Новогоднее чудо

      Чонгук всё утро ведёт себя странно, зависает на месте, словно его мозг забыл прогрузиться, витает в своих мыслях, игнорируя буквально всех, даже Ёнджуна, который успел дважды утроить истерику из-за этого. В общем, он словно не в своей тарелке. Какое-то плохое предчувствие мешает нормально жить. Тем более, Минхёк избегает Минхо, значит ночью что-то случилось, а это не есть хорошо. Но никто не сознаётся: ни они, ни его родители, которые тоже ведут себя как-то странно. Хотя других изменений нет, и семьи также огрызаются, жалуются, нагнетают… Понятно одно, чудо произошло только у детей, которые нашли под ёлкой подарки. Родители так и не помирились, даже не смотря на замечательный вечер. А Намджун с Сокджином теперь поняли, почему Тэхён выглядел на столько убитым и счастливым, когда открыл им дверь.       Первое января прошло как-то странно. Родители Чонов сидели, предпочтительно, в своей комнате, Минхёк с семьёй старшего сына поехал гулять в город, а с ними и Чимин с Бомгю, и Ёнджун тоже, который захотел поехать с друзьями, а не сидеть дома с родителями. Минхо сослался на похмелье и занял место перед телевизором, а Юнги остался дома ради брата, вернее, чтобы рассказать ему, что узнал ночью. Пока Тэхён намывал посуду на кухне (он сам захотел убраться и всех выгнал прочь, чтобы ему не мешали наслаждаться), активно пританцовывая и напевая себе под нос, альфы поднялись наверх в комнату альфочки. И конечно же эта информация выбила Чонгука из равновесия. Теперь всё встало на свои места: и ссора Кимов, и некая осторожность со стороны своих родителей в сторону Минхёка… Лучше бы извинились и помирились, но нет же, это для слабаков… И как хорошо, что папа Тэхёна ушёл! Сейчас он и поговорит. Снова. Да как они могли перебросить свой гнев на детей! Ладно Минхо, это было даже ожидаемо в какой-то степени, но его родители! Ладно, тоже ожидаемо, особенно от папы как ответный удар. Но это же их внуки! Брюнет только спустился с этажа, только хотел попросить Минхо подняться наверх, как его перехватил блондин. Омега попросил его побыть с ним, полежать, погладить, поболтать… Естественно старший согласился, вот уснёт супруг, и поговорит. Но стоило закрыть дверь в комнату, тут же хмурится. Тэхён не выглядит так, словно у него всё хорошо. И сольный концерт, который устроил младший на кухне, не показатель.       — Хорошо себя чувствуешь? Ты бледный…       — Клонит в сон, но как-то не очень. Чуть тошнит и живот немного тянет, — мямлит Тэхён, избегая взгляд истинного.       — Давай наденем бандаж. А лучше, поедем к врачу, хорошо?       — Я полежу с тобой и всё пройдёт, — противится.       — Звучит не убедительно, — Чонгук вплотную подходит к истинному и поднимает милое личико, но омега и сам теперь смотрит ему в душу и тихонечко шепчет:       — Пожалуйста.       — Хорошо, но если станет хуже — ты сразу же мне скажешь об этом. И это не вопрос, — сдаётся альфа, не смея отказать этим бездонным и жалобным глазам.       В итоге, Чонгук уснул с Тэхёном в обнимку, а проснулся только когда ему на грудь залез альфочка. Все вернулись, а он так и не поговорил. И поднимать тему при всех не хочется. Поэтому альфа решил отложить разговор на вечер. Спойлер: беседы не состоялось. К этому времени и Кимы помирились, и в принципе все углы как-то сгладились между семьями, которые, видимо, и без него поговорили друг с другом. Отцы играют себе с внуками, Минхо возит Бомгю на плечах, цокает, короче говоря, притворяется конём, а Хичёль катает Юту. Ёнджун всеми руководит. Со стороны не понятно, толи они в цирк играют, толи в турнир какой-то. Но мирно, и хорошо. Папы переключили всё своё внимание на бедного Джина и Хендери, а Чимин вместе с Юнги и Намджун обсуждают переезд в Сеул. Чонгук же остался в комнате с Тэхёном, который буквально не отходит от него, хвостиком таскается. Джин, когда заглянул к ним на минутку, сказал, что у него тоже такое было и причин для паники нет. Но вот омеге как-то крайне неспокойно.       Второго числа ранним утром блондину стало хуже, он даже согласился надеть бандаж. А ближе к обеду, пока он шёл за брюнетом на кухню, совсем.       — Чонгук, — Тэхён взволнованно хватает альфу за руку и сжимает, пока сам старается выровнить дыхание.       — Что такое? Так, так, садись, осторожно.       Чонгук помогает истинному сесть на пол, придерживая за плечи. Тэхён тяжело дышит, откинув голову назад, а ноги чуть согнул в коленях и развел в сторону — просто сидеть так удобнее, а ещё он заметно побледнел, и на лбу выступил пот. На шум пришли папы обоих. И только они хотели подойти к детям, обеспокоенно повторяя «Ой, Тэхён~и. Ты как? Что такое? Что Чонгук сделал?», а после и начиная ссору: «А почему сразу Чонгук? Тэхён плохо о себе заботиться! Да мой сын…», как Чон рыкнул на них обоих, повернувшись всем корпусом, с огнём в глазах, и ударив рукой по полу. Опять начинается… Вернее, началось то утром с того, как альфа плохо заботиться о муже и так далее, ничего нового.       — Отошли оба. И, пожалуйста, замолчите!       Чонгук зол, мало того, что их родители такой цирк тут устроили, то грызутся друг с другом, то всё хорошо, так ещё и сейчас! Альфа обратно поворачивается к мужу и притягивает к себе, к шее, усиливая свой запах. Он целует омегу в висок и обнимает, чувствует, как руки любимого цепляются за футболку как за спасательный круг.       — Ты как? Что болит?       — Ж-живот, Гу, шшш, очень, — Тэхён шепчет, кусая губы и жмурясь, слегка постанывает, скулит, по щекам катятся слёзы, которые впитываются в футболку старшего.       — Я тебя сейчас подниму на руки и поедем в больницу.       — Угу, Гу~ Мне страшно, очень страшно.       — Пожалуйста, не накручивай себя, Тэ~а.       — Как больно, — плачет блондин и обнимает альфу за шею, — Чонгук поудобнее усаживается и поднимает Тэхёна на руки. Это оказалось тяжело, но он не может отпустить его.       — Вы куда? Всё в порядке? — волнуются родители-омеги.       — Хён, — игнорирует их Чонгук, но обращается к своему брату, — помоги, пожалуйста. Возьми с тумбы ключи от машины и…       — Да щас. Я сам вас повезу. Чимин~и, дети на тебе, — старший сразу рванул в прихожую, взял куртки для младших, обувь, и открыл им дверь.       — Кто-нибудь вообще собирается…       — Отец, вы итак много чего «хорошего» сделали. Отстаньте сейчас все от них, — вступился Намджун, — Чонгук, мы ждём звонка.       Юнги довёз их очень быстро. По дороге Чонгуку удалось закутать Тэхёна в куртку и надеть ботинки. Они ехали прямо в домашней одежде, простые футболка и штаны, хорошо, что брюнет приучил семью ходить в носках по дому.       — Приехали. Держись, Тэ, всё будет хорошо, — улыбается Юнги и показывает кулачок поддержки. Его взгляд такой мягкий и добрый, видно, что он искренне переживает за тонсенов.       — Спасибо, Юнги-щи, — сквозь боль улыбается омега, — прости, я испачкал сидение ботинками.       — Нашёл, о чём волноваться. Идите! Я сейчас припаркуюсь и тоже приду.       Чонгук вылезает первым и снова берёт на руки Тэхёна, после чего заходит в холл, усаживает мужа на диван и бежит к регистрации. Омега прижимает руки к животу, взгляд побитого щеночка, лицо красное (вернее, всё вокруг глаз, потому что сам он бледный) и опухшее, хотя он продолжает плакать и кусать губы, тихонечко матерясь себе под нос.       — Прошу прощение, без очереди, помогите, пожалуйста, девушка. Восьмой месяц, острая боль. Режущая.       — У какого врача наблюдаетесь?       — У Пака. Чон Тэхён пациент.       Девушка быстро кивнула и моментально позвонила врачу. Чонгук вернулся к омеге, который дрожит всем телом. Через две минуты доктор уже идёт прямо к ним.       — Тише, тише, мой хороший. Сейчас разберёмся. Сильно больно?       — Оч-чень, — чуть ли не задыхается Чон.       — Пойдём, сейчас УЗИ сделаем, посмотрим, как там наш альфочка. Имя придумали?       — Н-нет.       — Ничего. Всё-всё-всё, маленький, не плачь, не тревожь малыша лишний раз. Чонгук-щи, за углом стоят коляски, привези одну. Постоянно носить мужа на руках может очень здорово сказаться на спине после. А вам ещё ребёнка держать.       Альфа уже через минуту вернулся с коляской, куда осторожно усадил омегу и повёз вслед за доктором. Тэхён сжимает ткань своей футболки, мнёт, тяжело вздыхая и жмурясь. Но старается успокоиться. Кабинет на втором этаже, куда они поднялись на лифте. Чонгук уложил истинного на кушетку, а доктор сразу выдавил гель и начал водить датчиком, внимательно всматриваясь в экран.       — Какой красавец, — шепчет врач, а омега сквозь боль улыбается. В кабинет входит второй доктор, они вместе о чём-то говорят, после чего Пак протягивает салфетку Чонгуку.       — Ну что, папочка. Будем сейчас альфочку рожать.       — В смысле? К-как, рожать, но…       — Отслойка плаценты, судя по всему, вызванная резким колебанием кровяного давления, проще говоря — стрессом. Причём на постоянной основе, несколько дней точно. Позже выясним, что на это повлияло, но тянуть нельзя.       — Но…       — Спокойно, Тэхён~и, лапочка, не нужно нервничать. Это только звучит страшно. Будешь рожать не сам, сделаем кесарево. Мы дадим тебе подышать через маску, и ты будешь спать, даже ничего не почувствуешь, а когда проснёшься — уже и малыш рядом будет. Чонгук, не переживай, это стандартная операция, просто экстренная, — спокойным голосом успокаивает обоих доктор, хотя сам понимает, что им следует поторопиться.       — С-стойте, можно, пять секунд? Гу~ — Тэхён тянет руки к своему альфе, а Чонгук, конечно же, помогает ему привстать и обнимает, нежно покачивает, гладит по волнистым прядкам и целует в висок.       — Всё хорошо, Тэхён, сейчас альфёнку и тебе помогут.       — Гу~ Я не хочу, чтобы было так! Я хочу сам, как Ёнджуна, я готов к той боли, к тем часам мучительного ожидания. Хочу сам родить здорового альфочку. Я не хочу сейчас и так.       — Детка, к сожалению, нам это уже не исправить, любимый мой. Сейчас нашему альфёнку плохо.       — А если…       — Не будет никакого если. Ты у меня самый сильный омега, которого я когда-либо знал. И я горжусь, что ты мой муж, что именно ты мой истинный омега. Сейчас соберись, ты нужен нашему малышу.       — С-спасибо.       — Я люблю тебя, Тэхён.       — И я тебя, Чонгук.       Чонгук помогает Тэхёну лечь на другую кушетку, взглядом провожает до двери, и как только он скрывается за поворотом, сразу же оборачивается к врачу и серьёзно смотрит на него. Альфа безумно благодарен бете, что всё рассказал довольно в мягкой и безобидной форме, чтобы не пугать омегу ещё больше, но… Сердце чувствует, что-то не так.       — Чонгук-щи, это всё, на самом деле, очень серьёзно. Я знаю, как вы оберегаете Тэхёна, но сейчас… Судя по симптомам и тому, что я увидел, это тяжёлая форма, а то, что нет кровотечения, только усложняет задачу. Это может быть центральная отслойка плаценты, при которой вся кровь скапливается между стенкой матки и центральной частью «детского места». Если она отошла больше, чем на 50%, то ребёнка спасти точно не удастся. И я не пугаю, а готовлю. Будем надеется, что плацента отошла не полностью и мальчику просто поступает меньше кислорода. И да, так как операция экстренная — будет общий наркоз. Не переживайте, я выйду и всё расскажу.       — Вы же их спасёте? — сиплым голосом спрашивает Чон, умоляюще смотря на врача. У него слегка трясутся руки, глаза на мокром месте, и сердце очень быстро бьётся. Альфа медленно осознает, что только что сказал врач, к чему готовит.       — Случай тяжёлый, Чонгук-щи. Я сделаю всё, что будет в моих силах. К сожалению, ничего не могу обещать. Я должен идти. Пойдём к операционной.       Мужчины вышли и стремительным шагом пошли к оперблоку. Там уже сидел Юнги и нервно отбивал ногой какой-то ритм, а когда увидел младшего — подскочил с места. Чонгук остановился около брата, обречённо посмотрел прямо в глаза, а потом обнял, а из глаз покатились слёзы.       — Гук~а, всё хорошо, ты чего расклеился?       — Хён… Я могу их потерять. Нет, я знаю, что всё будет хорошо, что Тэхён и альфёнок будут в порядке, но… Я даже ничего не могу сделать, чтобы им помочь.       — У вас с Тэхёном связь, он всё чувствует.       — Это я во всём виноват.       — В чём, Гук?       — Не нужно было соглашаться на семейные ужины. У них меня пилили, у нас — его. Потом ещё вы все приехали… Я всегда буду рад вашей с Чимином семье. И семье Намджуна-щи тоже, он, оказывается, нормальный. Просто всё это влияние его отца… Но родители… Эта их вражда. Нужно было первого числа их выставить за дверь… А лучше изначально не впускать.       — Да, ваш дом правда превратился в место военных действий.       — Тэхён плакал сегодня утром. Почему мои родители не могут принять его, как Чимин-хёна, а его — меня. Я ничего не ответил. А потом ему стало плохо и сейчас…       — Я так понимаю, прогнозы…       — Нужно быть готовым к летальному исходу… Обоих. И надеяться на лучшее.       — Тэхён точно справится, — Чонгук промолчал, продолжая обнимать Юнги. Старший обнимает своего брата в ответ. Пусть обычно у них это не принято, но сейчас он понимает, как нужен.       — Позвони, пожалуйста, отцу или папе, не важно, попроси их уйти из моего дома.       — Чонгук…       — Их и семью Ким. Я не хочу их видеть, не хочу с ними общаться. Пока Тэ не проснется точно. И ничего им не говори. Хотя Минхёк-щи хороший. И он не раз это доказал.       Чон младший тяжело вздыхает и отходит к стульям. Самое тяжелое — это ждать. Время словно специально тянется настолько медленно, как будто видео поставили на самую маленькую скорость. А может оно и вовсе замерло.       Юнги в стороне разговаривал с родителями, которые, видимо, спорили и не собирались уходить. Он сбросил вызов и проматерился. Кажется, не получилось.       — Чонгук, они сказали, что без объяснений не уйдут, причём все четверо!       — Ну значит я дома не появлюсь. Уверен, что о Ёнджуне вы позаботитесь.       — Чимин написал, что Ён плакал, когда проснулся, и звал вас. Не думаю, что твоя идея хорошая.       — Сможешь, тогда, привести его мне, пожалуйста? Пойми, я видеть их не могу…       — Хорошо.       Чонгук уставился на дверь, словно гипнозом вызывая оттуда доктора. Вот только тот не спешил. Альфа старался вслушаться в звуки, но из-за двери ничего не слышно. Юнги тоже переживает. Он каждые пять секунд проверяет свой телефон, либо сразу же включая его, либо заходит в твиттер, либо что-то пишет Чимину. И наконец-то выходит врач. Чонгук моментально вскакивает и подлетает к нему. Юнги тоже подходит ближе.       — Операция прошла хорошо, лучше, чем мы ожидали. С альфочкой для его восьми месяцев всё хорошо. Малыш сам пока не дышит, лёгкие не раскрыты. Первую неделю он будет в детской реанимации. Мы положили его в специальный кувез, инкубатор, проще говоря. Я покажу вам вашего борца, не смотрите так на меня. И с папочкой тоже всё хорошо. Действие наркоза закончится часа через четыре, плюс он на обезболивающем. Тэхён сможет увидеться с вашим мальчиком только завтра, когда сможет передвигаться. И не переживайте, просто из-за шрама будет сначала больно и тяжело. Через неделю малыш будет в отделении интенсивной терапии. Это другая палата, где омега будет лежать вместе с ребёнком. Но первые пять дней для вас будет запрещено посещение. Если всё будет хорошо, то к середине месяца сможем вас выписать. Если нет — то к концу, как раз к предполагаемой дате рождения. Но я уверен, что малыш будет в полном порядке, особенно когда встретится с папой лично.       — Спасибо, — еле шепчет альфа и падает на колени перед доктором.       — Это настоящее новогоднее чудо, что при таком неутешительном диагнозе прошло всё так хорошо.       — Эй, Гук, вставай. Давай, бро, вставай.       — Чонгук-щи, посмотрите на сына?       — Да, конечно, — улыбается Чонгук и поднимает ясные глаза. Наконец-то всё закончилось.