— В моих мыслях ты был девственником. — Внезапно сказал Ричард.
Они лежали в кровати. Сквозь жалюзи прорывались яркие солнечные лучи, решёткой покрывающие комнату. Ричард лежал совсем рядом, чуть ли забросив на него ногу. Не то чтобы Бенджамин был против, но вторая половина кровати выглядела совсем уж одиноко и пусто.
— У меня дети, Ричард. — Бенджамин повернул к нему голову и заметил взгляд, направленный на его пальцы. Ричард почему-то любил разглядывать его руки.
— Я имею в виду мужицкую девственность, думал, что с мужиками ты не спал.
Бенджамин коротко посмеялся. Святая простота. Заспанный, прикрывшись до носу одеялом, Ричард выглядел весьма очаровательно. В груди Бенуа даже нежность какая-то проснулась.
— Месье Вайс, вы считали, что сможете меня, сорокалетнего мужчину, впервые сподвигнуть на гомосексуальную связь, потому что?..
— Я клёвый.
А, ну да.
Ричард придвинулся ближе, утыкаясь носом в его плечо. Давно Бенджамин не проводил в постели так много времени с партнёром по сексу. И уж точно давненько ни с кем в постели не забалтывался. Ещё немного, и он подумает, что они с Ричардом могут быть настоящей парой.
— Давай будем считать, что так оно и вышло. — Бенджамин сам не понял, зачем подцепил уголок одеяла и стащил его с носа Ричарда. Тот дёрнул бровями, ну точно как кот, и перевёл взгляд ему на губы. — Хорошо? А то я чувствую, что следующий вопрос будет о количестве моих секс-партнёров.
— Так и есть, — Ричард поцеловал его в плечо, Бенджамин отвёл взгляд и тяжело вздохнул. Ох уж эти нежности… — Ты чаще был снизу или сверху?
— Ричард... — Бенуа сел, смазывая очередной поцелуй парня. Впервые за долгое время его тело обладало такой легкостью. Разве что нога после вчерашних похождений без трости жалобно ныла. А так, даже таблетки принимать не хотелось. Всё казалось вполне нормальным. Но только казалось, он же знал, что на самом деле это лишь иллюзия здорового состояния. — Я не считал.
— Ага. — Ричард перевернулся на спину и положил здоровую руку под затылок. — Значит, их было до фига и бывал ты в разных позициях.
Бенуа запил таблетки и посмотрел на Ричарда через плечо. Тот теперь прикрывался одеялом лишь по пояс. Что и говорить, парень следил за собой, был атлетически хорош. На мгновение даже захотелось вернуться к нему в объятия.
— Я был скромным мальчиком, — всё же Бенджамин опёрся на трость и встал, принялся одеваться в домашние штаны и футболку, — а потом стал политиком. Так что всякое бывало.
— Групповухи?
— Они тоже.
— Тебе нравилось?
— Нет. — Бенджамин повернулся к нему, вновь проходясь взглядом по полуприкрытому телу. — Я политик. Я редко занимался тем, что мне нравилось.
— Тогда зачем ты вообще стал политиком? — Ричард сел, одеяло скатилось ещё ниже прикрывая только то, что следовало прикрывать. — Зачем сунулся мэрию, в Сенат? Ещё знаю, что ты участвовал в войне и вообще вроде как был спецагентом, да?
Да, было время. И в агентуре всё казалось гораздо проще и понятней.
— Мне казалось, тогда у меня не было выбора. — Бенджамин поморщился, опираясь на трость. Нужно обезболивающего, что ли, ещё принять. — А потом я уже не умел ничего другого. Ты же зачем-то суёшься в политику, в оппозицию, бастуешь против чего-то, верно?
— Против бессердечия, — Ричард отбросил простыню и тоже свесил ноги. Нет, определённо Бенджамин находил его тело желанным. — Ты же видишь, где живут эти люди. Ну, в плане тут. Они живут как звери, без образования и всякого такого... Я понимаю, власти не нужны умные, здоровые и образованные люди. И вместо того, чтобы совершенствоваться самим и всегда быть на голову выше, им легче создавать пропасть между людьми и заставлять их грызться за ошмётки.
— Хах, Ричард… — Бенджамин усмехнулся, отклонив голову к плечу. Ричард сразу же насупился, услышав снисходительный тон. — Этим лозунгам столько же лет, сколько политике. Ты правда веришь в то, что говоришь? Или это лишь повторение заученной истины?
— Эй, ну, не прикалывайся. — Ричард тоже начал одеваться. Бенджамин нет-нет да и засмотрелся на едва заметные следы поцелуев после ночи. — Даже если это всего лишь повторение, что с того? Скажи ещё, что утверждение ошибочное.
— Ничто не ново под луной, — только и ответил Бенджамин, — а мир ценен новым и неизведанным. Ты всерьёз намерен лезть с этим лозунгом на баррикады? Знаешь, кто больше всех кричит, тот меньше стоит.
— Тогда политики вообще дешёвки. — Ричард повернулся к нему уже в штанах, он протягивал футболку, намекая, чтобы помогли её надеть. Наверняка и сам мог, но не хотел. Да и Бенджамин не видел причин отказывать. — Скажи ещё, что нет.
Бенджамин улыбнулся.
— У каждого своя война, Ричард. — Они надели футболку, ладони Бенджамина скользнули по прессу парня. Чуть дольше положенного задержались на талии. — Но не иди на баррикады, пока не используешь все другие доступные способы.
— Советы врагу? — Ричард обхватил его за талию и прижал к себе, заглядывая в глаза. — Не боишься, что я тебя обыграю, когда оба вернёмся в игру?
— Напротив, я в предвкушении. — Он провёл кончиками пальцев по мощной шее Ричарда и большим пальцем огладил его скулу.— Но прежде, чем начнётся новый день, могу я побыть с тобой откровенным?
— Если твоё политическое эго не треснет.
Бенуа улыбнулся. В последнее время он часто улыбался, и, конечно, способствовал тому этот парень. Даже жалко было говорить то, что он намеревался сказать. Он неохотно выпутался из объятий Ричарда и отступил, сложив ладони на набалдашнике трости.
— Это всё несерьёзно, ты же понимаешь?
Ричард нахмурился, напрягся, словно барс перед прыжком.
— Я имею в виду, я не против заниматься с тобой сексом, пока мы здесь. Просто хочу расчертить границу. Мы не сможем это делать, когда, как ты говоришь, вернёмся в игру. У нас не то положение, ни у тебя, ни у меня.
— Мы можем встречаться тайно!
Этого-то Бенджамин и боялся, что Ричард воспримет всё близко к сердцу и не поймёт возможной угрозы.
— Частная жизнь медийных личностей уже давно не тайна.
— Да блин, Бенуа! — Ричард провёл пятерней по голове: ото лба до затылка. Солнечные лучи искрами поиграли на его волосах. — Но я же тебе нравлюсь, да? Если я тебе нравлюсь, мы что-нибудь придумаем. Ты умный, я гений — справимся!
Он пытался отшучиваться, но Бенджамин понимал, что в этой штуке больше надежды на несбыточное будущее, чем шутки. Значит, нужно отсечь Ричарда ещё жёстче. Радужные мечты никогда ни к чему хорошему не приводили. И, если Бенджамин уже не раз наступал на подобные грабли, Ричард — вряд ли. Хотелось его уберечь.
— Ты привлекательный мальчик, Ричард. Наивный и, сколько бы не считал себя гением, глупый, открытый, таким грех не воспользоваться, ты уж извини. — От собственной лжи в горле стало кисло. Да что же это с ним! Раньше говорить такое он мог легко и просто. — Но ты же не думал, что я буду воспринимать тебя всерьёз, правда?
Горячее тяжёлое дыхание Ричарда долетало даже до него, стоявшего от него в двух шагах.
— Ты придурок, Бенуа. — Ричард указал себе на висок. — Конченный придурок. И трус. Прокрути-ка всё, что произошло у тебя на квартире ещё раз, повтори свои слова себе же, а потом поговорим!
Он вышел из комнаты, пнув дверь. На кухне что-то прогрохотало. Кажется, кастрюля упала в мойку с посудой.
Бенджамин прикрыл глаза и выдохнул. И всё? От Ричарда ожидался… взрыв, скандал, громкое непринятие такой позиции. Но вместо этого он посоветовал Бенджамину проследить собственное поведение. А что тут прослеживать?
Бенджамин переехал в эту квартиру, чтобы сбежать от прошлого. И умереть.
Он коснулся переносицы и зажмурился. Опять его куда-то в другую степь повело.
Но, правда, зачем он сейчас обидел Ричарда? Зачем говорил о возвращении в игру? Кому он там понадобился? Скею? Только обрадуется минус одному пациенту. Детям? Они его ненавидят. Он, как они сами утверждали, «испортил им всю жизнь».
Нет-нет, прочь, нужно гнать эти мысли.
Тьерри не раз желал ему смерти. Бенджамин отмахивался, ссылался на «подростковое». Как-то он попытался наладить отношения с детьми, уделял им больше времени и интересовался, чем они живут, но отвлёкся от важного — от работы, от защиты Влада. Позволил убийцам оказаться рядом и убить человека, который доверил ему свою жизнь. Это он как-то сказал Бенджамину, положив руку ему на плечо: «Если кто-то и сможет вытащить меня из любого дерьма, то только ты».
Он ошибся. Они все ошибались в Бенджамине, когда возлагали на него надежды. И все эти неудачи собирались в огромную гору кирпичей, растущую на плечах. А он не выдерживал. Он не сможет вернуться на работу. Будет обузой для детей и для всех, кто ждал его. Как там говорил Родерики и все товарищи-рационалисты? Нет человека — нет проблемы.
Нет жизни — нет страданий.
Бенджамин глубоко вздохнул и поднял голову. Его взгляд наполнился решительностью — сейчас или никогда. Пора со всем кончать.
Выходя в коридор, он не посмотрел на кухню — знать не хотел, чем занимается Ричард. Нужно было освободить парня от своего присутствия и, собственно, себя от себя же. Он свернул в ванную. Закрыл дверь и достал из-под отошедшей плитки под раковиной очередное лезвие, Ричард пропустил его при обыске.
Поигрывая им между пальцами, он посмотрел на ванную. Заткнул пробкой слив и, включив тёплую воду из-под крана и отставив трость, забрался внутрь — прямо в одежде. Хотя стоило бы позаботиться о работниках морга, им одежда только будет мешаться. Методично, пока тёплая вода наполняла ванну, он разматывал старые бинты. Они упали в воду, заполнившую ванну наполовину.
Раз порез. Два. Он даже боли не чувствовал, а когда погрузил руки в воду — стало даже как-то приятно. Давно Бенджамин должен был это сделать. Вода окрасилась в красный, из порезанной вдоль вены вырвалась струя крови. Всё хорошо, это совсем не страшно и не больно. Он просто уснёт и весь кошмар, всё, что существует в этом мире, всё дерьмо останется позади.
Ещё порез, ещё, и ещё...
***
«Придурок!» — Ричард так вжимал мыльную губку в тарелку, стоявшую на дне мойки, что бедная посудина треснула. Аргх! Он выбросил осколки в мусорное ведро и упёрся рукой в край мойки. Вот на хера такое говорить, Бенуа, а? Зачем строить из себя такую скалу ледяную? Самое тупое, что логикой — мозгами, Ричард понимал, что они не так много времени провели вместе, Ричард отпустит и со временем, конечно, забудет. Но ещё мозгами он понимал, что если бы Бенуа игрался, то трахнул бы его ещё там, пьяного, на диване, а не избегал бы после этого три дня. Не отдавал бы ключи от квартиры. Не дарил бы подарок. Не проявлял бы такую нежность. Не смотрел бы таким влюбленным взглядом на него буквально недавно, когда они лежали в кровати.
Всё это говорило только о том, что Бенуа нёс какую-то поебень.
Но сердце… сердце отказывалось верить, что Бенуа врал. Если он прав? Если Ричард — всего лишь какая-то шутка для него? На первом месте у этого мужика будет стоять работа, а всё остальное — от случая к случаю. Он же с кучей народу трахался, потому что, ну, видать, так надо было.
Неужели он изменит свой стиль жизни?
А, блин, мозги просто кипели! Он уже принялся за помывку оставшейся посуды, как услышал приглушённое:
— Ричард!
Бенуа?..
Ричард слышал, как минут пять назад хлопнула дверь в ванную. Зачем теперь Бенуа его звать? Полотенце забыл? Или что?
Ричард выключил воду и подошёл к двери в ванную.
— Что?
Ни ответа, ни привета.
— Эй! — Ричард постучал в дверь. — Ты звал?!
В ответ — только шум воды из-под крана. Что это, он ванну, что ли, решил принять? Ричард пошёл было обратно на кухню, но застыл. Мозги опять заработали в ускоренном режиме.
Ванну. Принимает. Ни с того ни с сего. Ни разу он её не принимал, пока они жили вместе. Ещё и заперся. Ещё и после таких речей.
— Бля! — Не помня себя, Ричард вернулся и начал долбиться здоровым плечом в дверь ванной. — Бэн! Бэн, открывай! Слышишь?! Немедленно открой, сукин ты сын!
Вода всё журчала. А Бэн всё не отвечал.
— Сука! Бэн! Не смей!
Он снова разбежался и ударился плечом. Да хрен там! Вся квартира как будто сделала из говна и палок, но дверь в ванную сделали крепкую, как в сокровищницу султана, блядь! Лучше бы они такую в саму квартиру сделали! Он попытался выбить ногой. Нет! Она гнулась, но не сносилась.
А-а-а-а! Дерьмо! Он бросился за молотком — покупал в строительном. На ходу ещё пытался вызвать скорую, но смартфон вываливался из рук, пару раз шмякнулся на пол. Бля-бля-бля, врач называется, Скей бы сейчас прижимал ладонь к лицу, не иначе, глядя за его хаотичными действиями. Но быстрый дозвон до скорой он всё-таки сумел сделать и принялся бить по замку, надеясь его выбить.
— Бэн! Откликнись! Бэн!
Что-то там шлёпнулось на плитку.
Сука-сука-сука! Ричард снова долбанул молотком по двери, он уже едва дышал, непонятно, то ли от долбёжки, то ли от страха. А затем раздался щелчок — двери открыли. Молоток бахнуся на пол. Ричард влетел внутрь и, поскользнувшись на воде
вперемешку с кровью упал на колено перед Бэном. Того, бледного, покрывшегося синими паутинками сосудов, трясло. По рукам из разрезанных вен текли струи крови.
— Р-ричард...
— Сука! — Ричард бросился назад, в комнату, где-то там лежали бинты.
Он перерыл все тумбочки, разбросав и таблетки, и одежду, и документы. Нужно немедленно остановить кровь, иначе даже реактивная скорая не успеет! Особенно в праздничные дни, мать их!
Он вернулся и, снова упав на колени, приложив ошмётки чистой одежды к кровоточащим ранам.
— Ложись, Бэн! Ляг! Ложись, сказал!!!
Вряд ли он осознавал происходящее, но всё-таки, под руководством Ричарда, повиновался. Ричард подложил ему под шею свёрток наволочек. Обрывки тканей поверх ран пришлось зажать. Но блядская сломанная рука не позволяла сделать этого полноценно. На вторую руку Бенуа пришлось навалиться гипсом и ждать, когда кровотечение уменьшится.
— Всё нормально, слышишь, Бэн? Всё будет нормально!
Ноги омыло тёплым. Ванна оказалась переполнена, и теперь заливала плитку кровавой водой.
— Я н-не хотел. — Бэн отвечал ему, хвала яйцам! Хотя зуб на зуб у него не попадал. — Оп-пять п-потерял себя. Из-звини. Н-не хотел.
— Всё нормально. — Ричард сам чуть богу душу не отдал, но сейчас потихоньку успокаивался. — Всё будет хорошо, Бэн. Только держись.
Как только кровотечение уменьшилось, Ричард обвязал поверх импровизированных тампонов бинты и наконец-то выключил воду. Бэн пребывал на грани сознания, ворочал языком, но говорил что-то невразумительное. Был бы Ричард с двумя работающими руками, взял бы Бэна на руки и перетащил на диван, но в итоге, смог лишь насухо вытереть пол и ждать, когда приедет блядская скорая.
Сидел, наблюдал за бьющейся жилкой на шее Бэна.
Боже, ванная походила на кадр из какого-нибудь фильма ужасов — всё в кровавых разводах.
Звонок в домофон был для Ричарда сродни колокольному звону. Он бросился ко входу и распахнул дверь. Нога подрагивала, пока он ждал врачей. Те, к счастью, додумались не ждать лифт, а поднялись по лестнице. Только тогда Ричард выдохнул. Теперь-то о Бэне позаботятся.
***
Уже когда врачи обработали раны и уехали, оставив аж два листка советов, что нужно делать, а Бэн был переодет в чистую одежду и лежал на диване, Ричард, бездумно перещёлкивая каналы, не удержался от вопроса:
— О чем ты думал?! — Он отбросил пульт и повернулся к нему.
Сидел у него в ногах. Глаза Бэна были наполнены животным ужасом. Казалось, он даже дышать лишний раз боялся, чтобы не усилить кровотечение.
— Я не хотел, Ричард. — Он разлепил пересохшие губы. — Извини.
— Это из-за утреннего разговора? — Ричард придвинулся выше и коснулся щеки Бэна ладонью. Та всё ещё отдавала холодом. — Я не буду портить тебе жизнь и навязываться. Я же говорил, что не тупой, я всё понял.
— Мне кажется, даже больше, чем я сам. — Бенджамин повернул голову так, чтобы пересечься с Ричардом взглядами. — Не знаю. Не думаю, что дело в тебе. Ты наоборот помогал мне. Просто в какой-то момент всё опять приобрело другие очертания. Мир потерял смысл. Я о чем-то подумал, а потом уже не видел препятствий. Я… — Бэн прикрыл глаза. — Когда я пришёл в себя, увидел, как кровь хлещет из вен, а я сижу в ванной из собственной крови. Я хочу жить. Очень хочу, Ричард. Если это повторится… — Молчание, минуту, вторую. — Мне страшно.
Ричард взял его за руку. Холодную трясущуюся руку.
— Самоубийцы обычно уверены на сто процентов, знаешь, что хотят умереть. — Ричард водил большим пальцем по раскрытой ладони Бэна. — А у тебя как будто помутнение рассудка происходит. Это бред какой-то.
Что-то ему это напоминало. То, как мать вышла в окно. Вот она ведёт дело, вот всё хорошо, а затем просто открывает створки — и прощай, мир. Нервный срыв, говорили они.
— Надеюсь, увеличение дозы поможет. — Пальцы Бэна слабо сомкнулись на ладони Ричарда. Бэн тяжело вздохнул и слабо улыбнулся посиневшими губами. — Ты меня спас. Знаешь? Не один раз. Ты будешь хорошим врачом.
— Но я не хочу, — это вылетело как-то само собой.
Неспроста же он избегал Скея.
— Вот как… — Бэн приоткрыл глаза. ؙ— А что ты хочешь?
Ричард лёг головой на грудь Бенджамина — не давил, просто хотелось услышать биение его сердца и прикоснуться. Он никому этого не говорил, боялся, что мечта не сбудется, но сейчас всё не имело смысла.
— Летать, — прошептал Ричард, словно боялся, что их услышат за стенкой, а он хотел доверить тайну только одному человеку. — Я хочу поступить в авиационный, собирал документы, если честно, уже даже всё распланировал, но отец наверняка выступит против.
— Летать… — Бэн коротко посмеялся. Холодные пальцы едва уловимо коснулись спины Ричарда. — И почему я сам об этом не подумал? Тебе ведь так подходит, Рич. — На душе потеплело от этого обращения, словно он сломал стену между собой и Бэном. — Ты вот сейчас сказал, и я ясно увидел тебя лётчиком.
— Правда? — Ричард улыбнулся, подняв на него взгляд.
— Да. У тебя всё получится. Я верю в тебя.
Ричард лежал с ним, пока тот не уснул. Дыхание стало ровным, а глаза сомкнулись. Он укрыл Бэна пледом и провёл тыльной стороной ладони по его лбу, убирая мокрую чёлку на бок. А затем поднялся — и принялся убираться. Хотелось всё-таки отмыть ванную от крови, чтобы ничто не напоминало о сегодняшнем ужасе.
Выискивая какие-нибудь тряпки, он открыл дверцы шкафа и оттуда на него, прямо в руки, вывалился портсигар матери. Ричард смотрел на него так долго, что глаза заболели.
Всё же… Эту у Ричарда судьба такая, любить самоубийц? Он был маленьким, ничего не мог сделать и потерял мать, но сейчас-то он взрослый. Он рос, мотивируя себя тем, что всё может катиться лесом, но он должен уметь думать — всегда и везде. Возможно, он шёл к этому мигу — мигу, когда он обязан спасти Бэна.
Его он не потеряет. Ни за что.
