Новогоднее чудо

      Пока Чонгук укладывал сына спать, Минхёк сидел с Тэхёном в гостиной, тихонечко разговаривая о ближайшем будущем. Младший омега резко начал паниковать из-за поездки к родителям мужа, а родитель не может не помочь.       — Чонгук не даст тебя в обиду. Тем более, что он сам не в самых лучших отношениях с семьёй, ты говорил.       — Стоит ему отойти, как кто-нибудь из них обязательно да накинется.       — Ну вот что ты себя накручиваешь?       — Я боюсь его брата.       — Он тебя никак не касается.       — У тебя всё слишком просто…       — Тэхён, ты мой маленький сынок.       — И ничего я не маленький. У меня муж есть, сын есть. Второй на подходе… — дует губы омега и скрещивает руки на груди, вызывая смех у папы. На животе появляются три следочка, которые заставляют Тэхёна выдохнуть и мягко провести тёплой ладонью по животу. А ответом послужило икание.       — Мой альфёнок, а кто это тебя вспоминает? Неужели, твой отец?       — Чего опять я? — обе омеги обернулись на уставший голос альфы, который, почему-то, и выглядит не особо хорошо.       — Ты в порядке?       — Да, не беспокойся. Тесь… Не беспокойтесь. Так, а я-то что?       — А мы тут икаем, — пожимает печами бывший Ким и жалобно смотрит на своего папу, словно прося укрытие, потому что явно знает, что сейчас будет.       — Икаете? — Чонгук садится на пол, на колени перед истинным и нависает над большим животиком, мягко касается губами чуть выше пупка и шепчет, словно этот разговор предназначен только для альф. — Ты чего икаешь, сынок? Ты выспался, да? Сейчас будешь не давать родителям поспать перед дорогой? Какой ты хитрый.       — Чонгук, тут папа, — то ли шепчет, то ли шипит Тэхён, покрываясь румянцем, а руки уже давно закрывают лицо от смущения.       — Тэ, всё хорошо, милый. Чонгук-и такой молодец.       — Спасибо, Минх… Папа, — чуть осекается Чон, но не отрывается от ментального разговора с альфёнком.       — Спокойной ночи, молодёжь. Мне ещё с твоим отцом разговаривать, пойду я.       — Спокойной ночи, папа. Мы тоже уже пойдём к себе, да, Чонгук?       — Хорошо, мой повелитель.       — Чон Чонгук!       — Идём-идём.       Альфа наконец-то отлипает от омеги и встаёт на ноги, протягивая супругу руку, чтобы помочь подняться. Но Тэхён встаёт сам (с горем пополам), обходит младшего с другой стороны, чуть задев плечом, и уходит на кухню (видимо, захотел покушать). Минхёк как ребёнок хихикает и с доброй улыбкой на лице уходит наверх в свою спальню. А Чонгук плетётся хвостиком за блондином, который, как и ожидалось, набирает себе еду на ночь. На истинного старший никакого внимания не обращает, игнорирует. Ну вот и чего он дуется? Ребёнок икать перестал, не пинается, всё хорошо. Но только не для Тэхёна.       — Давай помогу, чучело, — лучше бы молчал…       — Сам ты чучело, — возмущается.       — На что мы обиделись?       Но ответом служит тишина. И стоило Чону сделать шаг к своей паре, чтобы обнять, как Тэхён чуть ли не пулей вылетает из кухни, выронив всё, что было в руках. Альфа бы обязательно рванул за ним, но за месяц уже выучил, что резкий побег говорит лишь о том, что малыш ударил папу в мочевой пузырь, из-за чего срочно нужно в туалет, ведь никогда не знаешь, куда малютка попадёт дальше, вдруг и второй удар придётся по нему. Вот брюнет и собирает спокойно продукты с пола, что нужно — моет, а после несёт их в комнату и раскладывает на прикроватной тумбе. А ещё он сходил за тёплым молоком с мёдом, чтобы лучше спалось.       — О Боги, и тут оно, — обречённо стонет бывший Ким и плюхается на кровать, показушно отворачиваясь от стакана.       — Больно?       — Неприятно. Этого альфу я отдам заниматься тхэквондо. У него отлично получается уже сейчас. И вообще, я с тобой не разговариваю.       — Причина?       — Без объяснений.       — Отклонено. Даю вам, Чон Тэхён, второй шанс. И все мы знаем, что будет после третьего.       — Пока я на восьмом месяце — ничего.       — Я долго буду ждать?       — Ты невыносим, когда такой!       — Спрашиваю последний раз.       — Какого дьявола ты ведёшь себя так при папе?       — Так в этом всё дело?       — Да! Только я могу и буду смотреть, как ты общаешься с нашим альфёнком, какой ты добрый и милый с ним, как ты…       — Почему?       — Это слишком интимный момент. Как секс.       — Ну надо же, какой ты…       — Я всё сказал.       — А если будет больно, терпеть собираешься? Или потащишь куда? Детка, пойми, что…       — Нет, не хочу, чтобы это ещё кто-то видел. В такие моменты мы должны быть только вдвоём. Ну может с Ёнджуном.       — Хорошо, как скажешь.       — Вдвоём, втроём или при твоей семье.       — Ну надо же, вот как.       — Да, вот так!       — А твоя семья не заслужила?       — А при моей семье я стесняюсь! И при твоей тоже, но там я могу оказаться под ударом, поэтому так и быть.       — Под каким ударом?       — Что я плохой омега, не даю отцу общаться с сыном…       — Никто такого не скажет, ну чего ты?       — Ничего.       — Накручиваешь себя, значит. Солнце, я не позволю им обидеть тебя. И мы в любой момент можем уехать.       — Это нечестно, что выходки моих ты терпишь, а…       — Это не то, о чём ты должен думать.       — И о чём я должен думать?       — О том, что пора спать. Нужно выпить молоко, можно покушать и спать.       — Ты вечно указываешь, что мне делать. Диктатор! Сам пей своё молоко, сам жри по ночам и спи когда вздумается! Я сейчас ничего из этого не хочу!       — Прекращай капризничать.       — Вот опять! Ты затыкаешь меня! Да ты… Всё! Выйди вон и спи на диване!       — Тэ.       — На выход, я сказал.       — Ладно, — альфа делает пару шажков к выходу, как его останавливают.       — Ну и куда ты пошёл?       — Ты же сам…       — Это было минуту назад, а сейчас я хочу, чтобы ты остался.       — Точно? Или всё-таки уйти?       — Да что ты меня путаешь?! Чонгук, ложись в кровать, но отвернись, потому что я злюсь.       Чонгук почти привык, тем более, что пока у истинного идёт такая вот внутренняя борьба, лучше вообще помалкивать. Поэтому альфа тихо раздевается и ложится в кровать, правда, спиной к омеге. А Тэхён, довольный собой, выпивает молоко, выключает свет и тяжело вздыхает.       — Ну что ты отвернулся то сразу? А обнимать меня кто будет? И я нуждаюсь в поцелуе на ночь.       Вот и как тут ему отказать?

***

      Утром провожать семью вышел только Минхёк. Ёнджун был настолько сонным, что уснул прямо у отца на плече, когда они ещё даже из дома не вышли, но были уже одеты. Старший омега, конечно же, немного расстроен, что любимый сын так рано уезжает, но до Пусана нужно ещё доехать.       — Пока-пока. Хорошей дороги!       — Спасибо! До свидания!       Чонгук плавно ведёт машину и спорит с Тэхёном касательно своей семьи. Естественно упрямый омега будто не слышит истинного, поэтому накручивает себя. И стоило только остановиться у ворот, как блондин хватает брюнета за руку и жалобно пищит: «поехали домой, а?». Но Чонгук лишь отрицательно качает головой и въезжает во двор спального комплекса, а там и спускается на подземную парковку. Альфочка как раз к этому моменту окончательно просыпается, поэтому как только егу помогают выползти из кресла и ставят на ножки — он хочет уже рвануть побегать по дороге, но папа успевает схватить за капюшон своё неугомонное чудо, которое моментально вспыхивает и требует свободы. Чонгук берёт сына за руку с другой стороны, терпеливо объясняя, что подобным образом вести себя нельзя, и ведёт семью к выходу с паркинга.       Родители альфы живут на девятом этаже, и тут хочешь-не хочешь, а нужно ехать на лифте. А Тэхён с детства их боится. Неужели Чоны не могли про это заранее подумать и снять домик?       — Я рядом, мы не застрянем, не упадём, не задохнемся.       — Всё-то ты знаешь.       — Афа, то это?       — Это, малыш, лифт, который поможет нам подняться высоко-высоко.       — Папа, пои, — зовёт альфочка родителя, как только забегает внутрь к отцу.       — Тэ, хочешь поехать один?       Омега тяжело вздыхает и делает шаг внутрь. Другого выхода и правда нет, беременным он пешком не поднимется (два этажа максимум). Зато сразу оказывается в объятиях мужа, таких нежных и успокаивающих. Ёнджун всё тянет ручки нажать на кнопочку, хотя бы одну, а отец не даёт. Ну вот что за утро такое? Встали рано, побегать не дали, поиграть не дают… Чонгук берёт сына на руки и поворачивает его к зеркалу, у которого малыш отвлекается, позабыв, что ему обломали всё утро (грубо говоря, конечно же).       До нужного этажа они добираются быстро, и вот уже стоят напротив квартиры родителей. Ёнджун радостно жмёт на звонок снова и снова, и Чонгук уже заранее понимает, как им будут «рады».       — Да иду я, иду, — слышится грубоватый голос… Юнги? — О, приветствую. Маленький проказник, это ты звонил? Мы тут чуть не оглохли.       — Прости, хён, дети, они… — начинает оправдывать малютку Чонгук, но альфочка начинает вертеться и хныкать.       — Афа, я ещё хою Ммм, Ммм.       — Солнышко, мы уже вошли, нам больше не нужно нажимать на звонок, — шепчет Тэхён, но ребёнок такой ответ принимать явно не хочет.       — Ёнджун, — строже говорит Чон.       — Хою, Хою Хою!       — Ён, а давай лучше поиграем?       — В Ммм, Ммм? — показывает альфочка на дверь.       — Нет. Бомгю~я, малыш, беги скорее ко мне.       Из кухни выбегает ребёнок, смешно расставив ручки в стороны и мило ими помахивая, словно он птичка. Ёнджун вопросительно уставился на отца, как бы намекая, почему он всё ещё на руках, а не на полу. И, конечно же, Чонгук от такого взгляда ставит сына на ножки и сам приседает на корточки, попутно раздевая ребёнка, не в куртке же ему играть.       — Ён~а, помнишь своего друга, Бомгю?       — Афа, а поиму меня окуают они омеги? Я не…       — Ёнджун, поверь мне, Гю тот ещё альфа, — смеётся Юнги и треплет ребёнка по волосам, — мы с Чимином уже не знаем, что делать. Такой поцанёнок растёт. Так что, ребёнок, вернее, дети, бегите играть. Сейчас вы уже постарше, точно найдёте общий язык.       Ёнджун нехотя тянет руку к омежке, но тот как даст по пальцам. В тишине удар показался очень похож на смачную пощёчину, по крайней мере по звуку точно. Даже Юнги не ожидал такого отворота-поворота от своего ребёнка.       — Бомгю! — рычит альфа, а малыш ему язык показывает.       У родителей шок, у альфочки тем более. Он огромными глазами смотрит на этого Бомгю, потом на свою руку, потом на родителей, а потом улыбается и радостно кричит папе:       — Он мне навится, мы тоно подужимся!       Младший улыбается и теперь сам тянет руку к ребёнку, после чего оба скрываются в гостиной.       — Бракованный омега. Чуть что — дерётся, никого из нас не слушает, поведение отвратительное. Зато перед другими притворяется таким невинным ангелочком, но всё до поры до времени.       — Хён, это нормально. Вот в садик пойдёте… — хочет подбодрить брата Чон младший, но его перебивают.       — Уже ходим. Ощущение, что там школа на выживание. Кто лучше научит ребёнка быть хулиганом. Мы вот с февраля в другой пойдём. Бедная няня, он так с ним мучается. Хотя это третья за третью неделю, понимаешь? Чертёнок малолетний.       — Юнги-щи, может, Бомгю к школе успокоится?       — Нет, Тэхён-щи. Я не знаю как, но он взял какой-то ген от мелкого. Вот, видимо, встретит своего альфу и угомонится.       — Эй! На что это ты намекаешь, хён?!       — Что? Серьёзно… Гю безумно похож на тебя в детстве. Вот только ты альфа и тебе норм, но он…       — Юнги-щи, а может, если у него появится братик…       — Не поверишь, Тэ, но я тоже самое Чимину говорю. Сорян, без формальностей, достало шипеть. И ты давай просто «хён» говори. Всё-таки семья уже блин сколько? Мелкий, когда у вас свадьба была?       — Забей.       — Четыре года, хён, пять почти.       — Но встречаемся семь, восемь почти.       — Ну где вы там? — зовут компанию из кухни.       Вообще-то, гостей должны встречать хозяева, а никак не другие гости. Но это же семья Чон, как бы грустно это не звучало. Здесь несколько другие правила. Просто родители альф заняты более важными делами, видимо. Чонгук помогает Тэхёну раздеться и оба вслед за Юнги идут к старшим (Чимин старше их на год, а Юнги на три, ну и родители, понятно). Чон Еин, папа альф, стоит спиной ко всем и старательно что-то мешает в кастрюле, одновременно болтая с мужем старшего сына, в то время как Чон Хичёль, отец, просматривает новости на планшете.       — Пап, отец, а вот и мы. Привет, Чимин-хён.       Чонгук мило, даже немного смущённо, улыбается, чем заставляет Юнги закатить глаза. Чимин тут же оборачивается и лучезарно сияет, самый старший альфа поднимает глаза на вошедших, а омега налетает с объятиями на любимого младшего сыночка.       — Наконец-то вы приехали! Ого, Тэхён~и, какие вы уже большие! Сколько вам? Месяцев семь?       — Восемь.       — Впрочем, не столь важно, главное — здоровые.       — Пап.       — Ну надо же, от вас второй внучок, и снова альфа. Может отдадите его Юнги с Минни.       — Пап, ты в своём уме?!       — А что?       — Еин-щи, у нас с Юнги ещё будет малыш, не стоит так волноваться и пугать ТэТэ.       — Вы всяко справитесь со вторым малышом лучше, чем…       — Папа! Если продолжишь — мы сегодня же, сразу после твоих слов и уедем.       — Ну, ну на правду не обижаются…       — Еин, успокойся, чёрт возьми. Из-за тебя они не приезжали к нам два года. Сейчас запру тебя в спальне, — строго рычит Хичёль.       — И все тут против меня… Садитесь за стол, сейчас обедать будем. Юнги~я, позови малышей.       — Пап, они не будут сейчас кушать.       — Юнги-хён, у нас Ён~и не завтракал. Думаю, что… — начинает Тэхён, но его перебивают.       — И почему вы не покормили сына перед длинной дорогой? Бедный ребёнок…       — Папа, мы ехали от родителей Тэ, и Ёнджун спал.       — А, ой, ошибочка. Ну… Надеюсь, что вам и у нас понравится.       — Ну конечно, — бубнит Чонгук…       — А что?       — Гу, не отвечай.       — Затыкаешь рот моему сыну?       На этом моменте раздался противный скрип стула о пол и Хичёль встал из-за стола, негромко шипя что-то на подобии: «Я тебя предупреждал». Он проходит мимо Чимина к супругу, грубо хватает за руку и уводит с кухни, кажется, в спальню, громко хлопнув дверью. Тэхён сидит с закрытыми глазами и еле слышно считает от одного до десяти и обратно в надежде, что это поможет успокоиться. Как было бы хорошо днём уйти гулять по Пусану.       — Простите его, — мямлит Юнги, который уже вернулся из гостиной, правда, без детей, потому что Бомгю отказался, а Ёнджун решил остаться с ним.       — Ведёт себя как мой отец, — печально вздыхает омега и открывает глаза, — Гу, пойдём погуляем?       — Мы специально не брали коляску для Ёнджуна, забыл?       — Вы идите, а мы за детьми присмотрим. Обедом накормим, спать уложим, поиграем… — перечисляет Чимин.       — Боюсь, Ён~и тоже нужно погулять. Он совсем недавно проснулся и так просто спать не ляжет.       — Значит, сходим во двор, — заключает Юнги, — только сначала сами пообедайте.       — Спасибо…       А Чонгук молчит, сидит в сторонке, погружённый в свои мысли весь такой грустный. Он никак не может оправдать родителей. В детстве всегда он получал больше любви, но в какой момент чуть ли не лишился её? Когда выбрал профессию? Когда переехал в Сеул? Когда познакомил их со своим истинным спустя три года незадолго до свадьбы? Это определённо да. А потом? Любовь, ребёнок… Всё как у Юнги с Чимином. Не могут же они обижаться столько лет. Спасибо, что отец выражает, временами, скрытую агрессию, а не как папа плюётся ядом. Тем более, что в период беременности и немного позже омеги дохуя чувствительные, особенно хрупкие и ранимые до такой степени… Не нужно было соглашаться на авантюру папы. Ничего он не изменился. Тем более, что долго они с Тэхёном всё равно погулять не смогут. Тяжело ему уже. Хотя можно доехать на такси до моря и походить там, и посидеть на лавочках, над которыми установили прозрачный купол с тёплым воздухом. Вообще-то и Ёнджуна можно взять с собой. Хотя Еин в любом случае наедет на них, что они приехали к семье и уходят одни. Короче да, на ночь они не останутся, наверно. Посмотрят по самочувствию Тэхёна.       — Папа, афа, я ку хою, — жалобно зовёт альфочка родителей и тянет блондина за край свитера.       — Сын, сколько раз мне повторять, чтобы ты не проглатывал звуки и буквы?       — Куати хою.       — Уже лучше.       — Просим прощения, что ненадолго оставили вас одних. У нас предложение! После обеда пойти погулять на пляж!       «О нет…» — думает Чонгук.       «Блять» — прижимается к боку альфы Тэхён.       «Чёрт» — думают Чимин и Юнги, глядя друг другу в глаза.       И только дети кричат радостное «Уа!».