Исповедь

Когда миссис Гриффитс вернула в тот же вечер портфолио Джорджианы со словами одобрения от мистера Паркера, юная подопечная на удивление приняла одобрение благосклонно. Те 2 недели, которые она провела в ожидании новостей о здоровье Сидни, смягчили ее. Она наконец осознала, что Сидни на текущий момент ее единственный близкий человек и случись что, — она останется совершенно одна. Некому будет позаботиться о ней, некому направить ее на путь истинный, некому будет защитить ее от нежелательного сватовства к ее наследству. И потому новости о восстановлении некогда раздражающего Сидни Паркера она восприняла с облегчением. Со слов миссис Гриффитс опекун особенно похвалил акварельные портреты и Джорджиана с улыбкой пролистала до этого раздела и с довольной улыбкой взглянула на портреты Артура, Генри и Мэри. Эти портреты нравились ей самой — было в них что-то одухотворенное, что объединяло, пожалуй, всех Паркеров, — вера в лучшее. Голубые глаза Мэри, смотрящие вдаль, и ее легкая улыбка, не смотря на эмоционально тяжелую жизнь рядом с Томом Паркером, детская непосредственность и открытость Генри, дружелюбная улыбка Артура — все это задевало струны внутри души Джорджианы и заставляло задуматься о том, что такое семья. И слегка завидовать, поскольку она была лишена этих естественных чувств и привязанностей довольно давно. Те дни, в которые она была предоставлена сама себе, она многое переосмыслила, поскольку могла тратить время на мысли, а не на противостояние с Сидни или миссис Гриффитс, даже если их требования были разумными. Похищение, прощание с Отисом, пожар, свадьба мисс Денем, отъезд Шарлотты и скорое завершение сезона поселили в ее голове мысль: а что дальше? За летние месяцы так много всего произошло и в то же время все это ни на шаг не приблизило ее к пониманию цели в жизни. Чего она хотела? Чего вообще желают люди в ее возрасте? Чего желают девушки в ее возрасте? Например, Шарлотта? И Джорджиана пролистала несколько портретов в поисках ясных глаз Шарлотты. Портрета Шарлотты не было. Внезапно острая догадка озарила ее лицо. Неужели мрачный Сидни Паркер прихватил портрет ее подруги? В утро перед балом в ту злополучную ночь пожара Шарлотта обмолвилась о словах Сидни о его лучшем и настоящем «Я» рядом с ней. В ту пору ярость Джорджианы, что все идет не так как она хотела, вылилась на подругу в попытке очернить опекуна. Да что таить — она и ему допрос на балу устроила! Но ответа так и не получила! Что если чувства Шарлотты и Сидни были взаимны? Что если эти двое испытывают сейчас ту же боль, что и она, расставшись с Отисом? Что ж, она выяснит это. И утром сама навестит опекуна и не уйдет без ответа! И впервые она засыпала с улыбкой на устах и осознанием того, что в Сандитоне, наконец, что-то происходит. На утро, в час визитов, она попросила миссис Гриффитс отвести ее в Трафальгар Хаус и осталась там до обеда. Сидни отдыхал у реки. Его похудевшее тело мирно сидело в плетеном кресле, укрытое одеялом, а в руках на коленях лежала книга, довольно давно открытая на одной странице. Откинутая голова покоилась на высокой спинке кресла, но судя по его подвижным ресницам он не спал. При звуке шелеста ее платья он открыл глаза и печально улыбнулся. Вблизи его тело казалось еще более исхудавшим и бледным. Он постарел, словно кто-то или что-то высосало из него жизнь. — Джорджиана, какой приятный сюрприз. — И он попытался подняться для ее приветствия, но было видно, что это простое действие ему дается нелегко. За формальными приветствиями и обменом новостями прошла уже четверть часа, а Джорджиана все не решалась задать вопрос, ради которого пришла. Перед ней сидел явно измученный человек и было больно видеть храброго, сильного, самоуверенного Сидни таким. Рассеяно оглянувшись по сторонам, пытаясь выбрать тему для обсуждения, Джорджиана заметила на кофейном столике два письма. Одно, запакованное, лежало на дальнем конце стола, словно его небрежно отбросили в сторону и за витиеватым почерком наследница разобрала имя отправителя «Миссис Кемпион». Второй конверт был явно нетерпеливо вскрыт и за верхним листом, обращенным адресным блоком к столу, она видела лишь конверт, адресованный Шарлотте. Итак, он написал ей, но похоже письмо вернули. Вот и повод для вопроса! — О, вы ведете переписку с Шарлоттой? Что она пишет? Как у нее дела? Я получила последнее письмо 3 дня назад… — Начала Джорджиана и пытливо взглянула на Сидни, ожидая ответа. — Да, я написал ей… — устало произнес Сидни, закрывая глаза рукой. — Но как видите письмо вернулось. — Было мучительно стыдно признаваться в своих неудачах девушке, перед которой ему особенно важно быть всемогущим. — С чего бы ей возвращать письмо? — простодушно задала вопрос Джорджиана и потянулась к нижнему листу. Сидни не возражал, хоть и смотрел озадаченно на подопечную, пытаясь найти ответ на ее слова. — Но это не почерк Шарлотты! — удивленно произнесла она, увидев, как написан адрес. — Вы уверены? — Сидни всем телом двинулся в ее направлении и в глазах на мгновение вспыхнула надежда, но тут же погасла. Конечно, письмо назад могла отослать ее мать. Или отец, что еще хуже. — Конечно. Я хорошо знаю ее руку. Это письмо определенно возвращала не Шарлотта. — И серьезно взглянув на Сидни Джорджиана задала честный вопрос. — Почему вы вообще писали Шарлотте? — Я… Я не мог не писать. — И он опять погрузился в кресло, словно влез в свою раковину. — Но почему? Вы как никто другой должны понимать, что, отправляя письма незамужней даме вы ставить под сомнение ее репутацию, — она явно наслаждалась этим язвительным замечанием и видела, как он корчится от ее слов. — Это сложно. Я знаю, что не должен. Но не могу отпустить все это… — он устало развел руками. Жесткости в его глазах абсолютно не было. Был просто отчаянно уставший человек. — Вы знали, что я собирался сделать ей предложение на балу в середине лета? К таким новостям мисс Лэм была не готова. Она смотрела не него большими глазами, потеряв дар речи, чего с ней не случалось довольно давно. И прежде, чем она нашла в себе силы ответить, Сидни, словно предвосхищая ее вопрос, продолжил: — Нас прервали. Сэр Эдвард ввалился в зал в самый разгар моего предложения, и я вынужден был вмешаться. Далее был пожар. Об остальном вы знаете. Утром я уехал в Лондон в поисках средств на устранение беспорядка Тома и… все потерял. — Ты действительно любишь ее?! — спросила она вкрадчиво, вглядываясь в его глаза, — Не может быть! Так это была правда… — Сидни молчал, но его взгляд отражал всю ту боль, которую он чувствовал вдали от Шарлотты. Джорджиана опустила глаза на колени. В ней боролись чувства: гнев и сострадание. — Только, если это действительно так и ты любишь Шарлотту, тогда почему ты обручился с этой ужасной женщиной? — она уже почти кричала, вскочив со своего места. — Успокойся, Джорджиана. Тебя могу услышать. Я вообще не должен был рассказывать тебе об этом! — Он вскочил со своего кресла и теперь пошатываясь шел к реке. Понимая, какие страдания доставляют ему ее слова и не желая, чтобы он снова отгородился от нее, Джорджиана схватила с кресла его одеяло и поспешила за ним, накинув одеяло ему на плечи. — Прости, Сидни. Я не сдержана. Но эта новость действительно меня потрясла. И я правда не понимаю, что заставило влюбленного человека отказаться от своего намерения. Это… Это так на тебя не похоже! Ведь ты всегда идешь до конца! Должно было случиться что-то действительно ужасное, чтобы это помешало твоим намерениям. Мне нужно знать, чтобы понять, как помочь тебе и Шарлотте, — теперь она стояла прямо перед ним, преграждая путь и осыпая его вопросами, но он, похоже, отреагировал только на имя. Он быстро бросил на подопечную болезненный взгляд и отвернулся, направившись обратно в кресло неуверенным шагом. — Долг Тома после пожара был непомерно большим и у меня была всего неделя на поиск средств, — прозвучало из-за его спины. — Я обошел каждый банк, каждого надежного партнера, собирая средства по крупицам, но не собрал и четверти для погашения. Леди Денем грозила Тому долговой тюрьмой, а Мэри и детям — нищетой и бесчестием. Я был в отчаянии. И в этот момент миссис Кэмпион протянула мне руку помощи. Но как оказалось не бескорыстно. И я был вынужден согласиться на ее условия в этой сделке. И заложил свою душу, разбив Шарлотте сердце. — Деньги! Опять деньги! Они не несут ничего хорошего! Одни несчастья. Но для решения проблемы ты мог их взять у меня! Достаточно было только спросить! Я бы с радостью поделилась этим несчастным капиталом, только бы моя подруга была сейчас счастлива. — Я не мог, Джорджиана, они твои. Я обещал твоему отцу… — Я понимаю, что без своего капитала растеряю позиции в глазах поклонников, но так я по крайней мере могу узнать, кому нужна на самом деле… Я сама, а не мои несчастные деньги. — Теперь она отвернулась, стараясь сдержать слезы, ведь рана, нанесенная Отисом, все еще была на месте и ныла каждый день, хоть она и привыкала постепенно к этой боли. — Да что об этом сейчас говорить? Что сделано, то сделано. Шарлотта потеряна для меня навсегда. Я желаю ей счастья. Я ее не заслуживаю. Хоть и отчаянно люблю. — последнее он произнес уже шепотом, устало закрывая глаза. — Не говори так! Все это ужасная ошибка! Тебе нужно скорее расторгнуть эту постыдную помолвку и бежать к ней. Пока она не сделала глупости и не согласилась на брак с первым встречным, только бы скорее тебя забыть! — Я не могу. Не все так просто. Если инициатором расторжения буду я — меня осветят ненадежным и моей репутации конец. Ни один партнер в Лондоне не заключит со мной сделку. Что я тогда смогу ей предложить? — Он снова вскочил с кресла и теперь расхаживал по траве. — Себя! Не все ли равно, что скажут в Лондоне? Возвращайся на Антигуа с красавицей-женой и живи счастливо. Она тебя не осудит и всюду будет следовать за тобой. — Джорджиана приближалась к нему быстрыми шагами, словно желая бросить новый вызов в лицо, но внезапно остановилась, осененная догадкой. — Но ты прав, лучше сподвигнуть миссис Кемпион расторгнуть помолвку по ее инициативе. Для начала надо оттянуть дату свадьбы. У меня есть идея. Но для этого мне надо в Лондон! Сидни бросил на наследницу обеспокоенный взгляд: не ее губах играла коварная улыбка.