Древо Ада

      «О, Всевышний, знал ли ты, что посылаешь меня в плен? Знал ли ты, что отдаешь дочь свою в рабство? Замысел твой для меня неочевиден… Но даже если мои деяния противоречат плану твоему, прости, Отец всемогущий. Сердце моё оказалось слабо, растоптано и сокрушено… Нельзя, нельзя было посылать меня, наивную, уверовавшую в любовь, жаждущую её испытать. Нарёк ты меня своим ангелом Жизни, но для чего? Неужто шутки ради? Ибо полноту жизни познала я в Смерти. С ним теперь завязана судьба моя. Его рок — мой рок. Куда он, туда и я: хоть в Рай, хоть в Ад…»       — Их нет слишком долго, — произнесла Ярость, поравнявшись со мной и Смертью. С того самого момента, как Война и Раздор выдвинулись на разведку, мы тонули в молчании. Достаточно напряженном и неловком, что слегка угнетало меня. Но говорить о чём-то постороннем, не касающемся дела, я не могла — слишком много ушей. Смерти не нужно было вслух предупреждать меня о том, что произошедшее должно остаться в тайне.       Ночь близилась к концу, и если местность не переменилась, впереди нас ждали ещё сутки пути. Сейчас вокруг была всё та же голая равнина, щедро продуваемая ветрами, но ветрами неощутимыми. Этот мир словно бы копировал явления из других, но не мог передать всей сути. Ни холода, ни тепла, ничего. Даже чувства казались здесь ненастоящими, да и как понять, когда не ощущаешь биения собственного сердца? Благо, что хоть присутствие разума позволяет чувствовать себя живой.       — Должно быть, братьев что-то задержало, — начал Смерть, при этом как-то судорожно дернув правым плечом, — будем ждать и…       Послышалось ржание коня в отдалении, глухой топот копыт. Смерть кивнул Ярости, затем подал мне знак. Я уже собиралась взлететь, но меня остановил сдавленный вскрик Всадника. Он как раз призывал Отчаяние, но вдруг схватился за грудь — именно в том месте, котором засели осколки поблёкшего амулета. Его тело пробрала крупная дрожь, заставившая колени подогнуться. Ярость моментально очутилась подле брата, вовремя подхватив его со спины, но не устояла на ногах: Смерть свалил её своим весом. Я в ужасе наблюдала за тем, как его глаза ошалело бегают из стороны в сторону, рука царапает грудь с таким остервенением, будто изнутри его что-то раздирает. Ноги Смерти слабо конвульсивно подёргивались: казалось, он более был над ними не властен.       — Что происходит? — послышался не на шутку встревоженный голос Раздора.       Всадник пулей вылетел из седла и устремился к родным. Ярость поглядела на него так, словно полностью была сбита с толку.       — У него что, сердце прихватило? — раздался насмешливый голос, принадлежащий Фрейе.       Я перевела взгляд на смертную, желая отчитать за неуместное ехидство, но тут меня осенило. Не утруждая себя ходьбой, я подлетела к ней и сорвала флягу с водой, прикрепленную к седлу.       — Давай сюда свою мерзкую мазь, — проговорила я, протянув ладонь.       — Я же давала…       — Живо! — едва не сорвавшись на крик, вновь потребовала я.       Поджав губы, с выражением крайнего отвращения, Фрейя запустила руку в седельную сумку, пошарилась в ней и кинула мне жестянку. Отвернув крышку, силясь сдерживать нарастающую от волнения дрожь в руках, я достала кинжал с пояса, лезвием подцепила как можно больше тёмно-коричневой субстанции с жёлтыми вкраплениями и погрузила в горлышко фляги. Закупорила её и постаралась как можно тщательнее взболтать на ходу.       — Я не понимаю… — донёсся до меня тихий шепот Ярости, чьё лицо в кои-то веки было перекошено отнюдь не гневом. Она по-прежнему сидела на земле, обхватив брата.       Раздор в этот момент придирчиво изучал старую рану на груди Смерти.       — Думаю, это из-за амулета, — тихо ответил он. — Осколки могли начать двигаться — те, что засели много глубже.       Как в подтверждение сказанному, Смерть дернулся, зайдясь кашлем: из-под маски тонкой струйкой засочилась кровь. Сам он уже слабо отображал происходящее.       — Он сумеет залечить любые раны, — грозно прошипела Ярость.       — Но не здесь, — заговорила я.       Мне не хотелось вмешиваться в разговор, возможно, я надеялась, что кризис минует. Но судя по всему, ждать больше было нельзя. Как бы мне ни хотелось вливать эту сомнительную гадость Всаднику, выбора не было.       — Ему нужно дать это. — С этими словами я опустилась на колени по левую руку от Смерти, но перед тем как протянуть руку к маске, сначала поглядела на Ярость, ожидая её одобрения. Всадница коротко кивнула, но при этом одарила меня недоброжелательным взглядом.       Подцепив края маски кончиками пальцев, я осторожно сняла её, зубами вырвала пробку на фляге и поднесла горлышко к окровавленным губам нефилима. Некоторое количество жидкости пролилось мимо, но, кажется, Смерть был не в таком уж и бессознательном состоянии и почти сразу принялся глотать воду с разведенной в ней огненной мазью. Те капли, что стекали по его подбородку, с шипением испарялись, оставляя после себя зловонный пар. В какой-то момент Всадник замотал головой, выражая тем самым нежелание пить; помимо всего его начало лихорадить, на лбу проступила испарина. Он дышал тяжело, будто после долгого, утомительного бега. Послышалось цоканье копыт. Краем глаза я заметила, что Фрейя с любопытством привстала в седле и пытается высмотреть из-за спины Раздора, что же происходит, но Война подъехал к ней и полностью перекрыл картину. Я не успела задуматься над тем, почему младший Всадник сейчас не рядом с братом: Смерть открыл глаза, но тут же вновь зашелся кашлем — снова с кровью. Ярость упёрлась ему в спину, заставляя принять сидячее положение. Но стоило нефилиму подняться, как он завалился набок, уперевшись руками в землю, царапая её, продолжая кашлять.       Раздор соскочил с места и хотел подойти к Смерти, но тот, заслышав шаги, выбросил руку в сторону. Мы все остались на своих местах, ошеломленно переглядываясь. И тут Ярость подала голос:       — Что ты ему дала?       Судя по тону, Всадница уже знала, какими методами будет заставлять меня расплачиваться, если сомнительное лекарство принесло больше вреда, нежели пользы.       — Огненную мазь, — бесцветно проговорила я, стараясь не обращать внимания на захлебывающийся кашель. — Она должна была ускорить его собственную регенерацию.       — Дрянь отменная, — вставил Раздор, — жжёт как каленое железо, даже хуже.       Я поежилась, представляя, какой огонь сейчас раздирает Смерть изнутри. А он ни звука не проронил, только лишь тяжело дышал да отплевывался в перерывах между приступами.       Кашля больше не было слышно, потому я осторожно перевела взор на Всадника. Глядя, как трясутся его руки, едва ли ведавшие о слабости, я чувствовала, что сердце сжимает ледяной кулак, заставляя кровь стынуть в жилах. Тем временем Смерть начал подниматься на ноги, медленно и неверно. Проигнорировав предыдущее предостережение, Раздор подошел-таки к брату и, взяв того за локоть, попытался помочь встать, но старший Всадник с рычанием отмахнулся от помощи. Уловив равновесие, он распрямился, закинул руку через плечо и, сморщившись, принялся шарить рукой по спине. Сцепив зубы, он выдернул торчащий из-под кожи небольшой осколок — искореженный кусок металла, бывший некогда составной частью амулета. Даже не глядя на осколок, Смерть вышвырнул его и нетвердо, но размашисто зашагал вперед.       — Выступаем, — прохрипел он, подходя к нам с Яростью. Не глядя забрал маску из моих рук, едва замедлив темп.       — Но… — начала Ярость.       — Выступаем! — разъяренно повторил Смерть, оседлав Отчаяние. Его слегка клонило вправо, будто та часть тела, где застряли осколки была неимоверно тяжёлой. Держа повод левой рукой, безвольно свесив правую вдоль тела, он прянул коня, пустив того для начала рысью.       Ярость видно заметила на моем лице нескрываемое беспокойство и, глядя в спину удаляющемуся брату, произнесла:       — Не переживай и делай своё дело, Эрин. Это не худшее, что с ним случалось.       С нами поравнялась Фрейя, на лице которой блуждала странная улыбка.       — Почему конь, Всадница? — спросила она. — Почему не кобыла?       — Кобылы отвлекают жеребцов, — буркнула Ярость.       Не знаю, было это сказано намеренно или же случайно, но достаточно задело меня. Не дожидаясь следующих реплик, я посильнее оттолкнулась от земли и взмыла в ночное небо, подняв облако пыли, заставившее Фрейю закашляться. Справа тьма уже понемногу рассеивалась, предвещая грядущий унылый день. Я пару раз взмахнула крыльями, желая почувствовать, как хоть подобие ледяного ветра обдаёт пылающее лицо.       Весь день и до самых сумерек мы двигались безостановочно. Как только бесполезное солнце начало садиться, Война, ведущий наш отряд, начал круто забирать на восток. Я подала Ателосу знак снижаться, он передал команду остальным ангелам.       Ярость и Раздор мчались следом за Войной, позади скакала Фрейя, а Смерть... Смерть гнал Отчаяние в стороне ото всех.       Мне было больно смотреть на него, осознавая, что ласку и утешение он вряд ли примет. Рана, нанесенная его гордости, ещё слишком свежа. Незначительная мелочь — глупый осколок — подкосила его, как простого смертного. И как бы я ни старалась укрепить веру в лучшее, уповая на неуязвимость Всадника, дарованную сломанной печатью, зловещий голосок продолжал нашёптывать, что всё может повториться.       Уже появились первые потускшие звёзды на расчистившемся небе, когда произошло то, что заставило наше продвижение застопориться: Фрейя выпала из седла. Конь вздыбился, а учуяв свободу, метнулся прочь, однако был перехвачен Войной. Подле смертной я очутилась первой, впрочем, никто особо и не спешил помочь ей подняться. Выглядела она и без того плохо, а падением заработала несколько больших ссадин. Женщина начала подниматься, поминая чёрта почем зря и держась при этом за голову.       — Как ты? — спросила я. Фрейя оторвала руку от головы, показывая рассечённый висок.       — Нормально всё, не суетись... — Кажется, смертная хотела добавить какое-то оскорбительное обращение, но скривилась и опять ругнулась.       Подъехал Война и бросил Фрейе поводья. Она неуклюже их словила, чуть не заехав рукой себе по носу.       — Поедешь сама. Тащить тебя никто не будет, — процедил Всадник, коротко глянув на женщину сверху вниз, и затрусил обратно.       — Почему ты упала? — поинтересовалась я, отвлекая Фрейю, буравящую взглядом удаляющуюся спину Войны.       — Задремала, — буркнула Фрейя, с грацией столетней старухи влезая на спину животного.       — Но с чего бы? Разве сон тебе нужен?       — Может, ещё спросишь, как мне до сих пор удалось сохранить целостность мочевого пузыря? — потирая поясницу, просипела Фрейя, попутно устраиваясь удобнее. — Что мне ясно, так это то, что время для меня вновь пошло. Я хочу спать, хочу пить, хочу есть. Желательно мясо, но курица тоже сгодится... — С этими словами она глянула на меня голодным взглядом и облизнулась.       — Ты невыносима, — покачала головой я, понимая, что юмор смертной скорее веселит, нежели раздражает. — Езжай. Ателос в случае чего обеспечит тебе мягкое приземление.       В ответ Фрейя издала неприличный звук и с кличем прянула коня, пустив того следом за неспешно движущимися Всадниками.       Далеко справа мерцали таинственные блекло-бирюзовые отсветы от гривы и копыт Отчаяния. Его хозяин фактически полностью слился с окружающей темнотой. Я решила попытать счастья и направилась в сторону Всадника. Видимо, целый день безумной скачки привел его в чувства, о чём говорила вернувшаяся твёрдая осанка. Да вот взгляд огненных глаз был каким-то потерянным, отрешённым. Я решила не затрагивать вопрос о его самочувствии, ибо он в лучшем случае старался выглядеть как прежде. Словно ничего и не было. Не успела я и рта открыть, как Смерть заговорил первым:       — Что со смертной?       — Ничего особенного: задремала и выпала из седла. Говорит, что устала и хочет есть, — пересказала основную суть я и собиралась вырваться вперёд, чтобы смотреть собеседнику в глаза, как вдруг Смерть резко остановил Отчаяние и схватил меня за руку, дёрнув на себя.       Тёмное небо над нашими головами было закрыто низкими иссиня-чёрными тучами, которые вдруг начали закручиваться наподобие водоворота. Где-то высоко-высоко пронёсся белый всполох молнии. Взвился свистящий ветер, да так резко, что едва не сбил меня своим порывом. Если бы не мёртвая хватка руки Смерти, я бы попала впросак. Нефилим отозвал Отчаяние, я сложила крылья, приземлившись рядом с ним.       Грянул раскатистый гром, оглашая пустынную округу зловещим рокотом. Напирающий ветер едва не сносил с ног; с небес опускалось нечто массивное. Из-за летящей в глаза пыли было сложно разобрать, где сейчас остальные. Но вряд ли они пропустили такое радикальное изменение погодных условий.       Смерть потянул меня назад, когда из-за туч, освещённый очередной вспышкой, показался каменный остров. Не отрывая глаз, мы наблюдали, как эта громадная плита снижается. Продолжая удерживать меня одной рукой, другой Смерть выхватил косу, холодно блеснувшую во мраке.       С громким треском каменный остров приземлился подле нас, небо вспыхнуло в последний раз и всё вновь стало спокойно. Ни ветра, ни грома, ни вьющихся облаков. Проморгавшись, первым делом я отметила, что поверхность плиты усеяна кленовыми деревьями. Ярко-золотые и кроваво-красные листья колыхались на ветру, шепчась, переговариваясь. От этого острова веяло свежестью и в то же время лёгким теплом, пропахнувшем серой. Рука Смерти соскользнула с моего плеча, он двинулся к белеющей среди опавшей листвы тропинке. Я пошла было следом, но нефилим выставил руку в сторону, как бы говоря подождать. Посреди убегающей в чащу дорожки, закрутился небольшой песчаный ураган, из которого выступила фигура в чёрном балахоне. Ни рук, ни лица, ничего не было видно. Хриплый и скрипучий, абсолютно бесполый голос обратился к нам:       — Идёмте. Хранитель времени ждет вас.       — Маркелл? — спросил Смерть.       Фигура в ответ кивнула головой, быстро развернулась и засеменила по тропинке. Всадник двинулся по следу, бросив мне через плечо:       — Предупреди остальных, Эрин.       Склонив голову в знак подчинения, я уже собиралась оттолкнуться от земли, как вновь прозвучал скрипучий голос:       — Ангел пусть тоже идет. Ваши спутники уже на полпути сюда.       Не скрывая удивления и замешательства на лице, я пошла вслед за Смертью. Меня не оставляло предчувствие, что встреча с Маркеллом ничего хорошего не принесет. А может, его и вовсе нет здесь. Может, нас ведут в ловушку? Судя по тому, как внимательно бегали по сторонам глаза Смерти, он тоже предполагал такой вариант.       Фигура перед нами скользила фактически бесшумно, лишь изредка хлопали на лёгком ветру складки балахона. Медленно, но верно деревья начали расступаться, а тропа вывела нас на лесную поляну, посреди которой стоял круглый дом, облицованный светло-серым мрамором, с плоской крышей, на которой красовалась изогнутая стрелка как на солнечных часах.       — Маркелл внутри, — прошелестела фигура и с хлопком исчезла, оставив после себя песчаную дымку, с шелестом осевшую на землю.       Мы двинулись вдоль дома, напряженно прислушиваясь к любому шороху или резкому звуку. Но вокруг, кажется, не было ни души. После того, как мы обогнули дом почти полностью, нашлась наконец-то двустворчатая дверь. Смерть навалился на створки обеими руками, и те с тяжелым скрипом поддались. Прямо напротив входа расположилась круглая арка, ведущая в большую освещённую масляными лампами комнату, заваленную всевозможной антикварной рухлядью, потрёпанной и запылившейся. Подняв глаза к потолку, я увидела сотни, а может и тысячи песочных часов, болтающихся на золотых цепочках. Некоторые были искусно выполнены из драгоценных металлов и изукрашены блестящими камнями, другие же ничем не выделялись: ни формой, ни исполнением. Во многих часах песок покоился в нижней части и лишь у немногих ещё стремительно бежал вниз.       — Добро пожаловать, — раздался уже знакомый бесполый голос из другого конца комнаты, а следом за ним глазам явился и обладатель. Высокая стройная демонесса, с зеленовато-коричневой кожей и пронзительно-жёлтыми змеиными глазами, приближалась к нам, ловко и изящно минуя завалы из полуразрушенной мебели на пути. — Так, значит, это вам двоим я обязана за освобождение?       — Кто ты? — недоверчиво спросил Смерть.       — Маркелл, конечно. — Демонесса склонила голову набок и только сейчас я заметила, что на голове у неё лишь один гладкий изогнутый рог — второй был обломан. — Вот уж не думала, что окажусь у тебя в должницах, Смерть.       — О каком долге ты говоришь?       Я предпочитала стоять молча и не вмешиваться в разговор, полагая, что сейчас меня он никак не касается. Маркелл уселась на стул с высокой резной спинкой, стоящий во главе длинного прямоугольного стола, также заваленного разнообразными диковинками. Положив ногу на ногу, отчего её длинная юбка с высоким разрезом разъехалась в стороны, открывая взору завидные бедра, демонесса вперилась взглядом в Смерть. Я сложила руки на груди и едва удержалась чтобы не сморщиться: такое вольготное поведение мне было чуждо.       — Вы сломали барьер, мешающий мне спускаться в миры. Ты и… прости, дорогая, но имени твоего я не знаю или позабыла. — С этими словами Маркелл наклонилась в сторону, пытаясь разглядеть меня, наполовину скрытую плечом Смерти.       — Я Эрин, — пару раз моргнув, удивленная тем, что обращаются ко мне, ответила я.       — Ах. — Маркелл улыбнулась — по крайней мере, она считала, что оскал можно выдать за улыбку — и продолжила: — Если тебе, Всадник, до сих пор не ясно, чем же я обязана вам, то я поясню. Видишь ли, здесь, в приграничных владениях Люцифера, никогда не было, хм… жизни. Никогда ещё так яро здесь ни бились два чьих-то сердца. Понимаешь, к чему я клоню? — Судя по всему, вопрос был риторическим, потому что Маркелл тут же пустилась дальше: — Ни за что бы не поверила тому глупцу, который сказал бы мне, что из-за тебя, Смерть, падут барьеры. Что твое каменное сердце способно на любовь.       — Что ты несёшь? — едва ли не с отвращением в голосе вопросил Смерть, а меня будто полоснули ножом.       — Я о вас двоих. Или ты уже позабыл чудесную ночь, когда наслаждался этой ангельской женщиной? — вскинула брови демонесса, начав постукивать когтями по подлокотнику.       Я почувствовала, что меня бросает в жар от ощущения крайней неловкости. Это не укрылось от Маркелл, тщательно изучающей нас змеиными глазами.       — Не волнуйся, девочка. Твой Всадник может говорить, что угодно. Но не будь его чувства к тебе настоящими, вы бы тут не стояли.       И стоило мне проникнуться хоть какой-то симпатией к Маркелл и её фантастическим познаниям, как Смерть вдруг схватил меня за запястье и потащил к выходу. Глаза его буквально потемнели от злости. Я оглянулась на демонессу, но та смотрела не нам вслед, а на песочные часы, легко покачивающиеся фактически у неё над головой. Несколько последних песчинок скатились вниз, и тут с грохотом распахнулись двери: в проходе стоял Война, а за ним виднелся Раздор с пистолетами наготове.       — Чудесно, теперь все в сборе, — радостно возвестил бесполый голос.