Б Е З У М И Е

Том Марволо Реддл рано понял, что значительно отличается от окружающей его массы людей. Его превосходящий интеллект, его природные способности к легиллименции, его магия, наконец — всё это, включая чарующую красоту, изначально определило его на ступень выше. Том рано понял, насколько люди вокруг ничтожны и скучны. Даже мир магии, волшебная школа, факультет для избранных — и те в считанные дни разочаровали. Волшебники, что не умнее простых магглов, школа с примитивным, хаотичным учебным планом, ограниченные преподаватели, бестолковые и ленивые студенты — Том был словно хищник среди овец. Скрывая презрение за милой улыбкой, скуку за учтивым вниманием, он изучал магию во всех её чудесных проявлениях и людей во всех их примитивных желаниях. Смешно, но поначалу Том вовсе не стремился окружить себя ими. Маги сами потянулись к нему, словно мотыльки на пламя. Вина ли Тома, что одних он сломал, другим подпалил крылья, третьим не оставил возможности уйти и предать? Он знал, что о нём думают его почитатели и недоброжелатели. Он наслаждался жаром их восхищения, чувствовал зловоние похоти, пробовал на вкус страх, без труда разгадывал расчёт. О, выдающегося сироту без связей жаждали прибрать к рукам с первых недель его появления в Хогвартсе, склонить на свою сторону, одурачить. Том потешался, обращая чужую стратегию на пользу себе. Он рос, росли и его амбиции. Он знал, что особенный, далеко на вершине иерархии. Первый по успеваемости. Староста факультета. Наследник Слизерина. Лидер Вальпургиевых Рыцарей. Лорд Волдеморт. Тот, кто не подчиняется чужим правилам, а создаёт свои.

«Пс-сихопат».

Хах. В открытую его так ещё не называли. Психопатом. И кто это сказал? Мальчишка-третьекурсник, мнящий себя не иначе самим Наследником Слизерина, не понимая, что титул уже принадлежит Тому. Наверняка гордится своим умением говорить на парселтанге. Как будто у Тома было недостаточно причин раздавить его. - ...и сверил расписания. У нас будет время во вторник после ужина, в среду в половину второго и в воскресенье, - подытожил Уильям Мальсибер, деловито перебирая пергаменты. - Три раза в неделю? - вежливо вздёрнул брови Закари Эйвери, уставившись на товарища так, словно предоставлял ему возможность исправиться. Мальсибер исправляться не собирался и чужой взгляд проигнорировал. - Старательный как всегда, да, Уильям?! - весело взвизгнула Вальбурга Блэк, от чего рядом сидевший Абраксас Малфой вздрогнул и поморщился, мысленно посочувствовав Ориону, будущему супругу громкой мисс Блэк. Впрочем, флегматичный Орион, расположившийся за столом по левую руку от Тома, едва обращал внимание на невесту и её страсти. - В прошлом году мы собирались раз в неделю, - аккуратно отметил Малфой, без необходимости поправив манжету белоснежной рубашки, подчёркнутую серебряной запонкой в виде искусно сделанной змеи. - А вам и достаточно? - огрызнулся Мальсибер. Вскинув голову, он обратился к их лидеру: - Разве не лучше устраивать наши собрания чаще? Том? Реддл перевёл на него нечитаемый взгляд. За столом сама собой воцарилась почтительная тишина. Выдержав паузу, Том сложил губы в благосклонной улыбке: - Ты нашёл нам три дня в неделю. Это хорошо, Уилл. - Так… - подобрался было Мальсибер, но Том продолжил, мягко его оборвав: - Пока остановимся на воскресенье. Но держите часы вторника и среды, предложенные Уиллом, свободными. Шестеро студентов с возмущением покосились на приосанившегося Мальсибера, но возражать Тому никто не осмелился. Не то, чтобы Реддл кого-то из них наказал бы, но практика показывала, что любое неугодное ему слово он обращал против сказавшего, да так, что глаз потом было не поднять. Дураков среди Вальпургиевых Рыцарей не было. Все знали: не хочешь быть униженным, не возражай Тому Реддлу. - А что там с Поттером? - вдруг вспомнила Вальбурга, лукаво улыбнувшись. - Он тебя вроде как... заинтересовал? Том глянул на неё скучающе, от чего юная ведьма вся подобралась, словно взявшая след ищейка. Однако произнести пришедшую на ум мысль не успела. - Этот Поттер слишком многое себе позволяет, - процедил Декарт Розье. Именно через него соседи дерзкого новичка сообщили о грязных расспросах про Тома. Подобное нельзя было оставлять безнаказанным. Оскорбляя лидера, Гарри Поттер оскорблял всех Вальпургиевых Рыцарей. - Он не из рода Поттеров, - заметил Абраксас. - Флимонт ничего о нём не знает. - Может, внебрачный? - подключилась Вальбурга. Её страсть как увлекали подобные грязные секретики чистокровных семейств. - Флимонт отрицает. - Ещё бы не отрицал! - взвизгнула Блэк. - Вы лицо мальчишки видели? Точно их порода! - Мне плевать, чей он там сын, - вспыхнул Розье. Миловидное лицо перекосилось уродливой гримасой злости. - Его надо поставить на место! - Надо? - Том склонил голову на бок, с благодушным любопытством созерцая самого кровожадного из Рыцарей. Декарт осклабился, понимая своего лидера с полуслова: - Я этим займусь. Том усмехнулся: - Удиви меня. ... Розье не долго выжидал, чтобы застать Гарри Поттера в одиночестве, подальше от чужих глаз. Тот, словно не осознавая, какую беду на себя навлёк, совершенно без страха бродил по Хогвартсу и окрестностям, ни с кем особо не общаясь, исключая разве что преподавателей. Что настораживало, для новичка Поттер как-то слишком уверенно ориентировался в местных коридорах и лестницах. Хотя кабинеты путал постоянно, как доложили Декарту слизеринцы-третьекурсники. В вечер четверга погода повернулась ко всем учащимся неприятным местом: поднялся сильный ветер, что пригнал тяжёлые, свинцовые тучи, небо сотрясали раскаты грома, от которых закладывало уши. В воздухе гудело напряжение, обещавшее разразиться неистовым ливнем. А Поттер за каким-то драклом после ужина попёрся к Чёрному озеру. Не иначе как полюбоваться кальмаром. Почему бы и нет — в сумерках, да ещё когда вот-вот ливанёт? Впрочем, Розье причины были не так уж и интересны. Он увидел возможность и собирался ею воспользоваться. С собой он захватил двух помощников: Торфинна Роули со своего курса и Имонта Трэверса с четвёртого. Не то, чтобы Декарт сомневался в собственных силах, но Том всегда подчёркивал, что осторожность превыше всего. Мало ли, что непредвиденного могло случиться... «Как это могло случиться?!» - истерично металось в голове Розье, пока он сам, барахтаясь в мокрой грязи, пытался отползти подальше. «Подальше... Подальше!» Даже сквозь стену дождя и непрекращающийся гром он слышал безумный смех Поттера и, отягощённые всплесками, глухие удары. Страх спазмами сжимал лёгкие. Декарт никак не мог заставить двигаться ноги, и те волочились по слякоти, словно мёртвая, бесполезная плоть. «Словно мёртвая. Словно?!» Розье содрогнулся. Что, если Поттер умертвил ему ноги? Позади жалобно, отчаянно провыл Трэверс. Розье шарахнулся вперёд, напоролся ладонью на острый скол камня и, тонко взвизгнув, вляпался в грязь лицом. До ушей снова донёсся хриплый крик Трэверса. «Страшно. Страшно!» Розье подобрал руки к груди. Дождь заливал ему глаза и рот, мокрая в грязи мантия тянула к земле, сковывала движения. Сковывал движения и страх. Слизеринец едва дышал, не справляясь с захлёбывающимся в истерике сердцем. Мысли путались. Трэверс скулил. Роули не издавал ни звука. Небо сотрясалось от раскатов грома, а слизеринцы от весёлого смеха Гарри Поттера. Им никогда не было так страшно. … Гарри действительно было весело. На протяжении этих дней он то и дело ловил на себе внимательные, надменные и любопытные взгляды. Никто на факультете не спешил подходить к нему и заводить знакомство. Никто не подсказывал и не пытался помочь. Даже новички. Слизеринцы, что с них взять. И Гарри стал среди них изгоем. Ах, какая досада. Будучи 38-летним аврором, пусть и слегка свихнувшимся, Поттер не тянулся проводить время с детьми. Школьные распри, уроки, игры — он давно уже утратил ко всему этому вкус. Куда интереснее было обсудить с профессором Вилкост военное положение в Магической Европе или послушать невероятно смешные истории профессора Кеттлберна (зови меня просто Сильванусом, Гарри). Последний, как и впоследствии сменивший его Хагрид, был невероятно влюблённым в своих зверей преподавателем Ухода за Магическими Существами. И чем твари были опаснее, тем милее сердцу Сильвануса. Двух пальцев на левой руке он, к слову, уже лишился. С Дамблдором Гарри сближаться не видел смысла, ревностно считая более молодого Альбуса некой фальшивкой, не дотягивающей до своей поздней версии. Да и опасно это было, пожалуй. Того и гляди Гарри проболтается, что от Реддла лучше бы избавиться, пока не поздно. А избавляться от Реддла, по не здравому размышлению, не хотелось. В отличие от Дамблдора, Том Реддл не был чужаком с призраком прошлого за спиной. С этим Реддлом Гарри уже имел дело (и даже убил его разок). Терять единственное знакомое лицо, не считая профессора Биннса, очень не хотелось. Конечно, Гарри понимал, что Реддл его чувств не разделяет, и поэтому ждал нападения. Поэтому и слонялся по безлюдным местам всё своё свободное время. Реддл не нападал, но Гарри не обманывался. Чего он не ожидал, так это нападения Реддловых приспешников. Не его самого. Оскорбительно. Трое слизеринцев, не побоявшись намокнуть, подкрались к нему на берег Чёрного Озера. Гарри в этот момент медитировал, работая над щитами окклюменции. Давались они ему тяжело. Против Волдеморта, наверное, не помогли бы, но на Тома Реддла должно было хватить. К своему стыду, Гарри слишком увлёкся, не сумев отразить удар в спину. И надо отдать Розье должное, к наказанию он подошёл с изобретательностью, решив сразу подавить выскочку-новичка, наслав заклятье Дурной Памяти. Наверняка Декарт рассчитывал пробудить в сироте тяжёлые воспоминания о смерти родителей, что морально надорвут его и сделают уязвимым для внушения. Вполне безобидное заклятие, на самом-то деле. Вот только Гарри Поттер имел за спиной слегка слишком много дурных воспоминаний. События смерти матери он, конечно, тоже пропустил через себя, но затем пришли бесконечные годы у Дурслей, побои и унижения, предательства и смерти на войне, душераздирающие потери близких, собственное бессилие, послевоенные тоска и затухание. И вершина всего, последняя капля — когда он попал в руки последователей Волдеморта. Долгие часы пыток, оставившие на его теле рваные, уродливые шрамы. - Что такое, Поттер? - навис над скорчившимся третьекурсником Розье и за волосы вздёрнул его голову. - Язык проглотил? Наверно, Гарри переклинило. Те Пожиратели тоже любили рассматривать его лицо, когда вспарывали плоть у него на спине. А ведь он даже спастись не смог самостоятельно. Его спасли. Унизительно. Кровь ударила в голову. Гарри никогда не был жестоким человеком. Только это и спасло бестолковых подростков от… чего-то по-настоящему плохого. «Тимере» — заклинание из разряда ментальных, как и Дурная Память. «Бойся» в переводе с латыни. Разумеется, оно будило в противнике страх. Довольно средненькое, его легко было сбросить даже без магии. Жертве достаточно было знать, что страх ненастоящий, чтобы обуздать его. Оно появилось в 21 веке. Здесь о нём не знали. И Гарри предпочёл не раскрывать всех карт, применив заклятие без палочки и без слов. Беспалочковая магия давалась ему с трудом. Да и невербальное применение заклинания, как правило, снижало его мощь. В итоге всё должно было если и получиться, то довольно слабо. Однако Гарри был в бешенстве, и это придало его волшебству размах, на какой только способен сильный волшебник. Даже если он в теле ребёнка. (Возможно, Гарри подспудно выбрал самый безопасный для слизеринцев метод вымещения злости). Тимере поглотила их, обострила восприятие до панической истерии, вмиг сожрала здравомыслие. Остальное перегруженный разум дополнил сам. Гарри понятия не имел, отчего один подросток — Розье? — шарахнулся на задницу, а потом и вовсе стал изображать червяка-переростка, угодившего на сковороду. Или зачем второй, упав на колени прямо перед Поттером и накрыв голову руками, завыл, словно у него запор. Третий вообще сознание потерял, когда Гарри ему улыбнулся. Ну, как тут не засмеяться? Особенно когда шрам так знакомо опалило острой болью. - Кажется, я напугал твоих подручных, Том. Обернувшись, Гарри непринуждённо убрал мокрые волосы назад — только в таком состоянии они хоть немного поддавались укладке. Реддл стоял в шагах пяти, как и Гарри промокший до последней нитки и столь же к этому факту равнодушный. Том… улыбался. Хотя, на взгляд Гарри, это было скорее правильно отмеренное напряжение мышц. Красивая, но совершенно неестественная улыбка. Синие глаза скользнули по трём слизеринцам, впавшим в ненормальную истерию, и вновь вернулись к безобидно выглядевшему подростку, расслаблено стоявшему поздно вечером под проливным дождём в окружении скуливших от дикого страха старшекурсников. Сложившаяся ситуация раздражала Тома. И страстно, безудержно интриговала. Кто такой этот Гарри Поттер? Почему такой странный? Связан ли с Мраксами? Как на его лбу появился шрам в форме Авады Кедавры? Что сделал с Розье, Роули и Трэверсом? Том сделал жадный шаг вперёд, к этой загадке по имени Гарри Поттер, и тот с улыбкой шагнул назад. Не отступление — хладнокровный расчёт для свободы манёвра и полная готовность атаковать. Это видно по напряжённым плечам, по неподвижно замершей у бедра правой руке и скрытой в складках одежды палочке. Как интересно. - Возвращайся в школу, пока не простыл, Гарри, - склонив на бок голову, ласково сказал Том. - А как же они? - хмыкнул Гарри, обойдя коленопреклонённого Трэверса так, чтобы слизеринец был ровно между ними. Как щит. - Я позабочусь о них. - Забота самого старосты Реддла. Уверен, они сейчас сами себе завидуют, - с радостной иронией выдохнул Гарри и, почесав свой удивительной формы шрам, стал медленно пятиться к зданию Хогвартса. Том ему не мешал. Он неожиданно для себя почувствовал уже позабытое было чувство. Восторг.