже вернулась в Сандитон? — Шарлотта открыто направила взгляд на Тома. — Я утром написала письмо отцу о происшествии, чтобы успокоить. И могу задержаться здесь до приезда миссис Кэмпион, чтобы убедиться, что ваш брат всегда под присмотром. — Да, — неуверенно произнес Том. — Карета вернулась. Мы подготовим ее в лучшем виде к вашему отъезду. Но боюсь на это потребуется еще пара дней. Прошу прощения за это досадное недоразумение. И, Шарлотта, благодарю за помощь. Я чувствую себя беспомощным, когда дело касается болезней. — Хорошо, — мягко улыбнулась Шарлотта. — Лихорадка мистера Паркера по прогнозу доктора Фукса как раз должна закончиться к этому времени. И я рада, что могу помочь. Не беспокойтесь. Том хотел еще что-то сказать, но передумал, поклонился и вышел. — Когда вы ожидаете приезда миссис Кемпион? — серьезно спросила Шарлотта, когда дверь за Томом закрылась. — Не знаю. Может завтра к вечеру. Может позже. — Мне лучше уехать до ее возвращения… — Меня не волнует, что она подумает и скажет! Меня волнует только выздоровление Сидни! И кто, как не вы, может в этом помочь? — Мэри, я… — Послушай, Шарлотта. Они не женаты! И к тому же она не имеет права распоряжаться в моем доме. А я хочу, чтобы вы были здесь. И если ей это не нравится — это ее проблемы. Но дамы зря опасались неудовольствия светской леди. Лишь к вечеру следующего дня Мэри получила письмо от Элизы о том, что сейчас она приехать не может и что если состояние Сидни к концу недели не изменится, то она отправит в Сандитон своего лондонского врача. Сидни к тому времени дышал уже немного легче. Температура немного спала. И Шарлотта завтра днем готова была вновь отправиться домой.