Новогоднее чудо

      Самыми первыми оделись те, кто вообще не собирался идти гулять, то есть Минхо и Минхёк. И если альфа просто стоит у двери и терпеливо ждал семью, лазая в телефоне, то омега сразу пошёл помогать Джину. Правда, как оказалось, больше в помощи нуждается Джун, который бегает за Ютой в попытках потеплее одеть ребёнка. Хендери спокойно лежит себе на диване, вернее, засыпает, пока папа «упаковывает» его обратно в тёплый комбинезон. И даже героически вытерпел, когда ему надели шапочку. И капюшон. Ну и шарфик. Джин совсем немного укачивает младенца, который окончательно засыпает под тихую колыбельную родителя.       — Я на улицу, не хочу, чтобы Хендери спарился и заболел.       — Я с вами, — улыбается Минхо.       — Отец, вытащи из багажника коляску, пожалуйста. Машина открыта стоит у входа.       — Ким Намджун, ты её не достал?!       — Ты не поставил машину в гараж?!       — Я занят сыном! Папа, лови его! Юта, сейчас набегаешься и не пойдёшь гулять с Ёнджуном, а останешься дома один.       — А я попрошу дядю Гуки остаться со мной!       — А он не останется, потому что у… Дяди Чонгука есть своя семья. Он будет гулять с Ёнджуном.       — А я? Нет, без меня не будут!       — Юта, ну ты чего отца не слушаешься? А ну-ка быстрее одевайся и пойдём гулять, — из спальни выходит Чонгук и улыбается маленькому проказнику, а за ним Ёнджун ведёт папу за руку.       — Хорошо, дядя Гуки!       — Как ты это сделал?! — возмущённо шипит Ким.       — Точно не знаю, Намджун-щи.       — Да, хён. Чонгу, почему-то, все дети слушаются и тянутся к нему, и любят с первого взгляда. Чувствуют что-то.       — Тэ, на себя намекаешь? — подкалывает мужа Чонгук и притягивает ближе к себе, тут же целуя в губы, на что моментально получает шипение и причитания, что тут дети и брат, и что альфа вообще сошёл с ума. А потом и вовсе обижается, выпутывается из объятий и уходит одеваться, на что младший только закатывает глаза. Сейчас эта обида мигом сойдёт на нет, уже проходили, и не раз.       — Очень рад за него, — бубнит Ким, застегивая тёплую шерстяную кофту сыну.       Чонгук помогает одеться сначала маленькому чуду, который как будто идёт на северный полюс, где не меньше -30 градусов, а не на задний, вернее, боковой двор, где всего-то -4. Альфочка и в колготках, и в носочках, и в тёплых непромокаемых штанишках, и в баллоне, и в свитере… И сейчас ещё отец надевает пуховичок, шапочку, шарфик, варежки… Ну и, конечно, зимние ботиночки. Тэхён укутан почти так же, только вместо непромокаемых штанов тёплые джинсы.       — Дядя Чонгук~и! Подожди меня! Я уже бегу!       — Афа! Погу! По! Гу!       — Гу~ Помоги, пожалуйста, мне не наклониться, — смущённо смеётся Тэхён над тем, как его мужа атаковали со всех сторон, усаживаясь на пуфик.       — Ён~и, пойдём с дедушкой на улицу, пока твой отец помогает папе, — Минхёк хочет взять внука за ручку, но альфочка уворачивается и обиженно мычит, собираясь уткнуться в ногу отца, но его останавливает сильная рука родителя.       — Сын, не вредничай. Иди с дедушкой на улицу, мы с папой тоже сейчас выйдем, — альфа рукой спускает шапку прямо на глазки, вызывая у мальчика смех, и подходит к мужу, опускаясь на колени.       — Чего желаете, Ваше Величество?       — Ну Чонгук! Просто помоги завязать ботинки.       — Хорошо, мой Повелитель. Единственное, зачем ты их развязал, если они специально на липучке и молнии, а шнурки — чисто декор?       — Все вопросы нашему сыну.       — Тогда всё ясно. А Вы, Ваше Высочество, чего-нибудь желаете? — спрашивает Чон, глядя на живот истинного, после чего целует его через мягкий свитер.       — Дурак, — Тэхён возмущённо вздыхает и легонько ударяет Чонгука по плечу, хотя сам вынужден кусать губы, чтобы сдержать счастливую смущённую улыбку, — Давай быстрее, мне жарко!       — Я уже закончил, Ваше…       — Перестань немедленно! — снова злится омега.       — Дядя Гуки, отец меня одел, я готов!       — Тогда выходи скорее на улицу, Юта.       — А ты?       — А мне нужно помочь дяде ТэТэ!       — Чонгук, не заставляй моего сына ждать. Я сам помогу Тэ, — из ниоткуда появляется Джун и встаёт рядом с братом, сверля альфу взглядом.       — Гу, иди, — одобряет омега и провожает сердитым взглядом истинного, — хён, может хватит огрызаться уже на Чонгука?! Он ничего тебе не сделал.       — Юта смотрит на него, как на покровителя мира. На него, а не на меня, на своего отца.       — Хён, я тебя умоляю, неужели ты думаешь, что твой сын любит тебя меньше, чем Гука?!       — Нет, но…       — Ну, а что тогда?       — Тебе не понять, Тэхён.       — Конечно нет, ты же ничего не говоришь!       — Закрыли тему, выходим на улицу и гуляем.       — Хён… — зовёт омега, но его перебивают.       — И не смей волноваться и накручивать себя — подумай о малыше.       Намджун вышел, а Тэхён устало вздохнул. Уйти старший брат ушёл, а помочь — не помог. Ну что за альфа?       Тем временем на улице шум и гам, Юта катается на ледянке с огромной горки, пока Чонгук пытается успокоить сына. А всё началось с невинного желания и переоценки своих возможностей. Альфочка, когда увидел огромную, больше, чем у него во дворе, горку, так ещё и с огоньками (и пусть они тусклые из-за того, что на улице день), вытаращил глазки и открыл рот, а потом на своём языке начал восхищаться и кричать, что хочет поскорее на ней покататься. Без родителей не особо хотелось это делать, всё-таки вокруг скользко, горка высокая, вдруг упадёт, испугается. Но Минхёк, как самый лучший дедушка, взял себя в руки, выбрал ледянку и уверенно пошёл с внуком к горке. Они вместе осторожно забрались на самый верх… И вот тут случилось то, чего омега и ожидал — Ёнджун испугался, вцепился в ногу и жалобно стал звать отца. Когда вышли Чонгук с Ютой, омежка сразу побежал к ледянкам с полными восторга глазами, а альфа немного затормозил. Его сын, хоть и с папой, стоит на высокой горе… Беда…       — Ты бы видел, как Ён~и радовался, когда эту горку увидел. Что, нет у вас такой? Не можешь сыну подарок на зиму сделать?       — Ну почему же? Горка есть, только меньше.       — Вот это — настоящая гора.       — Как скажете, господин Ким. Вот только… Ёнджун боится высоты. Сомневаюсь я, что он оттуда съедет.       — Чонгук~а, — зовёт сына папа, как только к ним на площадку наверху забегает радостный Юта.       Конечно же, альфа сразу идёт к ним, оставляя растерянного Минхо за спиной, который после ещё и возмущенно от досады фыркнул, только не залезает наверх, а предпочитает быть внизу. Ёнджун стоит весь в слезах и продолжает плакать. Юта гладит его по руке, Минхёк сидит на корточках и обнимает, а мальчик зовёт отца.       — Солнышко моё, — зовёт альфочку родитель.       — Афа~ Не хою, не хою. Спути, афа~а!       — Ну что ты так горько плачешь?       — Афа~а!       У ребёнка истерика. Он кричит и зовёт отца. Слёзы, сопли, слюни… Бедный Минхёк вообще в шоке, он полностью растерялся и не понимает, как помочь внуку, потому что мальчика чуть ли не трясёт. Он хотел передать его в руки сына, который специально поднял их, но мальчик мотает головой — боится даже к краю подойти. Чонгук чертыхнулся и, конечно же, пошёл на горку.       — Всё-всё-всё, малыш, я здесь.       Альфочка моментально повис на родителе, тычась своим мокрым носиком в его щёку. Старший омега подмигивает своему сыну, а значит он что-то задумал. И действительно. Минхёк выдвигает ледянку и указывает на неё. Чонгук должен сесть и съехать вместе с сыном — вот что удумал папа. Клин клином выбивают. Но только не с ним. Нет, с одной стороны альфа согласен, что должен прокатится вместе с ребёнком. А с другой стороны, если он спустится сейчас, пока малыш только-только отходит от истерики… Неее. Чон рыкнул, покрутил пальцем у виска и спустился вниз, бережно прижимая к себе первенца.       — Мальчики, всё хорошо? — с беспокойством окликает их Тэхён, который, наконец, выполз из дома.       Чонгук поднимает большой палец вверх, тут же меняя «всё круто» на «окей» и взглядом показывает, чтобы муж шёл к Джину, который с коляской наматывает круги вокруг дома. Блондин щурит глаза, безумно хочется подойти к альфам и понять, что случилось, утешить маленькое чудо, обнять покрепче, вместе поиграть во что-нибудь, чтобы Чонгук с ними играл, и вообще так хочется вернуться домой, к их привычному ритму жизни, где нет такого количества людей, где только они играют на заднем дворе или все вместе сидят у декоративного камина на тёплом и мягком ковре, облокотившись на диван, и смотрят мультики, а лучше в их спальне, на огромной кровати кучковаться втроём (в четвёртом) и читать сказки на ночь маленьким альфочке и альфёнку, или в гостиной в приглушенном свете танцевать с истинным (топтаться на месте вокруг себя), пока малыш спит на диване, или… Мысли омегу занесли абсолютно не туда. Он стоит и плачет, не обращая внимание на холодный ветер, что бьёт по щекам, а мороз заставляет их краснеть, как и нос. Чонгук сразу почувствовал перемену настроения своей пары, но подойти не успевает, его опережает Джин.       — Беременное ты чудо, что такое?       — Я так хочу домой, — скулит младший и обнимает старшего за талию, срываясь на плач, — не нужно было соглашаться и ехать на ужин. Здесь моим альфам плохо, нужно домой, Джин-хён.       — Совсем скоро вернётесь уже. Тем более, так бы ты не увидел меня и моего ангелочка. И ну своего оболтуса-братца.       — Почему вы так пропали и никому не сказали? Я переживал… — продолжает всхлипывать младший.       — О, Джун настоял. Он знает, как мне тяжело принимать заботу от окружающих, а ваш папа бы вздохнуть бы мне не дал. А я психованный. Мы бы поссорились, а нам этого не надо. Тем более, он не хотел, чтобы ко мне относились так же, как к твоему Гуки… Как к тебе относятся его родители.       — Я никак, все три года пытался, но нет… Блин, запутался в словах, извини.       — Ничего… Почему альфы не любят твоего мужа?       — Угу…       — Ну, с твоим отцом всё понятно. Он столько лет растил омежку, защищал, оберегал, считал тебя хрупче фарфоровой вазы. Понятное дело, альф он и на шаг не подпускает к тебе, к своему ребёнку.       — Мне было девятнадцать, когда Гу нашёл меня. И ему тоже. Мы — не дети. А когда я их познакомил — вообще двадцать два!       — Омеги всегда дети. Намджун за один только взгляд Юты на твоего Чонгука готов его разорвать. Ревнуют и хотят самого лучшего для нас, омег.       — Как будто для альф они этого не хотят. Но ведь… Чонгук — мой истинный, а значит — самый лучший, нет?       — Ты скрывал альфу три года. И тут приходишь в родной дом вместе с ним и заявляешь, что через три месяца у вас с ним свадьба. Ты представь только, что надумал Минхо-щи! Его маленький ангел скрывал от семьи, от самого ценного, что у него есть, своего альфу, который, как оказывается, рассекает на байке и участвует в ночных заездах, даже не намекнув на кого учится… Образ хулигана на лицо! Потом догадывается, что ночёвки у друзей — это ночёвки у альфы. Что во время течки ты явно не в общаге. И ты спокойно говоришь, что вы уже съехались и готовы к браку. А после свадьбы увёз в Сеул насовсем. Да я уверен, что твой отец думает, что Чонгук промышляет домашнее насилие какое-нибудь.       — Да ну, отец не такой!       — Ну-ну.       — Ну, а с хёном что не так?       — Твой муж слишком крутой, типа лучше него, может дать тебе больше, чем он, плюс страх, что ты променяешь, бросишь, забудешь. У тебя итак глаза принимают форму сердца, когда Чонгук просто появляется на горизонте, даже если и не смотрит на тебя. В общем…       — Но это глупо! Они мои отец и брат. Чонгук — это другое, истинный альфа! Почему они ревнуют? Это же не правильно и абсолютно нелогично… Я думал, они мне поддержат, хотят, чтобы я был счастлив. Чонгук же просто альфа.       — Твоё счастье для них пришло настолько быстро и неожиданно, вот они и ведут себя как дети, пытаясь переплюнуть его.       — Боже… Если у нас таки родится омежка…       — Вы решили не узнавать принадлежность?       — Ахаха, нет, хён, у нас растёт альфёнок. Чонгук ещё очень хочет омегу. Но если он будет вести себя так же… Я убью его тут же, так пристыжу, и пусть только вякнет.       — Посмотрим, но гарантирую, что он будет оберегать своё сокровище до последнего.       Омеги даже не заметили, как сделали три круга вокруг не маленького дома, смотря либо себе под ноги, либо в коляску, где сладко спит омежка, либо друг на друга, лишь иногда поднимая взгляд, чтобы убедиться, что они никуда не врежутся. Тэхён предложил присоединиться к Минхёку, который сидит себе на веранде и наблюдает за достаточно интересным действием, куда влезать не намерен. По двору Минхо и Намджун носятся за бедным Чонгуком и кидают в него снежки. По сути, играют взрослые, точнее, семья Ким против Чона. Но дети так не считают, и тоже кидаются «снежками» (снегом, скорее). Главное, что всем весело, почти. Чонгук одновременно следит за двумя маленькими сорвиголовами, которые то упадут, то поскользнуться, то испугаются, то обидятся, что в них не кидают снежки, то ещё что-то. Ёнджун, как оказалось, в итоге с отцом скатился с горки раза три и уже не так переживал, а поэтому, когда игра старших альф ему надоедала, потянул родителя именно на неё. А тут ещё и папа — зритель. Надо же показать, как он теперь может.       — Афа! — громко и недовольно кричит, — Чонгук проносится мимо и прячется за ступеньками. Семья Ким словно сорвалась с цепи с этими снежками. Только Юте быстро это наскучило и он лепит снеговика.       — Афа! — снова ругается маленький, грозясь пустить в ход слёзы. Чонгук подхватывает сына на руки, пару раз защищаясь им от снежков (ребёнок смеётся, а альфа не задет, слыша возмущенные крики: «Что ты за альфа, раз ребёнком прикрываешься? Сражайся как мужик, а то ведёшь себя хуже омеги!»), и поднимается на горку, но тут же понимает, что ледянка под горкой. Ёнджун без него не поедет, а Чонгук на попе не поедет, да и старшие продолжают что-то кричать и кидать снежки. Да что ж такое?! И пришла ему завиральная идея. Чон прижимает мальчика ближе к себе и наступает на лёд. Он буквально съезжает с горки на ногах, шатаясь в поиске равновесия и чуть не падая на месте состыковки горки с землёй, с Ёнджуном на руках.       — Чонгук! Ты совсем с ума сошёл?! Один так катайся сколько влезет, а с Ён~и даже не думай о таком, понял? — возмущённо кричит Тэхён, сразу подрываясь с места, а старшие омеги мило хихикают, хотя тоже удивились поступку Чонгука.       — Детка, всё хорошо!       — Отец, хён, прекратите! Достали, что вы к нему прицепились?       — Тэ-Тэ, мы с отцом просто играем, — мило хлопает глазками Намджун.       — С детьми играйте, а от мужа моего отстаньте. А ты, ну вот что ты убегаешь от них? Стой рядом с папой. Сын зовёт — иди, — раздражённо рычит омега, а потом чуть тише, чтобы никто не услышал, добавляет: — Блять, ну это невозможно!       — Тэ, детка, всё хорошо!       — Пойдём в дом, я замёрз.       — Почему раньше не сказал? Всё, Ён~и пора домой.       Все соглашаются, особенно когда смотрят на время и понимают, что уже половина первого, пора готовить обед. Джин и Минхёк заходят первыми, чтобы начать готовить обед, Хендари передали в руки Намджуну, следом забегают Юта и Ёнджун под бубнеж Тэхёна, а потом заходит Минхо. И закрывает дверь. Младший Ким попросил Чона помочь ему сложить коляску, чтобы убрать ту в багажник, пока сам будет занимается сыном, и, конечно же, альфа не отказал, но когда вернулся и дёрнул за дверь, а она оказалась заперта… «Возможно, это ветер. Да, точно он» — думает парень и звонит в дверь.       — Чонгук, ты выносишь мусор из дома? — вдруг задаёт вопрос старший Ким.       — Ну, да? — тянет брюнет. Ох, лучше бы он сначала подумал.       — Вот и я его вынес, всего хорошего.       Ну конечно, называть полицейского мусором — кто бы сомневался, что он именно так и пошутит. Однако за дверью слышится ругань, после чего ему открывает Тэхён, в глазах которого столько вины, переживания, неуверенности… А ещё собираются слёзы. Омега определённо винит себя, когда ни в чём не виноват.       — Прости, — кидается блондин на истинного и всё-таки всхлипывает. Он всегда был слишком чувствительным, а сейчас ещё и беременный, это вообще комбо. Как будто над альфой не пошутили, а его избили и оставили умирать где-то в другой стране…       — Детка, ну чего ты? Всё хорошо. Это обычная шутка.       — Это обидная «правда» для моего отца!       — Всё-всё-всё, Тэ, я не обижаюсь, всё хорошо. Не нужно себя накручивать. Альфёнок будет больно пинаться, ты же этого не хочешь?       — Нет, — шёпотом отвечает Тэхён и преданно смотрит в глаза. Он не находит в них ни намёка на злость, гнев, обиду или чего-то на подобии, а только доброту, нежность, переживание и волнение.       — Афа!       — Ступай к сыну… — просит Тэхён.       — Хорошо, а ты в комнату отдыхать.       — Договорились, но сначала помогу хёну с племяшкой.       — Только на руки не поднимай!       — Эй! Он же совсем малыш! И вовсе не тяжёлый!!! Если Хендари будет капризничать — я возьму его.       — Тэхён, малыш уже тяжелый.       — Чон Чонгук!       — Я всё сказал. Или мне стоять рядом и следить за вами? Не сомневайся во мне.       — Как же бесит твоя опека! — рычит Тэхён и уходит в гостиную.       Ох уже эти беременные, их перепады настроения и гормоны. Быстро скинув с себя уличные вещи, Чонгук заходит в гостиную, чтобы дальше пройти в коридор и в их временную комнату, но тормозит, потому что сам Намджун передаёт в руки истинного ребёнка. Тэхён получит за то, что ослушался альфу, а Ким…       — Ну неужели ты совсем сумасшедший? — непонятно на кого конкретно рычит Чон.       — Чонгук, какого чёрта ты кричишь и пугаешь моего сына? — повышает голос Намджун, заставляя младенца нервничать и капризничать. Чонгук моментально оказывается рядом с супругом и забирает у него малыша, начиная укачивать, чтобы успокоить (а Тэхён даже не сопротивлялся, потому что, 1) его альфа зол, а злить его ещё больше при малютке — себе дороже, 2) маленький действительно оказался тяжёлым, как и предупреждал истинный, и его не совсем удобно держать из-за большого живота).       — Твой брат — беременный, на восьмом месяце, ты прекрасно знаешь, что им нельзя поднимать тяжести, и сам же даёшь ребёнка на руки! — шепотом причитает младший альфа.       — То есть ты хочешь сказать, что мой сын…       — Ким Намджун! — в гостиную заходит Джин и встаёт руки в боки. — Чонгук сейчас абсолютно прав. Хендери весит уже килограммов пять, для беременных это значительный вес. Тэхён, ну, а ты чего его берёшь? Знаешь ведь всё, плюс Чонгук тебе запретил. Плюс самому же неудобно.       — Но, хён, мне так захотелось его взять, я так давно не держал таких маленьких деток на руках… — у омеги дрожит голос и слёзы собираются в уголках глаз, а ещё горло сводит, что означает, что сейчас он заплачет. И действительно, первые слезинки уже скатываются по щекам, и сам парень всхлипывает. Чонгук отдаёт ребёнка папе и обнимает омегу, который в итоге стоит и плачет, осознавая всю свою вину перед всеми: мужа ослушался, брата подставил, альфёнку неприятно сделал, Джина переживать заставил…       — Тэ, у вас совсем скоро родится маленький альфочка, и вы с Чоном на пару будете носить его на руках как минимум год, плюс-минус, это не столь важно.       — Детка, не плачь~       — Я так виноват…       Чонгук повёл Тэхёна в комнату, где их уже ждал Ёнджун, а как увидел, что папа плачет — кинулся ему в объятия тоже всхлипывая. Малыш очень быстро перенимает настроение своих родителей на себя. Намджун тоже понял, что на самом деле был не прав, и это его так разозлило, опять Чонгук лучше… Джин шикнул, чтобы муж прекратил феромонами разбрасываться, и ушёл на кухню с Хендери, оставив того следить за Ютой, который всё это время залипал в телевизор на мультик который успел ему включить дед перед тем, как уйти наверх переодеться.