Исповедь

Выздоровление Сидни было мучительным. На третий день, когда температура начала спадать, ему перестали давать снотворное и он все чаще приходил в себя. Спина горела, и он то и дело беспокойно ворочался в постели в попытке облегчить боль. Дышать по-прежнему было трудно. Сухой надрывный кашель усиливался и порой приступы доводили до того, что он в панике думал, что вот-вот увидит легкие в своих руках. В такие моменты Шарлотте было особенно тяжело быть в соседней комнате, но не иметь возможности ворваться к нему и помочь: он не должен был знать, что она в доме. Но по ночам, когда весь дом спал, Шарлотта прислушивалась к шорохам в соседней комнате и пару раз даже ловила себя на входе в его спальню. Может ли она войти к нему и проведать, если он мирно спал? Что будет, если он проснется? Вечером на четвертый день Том радостно сообщил, что карета готова и завтра можно снова отправляться в путь. Он был в приподнятом настроении и даже пытался шутить, хотя Мэри и Шарлотте за ужином было не до веселья. Когда все разбрелись по своим комнатам и Шарлотта проверила, все ли уложила в свой сундук, она как обычно прислонилась виском к стене, объединяющей их комнаты. В дверь тихонько постучали. Это была Мэри. Она проскользнула в комнату Шарлотты и печально улыбнулась. — Он спит. Ему лучше. Лечение доктора Фукса помогает. Я отпустила горничную и сегодня он будет спать без надзора. Если хотите попрощаться… — Она ободряюще сжала руку Шарлотты. — Я очень благодарна вам, Шарлотта, за то, что заботились о нем. Для меня это особенно ценно. Особенно на фоне обезличенного письма миссис Кэмпион. При упоминании имени невесты Сидни Шарлотта вновь почувствовала себя лишней и неуверенной, но Мэри, заметив это, успокаивающе произнесла. — В богатстве и в бедности, в болезни и здравии… Именно так звучат клятвы, правда? Как можно говорить о союзе, когда слова эти для кого-то имеют пустое значение? Вы знаете, что Том все же написал миссис Кэмпион письмо с просьбой приехать? И зная Тома, он явно дополнительно сгущал краски в описании состояния Сидни. Он был уверен, что миссис Кемпион получив его письмо незамедлительно приедет в Сандитон. Но… Том тоже получил вежливый отказ и обещание отправить своего доктора. С тех пор Том взял на себя обязанность писать миссис Кэмпион о здоровье Сидни каждый день. Я видела эти письма. О здоровье Сидни там есть буквально пара строк, а остальные листы посвящены погоде в Сандитоне, заверениям в лучших условиях для его брата, а также многочисленным приглашениям и пожеланиям, чтобы миссис Кемпион как можно скорее освободилась от утруждающих ее дел и позволила себе отдохнуть в Сандитоне. И боюсь при таком подходе миссис Кэмпион не уделит письмам должного внимания. Облегченный смешок соединил эмоции двух дам, говоря о том, что они отлично друг друга поняли. — Но уже поздно, моя дорогая. Спокойной ночи. Увидимся утром. — И Мэри закрыла за собой дверь. Шарлотта долго сидела на постели без сна, глядя на общую стену. Когда часы отбили час ночи она встала и медленными шагами прошла в его комнату. В темноте она довольно быстро нашла его кровать и присела с краю. И вглядываясь в темноте в его лицо, пыталась запомнить его мирные черты: возможно, она видит его в последний раз. А после прикоснулась ко лбу, откидывая прядь волос, и пытаясь оценить его температуру, все еще беспокоясь за его здоровье. От прикосновения он проснулся, вдохнул и сонно оглянулся по сторонам, пытаясь сфокусировать взгляд. Шарлотта замерла, когда он остановил на ней глаза и мечтательно произнес ее имя. — Шарлотта, — прозвучал нежный шепот, и застигнутая врасплох она соскочила с кровати, пытаясь удалиться. Если бы не это ее движение он мог бы подумать, что это был просто сон, но движение доказало, что в комнате кто-то был. Он резко сел на кровати, протянул в ее сторону руку и снова позвал. — Шарлотта? Но она уже пятилась к самой двери, благодарная за то, что не была еще раздета и ее темно коричневое платье скрадывало ее в темноте лучше, чем белоснежная ночная сорочка. Тем временем Сидни откинул одеяло и свесил ноги на левую сторону, пытаясь встать. Взгляд брошенный им на ноги довел до мозга осознание, что он был раздет: его рубашка была провокационно коротка для ночной прогулки и он потянулся к спинке стула за халатом. Это дало Шарлотте время выскользнуть в темный коридор, аккуратно прикрыв дверь, и направится в свою комнату. Когда Сидни накинул халат — комната уже была пуста. Все еще уверенный, что Шарлотта ему не приснилась, он в спешке покинул комнату, но в коридоре уже никого не было. Он оглянулся по сторонам и оценил взглядом ряд дверей справа и слева: нигде под дверью не мерцало пламя свечи. И все еще полусонный и с туманной головой он силился вспомнить, где были детские и хозяйские спальни, а где гостевые комнаты. Ближайшая к нему комната была комнатой для гостей. Он не знал в ней ли оставалась Шарлотта в свой приезд, ведь он в то время жил в «Короне». Но он должен был попытаться сейчас! Сидни подошел к комнате и прислушался. В комнате было тихо. Он легонько постучал в дверь и вновь призывно прошептал ее имя. Ответа не последовало. И он устало прислонился лбом к двери, но ручку повернуть так и не решился. Вместо этого он медленно дошел до лестницы и взглянул вниз: там его встретила полная темнота. Дом спал. Возможно, Шарлотта ему все же приснилась. Возвращаясь в свою комнату, он вновь помедлил у соседнего порога и все-таки открыл дверь. Он сделал в темноту два шага, пытаясь разглядеть что-то в комнате. Кровать была заправлена. Комната была пуста. Его глаза уже привыкали к темноте, когда позади коридор озарился ярким светом. — Сидни! Что ты здесь делаешь? — По коридору со свечой в руке шла Мэри. Шаги в коридоре разбудили ее. — Ты заблудился? Это не твоя комната, — сказала она обеспокоенно. — Тебе что-нибудь нужно? Тебе нельзя вставать! Доктор Фукс настаивает на постельном режиме! — И она потянула его за рукав в коридор, а после вошла на порог комнаты и оглянулась. Шарлотта, вжавшись в стену за дверью смотрела на нее испуганными глазами и мотала головой. — Возвращайся к себе. Я принесу тебе все, что нужно, — скомандовала Мэри чуть более грубо, чем хотела. Было видно, что Сидни был растерян. Он покорно прошел к своей двери, но остановился на пороге и неуверенно оглянулся прежде, чем войти внутрь. Мэри спустилась вниз, приготовила отвар по рецепту доктора Фукса, и отнесла в комнату Сидни, застав его грустно сидящим на кровати, спиной к двери. — Сидни, тебе нужно поспать. Я принесла травяной чай по рецепту доктора Фукса. От него станет чуть легче дышать. Спокойной ночи. — Она покинула его комнату и проскользнула к двери Шарлотты. — Шарлотта, с вами все в порядке? — прошептала она внутри. — Да, — тихо ответила Шарлотта, выходя на свет. — Он внезапно проснулся… Я боюсь он понял, что я здесь. — Возможно. Он был очень расстроен и сбит с толку, когда я его нашла. Его еще можно будет убедить, что ты ему приснилась. Да и в конце концов мы не сделали ничего предосудительного. Может лучше сказать ему правду? — Я не знаю… — Что ж, время покажет. А пока заприте дверь на ночь, Шарлотта. Он устал, но не гарантирую, что он не повторит попытку пробраться сюда снова, когда я уйду. — И видя испуганное лицо Шарлотты она добавила. — О, вам не о чем волноваться. Он просто хочет убедиться, что не сошел с ума. Спокойной ночи, Шарлотта! Заприте дверь! — И Мэри удалилась в свою спальню. На утро Мэри отправила Эвелин в комнату Сидни с твердым указанием не выпускать его из комнаты до 9 часов утра: так Шарлотта могла спокойно позавтракать, попрощаться и сесть в экипаж. На этот раз слез не было. Была какая-то печальная обреченность и чувство вины, что она украла время рядом с ним, не имея на это права. Ей придется забыть его. Ему придется забыть ее. И вчера был последний день, когда они виделись. --- На утро Сидни был немного обижен на Мэри за то, что она прервала его поиски. Если бы он был здоров, он непременно бы исследовал соседнюю комнату без промедления. Но казалось слуги получили четкие указания не выпускать его из комнаты. И он был вынужден провести взаперти еще 5 дней, прежде чем ему хотя бы позволили спуститься вниз. Как только бдительность в его отношении была ослаблена он написал и отправил письмо Шарлотте. Он невероятно скучал по ней и решился доверить бумаге свои убеждения и благодарность за помощь в его лечении. Ответа на письмо не последовало. Спустя еще 5 дней, 25 августа, по настоянию доктора ему предписали солнечные ванны и в сад к реке вынесли плетеное кресло, в котором он проводил ежедневно по 3 часа. Укрытый пледом он смотрел на воду, читал книги, дремал, думал. Последнее давалось особенно тяжело. Он несколько раз принимался читать деловые письма и изучать бумаги, но все его мысли так или иначе утекали к Шарлотте. Где она сейчас? Как она? Думает ли о нем? Он закрывал глаза и пытался восстановить ее образ. Бездонные глаза, непослушные локоны, нежные губы, которые ему однажды удалось поцеловать. Мысль об этом причиняла ему боль и все его и без того слабое после болезни тело нещадно ныло и не могло сосредоточиться. Вот и сегодня он безуспешно пытался читать книгу. Мэри заботливо подоткнув одеяло ушла в дом за чаем минут 10 назад. Дети играли позади него, он слышал их крики и смех, но беспокойства это не доставляло. Он прикрыл книгу, заложив палец на странице, на которой закончил, и закрыл глаза. Все мысли опять были о Шарлотте, как вдруг робкий детский голос рядом с ним словно озвучил то, что было в его голове: — Я скучаю по Шарлотте, дядя Сидни, — произнес Генри, — И хочу, чтобы она вернулась. — Его маленькая ручка покоилась на его плече. — Я тебя понимаю, Генри, — хрипло произнес он. — Тебе нравится Шарлотта? — Да! Она умная, добрая, терпеливая и красивая. И я женюсь на ней, когда вырасту. — Не думаю, Генри, что она будет еще свободна к тому времени, когда ты вырастешь. — произнес он с усмешкой и взглянул в глаза племяннику. Лицо Генри было серьезным, совсем не похожим на образ мальчика его возраста. Заметив это, Сидни тоже стал серьезным. — Ты сам сказал, что она красива, умна и заботлива, и думаю помимо тебя это могут заметить и другие мужчины. Боюсь на ее руку и сердце будет множество претендентов. Генри печально вздохнул и произнес еще одну неожиданную для ребенка его возраста речь: — Как жаль… Я так надеялся, что она останется и будет частью нашей семьи… — он уже хотел удалиться к сестрам, как резко развернулся и с воодушевлением сказал. — Но ведь тебе, дядя Сидни, не нужно ждать! Ты можешь жениться на ней уже сейчас! — Твой дядя потерял дар речи, Генри! Он не был готов к такой ответственной просьбе, — сказала Мэри, опуская поднос с чаем и чашками на столик рядом с ним. Сидни грустно улыбнулся ей и ответил: — Да, совершенно верно, — И закрыл глаза, изображая безмятежность, но сердце в его груди в этот самый момент колотилось в бешенном ритме. Как бы ему хотелось этого! Но сегодня утром он получил свое письмо к ней без ответа и был расстроен. Он понимал, что не имел права ей писать, но не писать не мог. И где-то в пути в Виллингден было второе его письмо, которое, скорее всего, также вернется без ответа. Он подвел Шарлотту. И каковы бы не были его чувства путь к ней был навеки прегражден помолвкой с миссис Кэмпион. Как ему выпутаться из этой истории? Как разорвать помолвку, соблюдая приличия? Как вернуть доверие Шарлотты? Мысли его были прерваны посетителем, которого он не ожидал. Новости о его выздоровлении уже бродили по городу и миссис Гриффитс посчитала необходимым навестить его и доложить об успехах Джорджианы. По словам гувернантки, его подопечная делала успехи. Последние 2 недели она особое время уделяла рисованию и сюжеты на этот раз были вполне достойными. Папка с рисунками Джорджианы возлегла на кофейный столик, а дамы оставили его, вернувшись в дом выпить чаю. Он пролистал многочисленные пейзажи, отмечая хороший стиль Джорджианы и радуясь более светлым краскам в этих рисунках по сравнению с прошлыми — похоже настроение юной наследницы за последнее время немного улучшилось. Далее шли карандашные наброски отдельных предметов, рук, портретов, натюрмортов, и готовые акварельные портреты. Он с удовольствием усматривал схожесть портретов Артура, Мэри, сестер Бофорт, когда следующий перевернутый лист заставил его сдержать вдох: с картонного листа на него смотрело улыбающееся лицо Шарлотты. Он нежно провел по ее чертам, любуясь и отмечая отличное сходство, даже во взгляде. И слыша за спиной приближающиеся голоса миссис Гриффитс и Мэри и боясь, что его застигнут за этим занятием, он недолго думая вложил лист с портретом в свою книгу и накрыл одеялом. После светской беседы с миссис Гриффитс он похвалил успехи Джорджианы и вернул ей папку с рисунками, в тайне желая поскорее очутиться в своей комнате и получше рассмотреть потрет Шарлотты, но испытывая при этом странное смущение и возбуждение, что украл портрет девушки, смотреть на которую он не имел никакого права.