***
Блондин проснулся спустя полтора часа. Брюнет сидит в сторонке на чёрном диване и сосредоточенно печатает что-то в телефоне, кажется, это даже не его, и как-то тяжело вздыхает. И омега явно догадывается почему. Он всё ещё в больнице, а низ живота печёт огнём. Видимо обезболивающее перестало действовать, раз шов так болит. — Чонгук, — если честно, Тэхён сам испугался своего голоса, не узнал его, такой тихий и хриплый, и в разы ниже… Зато альфа моментально поднял голову, а после быстро встал и уже оказался рядом. — Привет, солнце. Как ты? — Бывало и лучше, словно я вернулся в начало беременности… — Тошнит? — Да. Голова как-то, она тяжёлая и… Кружится. — Это нормально, так доктор сказал, скоро пройдёт. — Кхм, дай мне воды, пожалуйста. Кажется, что я три дня не пил и вот-вот откинусь. — Прости, но пить тебе пока нельзя… Я могу дать смочить губы водой. — Хотя бы так. Конечно же альфа достаёт бутылку (оказывается, в этой вип-палате есть целый холодильник, да и вообще комната выглядит, словно это отель) и подносит к губам, совсем чуть-чуть наклоняет, чтобы упала парочка капелек, и следит, как омега смачивает губы, прикрывая глаза от блаженства. — Доктор недавно проверял тебя, всё хорошо, поэтому перевезли сюда из реанимационной. Просил сразу же позвать его, если что-то случится. У тебя болит шов? Или ты ещё не чувствуешь? — Чувствую, что болит. Он… Горит. — Хм, лучше, чтобы док ещё раз проверил, всё ли в порядке. Заодно и скажет, что… — Чон, где мой малыш? — перебивает Тэхён и взволнованно смотрит на альфу. Чонгук невольно замер, сразу же мысленно ударяя себя по лбу, ведь наверняка такой реакцией на логичный со стороны омеги вопрос он напугал истинного, поэтому тут же улыбнулся и взял ладони мужа в свои руки, начиная нежно поглаживать. — Всё хорошо, Тэ. Наш альфёнок родился здоровым, маленький борец. Он весит нормально для своего возраста, поэтому быстро… Как это назвать бы… Не поправится, а… Окрепнет? Короче. Сейчас он в детской реанимации. У него пока что не раскрылись лёгкие, поэтому его положили в кувез. Док сказал, что через неделю вас с альфёнком переведут в другую палату, и вы будете уже вместе. Тэхён, солнце, наш малыш жив. Альфёнок в порядке. Омега не может сдержать слёз облегчения. Он быстро моргает, нос щекотит от поступающих солёных кристаллов, и вот они уже катятся по щекам, и в горле словно снежный ком застрял. Тэхён закрывает глаза ладонями и плачет. Чонгук нависает над мужем и гладит его по волосам. Но резко выпрямляется и достаёт телефон. — Тэ, смотри, вот он, твой малыш. — Наш, — всхлипывает омега. — Конечно наш. Тэхён смотрит на серию фотографий и закусывает губу (нечаянно до крови). Альфёнок совсем малыш, худенький, немного сморщенный, весь в проводочках… А мог бы родиться сам и быть сразу у папы на руках, а не там, непонятно где и с кем. Из-за чувства вины, что скребется внизу живота, доставляя ещё больше неприятных ощущений, перед сыном омега снова плачет, прижимая руку альфы с телефоном к груди, к сердцу, а лбом утыкается в предплечье старшего. — Док сказал, что ты сможешь увидеть нашего сына, когда окрепнешь и начнёшь ходить. Из-за шва это может быть проблематично, не так легко, как кажется. Поэтому… Считай, это мотивация. — Я хочу сейчас его увидеть. — Ты только проснулся и отошёл от наркоза, сегодня, к сожалению, точно не получится, детка. Тем более, что доктор скоро придёт, чтобы что-нибудь сделать с болью. — Значит завтра. — Не сомневаюсь в тебе. — Сколько сейчас? — Почти шесть. 17:53. — А, Чонгук, это же не твой телефон? — Хёна. Я сказал ему идти домой. Как раз выставит родителей за дверь. Они с Чимин-хёном присмотрят за Ёнджуном сегодня. Хён приедет через час, привезёт твои вещи, наши телефоны, а свой заберёт и расскажет, что там как с родителями. Если не уедут, мы с Ён~и поживём в гостинице. — Так нельзя, Чонгук. Они… — Я из-за них чуть не потерял вас с Хосоком! Я не хочу их видеть, по крайней мере сейчас. Врач сказал, что всему виной длительный стресс. Всё это тянется как минимум с того дня, когда тебе позвонили твои родители и позвали к ним. — С Хосоком… Малыш Сок~и. — Прости, нужно было… — Нет, мне нравится это имя. Я доверяю тебе. Ты видел сыночка, значит, это имя ему подходит. Очень красивое. — Хён тоже так сказал… Я не знаю как, но он прошёл в блок и тоже видел альфёнка. — Ты будто извиняешься… Не нужно, всё хорошо. — Тэ… — Хорошо, я всё понимаю. И ты прав, абсолютно прав. — О, — резко взгляд Чона падает на только что пришедшее сообщение. — Что там? — Все собрались ехать сюда. — Нет. Чонгук, нет! — бедный парень даже на месте подскочил, из-за чего всё вокруг шва заболело с такой силой от резкости, что омега тут же согнулся пополам и болезненно всхлипнул, — Шшш, проклятие! — Тэхён! Боже, где же доктор Пак? — Здесь я, здесь. Тэхён-и, лапочка, никаких резких движений. Договорились? — Да… — Давай-ка я посмотрю. Так… Шов воспалился. Но не критично. Лапочка, лежи смирно, лучше больше спи. Завтра утром я ещё раз осмотрю и либо назначу лечение, либо всё хорошо и сможешь встать. С туалетом медбрат тебе поможет, сразу же зови его и не вздумай терпеть, если не хочешь осложнений, ясно? Чонгук-щи, следи за этим хитрым лисом. Сейчас я дам тебе лёд, хотя бы десять минут, хорошо? После мы нужно нанести мазь, оставлю здесь, на тумбочке. Это обязательно. Вопросы? — А за нашим сыном тоже вы смотрите? — Детский педиатр, доктор Лим, в основном. Мой коллега и очень близкий друг. Не переживайте, с вашим мальчиком всё будет замечательно. Совсем скоро вы уже забудете, что такое сон, что значит выспаться и как решить головоломку, почему младенец плачет. — Я настраивался на это последние два месяца, — гордо говорит Чонгук, за что получает тычок в бок. — А я думал, что с того момента, как допустил сцепку! — Она была запланирована! — Значит ещё раньше! — В любом случае, это замечательно, — смеётся доктор Пак, — итак, лапочка, сейчас отдыхаем, держим лёд, про туалет сразу говорим медбрату, и не забудьте про мазь! Чонгук-щи, замечательного супруга не волновать, все желания исполнять, следить, чтобы не хитрил и не терпел и, так уж и быть, на эту ночь можете спать вместе, но после исключительно на диване, а лучше всего дома в кровати, чтобы ваш старший сын не чувствовал себя брошенным. — Мы, конечно, не прощаемся, но ждите нас ещё через два года. — Чонгук! — Мы придём к вам за омежкой. — Ох, Тэхён~и, где же ты такого чудесного мужа нашёл? Доктор Пак улыбается и суёт в руки омеги лёд, за которым сходил медбрат, который как мышка стоял у входа. Как только они ушли, Чонгук занял своё место рядом с омегой, а благодаря разрешению врача — полностью залез на кровать, скинув ботинки, и обнял Тэхёна, положил свою ладонь поверх его руки, которая держит лёд, обмотанный полотенцем, чтобы не так холодно было, и уткнулся носом в макушку. — Твой запах еле слышно… — Зато твой просто замечательно. — Хён едет один. Мне нужно будет его встретить, но я не хочу уходить от тебя даже на секунду. — Пока ты ходишь, я справлюсь с туалетом, потому что при тебе я этого делать точно не собираюсь. — Чего я там не видел? — Чонгук, я в первую очередь омега, который жаждет внимания своего альфы и который не хочет его оттолкнуть. — Как же ты собирался быть со мной на парных родах? И собираешься быть. — Это другое! Всё, Чонгук, либо лежи молча, либо иди хёна встречай. — Всё, понял, не смущаю, не стесняю, лежу и молча люблю. — Вот и замечательно. — Именно. — Хорошая идея. — Спасибо. Рад, что ты одобряешь. — Не благодари. — Десять минут прошло? — Три максимум. А что? — Холодно. У меня рука замёрзла, ты так её прижимаешь ко льду. — Давай я буду держать. — Вот и держи, а я… Если честно, очень спать хочу. — А ночью что делать собираешься? — Т-тоже верно… — зевает омега и прячет лицо в груди альфы. Чонгук думает, нет, даже уверен, что вот сейчас Тэхён поспит, а ночью будет изводить себя тем, как хочется увидеть малыша, а время крайне медленно тянется, и всё в таком духе. А это лишние нервы, которые сейчас нежелательны. — Не засыпай. — Почему нет? — Ночью поспишь. И ужин скоро. — Не хочу. — Тэхён~а… — Ну что? — Пора шов обрабатывать. — Хорошо. Чонгук встаёт с кровати и относит лёд обратно в холодильник, откуда его и достал медбрат, пока Тэхён поворачивается на спину и задирает свободную больничную рубаху. Скорее бы приехал Юнги с его вещами. Когда альфа вновь подходит к кровати, омега вздрагивает, но ничего не говорит. Шов и правда выглядит не лучшим образом. Если честно, блондин никогда не думал, что столкнётся с этим. Во время первой беременности он много чего начитался, но судьба решила всё иначе. Брюнет осторожно наносит мазь, на что младший шипит и дёргается, но не столько от боли, сколько от контраста температуры, потому что в сравнении со льдом пальцы истинного горячие, да и мазь не холодная. На тумбе завибрировал телефон. Юнги приехали. — Я быстро, — обещает Чон и скрывается за дверью палаты. — Всё равно писать буду, — бубнит омега и жмёт на кнопку вызова медбрата. Чонгук сразу увидел своего брата с большой спортивной сумкой, которая даже не закрывается до конца. Юнги тоже сразу увидел младшего, поэтому без лишних вопросов пошёл к нему сквозь толпу. Вот откуда здесь столько людей? Или посещение окончено и все массово вышли из палат? Или они перепутали приёмное отделение с родовым? — Хён! — Пойдём к твоей принцессе. Как Тэ себя чувствует? — Хочет спать. И со швом небольшие проблемы. По большей части это я виноват, потому что вслух сказал, что хотят приехать все. — Идиот. — Спасибо, сам в курсе. — Никто уезжать не планирует, ещё два дня точно, а потом не знаю. Намджун-щи с семьёй остаётся до конца месяца. Они собрались в Сеул переезжать, знаешь, наверно. — Не помню. — Ну и не важно… Найдут квартиру и съедут. Минхо-щи будет управлять главным филиалом в Тэгу, а Намджун-щи здесь. Мы тоже пока не уезжаем, хотим купить домик недалеко от вас. — Поздравляю. Это правда круто. Хотя стой, а как же квартира ближе к центру? — Минни сказал, что после того, как он пожил у вас, ему этот центр нафиг не нужен. Доехать всегда можно, быстро. Тем более, что соседи за вами собираются продавать. — О. — Поэтому будем соседями. До палаты дошли быстро, даже не заметили этого, пока из-за двери не вышел медбрат. Чонгук первый зашёл внутрь, но немного растерялся, когда увидел, что муж сидит свесив ноги. Зато Юнги просто недоуменно посмотрел на брата, подняв бровь и жесты: «ты че?», потом на омегу, и, наконец, скинул с плеча сумку с вещами. — Привет, Тэ. Рад, что тебе лучше. Выглядишь более здоровым. — Спасибо, Юнги-щи. — Прекращай шипеть на меня, просто хён. — Спасибо, хён. — Очаровашка. А тебе можно сидеть? Гук сказал, что есть проблемы со швом, разве это не нагрузка? — Всё нормально, медбрат сказал, что сидеть можно. Это же просто шов, вы чего? — Он воспалился, — отмечает Чонгук и подходит к сумке. — Чонгук, почему вещи нёс Юнги-хён? Неужели ты не мог забрать у него сумку? — Ну, мог? — Я сам не отдал, не переживай. Мы с Чимином, вернее, все омеги в доме, не считая детей, собрали вещи. — Хён, как Ён~и? Только честно! — Днём, пока я был ещё здесь, Чимин написал, что он плакал. Когда вернулся… Он тоже плакал, потому что думал, что это вы. Я успокоил его, хотя мне потребовалось время. Он неосознанно ищет вас, ходит по дому и принюхивается. — Моё солнышко. Он так напуган… Передай ему, что отец завтра вернётся. — Если что, на всякий случай, все знают, что ты, Тэ, родил. — После рассказа про сбор сумки я так и подумал. Столько детских вещей… Не говоря уже о моих. — Вот и хорошо. Так, телефон свой забираю, ваши отдаю. И всё, в общем-то, я поехал. — Пока, хён. До завтра! — Пока! Юнги подошёл к Тэхёну и крепко обнял его, словно делясь своим теплом и энергией, а после пожал руку брату и вышел. Чонгук на этот раз его не провожал. Хён взрослый, сам найдётся. Зато у Тэхёна сон как рукой сняло. А главное — появилось дело! Перебрать всю одежду, чтобы Чонгук завтра часть увёз домой. Омега вообще готов в одном и том же ходить, только на выписку принарядиться, и то это может супруг из дома привести позже. Из детских вещей оба заметили наряды, которые явно не покупали, и тут их настолько много, хоть каждые двенадцать часов меняй. И теперь на диване лежат две стопки: увести и оставить. В десять вечера блондин уснул. Чонгук лежит с ним на кровати, обнимает, играется с волосами, периодически целует в висок и думает, какой сегодня был нервный, морально тяжёлый и такой важный день. Подумать только, их альфёнок, которого они очень ждали (правда через месяц), родился. Такой маленький человечек. И Ёнджун теперь увидит его. Интересно, а он обрадуется или вообще не поймёт, что происходит, или испугается? А вдруг он будет против? Нет, они хорошие родители, и их дети будут самыми дружными. А что, если Намджун думает так же, а в это время Юта жалуется Чону, что родители много времени проводят с братом и стали меньше играть, чаще просят быть тише и больше они не поют песенку все вместе перед сном. Из-за работы альфы, конечно, все вместе они редко собирались перед сном, но всё же семейные традиции есть, которые ребёнок ждёт. Например, по пятницам по вечерам они смотрят мультики, а по субботам ездят гулять по городу, куда их поведёт Ёнджун. — Ты слишком много думаешь, спи, — бормочет Тэхён и отворачивается. Чонгук усмехнулся и тоже повернулся на бок, притягивая к себе истинного. Омега прав, даже не подразумевая этого.***
Утром доктор Пак застал семью уже не спящей, а за каким-то серьёзным разговором, но вмешиваться не стал. Просто осмотрел пациента. — Воспаление спало, всё в порядке, но лучше все равно ещё несколько раз помазать. Вот, например, сейчас и вечером перед сном. — То есть, я могу… — Да, определённо да, лапочка. Кстати, имя успели придумать? — Чонгук уже дал ему имя. Хосок~и. — Малютка Сок~и, значит. Замечательно! Я загляну днём, но в крайнем случае сразу зовите. А сейчас… Чонгук-щи, ваш выход. — Конечно, — улыбается альфа. Тэхён чуть ли не вскакивает с кровати. Его остановил только строгий взгляд врача. — Никуда не денется ваш малыш, давай-ка без резких движений. — Извините, — сбивчиво шепчет омега, спокойно вставая на ноги, и подходит ближе к альфе. — Шов заживёт через неделю, как раз к переезду в другую палату, где вы будете жить с маленьким Сок~и. Через четыре дня я сниму шов. — Звучит как-то, Ммм, страшно… — Будет немного неприятно, но об этом не сейчас. — Спасибо! — Идите скорее к ребёнку. А если скажете пароль — сможете войти не только в отделение, но и подойти к сыночку. Секретная фраза — доктор Пак сказал, что я, лапочка, и мой супруг можем увидеть малыша. — Ох, прямо так? — смеётся блондин. — Главное, чтобы прозвучали «доктор Пак» и «лапочка», — улыбается врач. На этой весёлой ноте взрослые вышли за дверь, только доктор на приём, а вот семья к сыну. Тэхён небольшими шажочками с опорой на Чонгука идёт к детской реанимационной, младший в руках нервно сжимает рубашку старшего и что-то бормочет, кусая губы и периодически как-то тяжело вздыхая. Волнуется папа, переживает. Отделение оказалось ближе, чем ожидалось. Альфа заходит первый и ведёт за собой истинного, который теперь и вовсе затаил дыхание, а выдохнуть смог только у стеклянной стены, откуда виден кувез, в котором спит малютка альфочка. Омега не может оторвать взгляд, хотя на глазах быстро собрались слёзы. Это его малыш, их Хосок-и, такой замечательный. Так хочется взять его на руки и прошептать еле слышно «папа здесь», поцеловать в носик и наверняка пухлые губки, посмотреть в большие бездонные глазки, вложить пальчик в маленькую ладошку, чтобы альфёнок её крепко сжал, накормить, уложить спать… Хотя бы аромат услышать. — Молодые люди? — резко выдерживает пару из мыслей незнакомый голос. — Здравствуйте. — А вы разве должны быть здесь?.. — спрашивает врач. — А… — А не внутри? — Что? — не понимает Чонгук. — Доктор Пак меня предупредил. Вы — Тэхён-щи, коллега из всего отделения только вас называет лапочкой, а вы — потрясающий супруг Чонгук-щи. Доктор Лим, приятно познакомиться. — По-моему, это мы должны были вам сказать, — смущается блондин. — Это формальность. Главное, что и я вас узнал, и доктор Пак всё разрешил. Поэтому, идём? — Да. Тэхён зашёл сразу за педиатром, ему срочно нужно увидеть своего ребёнка. Врач подвёл его прямо к кувезу и усадил на стул, который заранее приготовил для гостя. Чонгук тенью встал за истинным и наклонился чтобы было видно личико сына. Хосок спит. За сутки ничего не поменялось, но это и было понятно. — Вы можете дать ему руку, — улыбается доктор. Тэхён с блестящими от радости и слёз глазами, которые буквально сияют звездами, смотрит воодушевленно на Чонгука, а потом возвращает взгляд к альфёнку и осторожно протягивает руку. Он осторожно обводит его ручку от шеи к пальчикам, гладит по спинке, когда малыш кашляет, снова возвращается к ладошкам и еле сдерживает всхлип, когда Хосок схватил его за мизинец и прижал к себе. — Он вас чувствует, — уверенно заявляет врач, подходя к ребёнку с другой стороны. — Можно мне почаще приходить? — умоляюще просит омега. — Это, к сожалению, противоречит правилам. Только если стоять за стеклом. — О… Ну хотя бы так! — Не переживайте, у вас сильный мальчик. Оценивая его показатели, я могу вам точно сказать, что лёгкие быстро раскроются. К середине недели точно. И если всё будет в порядке, я дам разрешение на перевод в другую палату. — Хосок~а, ты же хочешь, чтобы папа был всегда рядом? Ты такой сильный, малыш, с самого рождения. Восстановись немножечко, да? И я буду всегда рядом с тобой. — Молодец, — поддерживает омегу Чонгук, прижимает одной рукой ближе к своей груди и целует в макушку.