Древо Ада

      Я сцапал валяющегося на земле ангела за грудки и пару раз встряхнул. Его голова безвольно моталась из стороны в сторону, но после крепкой затрещины разом приняла верное положение.       — Куда её забрали? — членораздельно прорычал я.       — Не знаю... — прозвучал бормочущий ответ. — Должно быть, сигнал перехватили. Этих двоих не было в войске.       — То есть как не было?! — Я вцепился в край ворота нагрудника ещё крепче и рванул ангела на себя, столкнувшись с ним нос к носу.       — Смерть!       — Что?!       Мне едва доставало сил, чтобы не орать во всю глотку. Всё катилось в тартарары... Или же нет? Отпустив ни в чём неповинного телохранителя Эрин, я обернулся на голос Ярости. Они с Войной склонились над Фрейей, и я с тихим ругательством отметил, что правый глаз смертной испуганно бегает по сторонам, часто задерживаясь на лице Войны. Вторая половина её лица потонула в крови, обильно сочащейся из рубленного пореза, прошедшегося от края подбородка до брови. Брат пытался заставить Фрейю разломить в руке кристалл с эссенцией жизни, но женщина была слишком слаба для этого: её колотило крупной дрожью, агония отнимала у неё последние остатки разума и сил.       Значит, Совет в курсе наших дел. Они решили, что убив смертную, задержат нас. Но они напали не на ту человеческую особь — эта слишком упорна, чтобы умереть.       Ярость перевернула сумку Фрейи верх дном, вытрясла скудное содержимое, и теперь уже наносила едкую огненную мазь на рану. Война держал лицо женщины как в тисках — она всё норовила отвернуться, не совсем понимая, зачем ей причиняют ещё большую боль, — потому криков не было, только жалкий скулёж.       Раздалось хриплое карканье ворона — ну надо же, блудный сын вернулся! Прах приземлился мне на руку, снова каркнул и выжидающе уставился на меня черным глазом бусиной.       — Найди Эрин, — приказал я Праху, подкидывая его в воздух. Ворон вспорхнул, громко хлопая крыльями, обронив пару разболтавшихся перьев, и принялся широкими кругами подниматься всё выше в расчищающееся утреннее небо.       В отдалении послышался глубокий стонущий рокот — первая часть острова наконец достигла земли, тяжело врываясь в неё, поднимая клубы серой пыли, волны чёрных камней. Судя по тому, как быстро весь этот каменно-песочный океан двигался в нашу сторону, я смел сделать вывод, что мы остановились несколько ближе к зоне поражения.       — Нужно уходить, — обратился я к родичам, а после развернулся к ангелу: — Полетишь за нами. Выше чем на десять ярдов не отдаляться, иначе тобой займётся Раздор.       Брат довольно хмыкнул и постучал пальцами по кобуре с Милосердием. Война уже был на коне, а Ярость передавала ему бессознательную Фрейю. На мгновение мне даже стало интересно: заботится он о ней из-за недавних событий в Третьем царстве или же из каких-то личных соображений?       — Ходу, ходу! — проорал Раздор, оглядываясь назад на подступающую всё ближе пыль, скрывающую собой острые обломки горной породы.       Когда мы тронулись в ряд, мимо нас, круто спикировав, пролетел Прах, призывным карканьем говоря следовать за ним. Оставив падающий остров далеко позади, мы выехали на сплошную равнину, где можно было дать волю коням и гнать их напрямик. Местность была относительно знакомой — Прах судя по всему вёл нас обратно в лагерь, куда, собственно, мы и должны были вернуться от Маркелл. Не особо утруждая себя правлением Отчаяния, я уделил внимание хаосу, бурлящему где-то внутри. Первая вспышка ярого гнева на время затихла, но не исчезла. Тот, кто посмел коснуться Эрин, дорого заплатит и явится в Город Мёртвых слепым, глухим и немым, неспособным переродиться. Пока я хожу по этой земле, никто не смеет причинять ей вред, и забирать из-под моего надзора тоже. То, что случилось между нами я не мог назвать интрижкой, но не смел надеяться на повторение. И уж тем более не решался копаться в причинах, — это всё дурно пахло словом из шести букв. Но вот со стремлением во что бы то ни стало защитить Эрин я ничего не мог поделать, и мысль о скором расставании неприятно ёрзала в груди, напоминая о своей неотвратимости.       На въезде в лагерь дальнейший путь нам преградили отлично вооруженные ангелы из элитных войск Белого Города.       — Стоять! — выкрикнул один из них, выступая навстречу. — Дальше ходу вам нет, Всадники.       — Кто сказал? — изобразил удивление я, снимая косу, шагом пустив Отчаяние вперёд.       — Как хочешь, — пожал плечами ангел и отошёл в сторону.       Заподозрив подвох, я обернулся к Раздору и кивнул ему в сторону лагеря. Без лишних вопросов брат выхватил пистолет и несколько раз пальнул прямо перед собой. Пули наткнулись и расплющились о выставленный по периметру, проявившийся от удара, жёлто-оранжевый барьер.       Я слез с Отчаяния и отозвал его, — биться головой о глухие стены смыла не имело. Поравнявшись со стражем, относительно спокойно произнес:       — Хочу видеть вашего командующего.       Краем уха я слышал, как братья спешиваются и подходят ближе ко мне; телохранитель Эрин держался на расстоянии, но в пределах видимости. Сквозь прорези в шлеме, было видно, что его глаза из прищуренных в тревоге, вдруг округлились до удивлённых. И тут из-за барьера вышел тот, кого я совсем не ожидал здесь увидеть.       — Здравствуй, Смерть, — умиротворённым голосом поздоровался он, а после учтиво склонил голову перед остальными собравшимся.       — И тебе привет, Азраил, — не скрывая замешательства в голосе, ответил я. Надо думать, что теперь Белый Город вмешивается в наши дела официально, раз посылает одного из своих любимейших архангелов, пусть и с несколько подорванной репутацией.       — Мы здесь не для того, чтобы драться с вами, — опережая мой вопрос, пояснил Азраил. — Но что это?.. — Взор белых глаз остановился на Войне, держащем Фрейю на левой руке. — Человек? Как? Откуда?       Я не мог оставить искреннее удивление ангела без ответа, но сейчас времени на душераздирающие байки не было.       — Это длинная история… — начал я, но Азраил уже не слушал меня, направляясь к Войне.       — Ей нужна помощь, — изрёк архангел, осмотрев наспех подлатанную рану Фрейи, — это её не спасет.       По безмолвной команде к Войне подлетел один из ангелов и протянул руки, чтобы забрать смертную, но брат чуть отвернулся, а свободной рукой упёрся в грудь наглеца, удумавшего посягнуть на его ношу. Азраил глубоко вздохнул, покосился на барьер, в его чуть сузившихся глазах отчётливо проступал напряжённый внутренний спор.       — Раз так, я позволю вам пройти в лагерь, — вынес он решение. — Там мы и поговорим, Смерть. Но после того как я помогу бедняжке.       «Бедняжке, как же», — хохотал в мыслях я, но в то же время и радовался: смертная вот уже второй раз оказалась хоть на что-то годна, удачно сыграв на неравнодушии Азраила к роду людскому.       В самом лагере практически ничего не изменилось, только значительно прибавилось ангелов — раза в полтора их численность увеличилась однозначно. Если Азраил привёл их сюда не для сражения, то для чего? Я-то думал, мы в чёрном списке у подавляющей части обитателей самых разнообразных вселенных.       И, конечно же, Эрин наверняка где-то здесь. Выяснить её местонахождение я поручил Раздору и Ярости. Сестра пыталась возражать, но быстро сдалась под весомым аргументом: Эрин наложила печать на Врата Ада, ей же её и снимать.       Добравшись до своего шатра в компании молчаливого однорукого телохранителя, я сказал ему ждать снаружи, нырнул под занавесь и замер на пороге. Эрин сидела на лежанке, спрятав лицо в ладонях, а судя по тому, как изредка подёргивались её плечи, она только недавно закончила проливать слёзы. Но только вот отчего? Не медля ни секунды, я оказался подле неё и заставил отнять руки от лица. Её большие, полные ненужных слёз глаза покрыла густая сетка проступивших алых сосудов. Увидев меня, она вдруг вдохнула с придыханием, соскользнула с лежанки и, так же как и я, встав на колени, повисла у меня на шее.       — Не надо, — тихо произнес я, потеревшись щекой о её волосы, источающие легкий аромат цветов. Даже не знаю каких, — в таких вопросах я не силён, — но мне они представлялись ярко-жёлтыми. — Ты в порядке? Эрин?       Рыдающая на моей груди женщина была страшнее легиона врагов — с ними я точно знал, что делать. Здесь же я даже не представлял, с какой стороны подступиться, но решил попробовать, начав с самого простого:       — Тебя обидели?       Эрин отрицательно помотала головой, не прекращая хлюпать носом и размазывать по мне слёзы. На ум мне мало что приходило дельного, разве что…       — Ты видела часы, да?       Ангел достаточно сильно ткнулась лбом мне в ключицу — надо полагать, это должен был быть кивок — и принялась рыдать ещё громче. Глупая…       — Ты не должен спускаться в Ад, — проскулила она относительно внятно.       Взяв Эрин за плечи, я отстранил её и слегка встряхнул, заставляя посмотреть мне в глаза.       — Хочешь, чтобы я сидел, поджав хвост, и рисковал, ничего не делая? Так?       — Но, Смерть… — испуганно всхлипнула она, поняв, что зашла не на ту территорию.       — Что?       — Я ведь лю…       — Нет, — рыкнул я, разжимая пальцы, выпуская её из своих рук, и поднялся на ноги. — Нет, Эрин. Ты знаешь, что этому и без того не бывать. Не усложняй.       Она тяжело вздохнула, однако взгляд прояснился, а слёзы мгновенно прекратились. Эрин закивала головой, подтирая тыльной стороной ладони блестящие дорожки на щеках. Я как раз протянул руку, чтобы помочь ей встать, как занавесь отогнули, придерживая для входящего внутрь Азраила.       — Эрин, — выдохнул архангел, как мне показалось несколько расстроено. — Я же просил тебя готовиться к отбытию.       — Отбытию? — вмешался я, глядя то на Эрин, то на Азраила.       — Для меня всё кончилось, Смерть, — потупив взгляд, ответила Эрин и развернулась, чтобы уйти.       Как только за ней закрылась занавесь, я воззрился на безмятежного с виду Азраила и спросил:       — Ты знал, что она запечатала Врата? Потому и отсылаешь, чтобы воспрепятствовать нам?       — Нет, Смерть, — покачал архангел головой. — Просто в тяжёлое время для Белого Города все его дети должны быть дома. И Эрин тоже, несмотря ни на что. А на счёт печати — я сам её сниму, как только вам это потребуется.       — И всё? Вы ангелы вот так просто дадите нам уничтожить Баланс?       — А разве ты не нашёл лучший выход? — с лёгким смешком вопросил Азраил, но тут же продолжил: — Это ваше предназначение в конце концов. А Белый Град уже давно чувствует над собой тень небытия. Думаю, моя подопечная рассказала тебе о недуге Создателя.       Я просто кивнул, стараясь не думать о том, что опорочил воспитанницу смотрителя Источника Душ. Пекло, не очень-то приятно получилось, учитывая, что Азраил заслуженно пользовался моим уважением, не уменьшившимся после неприятностей на Земле, которым архангел по глупости посодействовал.       — Смерть? — Голос Азраила долетел как бы издалека, и я понял, что опять провалился в пелену отупляющей боли, вызванной осколком.       — Думаю, мне понадобится твоя помощь как лекаря, Азраил, — проскрипел я, тяжело наваливаясь на балку поддерживающую крышу шатра.       В глазах темнело, а кислорода отчаянно не хватало — осколок опять продырявил лёгкое, посему я готовился захлебываться кровавым кашлем. Азраил подошел ко мне, а по выжидающему взгляду я понял, что архангел спрашивает дозволения прикоснуться. Я кивнул и тут же запрокинул голову назад, глядя на тканевый потолок, сосредоточившись на игре света и тени. Во время осмотра Азраил стоял с закрытыми глазами, едва касаясь моей груди кончиками пальцев. Архангел хмурился всё сильнее, отчего я не выдержал и спросил:       — Так что, сможешь ты помочь?       — Смогу, Смерть, — наконец-то перестав морщиться и открыв глаза, ответил Азраил. — Но мне потребуется усыпить тебя, ибо боль может оказаться невыносимой.       — Я буду в сознании, — отрезал я, не желая даже думать о том, чтобы провести неопределённое количество времени в отключке и, возможно, больше не проснуться.       — Но мне придется вскрыть тебе грудную клетку, иначе до осколков не добраться.       — Делай что хочешь, но я буду в сознании.       — Как скажешь, — сдался Азраил.

* * *

      Я сидела на краю стола, служившего мне постелью, и, болтая ногами, вслушивалась в звуки, царящие за пределами палатки. Шелест перьев и взмахи крыльев к закату стали слышны реже, а вот крики, разносящиеся по лагерю уже около суток, возобновились. Я не знала, что происходит, так как ещё ни с кем не говорила с момента пробуждения: если кто-то заходил, моментально притворялась бессознательно спящим овощем. Так оно было удобнее, чем отвечать на расспросы о самочувствии. Но посетителей у меня было крайне мало, не сказать один и тот же.       Изредка в голове мелькали картины моего чудесного спасения, и почему-то во всех я была на руках у Войны. Мне было не понятно, чем заслужила такое отношение. С какой стати ему... заботиться обо мне? На непроницаемом лице Всадника всегда так мало эмоций, что и не разгадать, даже близко не понять, каков он внутри, да и отходит ли от роли всемогущего вестника конца хоть на минуту?       Наслаждаясь тем, что тяготы и превратности пути остались позади, я имела счастье слегка расслабиться. Впереди финальный рывок, прыжок в бездну. Но даже теперь, когда моя голова очистилась от присутствия Лилит, моё участие в деле вселенской важности оставалось под вопросом. О, теперь я отобразила, как сладко звучал её голос у меня в голове, требуя постоянно находиться подле Всадников, чтобы эта гадина могла наблюдать за ними.       Хлопнув ладонями по коленям, я встала на ноги и решила-таки выбраться из палатки. Однобокий взгляд скользнул по повязке с золотыми пластинами. Я решила оставить её там, куда и положила Эрин — у подушки. Мне нечего было скрывать: длинный шрам через всю левую половину лица получился не так уж и ужасен, даже был достаточно аккуратным. Глаз тоже был на месте, разве что бельмо выглядело несколько по-старушечьи… Ну, если вздумаю заняться стрельбой, можно будет спокойно вести прицельный огонь. Не могу сказать, что внешность меня совсем не заботила… потом я наверняка поплачу над этим происшествием, но сейчас просто не до того.       Снаружи день уже почти закатился, окрасив равнину, на которой стоял лагерь, в алый цвет. Крыши белоснежных палаток выглядели так, будто какой-то умелец окунул их в клюквенный сироп.       Я двинулась вдоль рядов палаток без особой цели, изредка отклоняясь от несуществующего курса, стараясь избегать встреч с патрулирующими территорию ангелами, которых вдруг стало неимоверно много. Странная тоска напала на меня, погрузив в воспоминания о детстве. В особенности о том, как однажды я упала с крыльца, а мать долго утешала меня, стирала с лица слезы и целовала в лоб. Это было практически последнее воспоминание о ней. Вообще вся моя обыденная человеческая жизнь чудилась теперь нелепым коротким сном, невероятным и несколько унылым.       Слева раздался непринужденный хохот, принадлежащий, естественно, Раздору. С силой оттолкнув и вновь заперев смутные воспоминания, я двинулась на громкий голос Всадника. Перед глазами... то есть глазом всё немного плыло, а в голове стучал молоточек — неприятные, но терпимые последствия сотрясения. Однако я думала, что всё будет куда хуже. Видимо, надо мной неплохо поколдовали, потому как на деле энергии у меня было хоть отбавляй.       Чета Всадников расположилась вокруг небольшого приветливо мерцающего костра, разведённого подле одиноко стоящего шатра, из которого ранее и доносились крики. Позади них и по бокам красовалось нагромождение из небольших пузатых бочек, по-видимому, содержащих масло. Ярость сидела на одной из них, положив ногу на ногу, навалившись локтями на бедра, и нервно болтала ступнёй в воздухе, изредка пощелкивая когтями латной перчатки. Взгляд у Всадницы был несколько отсутствующий.       — Глядите-ка, кто восстал из мёртвых! — хохотнул Раздор, отвлекая меня от созерцания Ярости.       Едва я повернулась на голос Всадника, звучащий свободно, как его голова вынырнула из тени. Я невольно попятилась. Мне ещё не доводилось видеть его без маски, и лучше бы он в ней и оставался. Лицо Раздора было обезображено так сильно, что трудно было предположить, как он прежде выглядел. У него не было губ вообще, так что вместо предполагаемой улыбки я видела перед собой жуткий оскал. Сморщенная от многочисленных ожогов кожа натянулась, открывая взору редкие просветы на щеках Всадника, обнажая десны. Оба глаза были грязно-жёлтого цвета, а Раздор на деле смотрел чуть левее меня.       — Эй, что-то не так, а, Фрейя? — произнёс Раздор, помахав рукой, продолжая скалиться.       Судя по всему, моя реакция казалась ему забавной. Мне потребовался ещё миг, чтобы совладать с собой и отодвинуть красочные картины пыток огнём на задний план. Думаю, можно и не пытаться спрашивать, что с ним случилось — это было бы как минимум бестактно.       — Не обращай на него внимания, — подала голос Ярость, даже не глядя в мою сторону. — Этот урод уже который час развлекает нас своими шуточками, в то время как Смерть…       — Устрадался бедолага, — махнул рукой Раздор, вновь наваливаясь на бочки спиной, пряча лицо в тени. — Ты преувеличиваешь Ярость, всё с ним будет в порядке. Кстати, Фрейя, яблоко будешь?       Я принялась открывать и закрывать рот, несколько ошарашенная тем, как быстро меняются темы, и вообще лик Раздора до сих пор не шёл у меня из головы. По сравнению с этим, мой шрам теперь казался сущим пустяком…       — Яблоко? Из твоих рук? — сложив руки на груди и вскинув брови, уточнила я, глядя на жёлто-красный плод, крутящийся в ловких пальцах стрелка. — Ни за какие деньги, Раздор.       — Точно не хочешь? — настойчиво переспросил он.       — Она же сказала, что не хочет.       Какой. У. Него. Голос. Раньше я не обращала внимания… вообще практически ни на что, кроме того, что нужно было дьяволице от моей головы.       Война теперь уже слушал Раздора, что-то тихо шепчущего, а я глядела на младшего Всадника, прицениваясь… Нет, ну это же надо. Глубокий, тяжёлый, глухой и размеренный голос. А звучит неожиданно спокойно и уверенно… без вызова. Одни лишь легко прослеживающиеся нотки металла констатируют факт — тебе конец. Нет надменности, что сквозит в голосе Смерти, нет фальшивого веселья Раздора… Только твёрдость. Ни у одного из земных мужчин я не слышала такого голоса, иначе я бы этого мужика из-под земли достала и… В общем, да. Побитая версия Фрейи, да еще и голодная, слишком много отвлекается.       — Мне кажется, или ты сейчас действительно оцениваешь моего брата? — прозвучал резкий шёпоток Ярости у меня над ухом. — Я знала, конечно, что ты не совсем нормальная, но это…       — Ты о чём? — потрясла головой я, вытряхивая из неё звучание голоса Всадника, настраиваясь на оборонительные волны.       — Ты заглядываешься на него, сумасшедшая! — пискнула Ярость, притопнув ногой.       — Кого? Я? Нет.       Глаза Ярости округлились, а моя категоричная и лаконичная отмашка слилась в отстойник. Как женщина, она сейчас видела меня насквозь, подозревала, и вполне обоснованно на самом деле.       — Этого не будет, — твёрдым недрогнувшим голосом изрекла она и без того понятную мне истину.       Этого не будет, и не потому, что Ярость так сказала. Ни морально, ни физически такое невозможно. Нужно быть слепой, глухой и без мозгов, чтобы мечтать об обратном. Но почему же тогда такая простая правда отдаётся горечью где-то в горле?       — Мне твой брат не нужен, оставь себе, — бросила я, искоса глянув на собеседницу, и поспешила отойти подальше — к пузатым бочкам, уставленным одна на другую.       Усевшись на первую попавшуюся, спиной ко всем присутствующим, я уставилась перед собой. Вдалеке виднелась горная гряда, над которой полыхало багровое небо, запечатанные ангелами врата, переливающиеся синевой… Лучше бы мне до сих пор нельзя было думать о лишнем. В отдалении пророкотал гром, а может, случился горный обвал, кто его знает?.. Несмотря на паршивую обстановку в этом мире, я зачем-то пыталась как можно детальнее запомнить его, понимая, что могу вот-вот отправиться на родную Землю, и приключения окончатся навсегда.       Послышалась какая-то активность в шатре, а затем мимо меня вдруг спешно пронеслась красная как рак Эрин. Отдалившись на пару метров, ангел вдруг обернулась и поглядела на меня так, будто увидела впервые. Её взгляд скользнул куда-то за моё плечо и она, поджав губы, поспешила дальше. Я не успела задуматься над странным поведением Эрин, как по правую руку вырос Война и безапелляционным тоном произнёс:       — Возьми.       Я покосилась на его протянутую руку и увидела пару яблок, только уже полностью красных и чуть подсушенных.       — Все, что были получше, сожрал Раздор, — буркнул Война, а у меня глаза на лоб поползли: он что, оправдывается?       Вновь вспомнив лицо Раздора, я чисто рефлекторно содрогнулась, и, понадеявшись, что Всадник ничего не заметил, послушно забрала фрукты, не забыв поблагодарить его за проявленное внимание. Внезапно мне в голову закрался вопрос, сотканный из чистого любопытства:       — Раздор он… слеп?       — Да, — коротко подтвердил мою догадку Война.       — Но как он тогда стреляет? — вошла во вкус я, хоть и понимала, что лезу не совсем в своё дело.       — В основном за него видит маска, но и слух не подводит: противник может даже затаить дыхание, но пули Раздора найдут его колотящееся от страха сердце, — Всадник сделал паузу и вдруг перевёл тему: — Ешь, Фрейя. Тебе понадобятся силы, — начал Война, а я насторожилась. — Азраил вскоре откроет портал в Третье царство. Это будет за пределами лагеря, тебя проводят, — не глядя на меня, говорил он всё тем же ровным голосом.       — Ух ты, — выдохнула я. — Столько хлопот из-за меня.       Война ничего не ответил, а я глубоко вздохнула, понимая, что теперь выбора точно нет, и придётся уходить. На самом деле, не потащат же они меня в Ад, кому я там сдалась? Однако вопреки всему я не чувствовала привычного бунтарского подъёма. Ничего такого, лишь тихое, смиренное согласие. Недавние события чётко показали мне, что я не рождена для подобного рода вещей. Но перед уходом мне нужно было кое-что сделать, то, зачем подошёл Война, но пока просить не решался.       Дотянувшись до сапога, я вытащила запрятанный в него ножик, нужный не столько для самообороны, сколько для того, чтобы не потерять, ведь остаться с голыми руками в диких условиях — смерти подобно. Я заметила, что Война краем глаза наблюдает за моими действиями. Закусив верхнюю губу, я продырявила кончиком ножа кожу в центре ладони, держа пальцы чуть согнутыми, чтобы кровь не вылилась.       — Вам нужна была моя кровь, — сказала я, протягивая руку Войне. — Отдаю добровольно, как и было запрошено.       Всадник одарил меня быстрым и несколько недоумённым взглядом, извлекая из своего невидимого хранилища, как-то связанного с протезом, прозрачный, отливающий серебром кристалл.       — Я подслушала, как ты говорил с тем ангелом, который теперь тут шишка важная, — пояснила я, глядя, как заостренный кончик кристалла погружается прямо в рану, пусть неглубоко, но не слишком-то приятно. Я зашипела и ещё больше сморщилась.       — Прости. — Он наградил меня взглядом белых глаз, ни тёплым, ни холодным, но определённо успокаивающим.       Надо же, стоило получить по голове, лишиться зрения на один глаз, чтобы окончательно распустить нюни. Не припомню, чтобы хоть раз в жизни испытывала такой дискомфорт, находясь рядом с мужчиной. Сидеть на одном месте враз стало неудобно, а от мыслей, что правая рука Войны сейчас свободна от доспехов и касается моих пальцев ребром загрубевшей ладони, щёки запылали не хуже бурлящей лавы там внизу, в геенне.       «Ничего не будет. Это невозможно», — напомнила я самой себе.       Я переключила мысли на лёгкую боль, причиняемую кристаллом, сосущим мою кровь. Камень из прозрачного стал тёмно-красным, уподобившись грубо огранённому корунду. Сейчас меня совершенно не смущал тот факт, что для открытия прохода в Ад требовалась всего одна капля крови, а не целая пригоршня, которую нагло выпил камень. Не успела я и глазом моргнуть, как Война уже ловко наматывал мне на руку алую тряпицу, да с таким сосредоточенно-суровым видом, что мне почему-то вдруг стало смешно. Я прикрыла рот рукой, в которой сжимала два небольших пряно пахнущих яблока, скрывая хихиканье. Белые глаза уставились на меня с подозрением, а я замотала головой, не в силах больше сдерживать рот, расползающийся в улыбке.       — Фрейя? — насторожился Война.       Волей не волей пришлось отвечать, чтобы меня не сочли конченной дурочкой.       — Просто у тебя такой вид… Скажи, ты вообще знаешь, что такое эмоции? Положительные.       Война несколько раз быстро моргнул, как бы переваривая услышанное. Его рука, делавшая перевязь, замерла на мгновение, и тут Всадник кривовато усмехнулся, заставив меня собирать челюсть с пола.       — Ешь, Фрейя, — снова попросил он, а я словно зачарованная наблюдала, как уголки его губ медленно опускаются, стирая проблеск веселья.       Вдалеке замаячили два ангела, и почему-то у меня возникло чувство, что времени осталось у меня не так уж и много. Я старалась как можно реже смотреть на Войну, теперь уже чуть отступившего от меня, наблюдающего, как те самые ангелы движутся в нашу сторону.       — Значит, вы всё же пойдете надирать… эм, разделываться с Люцифером?       — Да. Как только Смерть полностью восстановится — через час-другой.       — Так скоро? — ошеломлённо пискнула я, но поспешила взять себя в руки и твёрдо добавила: — Что ж… задайте там всем.       Ангелы были уже совсем близко, а Война вдруг развернулся ко мне всем телом и протянул свой кожаный браслет. Снова. Я нахмурилась.       — Тебе он будет нужнее, — возразила я, припомнив важную деталь. — Пока ты носишь его — там, в бездне — демоны ада не видят тебя.       — Знаю, — кивнул Война. — А так как ты человек, тебя браслет укроет надёжнее — ты будешь в безопасности всё время.       — Спасибо, Война. Но не в этот раз, — твёрдо, но тихо отказалась я.       — Тогда удачи тебе. — Всадник резко отвернулся, поморщившись. — И прощай, Фрейя.       Не глядя на меня, не дав возможности и слова произнести, Война размашисто зашагал прочь, а ко мне как раз подлетели пернатые. Один что-то говорил о том, что имел наглость собрать все мои вещи и теперь протягивал мне сумку, чтобы я удостоверилась, всё ли на месте. Но я как зачарованная смотрела в спину удаляющемуся Войне. Какая-то часть меня вопила остаться, ни в коем случае не покидать сцену действия в разгаре. Но другая часть, что всегда стремилась выжить, чётко решила, что путешествие окончено, а последние штрихи внести надлежит уж точно не мне.       Переживала ли я за великолепную четвёрку? Вряд ли. Мне они чудились несокрушимыми, способными пройти через любые трудности. Оттого-то ни волнения, ни горечи не было. Я не могла позволить себе сомневаться в их силе и решимости после всего, что они сделали для меня, для всего человечества. Моя вера будет скромной уплатой необъятного долга перед этими грозными существами.       Надкусив яблоко, бросив прощальный взгляд на Войну, скрывающегося за поворотом, я соскочила с бочки, а пошарив в сумке, выудила с самого дна костяную погремушку, необходимую, чтобы призвать коня.       — Где вы говорите портал? — любопытно спросила я у ангелов, хотя знала, что его местонахождение не было озвучено.       — По воздуху около получаса на северо-запад, — раскололся один.       — Знаете, я вспомнила, что мне нужно кое-что забрать, — бросила я, снова откусывая яблоко. — Я мигом, глазом моргнуть не успеете.       Едва ангелы успели что-либо возразить, я скрылась в лабиринте палаток, направившись окольными путями к окраине лагеря, твёрдо решив, что никакие провожатые мне не нужны. Прощаться с головокружительными приключениями я планировала в полном одиночестве.