Птица из клетки

      Все участники огромной толпой бежали вслед за экзаменатором. Как выяснилось, суть первого этапа заключалось в том, чтобы просто проследовать за Сатоцом до пункта проведения второго этапа. И вот мы уже как три часа бежим по этому длинному однообразному тоннелю, который только и стремился вверх и пока конца его не было видно.       Не скажу, что бежать было тяжело, так как для Нэн-пользователя не было проблем пробежать несколько десятков километров. Всё же наши тела намного крепче и выносливее чем у обычных людей. Скорее всё это было очень утомительным — заниматься бессмысленными долгими делами я не любила. Да, в конце концов, было бы намного продуктивнее читать попутно бегу книгу или смотреть сериальчик, но как назло, интернет здесь не особо ловил и единственное, что меня спасало — это болтовня Каила, если бы не он, я бы со скуки померла. Но и тот через какое-то время убежал вперёд, заводя новые знакомства с теми, кто мог свободно и без отдышки говорить. Кидалово.       За три часа количество участников сократилось. Это было легко отметить — я бежала где-то в середине, для того чтобы иметь обзор на всё, что происходит.       С задних рядов послышался весёлый мальчишеский смех. Через некоторое время их обладатели оказались со мной на одном уровне.       — Развлекаетесь? — спросила с улыбкой, увидев задор ребятни.       — Можно и так сказать, — отозвался Киллуа. — Здесь та-ак скучно, уже три часа только и делаем, что бежим. Я то думал, экзамен посложнее будет.       — Что ж, сложно не согласиться. Но может дальше всё поменяется. В конце концов, это только первый этап, — мягко ответила, в надежде хоть как-то подбодрить мальчишку.       — Надеюсь, кстати, Анадера, а ты почему не впереди бежишь? — с лёгким удивлением спросил Киллуа, и в принципе не безосновательно, но я ведь не могу сказать, что не бегу впереди потому, что там находится его ненаглядный брат, так что…       — Просто так, у меня нет для этого каких-то особых причин, — загадочно усмехнувшись, я вспомнила про третьего члена нашей беседы и посмотрела в сторону колючей на вид макушки. — Уже успел с кем-то познакомиться, Киллуа?       — Типа того. Знакомься, это Гон — он чудак. Гон, знакомься — это Анадера, и у неё отвратительный вкус, — с усмешкой представил нас друг другу Золдик. Да уж, я удивляюсь, как с его тактичностью люди до сих пор его камнями не закидали. Хотя ему прощается, ведь он далеко не частый гость социума.       — Как грубо, — с толикой притворной обиды отозвалась я.       — Приятно познакомится, Анадера-сан! — воскликнул мальчуган, широко улыбнувшись. Похоже его не особо задели слова Киллуа. Это хорошо.       — Взаимно. Ты не против, если я кое-что спрошу?       — Давайте, — без сомнений произнёс мальчуган.       — Ты так молод. Что привело тебя сдать экзамен, в столь юном возрасте? — всё же думаю, у такого мальца должна быть интересная причина, чтобы отправится на экзамен. По крайней мере, явно интересней чем у Киллуа, с его «надеюсь будет весело».       — Всё очень просто. Мой отец — Хантер. И мне бы хотелось стать похожим на него! — весело отозвался мальчишка. Его ответ удивителен, так как многие Хантеры не заводят детей, что, в общем-то, весьма логично. Почти каждый из них выдающаяся личность, преподнёсшая свою жизнь на пьедестал опасности, приключений и бесконечного пути самосовершенствования. Впрочем, как и все Нэн-пользователи. Таким людям просто не до детей, в их жизнь они не как не вяжутся и со всеми этими пунктами, удивительно, что отец Гона тоже является Хантером.       — И какой из него Хантер? — спросил Киллуа.       — А? Да не знаю, — легко произнёс Гон. — Это так важно?       — Ну ты и чудак! Хочешь быть похожим на своего батю, а сам ничегошеньки о нём не знаешь, — рассмеялся Киллуа, что как мне кажется, было весьма грубо, но с другой стороны, Гона это никак не задело, так что всё нормально. Да и непринуждённая атмосфера располагала.       — Меня Мита растила, — сказал паренёк. — Так что папу я видел только на фотографиях.       — Кто такая Мита? — поинтересовалась я у мальчишки.       — Тётушка моя, — такой ответ означал, что у Гона не только отец безответственен, но и матери, скорее всего, нет. Но уточнять это у мальчишки не стала — это весьма нетактично с моей стороны, и я полностью не имею к этому никакого отношения. — В двенадцать лет папа отправился на хантеровский экзамен, сдал его и уехал с нашего острова. Хочу узнать, почему он предпочёл работу, а не меня растить.       Довольно отвратительная и с тем грустная история, в моём понимании. Для меня это было дико. Но похоже мальчишку это никак не огорчало, он напротив говорил об этом легко и открыто. И это лишь больше удручало. Нет, вы не подумайте, я не считаю, что в этой ситуации надо озлобиться или чего-то ещё в этом роде. Просто то, с какой наивностью прозвучало детское желание встретить своего отца, задевало, ведь мальчишка не задаётся вопросом, что если его бросили — значит он был не нужен. И как бы Гон в итоге не остался разочарован в своем отце. Хотя, я ведь совершенно не знаю, кто его ненаглядный родитель, так что судить без каких-либо основополагающий фактов было бы глупо.       Остаётся понадеяться, что мальчишка сам по себе из того типа людей, который ко всему относится легко и открыто, и пока что Гон создаёт именно такое впечатление. А надежд на то, что его отец, оставил мальчишку, потому как так было нужно, мы питать не будем, ведь тогда бы между роднёй была бы хоть какая-то связь, коя из рассказа не прослеживается. Не представляю, чем думают такие люди, когда заводят детей. Если не можешь воспитать, зачем тогда рожать?       — Гон, а как зовут твоего отца? — спросить то я спросила, только вот и сама не знаю для чего. Может, излишнее любопытство?       — Джин Фрикс, — ответил ничего не подозревающий о моих мыслях ребёнок. Правда, это имя ничего особого мне не говорило. Хотя нет, если пораскинуть мозгами, пожалуй, кое-что говорило. Когда то давно мне удалось подслушать разговор Брама. Наверно, именно тогда в его голосе я впервые услышала что-то наподобие раздражения, но лезть не в своë дело и задавать лишних вопросов не стала. Вместо этого из-за своего природного любопытства начала интересоваться об этом случае у своей наставницы, но она мягко намекнула, чтобы я не выпрашивала об этом у кого-либо. Ну как «мягко» — я впервые в жизни видела у неё такое выражение лица. Хоть на меня и была направлена всё та же непринуждённая улыбка, но холодный пронизывающий взгляд изрядно пугал. Точнее даже не так, мне просто было страшно не оправдать её ожиданий. Поэтому если от меня не требовалось, то больше ничем из ряда вон выходящим не интересовалась. Так что с Джином я не знакома, да и не особо хотелось, но, скорее всего, он не последняя личность в ассоциации, раз мне запретили спрашивать о нём.       — Твой отец довольно-таки сильный Хантер, — единственное, что произнесла из своих мыслей.       — Ты его знаешь? — с надеждой в глазах посмотрел на меня Гон. От такого взгляда у меня чуть сердце не сжалось, но положительного ответа, к сожалению, дать всё равно не смогла.       — Не то чтобы. Просто он довольно знаменит в кругах Хантеров.       — Понятно, — мне повезло и мальчишка сказал это не разочарованно, а легко и беззаботно. Спасибо, что пожалел моё жалостливое сердце, не то бы его пришлось собирать по кусочкам.       На самом деле я довольно редко проникаюсь людьми, так как стараюсь держаться от них подальше, да и заинтересовать меня трудно, поэтому каждому по пустякам стараюсь не сочувствовать. Но, по всей видимости, дети входят в исключение из правил. Ну, по крайней мере, эти дети, потому что в Мать Терезу я превращаться не собираюсь, да и вообще меня волнует Гон только потому, что он потенциальный друг Киллуа. Да. Точно. Так и есть. Никакого сострадания.       Нам не пришлось дальше продолжать беседу: кто-то из впереди бегущей толпы прокричал о том, что выход уже близко, и в подтверждение к этому вдалеке появились лучи дневного света. От этой перспективы мальчишки переглянулись и решили сыграть наперегонки, а затем незамедлительно рванулись вперёд. Мне бы их энтузиазм.       Выбравшись, наконец, из этого нескончаемого туннеля, мне удалось вдохнуть свежего, хоть и разряженного, лесного воздуха. Перед глазами расстилался густой туман, из-за которого сложно было что-то разглядеть. Через какое-то время, когда большинство участников уже были снаружи, туман начал рассеиваться, открывая вид на широкий дремучий лес, сплошь усеянный болотами. Ах, как же я обожаю леса, а не всякие городские шумные улицы. И даже тот факт, что, скорее всего, этот лес не такой обычный, как кажется на первый взгляд, не делает его хуже людских мегаполисов, которые словно кость в горле. Так что всё прекрасно.       — Это плутовская топь. Второй этап экзамена будет проходить по другую его сторону. Здесь водится несметное количество зверей, многие из которых весьма хитры и прожорливы и любят ставить ловушки на людей. Будьте предельно осторожны, если попадётесь, вам конец, — прозвучали объяснения нашего любезного экзаменатора, после чего дверь в туннель, из которого мы недавно выбежали, закрылась. Прямо перед её закрытием мы все увидели мужчину, который истошно кричал, прося не закрывать створки. Это могло бы вызвать жалость, ведь, наверно, ужасно смотреть, как твои мечты и надежды рушатся в одну секунду, при условии, что усилий вложено было немало. Но жалости не было, потому как если этот парень не смог просто поспевать за Сатоцом, то ему лучше и не продолжать бороться дальше — это может стоить незнакомцу жизни. Так что всё к лучшему.       — Местные твари пойдут на любые ухищрения, чтобы заманить вас к себе, — все снова перевели взгляд на Сатоца, который, по всей видимости, разговаривал усами, так как рта его не было видно. — Животные в данной экосистеме добывают еду при помощи обмана. Отсюда и пошло название Плутовская топь. Если не хотите попасться — постараетесь не отстать, — со стороны экзаменатора весьма любезно нас предупредить об опасности, так как он мог вообще этого не делать, и тогда бы у нас получилось намного больше трупов. Что, собственно говоря, не очень-то хорошо.       Думаю, сейчас мне придётся бежать впереди, так как попасться на какое-нибудь паралитическое растение или опасную животинку мне бы не хотелось. И если существо можно просто убить, то в местную флору можно просто наступить и тогда мне будет не очень сладко. В худшем сценарии я вовремя не оклемаюсь и не пройду экзамен, а это, в моей ситуации, определённо хуже смерти. Да и умереть то я не умру, но опыт будет неприятным. Хотя вру, умереть тоже могу, но это прям при очень плохом сценарии. Но если учесть, что я всё-таки больше лесное животное, нежели человек, то и эта топь автоматически входит в подразделение «потенциального дома». Немного опасного, кровожадного, но дома. Да и не думаю, что эта топь будет опасней того леса, где находится поселение моих родичей. Маловероятно. Но поскольку я всё же параноик, то не буду исключать и такую возможность.       Как же хорошо, что мои излишне противоречивые размышления прервал очередной крик. Да что же все здесь так любят покричать. Может мне тоже начать это делать?!       — Не дайте себя обмануть! — послышалось с задних рядов.       «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» — вдруг всплыло в моей голове. Мда, не вовремя решила вспомнить классику, ой как не вовремя…       — Не ведитесь! Всё, что он сказал — ложь.       Обернувшись, я увидела сильно избитого мужчину, который в руке держал исхудалую мартышку. Лицо зверя было в точности как у Сатоца. Раненый кричал что-то о том, что он является настоящим экзаменатором, а наш «лжеэкзаменатор» — человекомордая обезьяна, которая хотела заманить нас в ловушку. Да уж, только этого нам не хватало. Но погодите-ка, разве это вообще возможно? Я полностью убеждена, что раненый не является Нэн-пользователем, у него была слабая аура, да и, в конце концов, будь он и в самом деле хантером, то он бы не был избит лесными тварями. А Сатоц же всё это время просто стоял и смотрел свысока, будто его это никак не колышет, да и к тому же он не ощущался слабым.       По своей привычке я долго могла бы об этом рассуждать и ничего не предпринимать. Всё же думать это моя основная юрисдикция. Но в один миг в сторону Сатоца и того мужчины полетело что-то напитанное Шу. Причём, полетело очень быстро. Так же быстро Иллуми кинул когда-то в меня пару иголок. Этим «чем-то» оказалась парочка игральных карт, которые стремительно пронзили тело раненого, и он с характерным шлепком грохнулся замертво на землю. Брошенные в Сатоца карты были благополучно пойманы им же. Но во всей этой истории меня больше волновали не сами карты, а тот, кто их кинул. И им оказался тот самый Хисока. Это было очень неожиданно. Похоже мужчина как и в детстве весьма непостоянен и всё так же любит притягивать к себе внимание людских глаз. Возможно ли, что он весьма импульсивен, и всё так же подвластен своим эмоциям и желаниям? Этого я не знаю и узнавать, пожалуй, не хочу. Мне проблемы не нужны.       — Славненько, славненько. Вот и решили — ты настоящий, — сказал фокусник, растянув губы в усмешке. Он начал мастерски перетасовывать карты из одной руки в другую, снова привлекая к себе внимание ошарашенной толпы. Некоторые до сих пор не понимали, что же всё-таки здесь происходит и, на их счастье, Хисока начал объяснять, что здесь к чему. Что было весьма любезно с его стороны, только вот от этого менее опасным он не становился. И что самое ужасное, рядом с ним стоял «мистер зелёная шляпа». А он, смотрю, времени зря не терял, опять решил найти себе приключений на одно место.       С его взглядами на жизнь это весьма оправдано. Скуку он просто терпеть не мог. Его, похоже, весьма забавляла эта ситуация, так как он чуть ли кивать от радости, как болванчик, не стал. Ох, Каил-Каил, в какой момент жизни ты потерял своё чувство самосохранения, али может у тебя никогда его не было? Но впрочем, это не моё дело, пусть делает, что хочет и говорит, с кем хочет, главное, чтоб меня не приплетал.       Когда тот странный фокусник, закончил свои объяснения, то теперь для всех стало ясно, что нужно быть начеку. И мы все снова ринулись в путь. Теперь же я бежала ближе к Сатоцу, но по-прежнему за пять метров от Иллуми. Мне даже стоять с ним неприятно.       Через какое-то время со спины почувствовала приближение Сорфта. Он отчего-то был слишком перевозбуждён и от этого он был ещё более энергичным, чем обычно.       — Анадерочка, — весело пропел моё имя с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Так он обращался ко мне, только когда хотел чего-нибудь попросить.       — Не знаю, что вы задумали, Каил Сорфт, но нет, — сказала, как отрезала. Не ну, а что он хотел? Киданул меня в туннеле и оставил на растерзание скуке. Жестоко с его стороны.       — Ну, Анадерочка, не злись.       — Ой, вам показалось, что я злюсь? Прошу прощения, у вас создалось совершенно неправильное впечатление. Для человека, которого променяли на какого-то шута, я весьма добра. Ну, вы только представьте меня и на шута. Может мне уже стоит пойти и взять номерок швеи, которая делает костюмы этому Хисоке и пойти оттачивать карточные фокусы? А то как-то я чувствую, что становлюсь невостребованной, — на губах играла широченная улыбка, которая была лишь очередным показателем моей язвительности. Но признаться честно, я не была обижена на него. Просто увидев его энергичное настроение, мне захотелось его чуть испортить. Не, ну а что это он такой радостный?       — Ну, Анадера-а, — проныл Каил, в ответ на мои небольшие претензии, которые были весьма безосновательны. Поскольку его запал чуть упал можно и заворачивать свою шарманку.       — А всё-всё-всё, мой хороший. Надо было раньше, — Сорфт окончательно скис, а моё настроение теперь напротив поднялось. Эх, как хорошо теперь на душе! Выносить мозги просто замечательно. Теперь-то можно и спросить чего это он там хотел. Выдержав небольшую паузу, и сменив лицо с язвительно-оскорблённого на снисходительное, я спросила. — Ладно, что нужно?       Перепрыгивая через очередной ярко окрашенный гриб и пригибаясь от раскидистых веток, которые так и норовили влезть в глаза и стряхнуть на нас ядовитую пыльцу, Сорфт услышал, что я всё же смиловалась, расцвёл на глазах, и от его прежней досады не осталось и следа. Что, в общем-то, тоже забавляло. Мне нравится смотреть на то, как его лицо меняет своё выражение, и совершенно неважно, от чего именно.       — Можешь дать мне компас?       Компас? Зачем? Чтобы вы понимали, речь шла совсем не о том компасе, о котором вы могли подумать. Так называлась одна из особенностей моего Хацу. Не то чтобы это прям такая выдающаяся способность, но она довольно удобная при слежке. Суть заключалась в том, чтобы привязать одну из моих атласных лент к человеку и скрыть её Ин. Затем, можно не волнуясь отбегать на расстояние не больше ста километрови тонкая лента всё равно будет связывать меня и мою цель. Правда эффективен мой «компас» только в случае, если моя жертва не использует Гё, в противном случае ленту замечают и спокойно избавляются от неё. Вкладывать в такую технику усиленную прочность просто неэффективно и слишком затратно — всё равно ведь отцепят.       — Тебе зачем? — спросила я. Всё-таки должна же знать, для чего ему нужен мой Нэн.       — Просто хочу убедиться в своей догадке, но боюсь опоздать, пока буду бегать по болотам, — ответил Сорфт, скрывая ту самую догадку за непринуждённой улыбкой. Впрочем, допытываться я не стала, захочет — сам расскажет.       Одна тонкая лента выползла, словно змея из-под рукава рубашки и обвилась вокруг запястья Сорфта, завязываясь в небольшой бант. В один миг лента начала светлеть, пока не стала полностью прозрачной.       — Как только мы начнём подбегать к концу, я дёрну за неё три раз, и лента сама потянет тебя ко мне. Это и будет сигналом к тому, чтобы вернуться обратно. И не отдаляйся от меня дальше, чем на сто–сто десять километров, иначе она порвётся. Это понятно?       — Агась. Спасибо, — на этом Каил поблагодарил, развернулся и побежал куда-то в сторону, перепрыгивая через пропасть, в которую, совсем недавно свалилась пара человек.       Дальше путь продолжался без особых происшествий. Прохладный воздух обдувал со всех сторон, смахивая небольшие капельки пота с лица. Под ногами неприятно хлюпало от соприкосновения стоп с сырой, болотистой землёй. Ещё недавно купленная чистая обувь, сейчас была сплошь заляпана грязью. От её обильного количества казалось, что ноги становились тяжелее, и каждый раз отрывая их от земли к ним прилипал обильный кусок лесного мусора и тут же с причмокиванием летел обратно в болота от излишней тяжести.       Из-за долгого бега мои волосы растрепались, а чёлка полностью слиплась от влажности тумана в этом лесу. Как только добежим нужно будет привести себя в мало-мальский порядок. Как говорила Митчел, моя дорогая наставница, даже на поле боя нужно выглядеть в совершенстве. Удивительная женщина. Она всегда присматривала за мной с того самого момента, как только я согласилась пойти за Брамом Эвансом.       Так уж вышло, что к своим двенадцати годам я была похожа больше на затравленного зверька — вела себя дико, была частично асоциальной, не имела ничего общего с человеком разумным. Это было после того, как, наконец, покинула тот дом. Тогда моё тело находилось в отвратительном состоянии и прежде чем приступать к изнурительным тренировкам, на которых сама же и настояла, мне пришлось научиться нормально есть с помощью ножа и вилки.       Уже тогда Митчел притаскивала мне книги по психологии, следила за моим питанием, составляла график и обучала этикету. Когда я стала чуть старше Митчел усердно взялась за моё сексуальное просвещение. Поскольку моё тело по строению и функциям не сильно отличалось от человеческого и мои желания с потребностями тоже, Митчел всерьёз озаботилась, чтобы в моей голове уложились все основы.       Так же она учила прочим тонкостям и особенностям флирта, манипуляциям людскими желаниями. Поначалу меня это совсем не волновало, да и моей целью было лишь стать сильнее, чтобы не беспокоится в дальнейшем о своём существовании. Но когда увидела Митчел в действии, что-то в моей голове поменялось. Она мастерски разрулила назревающий конфликт на одном из заседаний преступных группировок, где у нас намечалась сделка. Она не пролила ни капли крови, не использовала грубую силу, хотя была способна на это — она просто наклонилась к одному из боссов, открывая его взору длинное декольте, аккуратно провела острыми ноготками по его плечу и искусно, словно змея, нашёптывала сладкие речи на ушко. Это меня просто поразило. Как так, на вид хрупкая девушка, не имеющая никакой власти в тех кругах и не располагающая выгодной позицией, смогла вырулить всё в свою сторону и выйти победительницей? Митчел была просто бесподобна.       С этого момента я открыла для себя то, что грубая сила это не единственное, что может сделать меня опасным хищником. И Митчел это доказала, и не раз. Её безобидный образ скрывал за собой паука, который мастерски плёл сети из обманчивых, но таких желанных слов. Порой даже зная об опасных сетях, доверчивые глупые мотыльки всё равно летели на них и до последнего вздоха внимали сладким речам этой девушки, пока она не замурует их в кокон и не получит того чего желает. И что самое удивительное, объективно, Митчел сложно назвать первой красавицей: короткие русые волосы, что едва доставали до плеч, слегка курносый нос, миндалевидные впалые зелёные глаза, тонкая линия губ — она выглядела весьма обычной, ничем не выделяющейся, но ровно до тех пор, пока вы с ней не заговорите и не увидите огонь уверенности в её глазах. После этого у вас уже язык не повернётся так сказать.       Эта женщина всегда следила за собой: длинные аккуратно сделанные красные ногти, пусть и яркий, но идеально подходящий ей макияж, главным атрибутом которого являлись тонкие длинные стрелки и алая помада, мягкие ухоженные волосы, кончики которых переходили в серебристый цвет, загорелая чистая кожа. Митчел — эталон женской красоты и изящества. И немалую роль в этом играла её харизма, внутренняя сила и пластичность, притягивающая к себе и мужчин и женщин. Всё существование Митчел доказывало, что абсолютно любой человек может быть красивым. Тут главное знать, как себя преподнести, и, конечно, об уходе за собой не забывать. К примеру, меня до пятнадцати лет сложно было назвать красивой, хотя определённо все задатки имелись, да только толку было от этих задатков, если ты без понятия для чего они нужны и с чем их нужно есть.       После того случая я внимала с упоением почти каждому её слову, так что моя нынешняя женственность и элегантность это полностью заслуга Митчел. Хотя своей всегда ровной осанке и гордо поднятой голове, я обязана Браму, но это, увы, совершенно другая история.       Мы пробежали где-то час, перед тем как ко мне присоединился Киллуа, который по какой-то неведомой мне причине сильно отстал в начале забега по топям.       — Наконец-то нагнал, — без одышки, но с каким-то облегчением проговорил младший Золдик.       — Что-то произошло? И где тот мальчишка, разве ты не с ним бежал? — чтобы хоть как-то поддержать разговор спросила я.       — Ты про Гона? Да, мы с ним бежали, но в какой-то момент не туда вступили и нас проглотила здоровенная такая лягушка, — он широко развёл руки, как бы описывая увиденное существо. — Правда, она нас потом выплюнула, наглотавшись сока, который дал тот жирдяй. Очень жаль, сок то ничего такой был, — беззаботно объяснил Киллуа, после чего в нашем диалоге образовалась небольшая пауза, но вспомнив про вторую часть вопроса, мальчишка продолжил говорить, но уже как-то отстранённо. — Мы с Гоном после этого разминулись. Он забеспокоился за Леорио и Курапику, кажется, так их зовут, и побежал обратно. Не думаю, что больше с ним увижусь.       — И почему же это? — с лёгким любопытством поинтересовалась на такой ответ.       — В самом хвосте бежал Хисока. Мы из-за этого решили ускориться, и попали в ловушку. Чем-то нехорошим от него веяло. А те ребята вроде как тоже там были, — спокойно сказал Киллуа. Не похоже, что расставание с Гоном его сильно расстроило. Ну, впрочем, было бы слишком самонадеянно думать, что Киллуа так сразу начнёт проявлять к кому-то эмпатию. Всё же, чтобы стать друзьями нужно чуть больше времени, чем просто несколько часов совместного бега. Будет очень жаль, если Гон в итоге заблудится или чего хуже, наткнётся на Хисоку — его вид не внушал никакого доверия. Но что поделать, жизнь она такая, если тебе уготована страшная участь, то её не избежать. С другой стороны, мальчишка, как и все здесь присутствующие, должен отлично понимать риски на свою смерть — знал на что идёт. Ведь знал же, да? В любом случаем я могу понять Киллуа, и почему он не побежал за ним следом, поскольку бы сделала то же самое.       — Ну, думаю Гон не так прост. Пока не будем так быстро списывать его со счетов, — произнесла наконец-то я, не столько для Киллуа, сколько для самой себя же. Ну, а что? Надежда умирает последней. Вдруг у Гона такие же выдающиеся гены как у его отца. Это было бы весьма кстати. Оставшуюся дорогу мы бежали молча, так как каждый был погружён в свои мысли.        Но вот илистая дорога стала сходить на нет, пока не переросла в утоптанную сухую тропинку. Где-то вдалеке на холме виднелись огромные ворота. Кажется, мы подошли к концу этой дистанции. Усилив своё Хацу, я пару раз дёрнула за ленту. Через какое-то время она начала ползти обратно ко мне под рубашку, уменьшаясь в размерах.       Когда мы добежали до верхушки пригорка, толпа остановилась, и мы все ждали следующих указаний. Стоит отметить, что народ растянулся очень сильно, так как конца этой веренице людей, взбирающихся вверх, не было видно. Я, как и хотела, перевязала свои длинные волосы, только теперь уже не скрывала свои уши под лентой, так как особо острой необходимости сейчас в этом не было, да и окружающий мир теперь воспринимался в несколько раз лучше чем до этого. Затем, я слегка подправила своё лицо, смотря в маленькое складное зеркальце.       Приблизительно через двадцать минут, почувствовала, как моя лента стала совсем короткой, и благодаря небольшой манипуляции заставила её вернуться полностью обратно, отвязываясь от запястья Каила. Примерно в это же время на поляне появилась его шляпа. Он шёл вприпрыжку, посвистывая незамысловатую мелодию и, кажется, что-то говорил, но так как стояла я всё же далеко, услышать, что именно, не смогла, но зато через пару секунд я увидела того, кому он это говорил.