***
Вики.
Soundtrack: Zombie. Bad Wolves
Трудно, наверное, носить крылья, если ты не ангел. Больно… Они натирают до крови, не могут прижиться. Они — свет, а ты — тьма. Ты не можешь ими воспользоваться, не можешь взлететь к свету, в знакомый когда-то тебе мир, в мир, где свет и радость. Сложно их носить, но тяжелее осознавать то, что неисправимо, то, что является твоим корнем. Но несмотря на эту невообразимую боль в лопатках, спине, я хочу их сейчас иметь. Они шанс спасти душу, очистить от плохого и взлететь, чтобы потом приземлиться на черную землю. Почему черная душа тянется к свету? Почему не остается там, где ей комфортно быть? Можно ли залечить раны? Можно. Но мы — Люди, не ангелы, мы — ни свет, ни тьма, мы — просто такие и раны нам к лицу. — Папа, я скучаю — шепчу я хрипловатым, измученным голосом. Закрываю усталые заплаканные глаза. Сильнее зажимаю одеяло в черной шелковой простыни. Затаиваю дыхание, только бы не чувствовать, не заполнять свои легкие этим омерзительным ароматом. Его ароматом. Ночь. По стеклу бьют стальные капли дождя, стекая пресными слезами по прозрачному стеклу, освещенному желтым комнатным светом. Тепло, хотя за окном непогода, чувствую какое-то ликование. Тепло, которое дарит домашний уют в родном родительском доме. Все мысли покинул мозг, одно из тех мгновений, когда хочется просто сидеть на подоконнике, закутанной в теплый плед и смотреть, чувствовать защиту тонкого стекла от миллиона капель воды. Дождь всегда вызывал у меня эйфорию. Скрипит дверь комнаты и свою седоватую голову просовывает отец через дверной проем. Измученный вид. Он не всегда был таким. В моем детстве он сильный и статный мужчина. Что делает с человеком разбитая любовь, которая засела глубоко в сердце и теперь ничем не отодрать. Он потерял жену, мою мать, которую безумно любил. Она умерла на его руках. Вроде была ремиссия, все немного расслабились, но… В следующий миг мама на постели, в руках отца, бледная, без признаков жизни, в гробу, а затем под землей. Эти картинки нарисованы в моем подсознании. Своей четкости они никогда не теряли. Не смазывались пеленой сквозь прожитые года. — Вики, я же просил лежать на постели, под одеялом. — Папочка, мне лучше. — Выпьешь это и станет еще лучше. Отец целует меня в лоб своими шершавыми обветренными губами, подает стакан с горячим чаем и лимоном. Смотрит теплым, добрым взглядом, гладит по щеке и вновь покидает мою комнату. Жадный вдох. Резко распахиваю глаза, когда понимаю, на что сейчас сменился этот взгляд. Мрачный, поникший. Я знаю, таким он был после смерти мамы, но рядом была я, чтобы вновь разбудить в нем теплые чувства, дабы растопить лед внутри. А теперь? Кто ему поможет? Ведь он совсем один. Слезы крупными каплями скатываются из глаз. Я прикусила одеяло, чтобы заглушить крики и всхлипы. Все-таки глуп тот, кто хочет одеть крылья и улететь от реальности. Мы живем, и нам нужны слезы и душевные переживания, ведь нельзя постоянно радоваться, превращать блаженство в постоянство. Мечты в мечтах… Так больно возвращаться. Но я не могу не возвращаться в свою привычную беззаботную жизнь через подсознание, когда вокруг меня твориться ужасное. Что делать? Вспоминать и пребывать в счастливой жизни больно, и здесь невыносимо. Уничтожение самой себя… Понимаю это, но и знаю, что без этого не смогу. Моя сегодняшняя реальность сожрет меня с потрохами, и косточек не оставит. Мне нет в ней места. Я не воспринимаю ее. Она не настоящая, здесь все неискренне, здесь нет ни справедливости, ни дружбы, ни любви. Здесь один мрак, у всех пагубная привычка все уничтожить, всем владеть. Остается, наверное, закрывать глаза и уходить туда, в созданный мной мир. Мозг начнет строить новые ситуации, придумывать новые лица, уничтожая старые ненавистные. Невозможное в воображаемом мире становится возможным, позволено все. Нельзя так продолжать, невозможно это выносить. Он уничтожит меня, медленно, мучительно. Незаметно поедать душу, оставляя огромные укусы и дыры, через которые будет протекать моя жизненная сила. В последствии и ее он поглотит. Нужно убежать, спастись… Но куда бежать? Ступор. Я беззащитна, бессильна, я мелкая ничтожная вошь в этом мире и рядом с Ним. Здесь меня способны раздавить одними лишь тапками. Распрощайся с самооценкой, Вики, она у тебя отныне ниже плинтуса. Это конец. Дрожащей, с синими запястьями рукой откидываю одеяло со своего обнаженного, измученного, истерзанного хрупкого тела. Такие же дрожащие ноги медленно спускаю на холодный черный кафель. Некоторое время сижу на краю кровати. Рукой касаюсь влажного места на черных простынях. Смотрю на руку — моя собственная кровь на ладони. Я стиснула зубы и зажмурилась. Только я хотела подняться, как резкая боль сковала все мое тело. Самое больное место внизу живота. Мне уже кажется, что там ничего не осталось. Чувство ничтожности все быстрее и быстрее подходит на мой порог и с жадностью поглощает. Меня будто яростно разжевали, затем выплюнули на середину дороги, без шанса выжить. Все же я нахожу в себе остатки сил и поднимаюсь. Плетущими, ватными ногами подхожу к полуоткрытой двери, из щели которой виднеется ванная комната. Распахиваю дверь слабой, обессиленной рукой и предо мной предстает роскошная комната. Выглядит очень эффектно за счёт сочетания шоколадного фона и позолоченных декоративных элементов. Изысканный штрих — картина с черными розами и острыми шипами на стене и пол из настоящего мрамора. В углу душевая без кабинки. Сверкающая позолоченная ванная. В ней уже набрана горячая вода. Заботливый жест? Мне хотелось истерично рассмеяться, валяясь на полу. Отцепив взгляд от наполненной ванны, я посмотрела на огромное зеркало в такой же огромной позолоченной раме и направилась к нему. Пятками коснулась черного коврика. Уперлась руками в тумбочку под зеркалом, точно старушка без опоры на свои костыли. Медленно подняла взгляд на зеркало. По пояс я могла беспрепятственно разглядеть себя. Лучше бы я этого не делала. Уничтоженная. Уже ничего не чувствую, уже умерла, хотя еще не совершила самый большой грех на земле. Не смогла жить. Не смогла остаться там, где свет, где хорошо. Но раньше я не замечала там этого света. Ценим, когда теряем. Соленая слеза падает на грудь. Слеза полного горя и безысходности. На моем лице сочетание дьявольской злости, муки. Нет! Не произноси больше этого слова «Дьявол»! Никогда! Посмотри, что Он сделал с тобой! Всего лишь за пару часов он превратил меня в жалкое подобие человека. Взглядом я медленно прошлась по своему растерзанному телу, задерживаясь на деталях. Опухшие глаза от слез с черными кругами под ними. Впавшие щеки, будто я разом сбросила пару килограмм. Припухлые покусанные губы. Шея, грудь, да абсолютно все мое тело покрыто ссадинами, синяками с бордовым отливом. Укусы, следы пальцев, переходящие в синий. Взглянула на свои руки и обнаружила тоже самое, а на запястьях отпечаталась его безжалостная хватка. Каждый синяк, засос, укус, имеет свою историю, которую я предпочту не вспоминать. Это дико до ужаса, устрашающе то, что пережила я в эту ночь. Не хватает поломанных костей для полной и ясной картины. Между ног ужасно саднило. На внутренних сторонах бедер моя кровь и белое засохшее семя вперемешку. Не в силах больше смотреть на уничтоженную, поруганную себя, я залезла в воду. С наслаждением легла и погрузилась в нее всем телом, будто она смоет с меня все это дерьмо. Я умирала, не физически, а внутри себя. В воде меня начали раздирать на куски страшные и, что самое неприятное, навязчивые воспоминания. Будто меня к ним подтолкнули, приказывали не забывать. Он не хотел, чтобы я забывала, показывал свою мощь и безграничную власть надо мной. Я тут же принялась трястись от ужаса, как смертник на электрическом стуле. Я сопротивлялась, брызгала лицо водой, но в конечном итоге, поддалась ужасным, уничтожающим меня воспоминаниям, которые внезапно нахлынули в разум, детально прокручиваясь.Soundtrack: Bring Me To Life. Evanescence
— Пожалуйста, отпусти меня, зачем я тебе нужна? Я же никчемная. — с мольбой проговорила я. — Куда отпустить? Обратно туда, откуда тебя принесли ко мне? — произнося эти слова низким голосом, он не отрывал от меня своего дьявольского взгляда, а руками он грубо проводил по моим бедрам и талии. За спиной холодная стена, к которой он плотно меня вжимает без какого-либо шанса выбраться. Я еще сильнее прижимаюсь к ней, словно пыталась пролезть через нее. — Да уж лучше туда! — отрезала я, сама не понимая, откуда у меня внезапно такая смелость, я же напротив самого всемогущего Дьявола. Уголки его губ дрогнули в усмешке. Видно этого чудовища веселит мое поведение. Он отстранился от меня. Своей важной, угрожающей, но в тоже время изящной походкой он приблизился к столику, на котором был графин с какой-то жидкостью, явно спиртное. В голове, как только он повернулся ко мне спиной, прояснились глупые мысли, даже я сама этого не отрицала, но все же воспользовалась этим необдуманным жалким планом. — Думаю, тебе здесь понравится, Вики Уокер. — я медленно отпечатываюсь от стены, приближаюсь к ближайшему деревянному лакированному стулу, пристально наблюдая за ним, за каждым его действием — Тебе отсюда никогда не выбраться, отныне это твой новый дом, твоя новая жизнь, в которой буду беспрерывно мелькать я. С сегодняшнего дня ты принадлежишь мне, настоятельно рекомендую втиснуть этой в свой маленький мозг и не донимать меня глупыми расспросами. — я максимально бесшумно хватаю стул и слегка приподнимаю, все так же смотрю на него уничтожающим взглядом — Я не терплю, когда мне не подчиняются, не слушают и делают что-то за спиной. — он тяжело и глубоко выдохнул — Вики, не делай сейчас глупостей, пожалеешь. Но я его не послушала, в чем собственно вскоре и пожалела. Рывок и я со всей силы, которая у меня есть, ударила его стулом. Под его напряженным телом он разлетелся в щепки. Пользуясь моментом, я побежала к двери, жадно схватилась за ручку и дернула…дернула…дернула. В этот момент чувствуешь предательство от дерева, ведь ты так надеялась на его помощь. Считала его спасением, выходом. Сердце бешено заколотилось. Я забыла обо все на свете, включая то, как дышать. Затаив дыхание, я медленно развернулась, снова эта непонятная смелость из ниоткуда. Я встретилась с его каменным лицом. Я так пристально смотрела в его глаза, что видела, как там переливается и полыхает настоящий яростный огонь. Он стоял прямо передо мной, и не спешил действовать, а я утопала в страхе, сравнимый с океанской глубиной. Теперь я поняла, почему он не торопился уничтожить меня за мой необдуманный, но все же бесстрашный поступок. Дьявол стоял и питался моим страхом, пребывая в своем мире самолюбия, в мире, где его все боятся. Мне хотелось сейчас упасть на колени и кричать, молить о помощи. В крайнем случае убить себя ножом в сердце. Его пылающий взгляд, в котором он прожигает меня, просто уничтожал и прикрывал весь мой кислород. Я всего лишь была способна судорожно брать какие-то остатки носом и кое-как поддерживать свои съёженные от страха легкие. Не в силах больше терпеть эту страшную нагнетающую обстановку, в которой нависала угроза и неизвестность. Я рванула с места, но его крепкая, властная рука перехватила меня без каких-либо усилий за локоть. Чудовище швырнуло меня как фарфоровую куклу к прикроватной тумбочке. Я ударилась правым боком, затем глухо свалилась на пол. — Сейчас я покажу тебе, кому ты принадлежишь — я держалась за красный локоть, за которую он недавно держал меня мертвой хваткой и медленно повернула голову в его сторону. Последующая картина меня ужаснула еще больше и до этого все казалось мирной обстановкой. Я попятилась назад, но спиной встретилась с кроватью. Опять безысходность, страх, который пленил в своих цепях. Я узница, с которой можно творить все, что только пожелаешь. Он снимал свою рубашку. Каждая последующая отстегнутая пуговица — это приближение к моему концу. Сейчас во мне пылает маленький огонек жизни. Он колотится, когда смерть дует на него своим холодным мертвенным дыханием. Будто играет. Он играет со мной, с моим жизненным огнем. Сегодня, сейчас, он потушит во мне этот огонек. Сегодня я перестану ценить жизнь. Смерть только нежно всколышет волосы, когда жажда жизни застынет в глазах и на какое-то мгновение полностью овладеет каждым суставом тела. Мне страшно, мне поистине страшно. Мой личный тиран тянет меня за запястье и кидает на постель. Я снова пячусь назад, но он хватает меня за ногу и тянет к себе. Нависает надо мной. В его глазах азарт, игра с жизнью и смертью. — Прошу, не надо! — закричала я не своим голосом, поскольку даже в моем голосе засел страх. — Я покажу тебе прелести Дьявола. — Я не хочу! Умоляю! — Не моли Дьявола, малышка. — после этих слов он разорвал на мне мою одежду одним рывком. — Чертов ублюдок! Пусти меня! Не смей! Я начала брыкаться, сопротивляться, кричать, отталкивать, но что бы я не делала, его это не остановит. И меня никто не спасет от его хищных мерзких лап. — Кричи! Давай! Мне это так нравится! Своими истериками ты просто с ума меня сводишь! — он одной рукой прижал мои запястья над головой, другой сжал горло, наклонился и жадно втянул в себя мой запах, от этого жеста я зажмурила глаза, чувствуя лишь призрение к нему. — Твоя беззащитность, твоя безысходность, так заводят меня! — зарычал он — Я еще не испытывал подобной тяги к кому-то малышка, тем более к земной! Посмотри на меня! — властно приказал он. Я не поддавалась, поэтому он грубо сжал мои щеки и резко повернул мое лицо, от боли я открыла глаза — Лучше повинуйся и тогда мне не придется давить на твое сознание! — Не дождешься, монстр! — отрезала я и плюнула ему в лицо. Это лишь заставило его рассмеяться, затем он резко умолк, его лицо сменилось на суровое и он снова сжал мое горло, на этот раз сильнее, что я не могла втянуть ни капли воздуха. — Тебе понравится, Уокер! — прорычал он в мое ухо. — Нет! — запищала я из-под его хватки. На этот бессмысленный отказ я потратила все свои силы. Он разорвал мое нижнее белье и оно, как и остатки моей одежды, полетели в мало освещаемый угол. Как только он увидел мое голое тело, его глаза еще сильнее вспыхнули. Мое сердце стучало как сумасшедшее и просто намеревалось выпрыгнуть в наружу, ломая ребра. Его губы жадно с напором накрыли мои, и я сморщилась, не намереваясь отвечать на этот нежеланный поцелуй. Он снова посмотрел на меня. В его взгляде бушевали голод и дикое необузданное желание. Этот взгляд заставлял мое тело биться в дрожи. Его пристальный взгляд просто уничтожал меня. Вдруг, я ощутила легкое головокружение. Какое-то успокоение и расслабление. — Сейчас я просто призываю тебя успокоиться. Отодвинуть лишние эмоции в сторону. Твое желание само раскрывается. Этому я не содействую. Ты хочешь испытать тот самый лавовый океан удовольствия. Не отрицай этого. Низкий бархатистый голос с хрипотцой просто взрывают во мне что-то небывалое и несуществующее. Я рассматривала его лицо, пока он это позволял, его рубиновые глаза. Чертовски прекрасный. Мускулистое, большое и изящное тело, покрытое многочисленными татуировками, что придает ему еще больше мужественности и неописуемой красоты. Разве даже Дьяволу позволено быть таким невероятно красивым? Мой взгляд задержался на его алых губах. От их головокружительного вида мои так же невольно приоткрылись. Это видимо было для него сигналом, и он прильнул к ним. Нежное мимолетное касание мигом переросло на нечто иное. Дикое, жадное, горячее, животное. Я задыхалась под его натиском, но он продолжал с яростью кусать мои губы. Во рту я уже чувствовала металлический привкус собственной крови, затем его язык внутри, яростно исследуя. Его крепкие руки блуждали по моему обнаженному телу. Грубо исследовал его, надавливая на отдельные участки, что заставляло меня стонать в его губы, которые до сих пор безжалостно кусают мои. Вскоре его пытки на моих губах закончились и он, кусая кожу спустился к шее. Я шумно и жадно вдыхала воздух, жмурилась и выкрикивала, когда ощущала его укусы, жесткие засосы на своей коже, шеи и груди. Своими большими ладонями он сжал мои груди и прорычал, затем прильнул к соскам и стал их посасывать. Проводил языком круги по ареолам, а я пребывала в неописуемом наслаждении. Все его действия заставляли дрожать мое тело и молить его губы, его руки, его всего. Будто, если он не станет касаться меня, то мое тело просто иссушиться как чешуя рыбы без воды. От его грубых укусов я царапала его плечи спину, а он от этого лишь изредка рычал, давая понять, как ему нравятся мои действия. От его действий я извивалась под ним, словно змея. Где-то глубоко в подсознании эхом доносились возгласы, что я не хочу этого, все это хочет он, чтобы я повиновалась ему. Но я не могла сопротивляться под такими «ласками». Он резко оторвался от моих грудей и пополз вниз, закинул мои ноги на свои плечи, слегка приподнимая мой низ и прильнул губами к самому чувствительному месту. Все мое тело ныло от его необузданных грубых действий губами, зубами и руками. Я вскрикнула, когда его язык коснулся клитора. Он стал обсасывать его, а я не могла сдерживать стоны удовольствия от его умелых действий. Я вся была уже мокрая. Всю естественную смазку он смазывал своим языком по стенкам влагалища. Я уже не могла терпеть и просто задыхалась от небывалого желания. Никогда даже подумать не смела, что когда-нибудь смогу получить подобное во время близости. — Не кончай, Вики! Рано! — прорычал он. Его пальца начали массировать клитор круговыми движениями. Мои щеки пылали, когда он поднимал на меня свой довольный пронзительный взгляд, а я просто не силах прекратить стоны. Он просунул два своих пальца в промежность, раздвигая стенки. Делал медленные движения, ускоряясь. Чем интенсивнее он это делал, тем громче я стонала. Вскоре он вынул свои пальцы и облизал их, смотря прямо в мои глаза. Затем он вновь хищно навис надо мной, касаясь моей кожи своим разгоряченным телом. Я услышала звук расстегивающих ремня и ширинки. Его член, просто огромных размеров касается моих бедер, затем он издевательски провел головкой по клитору. Одновременно я получила и страх, и желание. У меня никогда не было секса и мне страшно подумать, как он лишит меня невинности, точно уж не с нежностью. Я сглотнула слюну, смачивая иссохшее горло от криков и стонов. Вскоре, не церемонясь, он стал медленно входить в меня под мой протяжный усиливающий крик. Встречаясь с препятствием внутри меня, он делает один сильный и длинный толчок, от которого я прокричала, что есть мочи. Из моих глаз брызнули слезы, застилая пеленой все, что есть передо мной, а если быть точнее, то его. Он начал двигаться, с явной тяжестью. Он хотел ускориться, но у него это плохо получалось от того, я вжимаю его в себе. Я хныкала от того, что не получала должного удовольствия, лишь боль. — Расслабься — с какой-то непривычной нежностью проговорил он, но все же в приказном тоне. Я сосредоточилась на приятных ощущениях. Он смотрел в мои глаза, как бы повелевая смотреть на него. Что я и делала. Медленные плавные толчки. Нежные поглаживания по щеке. Он будто понял, что сейчас мне нужна помощь, поскольку я впервые в такой ситуации, направить. Я начала расслабляться. Он почувствовал это и довольно улыбнулся своей ухмылкой. Его толчки начали медленно усиливаться. Я начала получать обещанное удовольствие, привыкая к его действиям. Я чувствовала, как стенки влагалища растягиваются с каждым его заходом. Вскоре начались быстрые, сильные толчки во всю длину. Резкие, голодные. Этим он будто хотел показать, как довольствуется. Я издавала громкие стоны, а он этим лишь питался и продолжал резко вдалбливаться в меня. Мое тело немело от головы до кончиков пальцев. Ощутила, как растекается теплая жидкость между ног. Я подумала, что он кончил, но нет, он не торопился выходить и продолжал толкаться в меня. Кровь. Это моя кровь. Мы оба были мокрые, наши тела скользили друг по другу. — Ты сводишь с ума, Вики! Как?! Его грубые слова, мои задыхающиеся крики. Я чувствовала, как и для них у меня не остается сил. Я ослабеваю, тело обмякло в его сильных руках, я прекратила царапать его спину и плечи, которые были красные от подступающей крови, но ему это не мешало, и он продолжал вдалбливаться в меня. Он никак не мог насытится мной. Его безжалостные и грубые толчки не позволяли мне сказать ему остановиться. Да и послушал бы он меня? Момент и я кончила. — Что ты, блядь, со мной делаешь?! Твою мать! — прорычал он и сделал три последних, грубых и во всю длину толчка. Пока он изливался в меня, я получала оргазм. Это была не я. Это безрассудство. Эти непонятные чувства заставляют меня совершать глупости. Весь он. Он поднялся и направился в душ. Я продолжала лежать, не в силах сделать ни одного движения. Даже вдохнуть без боли в груди не могла. Тут, когда все закончилось, я поняла, что совершила огромную ошибку. Я должна была до последнего противиться ему. Дура! Из глаз вышла новая порция слез, удушающих слез. Я всхлипывала, даже не старалась заглушать их. Вновь ощутила его нагнетающее присутствие. Все мое тело начинает трястись, когда он так близко. Он прилег рядом, погладил пальцем по щеке, провел им по моим губам. Некоторое время смотрел на мое жалкое убитое состояние. Каким жестоким можно быть, что не один мускул не вздрогнул на его лице от моего состояния. В глазах не заискрился блеск сожаления. — Мне было хорошо — прошептал он в мое ухо, обдав своим горячим дыханием. Я просто молила всех святых, чтобы он сейчас ушел и оставил меня одну, чтобы больше не возвращался. Я молчала. Лежала с закрытыми глазами, но все еще ощущала его надоедливое присутствие. Вскоре краем уха я услышала стук в дверь. Мой тиран укрыл меня одеялом и в следующий миг я услышала открывающую, затем закрывающуюся дверь. Затем желанная тишина. Я одна. Мой оживший и проясненный рассудок просто терзал меня в потоке уничтожающих, угнетающих мыслей и размышлений. Все твердила себе, как я могла позволить. Я настолько ненавидела себя, что просто хотелось разрезать себя на куски. Я не оправдывала себя тем, что он Дьявол, я просто должна была отстоять себя.***
Soundtrack: Survivor. 2WEI, Edda Hayes
Одно движение вниз, и я нырнула под воду с головой. Зажмурилась, нормализовала давление в ушах и просто лежала, выпуская пузыри воздуха. — Он тебя отымел — кричал рассудок — Ты глупая, никчемная, отвратительная. Я закричала под водой. Как жаль, что этот истошный душераздирающий крик сейчас заглушает вода. Так бы наверно сюда забежали все здешние жители. Я резко вынырнула. Вода разлилась по краям ванной на мраморный пол, свободно растекаясь по помещению. Бывало ли, интересно, еще у кого-нибудь такое поганое чувство, будто внутри завелся прожорливый червь, который пожирает все силы? Я умираю внутри. Умираю так сильно, что в свои девятнадцать хочу покончить с жизнью…дважды. Когда надежда, взглянув с сожалением в твою сторону, уходит на встречу к чужим чувствам. Я одна… Я одинока… Я пуста… Я стала невидимым дуновением огромного пространства, где сейчас живу. И от этого мне становится по-настоящему страшно. Страшно жить, страшно существовать такой жизнью… Страшно просто быть. Так не будь. Я вышла из воды, обтерлась полотенцем. Накинула приготовленный халат и вышла из ванной комнаты обратно в эту злосчастную спальню. Видеть не могу! Подбежала к шкафу и нашла там его галстук. Сделала пару движений руками, и петля готова. Встала на стул и закинула свое созданное убивающее оружие на люстру. Петля на шее и золотое свечение вокруг прекрасного когда-то тела. Сладкая слеза падает на плечо и впитывается в ткань. Слеза горя и счастья. Прекрасные ощущения в глубине мертвой холодной души, что муки вот-вот закончатся, стоит лишь сделать шаг вперед и не найти опоры. Мне это давалось тяжело, поскольку я уже делала так и больше не хотелось почувствовать таких острых страшных ощущений. Но омерзение к себе, нежелание жить в этом мире с Ним, настолько въелись и обосновались во мне, что я резко меняла направление в другое русло. Моя нога нависает в воздухе. Давай, Вики, твои муки закончатся, как только ты шагнешь в пропасть. Ты обретешь покой. На лице нарисовалась улыбка от ощущения ликования в душе от этих до жути приятных мыслей.***
Люцифер.
Такой остроты эмоций у меня еще не было. Она была для меня как запрещенный препарат, вызывающий зависимость. Чем больше я прикасаюсь к ней, тем больше и больше хотелось. Демоны тоже болеют. И болезни бывают разные, но моей болезнью стала она. Неизлечимая дрянь. После важного собрания в замке Управления я вернулся в свой дворец. Медленно открываю дверь спальни. Предо мной предстала картина, что мне пришлось закатить глаза. Я сел на ближайший стул, он как раз напротив нее. Закинул ногу на ногу, сцепил пальцы в замок и наблюдал за ней. Она так тщательно продумывает все свои действия в голове, что не замечает ничего вокруг. Я тихо, устало выдохнул. — Свет. — она тут же распахнула глаза и поставила ногу на стул, ужас в ее голубых глазах я не смог пропустить. — Ты думаешь, что затянув петлю, попадешь в мир тепла, радости и счастья? Станешь так же сиять как блики солнца? Глупая, ты не догадываешься, что это свечение лампы, на которой закреплен другой конец веревки. А точнее, моего галстука. Глупое самоуничтожение. — Радует одно, что я все равно сдохну скоро от твоих рук, ведь ты получил все, что хотел! — рявкнула она. — Ты так уверена? — с усмешкой в голосе спросил я, от чего ее лицо сильнее побледнело. — Отпусти меня, чудовище! Что тебе еще нужно от меня?! — заверещала она в истерике. — Ты нужна — серьезно произнес я. — И для этого мне нужно спать с тобой?! — Как вариант, сладкая. — Больше ты не прикоснешься ко мне! Я не хотела этого! Ты меня изнасиловал! Конечно, можно довольствоваться тем, чем хочешь, когда имеешь власть над своей жертвой! — Я повторяю, свое желание ты вытащила сама, я всего лишь отодвинул в сторону все незначительное. — Никогда не признаю этого! — Главное, самой себе не лги, малышка. Будешь лгать себе, выслушивать собственную ложь, дойдешь до того, что никакой правды в себе не различишь. От этого просыпается неуважение к себе и к другим. Лгущий сам себе и умеет только, что обижаться. Ведь обидеться иногда приятнее, не так ли? — Замолчи! — процедила она. — Я прощаю тебе твои дерзкие слова. Но лишь сейчас. — Какой добрый жест! Ненавижу! Она прыгнула со стула и подбежала к открытому окну, через который поступал адский воздух. Я медленно поднялся со стула. Она же резко встала на подоконник. — Знакомая картина. Дежавю. — Не подходи. Прыгну! В следующий миг я уже был рядом с ней. Она даже не поняла этого момента. Я сдернул ее с подоконника и прижал к себе. Она забилась, пытаясь вырваться. — Не могу, не хочу тебя видеть! Ненавижу! Отпусти, монстр! — кричала она, задыхаясь. — С твоим появлением мне в Аду все веселее пребывать. Ты разбавляешь мои скучные дни. — Пусти! — Кричи, Вики, кричи, — нежно прошептал я, прижимаясь губами к ее виску, — кричи громче, это ведь меня так возбуждает. — она задрожала в моих руках. — А если ты вновь пригрозишь мне что-нибудь с собой сделать, я поведу тебя в самую бездну Ада, где происходят наказания грешников. Увидишь настоящую суть Ада, малышка. Я заставлю тебя смотреть на эти ужасные картины. Она замерла, почти не дыша, будто была не в силах поверить в то, что я говорю. Я смог донести до нее то, что я не шучу одним своим взглядом. — Ты больной — прошептала она. — Ты просто безумец! Я сжал ее плечи, посмотрел в глаза, и она застыла от ярости и желания, что бушевала в моих глазах. — Да, я совершенно больной и безумный, Вики. Я чудовище Ада. Я Дьявол. И запомни: твоя жизнь принадлежит мне, и только я буду решать, когда тебе умереть. — Да пошел ты! Она вырвалась из моей хватки, но я вновь перехватил ее руку и прижал к себе. Она врезалась в мою грудь и яростно сверила меня своим уничтожающим взглядом. — Ты хотя бы понимаешь свое нынешнее положение? — Плевать я хотела! — Моя дорогая, твоя душа продана мне. — Что? –тихо, уже осипшим голосом от удивления, спросила она. — Ты принадлежишь мне. Навечно. Если бы твоя мать не продала твою душу мне, тебя бы здесь не было. — Что ты несешь? Я не верю тебе! — Мне плевать, веришь или нет. Смирись и осознай лишь то, что твоя душа отныне моя. Ты моя, Вики Уокер. Можешь хоть сотню раз выпасть из окна, ты не умрешь, пока я не позволю. Скоро ты начнешь ощущать ту зависимость от меня в себе. Будешь чувствовать то, что я твой хозяин. Повелитель твой души. Я наблюдал, как в ее глазах зарождается испуг небывалых размеров. — Скоро привыкнешь, малыш — усмехнулся я и накрыл ее губы с жадным напором. Она пыталась оттолкнуть меня, но ее сил было не достаточно. Вскоре я сам отпустил ее, освободив ее сладкие уста. — Ненавижу тебя! — закричала она сквозь слезы и побежала в ванную комнату, запираясь на крючок. И что ты будишь во мне, Вики Уокер? Она касается самых закоулков где-то внутри меня и меня бесит то, что я ничего не понимаю. Меня будет грызть безжалостное желание к ней, которое никак не угасает, а лишь усиливается, стоит мне коснуться ее. Чертовщина. Магия, в которую я не верил и пытаюсь не поверить. В моих рук она ничего не решает. Моя. Печать принадлежности, возможно, лежала на ней с рождения. Моя единственная зависимость, с которой я не хочу бороться, а просто погружаюсь с головой и наслаждаюсь. Во мне бушует уверенность, что ничего больше желания к ней во мне не проснется. Или же испытать своего врага и вцепиться с ним в схватке? С ней и с ним.