Плакали лютики

      Теплый, обжигающий воздух, дурманящие травы и влажный, насыщенный пар. — Купальня. — Отвращено буркнула Йен. — Тебе не нравится? — Не особо жалую травы и масла. — Лютик постоянно добавляет их в ванну и натирает… — Он умолк, не желая продолжать. — Натирает что? — Поинтересовалась ведьма. — Кого? — Зараза… — Ты больно разговорчив. Думаю, это из-за Лютика, он сам разговорчив и нам языки развязывает. Хороший мальчик. — Она украдкой засмеялась.       В купальню вошел Юлиан. Он был старше, чем в своём доме, но ещё не Альфред. Ему, скорее всего, здесь 6-8 лет? Он шел, неся в руках склянки с сухими травами. Небольшой столик, как раз ему по грудь, был усеян таким же. — Мальчик мой, ты уже здесь. — Это был голос того самого дяди, что увез Юлиана.       Ответа не было. Мальчик лишь поставил склянки и встал перед бадьёй. — Раздевайся. Или ты не будешь принимать ванну? Заведутся на тебе жучки и букашки, а из пупка прорастут цветы. — Цветы? — Испугано произнёс ребёнок. — А какие? Васильки? Маки? — Лютики. — Мягко ответил мужчина, подливая в бадью горячей воды. — Лютики? — задумчиво спросил Юлиан. — А как они выглядят? — Они красивые, яркие. — Мягко улыбнулся мужчина. — Жёлтые, если быть точным, и надоедливые, прямо как ты. — Я не лютик! Я — Юлиан. — Топнув ножкой надул губки тот самый Лютик. — Я не хочу быть цветком! — Хорошо, мальчик мой, ты у нас не лютик, ты — малый ребенок, что отказывается мыться. Интересно, какие же цветы у тебя из пупка прорастут… может лютики? — Не будут из меня цветы расти! — Будут-будут, не волнуйся. Красивые, яркие, желтые. — Дядюшка улыбнулся, кидая в воду травы.       Лютик топнул ножкой, стал расстёгивать бирюзово-темную рубашку, стягивать носки и шорты. — Всё! Я готов, я буду мыться. И не будут расти из меня лютики!       Он залез в воду, та была приятна. Идеально теплая. Он сел, окутываясь теплом. Дядя что-то капнул в воду и поднялся дурманящий пар. — Не слишком горячо? — Не. — Довольно буркнул мальчик.       Комнату окутывал густой теплый пар, туман. Углы сглаживались, четкость комнаты падала и всё внимание было на воде. Мальчик создавал волны двигая руками, разгонял едва собравшуюся пену от трав и солей. Что-то беззвучно упало за его спиной, по воде прошла волна. Туман-пар сгущался, подходя всё ближе к мальчику. — Что вы делаете? — Испугано спросил Юлиан. — А что вода будет стыть? — Спросил дядя, опускаясь в воду.       Дядя опустился, туман подбирался и уже касался воды. Звуки таяли, запахи слабели, и от этого становилось не по себе. — Нет… — Тихо и невнятно отозвалась Йен где-то за спиной ведьмака. — Что такое? Не любишь совместные ванны? Она посмотрела на него с жалостью. Он ещё не понял… — Он не хочет это помнить. — Горько сказала она. — Но помнит и нам не покажет, скроет, утаит.       Туман проглотил комнату, лишь вокруг ведьмы и волка был ореол из комнаты: пол, часть стола, свет и звуки. До — Тише-тише, всё хорошо. — Голос дяди был тих и осторожен. Плеск, шорох. — Хороший, милый мальчик. Ещё немножко и тебе будет приятно. Потерпи, ещё чуть-чуть. Тихий нерешительный стон, сквозь слезы. — Вот так, молодец, мальчик мой. Теперь чувствуешь? О, да, хороший мальчик. Тихий стон. Плеск. Толчок, ещё толчок. Слезы, неразборчивый говор и стон. Стоны, сопения, плачь. До Геральта дошло не сразу, но он понял, что скрывает сознание Лютика. Это продолжается, туман всё густой, а плачь и крики лишь приглушённые, но не слабее. Дверь открывается со скрипом. Запахи спали, а комната опустела…